Читать книгу: «Звездные духи. Дух Января», страница 9

Глава 12. Мешок

Хранение (залеплено бумагой)… из письма (подчеркнуто):

«…это был лучший вечер в моей жизни! Да-да, можешь не смеяться, у тебя такого точно не будет, ты же с трудом переходишь в следующий класс. То платье, которое мы выбирали… (зачеркнуто, пометка: «информация не имеет ценности»). Я была сногсшибательна! Ну вот, ты опять смеешься. Не смейся, говорю же тебе, когда играли «Нити» (зачеркнуто, пометка: «не имеет ценности»), меня трижды приглашали. Я была очаровательна, говорю тебе, сам Дельфи заглядывался на меня!

(пометка: «важно»; слова обведены в круг) Но знаешь, когда играли «Смелое сердце»… вышли они, на середину зала. Он – это Весен, сияющий, как всегда, своим внутренним ослепительным светом, а с ним рядом… Я ни разу не видела ее такой… ах!.. (далее подчеркнуто красным) Ледяная, как айсберг, прекрасная, как в той сказке про Снежную Королеву, в воздушно-голубом платье, с каскадом медных волос… Мы все затаили дыхание, все до единого! Я сама признала, что она в этот вечер самая красивая из нас, а ты знаешь, что никто не может мне так понизить самооценку, но в эту минуту я восхищалась ей. Я восхищалась ими, такими красивыми, как будто ангелы сошли к нам с параллельных облаков (три восклицательных знака).

А потом они начали танцевать… они были восхитительны!.. Эта магия, – их магия – она струилась из них при каждом движении, окутывая зал удивительным колдовством. Мне показалось, что даже смолкли «Нити»… А они танцевали. Прекрасные, самые красивые на свете!.. (зачеркнуто, пометка: «информация не имеет ценности»)».

***

За десять минут до события

Не знаю, сколько прошло времени с момента, когда я поняла, что меня что-то беспокоит. Точнее даже не так: беспокойство поднималось из груди и являлось обычным последствием вызова повелителя. Поморщившись, я заглушила неприятный порыв. Хватит с меня этой девчонки. Взбалмошной, глупой, маленькой. Не хочу о ней думать, даже думать…

Со дня, когда Ковен разорвал договор, прошло полторы недели. Мне сразу же предложили нового заклинателя, и я, в свою очередь, успела сменить уже двух. Последняя девчонка вызывала меня по каждому поводу, начиная с покупки заколок для волос и кончая уборкой в туалете. Я вспылила уже на третьем вызове и несколько дней грубо игнорировала ее звонки. Не надо мне такого повелителя. Она никогда не сможет сравниться с Ковеном. Никогда.

Никто…

Наверное, хорошо, что школа уже закончилась – я бы ее бездушно пропускала. Но меня это не волновало бы, ничуть. Меня и сейчас ничего не волнует. Я пытаюсь расслабиться, глядя на огромный млечный путь над моей головой, сидя в городском звездном парке. А в голове одни мысли. Мысли, мысли, Плутон бы их побрал. И ничего я не могу с этим поделать. В голове все одно: Ковен, Ковен, Ковен. А я так хочу думать: черт его, черт, черт, черт!

В груди защемило настойчивее. Я раздраженно поворочалась на месте. Я не позволяла этой девчонке – я не удосужилась запомнить ее имя, она для меня никто – связываться со мной телепатически, хотя она божилась, что умеет. Ха, кишка у нее на такие дела еще тонкая. Ни за что. Никому не позволю лезть в мою голову, никому! Только один человек имел право это делать, и сейчас он от меня отказался. А больше – я не позволю никому заставить меня испытать то же самое.

А еще – я не знаю, что делать… Я не знаю. Хочется плакать, тихо или навзрыд – все равно. Мое тело будто вдруг разом выросло и взорвалось преждевременно, а на его месте остались только мысли, которые упорно гложут меня изнутри.

Не хочу. Ничего не хочу. Ничего…

…Пожалуйста, хоть бы не хотеть ничего.

Мою грудь взорвали паникой – и все вдруг стихло. Ну ладно, настырная девчонка, иду я, иду, что ты мне еще помыть да принести прикажешь? Раздраженно поправляя образовавшиеся на блузке складки, я встала и нащупала паникующую нить. Уф, ох уж эти девушки-заклинатели.

Я перемещалась долго, чему не придала значение вначале, – как будто меня упорно не хотели пускать в человеческий мир, вытягивая звездной тянучкой. Приземлилась, оглянулась, убирая выбившиеся волосы, и поняла, что страх подкрадывается ко мне черепашьими шажками. А черепаха, как всем известно, быстрее зайца.

Переулок. Грязный, темный, хотя, судя по солнцу, сейчас еще едва за полдень, повсюду мусорные баки и вязкий запах отбросов. Что я здесь делаю? Ужас уже подбирался к горлу, а когда я метнулась к стонущему серому мешку и отвязала горловину, у меня перехватило дыхание.

– Ты пришла, – и моя заклинательница закашляла кровью.

Рябая, как деревенская простушка, она была вымазана кровью с головы до пят, волосы ссохлись и твердым покровом обволакивали бледное лицо. Я на секунду окаменела. У нее трижды закатывались глаза, пока я, очнувшись, пыталась выдавить из нее хоть слово, пускай голос с трудом меня слушался.

– Да что с тобой случилось? Почему ты не вызвала меня раньше?! – смогла я произнести наиболее внятно.

– Я звала, – слабо сказала она и ласково улыбнулась. – Но ты все не приходила.

– Плутоновы дети! – я готова была зарыдать, но и слезы отказывались появляться на моих глазах. – Кто тебя так? Кто они?

– Послушай, – вдруг посерьезнел ее голос, и она заставила посмотреть ей в глаза. – Ты ни в чем не виновата, слышишь меня? Это я ввязалась в это дело, глупая, взяла то, что мне не принадлежит, и поплатилась за это.

– Что ты?.. – но она меня не слушала.

– Я хотела с тобой подружиться, – робкая улыбка из красных зубов, – я всего лишь хотела понять, как ты и чем ты живешь. Но я такая глупая. Прости меня.

– Эй, эй, смотри на меня! Ты что удумала?! – у нее снова закатывались глаза.

– Джина Янви, звездный дух, я… я… разрываю договор… Ты ни в чем не виновата. Нет…

– Повелительница!

Но она уже умерла.

Я смотрела на ее лицо, как безумная, потом я взглянула на свои руки. Грязные. Почему на них нет крови? Стекленелые глаза уставились куда-то за мусорные баки. Из моей груди вырвалось что-то, похожее на взрыд, и я накрыла ее голову мешком и опустила на землю. Мне хотелось плакать, очень хотелось. Но я не могла. Почему я не могла, Плутон меня дери?!

Только потом… случилось самое страшное для звездного духа, наш смертный приговор. Я смотрела на мешок, еще сохраняющий форму молодой девушки, и с нарастающим ужасом понимала, что он не исчезает. Я посмотрела на свои руки, затем ощупала тело. Не может быть. Мой заклинатель отпустил меня, разорвал договор, но я не вернулась на небо. Я осталась здесь. Одна, перед мертвым бывшим повелителем, в забытом всеми переулке, и не могла переместиться.

Я оказалась в ловушке.

Часть 2. Земной цикл

Глава 13. Жизнь длиною в год

Спустя год после события. Настоящее время

Над домами аккуратной кромкой оранжевел закат. Луна сегодня была особенно яркой – так и резала глаза холодным светом – хотя никто, кроме меня, похоже, не обращал на нее внимания. Щурясь от слепящей белизны, я пробиралась по редеющему рынку, мимо прилавков с капустой, арбузами, дынями, клюквой и украшениями. Вот в каких только городах я не побывала на земле, везде торговцы пропихивают блестяшки. Пару раз наткнулась на них даже среди портовой рыбы. Но может, это только в Зелоори так.

Не скажу, что я обрадовалась, когда узнала, что Влада посылает меня в Орпидонт, но это лучше, чем сидеть в четырех стенах в Балуге. Да, город был немаленький, даже сравним по размерам с небом, как иногда мне казалось…

Я тихонько подняла глаза на редкие перистые облака: лунное светило не унималось, заслоняя далекое сияние звезд. Я постаралась вдохнуть, чтобы… еще раз понять: чувства уже несколько месяцев играли со мной какую-то странную штуку. Глядя наверх, я совсем не вспоминала дом. Не грустила по нему, хотя земля ни на миг не стала мне ближе. Все, что я видела в вышине – плоскость, покрытую облаками, будто линяющую пухом. И – ничего.

Ни обиды, или, венера упаси, ненависти я не испытывала. Хотя иногда мне хотелось кричать, громко – почему обо мне никто не справился? Я пыталась припомнить случаи, когда на моих семнадцати веснах пропадала какая-нибудь звезда, и ее бы искали, пусть даже преступника… И память отзывалась пустотой, подбрасывая вместо этого дни, проведенные в доме, игры на лужайке, на втором этаже. Но я воспринимала это спокойно. Отстраненно даже.

Как будто на небе никогда ничего плохого не случалось, а это заточение на земле происходит лишь в моей голове. Крайне несмешная шутка.

Впрочем, это все мысли. Реальность такова, что, если я не успею до следующего утра закупиться снадобьями, корабль уплывет без меня, и к Владимире я уже вернуться не смогу – ведьма с меня сдерет три шкуры. А я видела, как она это делает.

Жила я у нее уже с год. Месяц назад можно было праздновать мое чудесное воскрешение. Влада сумела-таки сделать противоядие, как она его называла, которое смогло остановить процесс умирания. После двух недель поилки этим зельем – двух недель сущей нервотрепки для Ридена и моего любования фиолетовой юбкой в легком бреду, – я наконец встала на ноги, больше не грозясь свалиться в обморок на первом же удачно подвернувшемся деревянном полу. Владимиру это не могло не радовать – Риден шепнул мне, что девушка шла на большой профессиональный риск. В тот же день парень уходил, держась за ухо. Но я замечала, как менялось его лицо, когда мне становилось лучше, и была ему действительно благодарна – что бы случилось со мной, если бы не он?

Правда, на этом мои мучения – в отличие от Риденовских, который умотал тогда на месяц по каким-то своим делам, – не закончились. Владимира оказалась жесткой женщиной и дичайше зацикленной знахаркой, хотя в моих глазах она не отдалилась от идеала ни на один световой шаг.

Как только Влада удостоверилась, что я крепко стою на ногах, – «крепко» в ее смысле значило, что меня не нужно каждую минуту поднимать с пола, – мне пришлось испытать на себе все прелести служения ведьме. Я уже успела обжечься, когда она готовила бульон (по виду больше смахивающий на зелье), расцарапаться с Зоей, которой приглянулась та же подушка, что и мне. Смазывание ранок становилось сравни пыткам, когда Влада водила белой ладонью по моему локтю и пыталась одновременно справиться с животным, которого держала за хвост. Что интересно, Зоя ни разу не коснулась ее когтями, а я заслужила еще два мелких пореза на скуле.

Сейчас, приседая под тяжестью удивительно маленького для этого дела цветочного горшка, я наблюдала, как Влада протирает мокрой тряпкой пыль в местах, где некоторое время назад должно было образоваться маленькое скопление паучьего семейства. С кухни доносился писк – Зоя, очевидно, готовила себе обед, – ведьма же не обращала на звуки внимания, больше занятая сеянием хаоса в местную фауну.

– Думала, это всё? – обратилась она ко мне сразу после того, как пришлепнула муху резким ударом тряпки. Мир и покой. – Мы сделали только первый шаг в твоем выздоровлении, и скажу тебе, девочка, он не самый важный.

Видимо, я на некоторое время превратилась в сильно изумленную статую, потому что очнулась, только почувствовав, как мои пальцы окончательно задеревенели, и я чуть не выронила горшок.

– Как это, не самый важный? – мне показалось, Владимира за время паузы уже успела потерять ко мне интерес. – Я ведь не умерла.

– Что было бы логичней, и малохлопотней, – бодро заявила Влада, обозревая чистые поверхности. – Хотя, признаюсь, мне давно не хватало такой помощницы. Ты же не против поработать на меня? Все же я тебя кормлю, одеваю, обучаю…

– Нет, что ты, мне очень нравится, – я неудобно перехватила горшок.

– Вот и хорошо. Можешь поставить сюда. Только не разбей. Убью.

В который раз я поразилась, как она прекрасна. Но все же…

– Что ты имела в виду? – я отряхнула ладони, пытаясь малость оживить пальцы. – Разве не это была основная цель – не дать мне умереть?

– Верно, моя девочка, верно, – промурлыкала Влада, и мир простился с еще одной мухой. – Моя задача – сохранить тебе жизнь, но неужели ты думаешь, что именно этим я делаю тебе одолжение?

– Я все еще не понимаю, Владимира, – озадаченно сказала я.

– Можно Влада. Когда у меня настроение есть. Так вот, жить мы тебе дали – я отсрочила твою смерть, но ты и сама понимаешь, что я не всесильна, – ведьма обратила на меня свои магнетические синие глаза. – Ты даже знаешь сроки, я уверена в этом.

Недолго я соперничала с ней в поединке взглядов. Ведь Влада была как никогда права.

– Думаю, три года. Не больше, – я помолчала, неосознанно уставилась в окно, за которым неуклюжая ворона вперевалочку прыгала по грядкам мяты.

Ведьма хлестнула смоченной тряпкой подвернувшегося паучка и начала яро намыливать канделябр.

– Что тебе известно о том, что случилось с такими, как ты? – спросила она с высоты табуретки. – Ведь если есть сроки, то ты знаешь, что произойдет по их истечении. Боль будет страшной?

– Не знаю, – я подержала мысль в голове. Наморщила лоб. – На самом деле, я не припомню ни одного случая, когда бы пропадала звезда. Даже из истории, – я закрыла глаза на мгновение и передернула плечами, отгоняя прочь образ, который навязчиво вплетался в мою память, когда я думала о доме – только не имеющий с ним ничего общего. – Я просто знаю, что максимум, который я могу продержаться без подпитки, – хотя это из разряда невероятного, ведь выжить звезда без силы может не больше лунного цикла, – я подняла на Владимиру глаза: она с увлечением вымывала засохший воск из подсвечника. – Но раз уж так со мной случилось, что я этот цикл пережила… То не больше трех лет. Как только минет это время, меня не станет. Я…

– Растворишься? – подсказала девушка.

– Скорее всего, – кивнула я навалившимся нерадостным мыслям.

– А чего хочешь ты?

– Прости?

– Чего ты хочешь? – Влада спрыгнула с табуретки. – Хочешь ли ты умереть, раствориться, как ты предполагаешь, во Вселенной, стать настоящей частицей всего этого мира? – она выразительно заглянула мне в глаза. – Или, может, ты хочешь жить на земле: начать новую жизнь, попытаться стать человеком в той мере, в которой тебе бы продавали еду, и прислуживать мне до конца своих недолгих дней? У меня всегда найдется работа.

Сколько я ни вслушивалась в ее слова, нить ее рассуждений, похоже, обвивала мою голову, но не проникала внутрь. Шипя, о ноги потерлась Зоя.

– Или Ковен, – меня прошибло током. И это не Зоина вина… – Твой бывший хозяин, который бросил тебя на милость судьбе. Наговорив грубостей и вышвырнув, как жалкую кошку. Он не пришел к тебе на помощь, когда ты в этом нуждалась больше всего, а ты на его зовы всегда приходила.

– Это моя работа… была… – еле ворочающийся язык.

– Но тем не менее, не отрицая тот факт, что с тобой поступили подло, ты все равно тянешься к нему, как будто он твоя единственная надежда. Как будто кроме него никого в мире нет!

Мне захотелось дернуться к выходу. Стало до того неловко.

– А тот же Риден?!

Еще хуже.

– А я, в конце концов? Кто тебя вылечил, и кто тебя привел сюда, кто заботился о тебе последние несколько дней, делая все, что в их силах? – ведьма скрестила руки на груди, внимательно изучая мое лицо, пока я пыталась не встречаться с ней взглядом. И вдруг она резко выбросила: – Будь уже, наконец, женщиной, а не собачонкой!

Мое сознание на миг захлестнуло.

– Прежде чем обзывать меня… очевидно, нелицеприятными вещами, – только на этих словах мне удалось вернуть голосу ровность, а зрению – ясность. Влада пожирала меня глазами, как Зоя жирную мышь. – Могли бы разобраться сначала со своей жизнью, Владимира. К примеру, почему вы не подпускаете к себе близко противоположный пол? О чем это говорит? Я не буду делать предположений, я плохо разбираюсь в мирологии. А звезд такие вопросы не касаются.

Несколько томительных секунд скрипела тишина. А после Влада расхохоталась, как ни в чем не бывало, а я, кажется, поседела от ее реакции минимум на волос.

– Молодец, девочка, экзамен пройден! Сходи-ка ополосни ведро и захвати с собой баночку с синим порошком, она в кладовке. Будем дезинфицировать пол.

Сдвинувшись с места, я случайно сбила Зою с протоптанной по моим ногам дорожки, за что получила красную полосу. В груди еще некоторое время не успокаивался жар от ведьминых слов. Они же не имели под собой оснований.

Настоящие ведьмы никогда не говорят прямо, когда есть возможность приукрасить толикой мистики свою специальность. А Влада была настоящей. И хоть девушка твердо стояла на том, что разноцветные бревна ее дома предназначены для отпугивания всякого сброда, я в этом видела лишь стремление подчеркнуть свою инакость.

Мне не приходилось сталкиваться с ведьмами раньше. Все, что я могла о них вообразить – как и знания об эльфах, вампирах, гномах, – я почерпнула из немногочисленных собраний сочинений (разве что об ангелах у нас в книжках не пишут). Те несколько часов, что я наблюдала за землянами в школе, опровергли если не все, то большую часть моих представлений об этих народах.

Поэтому теперь я склонна была называть прочитанное сказками, ведь и ведьмы в лице Влады били рекорды по неузнаваемости – самое прекрасное из созданий не было ни каргой, не жило в лесу, не ело детей (хотя…). Правда, ее домом была практически что избушка, но эксцентричности в одной облицовке хватало, чтобы понять – ведьмы здесь желанные гости. Действительно, лечила Влада хорошо. И хоть я не ладила с ее животным, в остальном жизнь, можно сказать, сложилась удачно. Пока.

В тот день девушка больше не поднимала волнующую меня тему. И я было решила, что никогда от нее прямых ответов не добьюсь, и придется угадывать (предполагать, что я ее задела, было бы слишком невероятным). Но оказывается, Влада решила мне ответ показать.

Ближе к ночи, она занавесила окна, оставила гореть только три свечи в комнате (сначала я подумала, что она готовит ритуал, но свечи были расставлены произвольно, и я отбросила эту мысль). Вытащила зеркало – вытянутое, прямоугольное, во весь рост; оно держалось на двух опорах, невообразимо простое, окаймленное сосновой оправой. Затем Влада взяла пушистую кисточку и, макая в блюдце с розовой пудрой, обсыпала воздух вокруг блекло-пахнущей пылью, бормоча односложные повторяющиеся фразы.

– Встань сюда, – она указала на место перед зеркалом, которое было далековато от света аккуратных огней, и мне пришлось ощупать пол носками, чтобы не наткнуться на что-нибудь по неосторожности – на Зою, например.

Вдруг мне в лицо вдарил резкий запах ментола, и уже секундой позже в глазах стало жгуче и пыльно.

– Закрыть надо было! – прикрикнула на меня ведьма, будто была убеждена, что звезды, подобно кошкам, обладают ночным зрением.

Я закашлялась, отмахиваясь от порошка, синеющего клубами в слабом свете свечей. Скоро перед моим носом цвет рассеялся, и я наконец увидела недоступную ранее моим глазам магию.

Я светилась.

Владимира стояла чуть левее зеркала, ее белые воздушные рукава были слегка испачканы розовым. Наклонив голову, она проникновенно наблюдала за мной, а ее переносица, часть щеки и кончик носа голубели, отражая крупные синие шарики… Они окутывали меня, пушистые, сотканные из цвета сферы – сверху, сбоку, в руках, в ногах, выходя из одежды, будто являлись порождением моего тела, как запах.

Я бы и приняла их за запах, о котором ведьма решила мне напомнить таким оригинальным способом, если бы в районе сердца свечение не вело себя необычно – присмотревшись, я разглядела воздушные толчки, выходящие из левой груди.

– Красиво, правда? – улыбнулась Влада, поглядев вместе со мной на мое отражение. Зеркало впервые казалось мне самым искренним существом на свете, потому что никто более не смог бы изобразить такого изумления на моем лице. – Такого ни одной магией не создашь. Разве что отдаленное что-нибудь. Потому как надо быть истинным мастером, чтобы отсюда, – девушка приложила руку к моей груди, – билось по-настоящему сердце. Но ты ведь понимаешь, что это значит?

Я не знала, на кого мне смотреть: на Владимиру, в волосах которой добавилось синих нитей, или на шарики, водящие спиральки вокруг моего тела.

– Не совсем, – молвила я. – Я свечусь?.. Почему? Я никогда так не делала.

– Я бы пересмотрела эту уверенность. На самом деле, ты светилась всегда. В день, когда я тебя встретила, ты сияла слабее и мельче. Крошечные огоньки вырывались из твоего сердца, будто оно билось вне тебя, – Влада провела рукой в воздухе в попытке поймать свет. – Теперь ты здорова, и сияние, как я полагаю, вернулось в свою изначальную форму.

– Изначальную? То есть? Почему я этого никогда не видела?

– А зачем видеть очевидное? – Влада приподняла изящно бровь. – Если бы каждая звезда пыталась скрыть то, что бросается в глаза, мир небес лишился бы удивительной красоты.

Ведьма лукаво улыбнулась, уловив испуг в моих глазах.

– То есть… не может этого… Все это время?!

– Всегда и везде, – кивнула она. Затем отошла к зеркалу, взяла миску и начала осыпать в воздухе зеленый порошок. Потихоньку сияние в зеркале угасало, хотя вокруг меня оно по-прежнему ярко билось. Пока Влада зажигала свечи, чтобы не я одна была центром комнаты, я пыталась принять очевидное, неприятное открытие.

Все эти годы, куда бы я ни ходила, где бы я ни находилась – на земле, на небе, да будь я хоть у звездного черта за пазухой – за мной следили. За всеми нами, за каждым, не исключая никого. При всем желании, если бы оно у меня имелось, я не могла бы назвать это шуткой, я не могла рассмеяться, чтобы стало легче. Мне не станет легче. Моя жизнь засияла в новом свете, здесь и сейчас, в прямом и переносном смысле. И мне захотелось, чтобы на глаза навернулись слезы.

– Ну-ну, все не так страшно, девочка, – мурлыкнула ведьма, хотя мне на мгновение показалось, что она получила удовольствие от моего замешательства. – В конце концов, какая бы ты была звезда, если бы не умела сиять?

– Одно дело сиять на небосклоне, другое – когда ты как бельмо на коже земли.

– Они не смотрят на тебя прямо сейчас, – мягко моргнула Влада. – Ты же наказана. Иначе я бы приметила еще несколько сияний в округе.

Я недоуменно уставилась на нее.

– Звезды должны сиять. Никто не вправе мешать этому. Но видеть это сияние могут лишь избранные, те, которым они сами решат светить. То, что за тобой не пришли, говорит не только о наказании, но и о другой детали, которую ты упускаешь. Скажи мне, кто видит свет? Взгляни на себя!

Я послушалась ее приказа: в зеркале отразилось мое испуганное лицо. Больше поверхность не показывала света, – влияние зеленого порошка, вернувшего вещи в обыденное русло, – хотя вокруг меня по-прежнему вихрились спиральки. Владимира потрясла перед собой пустой миской. Порошок…

– Его не каждый видит, – осенило меня. – Этот свет, его не видят звезды.

– А видят избранные из числа людей, и стать таковым можно, всего лишь будучи достаточно сильным, – закончила мысль Влада. И снова улыбнулась. За сегодняшний вечер я видела столько оттенков этой мимики, что у меня должна была кружиться голова.

Я все же почувствовала небольшое облегчение. А дальше поняла, что все, к чему сводилось ведьмино представление, – она меня защитит. Она сильна настолько, что смогла увидеть свет, недоступный ни мне, ни Ридену. Есть и другие, которые могут так же, но она особенная – она ведьма. Она уже придумала, как это скрыть, чтобы никто на земле не догадался, что особенная еще и я.

– Зоя что-то очень притихла. Тебе не кажется?

Похоже, не только я стесняюсь принимать искреннюю благодарность.

***

– Посторонись!

Плотный мужчина с обильной щетиной, захватившей его подбородок и скулы, задел меня ящиком с рыбой. Пара женщин и торговки вскрикивали, когда он проходил рядом с ними. Я поморщилась от запаха хека, шлейфом повисшего в воздухе, зато обнаружила нужную палатку, когда повернула голову.

– Лучшие травы на всем побережье! Мелисса, шалфей, крапива жгучая… – женщина средних лет в грязноватом платке на голове прервала расхваливание своего товара и на несколько секунд уставилась на меня. – Привороты долгосрочные, любовные зелья с лимонным и клубничным вкусом… – неожиданно продолжила она.

Я невольно опустила на себя взгляд. Когда встал вопрос, а что мне носить на земле, Влада надолго задумалась над сундуком с одеждой. Сначала я приняла это за жадность, которая полностью оправдывалась в моих глазах ее совершенством, – если бы я в какой-нибудь звездной жизни была хоть чуточку такой же красивой, как она, я бы скупилась и на меньшее, – но оказалось («Не говори глупостей, дурочка!»), у нас были немного разные размеры в некоторых частях тела. К тому же Влада довольно ясно обрисовала ситуацию, если меня увидят в ее одежде.

«Это исключительно мой стиль. Тебя могут принять за ведьму или, что еще хуже, за меня! Поверь, мои заботы тебе совершенно не нужны!»

Хоть я была бы счастлива просто примерить ее одежды (земные же…), не могла не согласиться с ее доводом. Я осталась у ведьмы на правах «кузины», но такой дальней, что можно было придумывать сколько угодно родственных ветвей, и все они были бы правильными. Однако яркие цвета привлекали бы лишнее внимание, учитывая еще и то, что никто у Владимиры до этого не жил. И я постоянно такие длинные юбки не носила.

Тогда, год назад, я явилась к Ридену в потертых брюках и грязной блузке, и по большей части мне было удобно именно в таком типе одежды ходить по земле. Но Влада была настойчива. На мне появилась юбка, но спокойного серого цвета, а верх она подобрала голубой. Звездную же одежду сожгла. У меня не появилось мысли ее останавливать.

Когда же я ездила по поручениям ведьмы в другой город, я чаще надевала брюки из конского волоса зимой и из хлопка летом. Да, это были невзрачные болотные или серого цвета одежды, чтобы не часто стирать их от дорожной пыли, но никак нельзя было сказать, что у меня проблемы личного плана. Я вообще с трудом понимала эту тему, люди сильно отличаются от нас в подобных похождениях, и мне было неприятно испытывать чьи-то догадки на своей шкуре… Чтобы вновь не задерживаться на этой мысли, я прервала рекламу торговки и стала перечислять необходимые мне снадобья.

– И не найдется ли у вас настойка из кожи черной гадюки? – закончила я.

– Такая змея слишком опасна, деточка, мы такие не продаем, – запричитала женщина.

– Да? Тогда я, наверное, спрошу у местной ведьмы, у них всегда есть что-нибудь из мамбы.

– Втридорога возьмешь, девушка. А я всего лишь за полценок продаю.

– Тогда мне одну пинту и шесть стеклянных баночек по сто миллилитров.

Говорят, зелоорцы – не самые лучше торговцы, но я далеко не сразу усвоила, как с ними вести дело. Теперь же, чуточку заглянув за ширму профессии, поняла, как себя подавать. Женщина зарылась в мешки с товаром, на время предоставив меня самой себе. Я оглядывала рынок, мучительно щурясь от лунной белизны.

Я еще не была за пределами родины Влады и Ридена. Но я много читала о других странах. Народами тоже интересовалась… потому что на звездах о них сложилось такое дикое, несуразное представление, будто мы сталкивались с ними только во снах! Была бы моя воля, ввела бы отдельным курсом сидение в земных библиотеках и изучение местных фондов. Чтобы при каждой встрече с вампиром мы не думали, что он нам вцепится в глотку, а от облика эльфа мы впадем во влюбленный экстаз…

Началось все с того, что Владимира не хотела со мной заниматься. Лекарства и грядки не в счет, и ухаживание за Зоей тоже частично перешло на мои плечи. Дело было в книгах. Ведьма решительно заявила, что у нее сядет голос, если она хоть час потратит на мое образование, поэтому вторым делом, после того, как я выздоровела, она отвела меня в городскую библиотеку – сама Влада искала там заклинания для моего зелья.

Вообще, как она объясняла, в центре города почти всегда находится ратуша. Но я всерьез задумалась, а можно ли назвать центром то, куда ходят только по крайней нужде. Библиотека же, хоть и располагалась в южной части Балуги, по праву могла считаться магнитом для всех жителей, соперничая по показателям с рынком.

Это было не сказать, чтобы огромное здание, всего три этажа, но на фоне остальных домов оно выглядело величественным, собранное из коричневого кирпича, с деревянно-арочным оформлением. Первый этаж представлял собой один вытянутый коридор, вдоль которого изредка стояли тумбочки (либо для сидения, либо для книг, тут уж кому как нравится).

В конце коридора – нечто вроде гардероба для бумажек: слеповатая костлявая женщина в сползающих на кончик носа толстых очках, взглянула на нас, высоко задрав голову, а потом порылась в шкафу с кучей маленьких отделений; оттуда она выудила несколько бумажек, еще пару раз хмуро зыркнула, и уже после, согласно маршруту на бумажках, развела нас с Владой в разные комнаты.

Зал, в котором я просидела многие часы, пах, как немывшийся старец, прислоняться к книгам было опасно из-за соображений гигиены, но именно в этом маленьком полуосвещенном помещении, склоняясь под горячей лампой, готовой спалить мне волосы, если я слишком близко мотну головой, я узнала: на самом деле, эльфы не святые, вампиры живут в замках только, если того требует род или профессия экскурсовода, а гномы ценят самогон не меньше эля.

А еще в библиотеке на меня не обращали внимания, хотя я неоднократно приходила с самой эксцентричной девушкой округи. Очевидно, здесь ее давно знали и перестали считать чем-то особенным.

Удивительным оказалось то, что все расы, на которые мы привыкли членить землян, живут неотделимо друг от друга.

Есть города, где культурный слой настолько разнообразен, что приходится признавать официальными лишь несколько праздников, иначе бы каждый день был выходным. Само понятие расы настолько гибко и неуловимо, что если ты увидишь на улице эльфа и назовешь его так, далеко не факт, что ты его не обидишь. Вполне возможно, что этим эльфом может оказаться оборотень, у которого в предках были северные народы.

Я до сих пор не понимаю, как именно надо разделять землян на расы – может быть, такого способа вообще не существует! Все пошло с того, что кто-то когда-то высказал теорию: все населяющие землю народы произошли от одного предка. А значит, если деления нет – земля не будет терпеть противостояний на этой почве. Гениальней ничего придумать не могли – и мое недоверие этой идее закрепил курс библиотечной истории.

Тем не менее: единое название земным жителям дать забыли, поэтому для различения того, кто есть кто (ну правда, гениально), условно всех-всех-всех стали называть людьми, а понятие расы плавно слилось с понятием народа.

Которого расселилось… Здесь я тоже невольно проводила сравнение с небом – маленькое. А народы земли за тысячи лет так перемешались друг с другом, столько перевоевали, столько освоили территорий.