Читать книгу: «Твоя на одну ночь», страница 2

Джейн. Жених

Оставшуюся дорогу до дома я думала о том, как смогу обрадовать отца, когда покажу ему все эти золотые. Я решила сказать, что нашла этот кошель, когда шла с базарной площади на постоялый двор. Ведь иногда такое бывает – какой-то господин положил его мимо кармана, и он валялся на дороге меж булыжниками. Было темно, и никто, кроме меня его не заметил. Даже если эта история покажется отцу сомнительной, в воровстве он меня не заподозрит – он знает, что чужое я бы не взяла.

Можно будет рассчитаться с герцогом де Трези и сразу же разорвать помолвку. Конечно, тетушка Жозефина заупрямится, но если она так хочет блистать в столице, то пусть выходит замуж сама. При этой мысли я невольно улыбнулась – представить тетушку замужем было решительно невозможно.

Когда в окошко кареты я увидела показавшуюся вдали крышу нашего особняка, я едва не выскочила наружу – чтобы помчаться домой напрямик, через луг. Но когда мы въехали во двор, настроение мое переменилось.

– Ох, ваше сиятельство, похоже, у нас гость, – выдохнула Джули.

Я уже узнала стоявшую перед крыльцом карету герцога. Как же невовремя его принесло!

А к нам уже спешил старый лакей отца:

– Ваше сиятельство, как хорошо, что вы приехали! Джули, помоги ее сиятельству переодеться. Его сиятельство велел поторопиться. Его светлость герцог де Трези желает немедленно вас видеть.

Я усмехнулась, представив, как изумился бы он, появись я перед ним в том наряде, в каком была сейчас. Мы с Джули совсем не отличались друг от друга. Простые платья из добротной немаркой ткани, чепцы, из-под которых не выбивались волосы, и стоптанные кожаные башмаки.

Но я не решилась пойти в гостиную в таком виде – не хотела, чтобы герцог пенял отцу на мое плохое воспитание. Джули по-быстрому уложила мои волосы, затянула корсет на старом, но еще сносном платье. Новых нарядов у меня не появлялось уже давно.

Герцог сидел у окна, по-хозяйски развалившись в единственном приличном кресле.

– Рад видеть вас, дорогая. Ваш отец пошел распорядиться об обеде, – он не поленился встать и запечатлеть на моей руке звучный поцелуй.

А я с трудом сдержалась, чтобы ее не отдернуть.

Я хотела прежде поговорить с отцом, но раз уж так получилось, то можно было начать и с герцога.

– Не ожидала увидеть вас здесь, ваша светлость.

Он предложил мне присесть на диван, явно намереваясь устроиться рядом, но я предпочла опуститься на стул в некотором отдалении. Он невозмутимо пожал плечами и вернулся в кресло.

– Да, я прибыл только сегодня и сразу же отправился засвидетельствовать вам свое почтение, – он сделал паузу, чтобы я прониклась мыслью об оказанной мне чести. – Я привез из столицы наши фамильные украшения – чтобы вы выбрали то, в котором будете на нашей свадьбе. Я велю слуге принести их сейчас.

Я сделала нетерпеливый взмах рукой:

– Подождите, ваша светлость! Как раз о свадьбе я и хотела бы с вами поговорить. Вернее, о том, что она не состоится.

Он зыркнул на меня так, что я вздрогнула.

– Вы, верно, шутите, Джейн.

И сурово сдвинул брови, давая понять, что шутить с ним не стоит.

– Нет, ваша светлость. Я знаю, что о помолвке уже объявлено, и мне жаль, что я своим решением причиняю вам неудобства. Но я передумала выходить замуж.

Он долго молчал, словно не мог поверить, что я говорю серьезно. А потом встал и подошел ко мне вплотную.

– Мне всё-таки кажется, что вы сказали это, не подумав, мадемуазель. И я готов сделать вид, что не слышал этих слов. Я отношу их к проявлению волнения, которое свойственно всем девицам накануне свадьбу.

Он нависал надо мной как грозная туча, и мне было страшно, но я всё-таки сказала пусть негромко, но, надеюсь, уверенно:

– Нет, ваша светлость, я подумала.

– Вот как? – еще больше удивился он. – Но если бы вы подумали, то поняли бы, что ваш брак со мной – это единственная возможность для вашего папеньки избежать тюрьмы для должников. Или вы хотите, чтобы он провел остатки своих дней в грязной камере на хлебе и воде?

Я представила себе эту картину и содрогнулась.

– Мы уплатим наш долг вам, ваша светлость, в самое ближайшее время. Не извольте беспокоиться.

Глаза его стали круглыми как блюдца.

– Интересно, где вы возьмете деньги, мадемуазель? – на сей раз я услышала в его тоне легкой беспокойство – должно быть, его озадачила моя уверенность.

– Это наше дело, ваша светлость, – я тоже встала и отошла к окну.

И снова – долгое молчание. Наверно, он пытался понять, действительно ли у нас есть деньги, или это – не более, чем слова. И судя по всему, решил, что я говорю правду.

– Ну, что же, мадемуазель, вполне возможно, что вы нашли-таки где-то деньги. Продали что-то из своей семейной коллекции на ярмарке? То-то я удивился, когда граф сказал, что вы решили сами туда поехать. Хотя я думал, что всё ценное вы распродали еще во время войны. Но сможете ли вы подтвердить законный способ получения вами этих средств?

– Что? – я не поняла вопроса. – Почему мы должны что-то подтверждать? У нас есть долг перед вами, и есть деньги, чтобы его уплатить. Какая вам разница, где мы их взяли?

Он засмеялся, и этот смех мне совсем не понравился.

– Вы еще слишком молоды, мадемуазель, чтобы сражаться со мной в словесных дуэлях. Да, граф мне должен. Но меня не интересует уплата долга. Меня интересуете вы, Джейн. И я намерен не допустить расторжения помолвки. Вы найдете деньги? Отлично! А я заявлю, что вы украли их у меня самого.

Я смотрела на него в немом изумлении. Даже считая его не вполне порядочным человеком, я не думала, что он опустится до лжи.

– Да-да, дорогая, я обвиню вас в воровстве. Не вас саму, конечно, а вашего папеньку. И чтобы его признали виновным, мне не потребуются никакие доказательства. У меня пропали деньги, а у вас они внезапно появились сразу же после того, как я нанес вам визит. Предположим, они лежали в моем саквояже, который я оставил в карете. Я обнаружу их пропажу, как только приеду в свой замок, и сражу же приглашу стражников. И как только ваш папенька принесет деньги, чтобы уплатить долг, он тут же будет арестован. И его осудят, если вы не сможете объяснить, откуда они взялись.

Это звучало чудовищно, но я ни секунды не сомневалась, что, если всё пойдет именно так, как он говорит, закон будет на его стороне. Во-первых, это его герцогство, и любой судья будет отстаивать его интересы. Во-вторых, я действительно не смогу доказать, что получила эти деньги законным путем. Даже если я скажу правду, то ничего, кроме позора, это не принесет. Никто в здравом уме не поверит, что какой-то таинственный незнакомец заплатил бы столько пусть даже и за ночь с дочерью графа. А ведь я даже настоящего имени его не знала.

– Ну, же, дорогая Джейн, давайте сделаем вид, что этого разговора не было, – на его губах появилась торжествующая улыбка, которую мне захотелось стереть любым способом. – Бракосочетание состоится через неделю, и сразу же после него мы уедем в столицу.

Я вздрогнула, услышав об этом. Кажется, он уже всё решил, и мое мнение не сильно его интересовало. Но выйти за него замуж, значило отказаться от самой себя, потерять свободу и право голоса.

И я решилась открыть ему правду.

– Я надеялась избежать этого разговора, ваша светлость, но раз уж это оказалось невозможно, то вынуждена сказать вам, что я не могу выйти за вас замуж по весьма веской причине.

Я облизала пересохшие губы. Я никогда еще не разговаривала на столь щекотливую тему с мужчиной. Голова кружилась, щеки пылали. А еще я боялась, что придет папенька и невольно услышит наш разговор.

– Веская причина? – переспросил герцог.

– Да! – выпалила я. – Я не смогу отдать вам часть своей магии в первую брачную ночь, потому что эта первая ночь у меня уже была. С другим мужчиной!

Я не стала уточнять, что эта ночь случилась совсем недавно на ярмарке. Пусть думает, что это было давно, еще до того, как он ко мне посватался – может быть, так ему будет проще смириться с моим отказом.

Я не осмелилась при этом на него посмотреть, и не видела, какое впечатление произвели на него мои слова. Слёзы покатились из глаз, и мне захотелось выбежать и из комнаты, и из дома, и вернуться только после того, как герцог уедет.

Но когда я услышала его смех, то вскинула голову и наткнулась на его презрительный взгляд.

– Глупая маленькая Джейн! – он издалека хлестал меня словами. – Ты сделала кому-то слишком ценный подарок, – он перешел на «ты», сразу забыв об этикете. – И этот кто-то вряд ли его оценил. Кто это был? Какой-нибудь смазливый кучер из вашего поместья? Или военный из тех, что у вас квартировали? Впрочем, мне нет до этого никакого дела.

Он имел право гневаться, и даже если он разгласит причину нашей расторгнутой помолвки, я надеялась, папенька сможет выдержать этот удар. Я готова была выслушать любые грубые слова, лишь бы герцог поскорее забыл обо мне.

– Но если ты надеялась, что эта новость побудит меня от тебя отказаться, то зря.

– Что? – его слова повергли меня в шок. – Вы готовы простить мне мое падение?

Он усмехнулся:

– Если бы все женились только на невинных девицах, то, боюсь, свадеб в Эльзарии было бы вполовину меньше. У тебя есть то, что мне нужно – сильный магический дар, и я намерен получить тебя, пусть даже и несколько подпорченной. Да, первый мужчина получает самые сливки, но и второму кое-что перепадет, – он снова подошел ко мне и взял меня за подбородок.

– Нет! – я дернулась, но он держал меня слишком крепко.

– И не вздумай противиться этому! Если ты расторгнешь помолвку, я уничтожу и тебя, и твоего отца. О твоем позоре узнает всё герцогство. Ты думаешь, граф сумеет это пережить?

Я и сама знала, насколько щепетилен отец в вопросах чести. А если к этому добавится еще и обвинение в воровстве?

Он поцеловал меня, и я отшатнулась. Я ударила бы его, если бы он не схватил меня за руки.

– Давай договоримся так, дорогая Джейн – мы становимся супругами и уезжаем в столицу. Я знаю – вы не испытываете ко мне тёплых чувств, но поверьте, в браке они не обязательны. У меня в Луизане большой дворец, где у вас будут свои апартаменты. Мы сможем не встречаться целыми неделями. Конечно, иногда вам придется исполнять супружеский долг, но я не стану сильно вам этим докучать.

Он предлагал мне сделку. Сделку, выгодную для обеих сторон. Брак с герцогом погасит наш долг перед ним, и тогда на деньги, которые я привезла из города, мы сможем восстановить наше поместье. Мне было противно думать о браке без любви, но разве это слишком высокая цена за счастье моего отца? Тем более, если герцог сдержит слово и не будет навязывать мне свое общество.

За дверью раздались чьи-то шаги, и де Трези отпустил меня и отступил на шаг. И сделал это вовремя, потому что в комнату вошел отец. Он заметил напряженность наших поз и спросил с тревогой:

– Всё хорошо, Джейн?

– Да, папенька, – я выдавила из себя некоторое подобие улыбки. – Мы с его светлостью обсуждаем нашу свадьбу.

Джейн. Свадьба

Я шла к алтарю на дрожащих ногах. Отец поддерживал меня под локоть, но он и сам заметно ослабел в последние дни. Я пыталась делать вид, что всё в порядке, но он понимал – меня пугал брак с де Трези.

Всю неделю, что мы готовились к свадьбе, герцог был сама любезность. Заботлив, внимателен, щедр. Он ни разу не выказал мне ни неудовольствия, ни осуждения – словно и не слышал тогда моего признания.

Мы сошлись на том, что не будем устраивать пышную церемонию и сразу же после венчания отбудем в Луизану. Де Трези не терпелось вернуться в столицу, чтобы попытаться занять должность военного министра, которая была обещана ему в том случае, если уровень его магии станет выше. Я старалась не думать о том, что улучшение его магических способностей будет связано с нашими с ним отношениями.

Обряд прошел как и было должно. Я ответила «да» на обращенный ко мне вопрос, а потом позволила только-только обретенному супругу себя поцеловать.

Церковь была полна народа – поздравить сюзерена посчитали своим долгом все дворяне герцогства. Я видела обращенные на себя восхищенные взгляды, слышала пожелания со всех сторон.

Герцог подвёл меня к ожидавшей нас карете с фамильным гербом де Трези на дверце. На гербе был изображен волк – их родовое животное, их талисман.

Я усмехнулась. По иронии судьбы именно волк был тем единственным, чего боялся нынешний герцог. Когда его светлость только вступал во взрослую жизнь, его отца на охоте разорвали волки, и страх перед ними преследовал его до сих пор. Говорили, что именно поэтому он так редко бывал в родных местах, предпочитая оставаться в столице.

Путешествие до Луизаны прошло благополучно. Мы остановились лишь однажды – чтобы пообедать в придорожной таверне.

В столицу мы прибыли уже ночью, и я не заметила тех красот, о которых так много слышала и от отца, и от де Трези. Я чувствовала усталость и была голодна, но герцог решительно отказался от ужина и повёл меня в спальню. Он всю дорогу пребывал в нетерпении и сейчас не хотел медлить ни секунды.

Как только мы переступили порог опочивальни, он захлопнул дверь и стиснул меня в объятиях.

– Да, вот так, – он накрыл мои губы своими. Сейчас он целовал меня грубо и больно. Я была его собственностью, и он не намерен был церемониться. А когда я попыталась воспротивиться, он так встряхнул меня, что ткань платья порвалась. – Чего ты дрожишь, дорогая? Ведь это у тебя не в первый раз, – в его глазах сверкнули молнии. – Ты думала, что я прощу тебе то оскорбление, которое ты мне нанесла? – и скомандовал: – Раздевайся!

Он отошел к стоящему у окна креслу, ничуть не стесняясь, сбросил с себя всю одежду, кроме панталон. Он был совсем не стар, и тело его было довольно мускулистым. Но я смотрела на него не с интересом, а со страхом, стоя всё там же, у порога.

– Что же ты медлишь? – нахмурился он и вернулся ко мне.

Он сдёрнул шляпку с моей головы, и намотал на кулак мои упавшие на плечи волосы.

– Ты же знаешь, дорогая Джейн, как долго я этого ждал! – прохрипел он прямо мне в ухо. – Сейчас я покажу тебе, что такое настоящий мужчина.

Я расплакалась, но это ничуть не остудило его пыл. Напротив, только раззадорило его.

– Если ты не разденешься сама, – пригрозил он, отпуская мои волосы, – я позову горничную, и она поможет тебе.

Он знал, что я не захочу, чтобы свидетелем моего унижения стал кто-то из слуг.

Он сел на кровать, откинувшись на мягкие подушки. Он наслаждался моим страхом.

Я знала, что он вправе требовать от меня этого. Я была его женой, и закон был на его стороне. Но руки, когда я пыталась расстегнуть застежку на вороте, почти не слушались меня. Наконец, я сняла платье и осталась в тонкой сорочке.

– Ты каждую ночь будешь отдавать мне свою магию, – прорычал он, беря в руки с прикроватного столика нечто похожее на хлыст. – Я выкачаю из тебя ее всю до последней капли. А потом, когда она полностью перейдет ко мне, я найду способ от тебя избавиться.

Как тогда, в нашем поместье, я могла ему поверить? Поверить в то, что он забудет о моем проступке и будет относиться ко мне хоть с каким-то уважением. Такие люди, как он, не умеют прощать.

И всё-таки я попыталась воззвать к его совести:

– Вы обещали, ваша светлость!

Ответом мне был его хриплый смех. А через секунду я вскрикнула, потому что он ударил меня хлыстом. На руке вспыхнула багровая полоса. Но еще больший шрам появился на сердце.

Да, муж имел право презирать меня за то, что я не сберегла для него свою невинность. Но разве я не предупредила его об этом еще до свадьбы? Разве попыталась выйти замуж обманом?

Я закрыла глаза. Я чувствовала не только боль. Я чувствовала ненависть.

А еще через мгновение я услышала страшный крик. Открыла глаза и закричала сама.

В двух шагах от меня с другой стороны кровати стоял огромный волк. В свете свечей его серая шерсть казалась серебристой. Морда его была обращена в сторону герцога, с острых клыков капала слюна.

Де Трези сидел у самого изголовья – жалкий испуганный. Пытался что-то сказать, но не мог.

Я тоже не могла двинуться с места. Ни язык, ни руки не слушались меня.

Откуда в спальне взялся дикий зверь? Кто мог привезти его в центр огромного города? Враги его светлости? При таком нраве их у герцога наверняка было немало.

Волк зарычал. Он не обращал никакого внимания на меня и смотрел только на де Трези. Вот он двинулся вперед, клацнул зубами. Герцог вскрикнул, дернулся и рухнул на подушки.

Волк исчез в ту же секунду – как будто его и не было. Но я еще долго не решалась подойти к его светлости. Впрочем, ему это было уже и не нужно – он был мёртв.

Я не сразу поняла, что это была иллюзия. Первая иллюзия, которую я смогла показать.

Магия иллюзий была нашей фамильной магией. Ею в совершенстве владел мой отец. Я помнила, как в детстве он делал для меня иллюзорных сказочных зверушек – драконов, единорогов, жар-птиц. Я тогда спрашивала, почему сама не могу сделать ничего подобного. А он смеялся – дескать, сможешь, когда станешь взрослой.

И вот теперь я смогла. Смогла, не прибегая к каким-то усилиям, непроизвольно. Возможно, когда герцог ударил меня, в моей голове мелькнула мысль о волке – уж слишком его светлость боялся волков.

Сожаление пришло, но я постаралась его отогнать. Я не сделала ничего дурного. Я не желала де Трези смерти. Это были его страхи – страхи, которыми он не мог управлять.

Когда я, наконец, осознала, что никакого волка в комнате нет и не было вовсе, я схватилась за колокольчик, и уже через минуту встревоженная горничная появилась на пороге.

– Вы звали, ваша светлость?

Я всё еще не могла говорить, но этого и не требовалось – служанка и сама увидела на кровати бездыханное тело хозяина.

Джейн. Отъезд

Остаток ночи мы провели на ногах. Камердинер его светлости привез доктора, но тот только констатировал то, что и так всем было ясно – герцог скончался.

– Судя по всему, у него не выдержало сердце, – доктор бросил в мою сторону смущенный взгляд и покраснел.

Наверняка об этом думали и остальные – что герцога хватил удар, когда он был в постели с молодой женой. Но пусть лучше думают о том, что де Трези переусердствовал в кровати, чем узнают правду.

Конечно, следствие было проведено, но оно лишь подтвердило, что смерть герцога не была насильственной.

Я никого не знала в столице и была слишком молода и неопытна в подобных делах, чтобы принимать решения, и большим подспорьем для меня стали советы поверенного герцога – месье Шампаня. Именно он открыл мне горькую правду о финансовых делах моего скончавшегося супруга.

– Его светлость давно уже жил не по средствам, – месье Шампань сочувственно вздохнул и отхлебнул вина из стоявшего перед ним бокала. – Даже этот дворец в Луизане находится в залоге. Боюсь, после его продажи вам почти ничего не останется. Герцог любил устраивать шикарные приёмы, здесь бывало всё высшее общество Эльзарии.

– Как же он намерен был рассчитываться по своим долгам? – спросила я.

Мы с отцом тоже вынуждены были занимать, но занимали мы на самое необходимое – нам нужно было кормить слуг и что-то есть самим.

– Ему был обещан пост военного министра, – поверенный чуть замялся – должно быть подбирал необидные для меня слова, – при определенных – кхе-кхе – условиях.

Я кивнула. Я знала, что это были за условия. Он должен был повысить уровень своей магии, а самый простой способ сделать это – жениться на магически одаренной женщине.

– Но неужели жалованье – пусть даже и министра – настолько велико, чтобы с помощью него можно было поправить дело? – удивилась я.

Месье Шампань развел руками:

– Ох, ваша светлость, вы слишком наивны! Дело ведь не только в жалованье. Подобная должность открывает очень большие возможности. При дворе сейчас есть много сторонников возобновления войны с Камрией.

– Ох, нет! – выдохнула я.

Я слышала об этом и раньше. Отцу иногда привозили столичные газеты, и он делился со мной мнением о прочитанных новостях. Он всегда осуждал сторонников войны и не жалел для них тех бранных слов, которые могли выдержать мои девичьи уши.

Шампань энергично закивал:

– Да-да, ваша светлость! Кое-кто полагает, что заключенный мирный договор был унизителен для Эльзарии, и долг его величества – собраться с силами и вернуть отданные земли.

Я совсем растерялась:

– Но ведь дочь его величества Лилиан – теперь королева Камрии. Он собирается идти войной на собственного зятя?

Месье Шампань с сожалением посмотрел на опустевший бокал.

– Не пытайтесь понять то, что происходит в большой политике, ваша светлость! Те люди, которые толкают его величество на этот шаг, совсем не думают об интересах Эльзарии.

Я не могла понять, как кто-то мог желать войны. Неужели они уже забыли те ужасы, что принесла она с собой?

– Насколько я понимаю, замок его светлости в герцогстве находится в плачевном состоянии, – поверенный вернул меня к делам хозяйственным. – Вряд ли вы сможете его содержать.

Теперь я и сама уже понимала, чем была вызвана срочность, с которой де Трези повез меня после свадьбы в столицу. Прежде я приписывала ее его желанию вернуться ко двору его величества. Но, может быть, всё объяснялось тем, что он не хотел, чтобы я видела его обветшавший замок.

– К сожалению, его продать вы не сможете, – продолжил Шампань. – Как вы знаете, герцогский титул и замок передаются исключительно по мужской линии.

Да, я это знала. Графский титул моего отца и наше родовое имение тоже должны были достаться не мне, а моему кузену Шарлю – человеку, который проживал в другом конце Эльзарии, и которого мы никогда даже не видели. Еще и поэтому папенька так беспокоился о моем замужестве – не хотел, чтобы я, случись что с ним самим, осталась без крова и средств к существованию.

– Кто наследует титул де Трези? – полюбопытствовала я.

Шампань покачал головой:

– У его светлости не было близких родственников, поэтому на ваш вопрос я не могу ответить однозначно. Претенденты должны сами заявить свои права на наследство, а затем уже королевская геральдическая комиссия, изучив генеалогическое древо де Трези, примет решение о переходе титула. Но такое решение принимается не раньше, чем через год – потому, что герцог был женат и, соответственно, у вас, ваша светлость, еще может в установленный срок появиться прямой наследник титула.

Я покраснела. Я могла бы сказать, что не смогу стать матерью ребенка де Трези, поскольку мы с герцогом так и не стали супругами в полном смысле этого слова, но это был слишком щекотливый вопрос, чтобы его можно было обсуждать с посторонним человеком.

– Вы понимаете, о чём я говорю, ваша светлость? – он особо выделил голосом эти слова и смотрел при этом на меня весьма выразительно.

Даже будучи совершенно неискушенной в этих вопросах, я поняла, что он не просто намекал, а прямо подсказывал мне, как я могла сохранить герцогство. Наверно, я должна была бы быть благодарной ему за столь ценный совет, но он вызвал у меня лишь досаду. Даже если я не испытывала к герцогу теплых чувств, хотя бы его память я должна была почтить. К тому же, любая мысль о близости с мужчиной вызывала сейчас у меня отвращение.

– В любом случае, ваша светлость, – прокашлявшись, снова заговорил Шампань, – в течение этого года вы имеете право распоряжаться любым имуществом в герцогстве, кроме самого замка, того, что в нём находится, и земель герцогства. И я советовал бы вам использовать это право сполна. Поверьте – сейчас со всех сторон набегут кредиторы, и вам нужно будет как-то с ними расплачиваться. А с тех, кто должен был самому герцогу, вы вряд ли что-то сможете быстро получить. Насколько я знаю, в герцогстве есть льняная мануфактура, которая приносит весьма скромный доход. Можно продать оборудование, которое там находится. Сейчас спросом пользуется и лес – люди отстраивают разрушенные в войну дома. А в герцогстве де Трези неплохие леса. Если вам будет угодно, я могу поискать покупателей.

Я кивнула без особых раздумий. Мануфактура так мануфактура. Лес так лес. Мне было всё равно.

Мой отец граф де Броссар приехал в Луизану уже после похорон герцога. Он помог мне уладить дела с банком, и после того, как столичный дворец его светлости был продан, у нас еще остались средства, чтобы расплатиться с самыми нетерпеливыми кредиторами.

Сама я не намерена была оставаться в Луизане – большой город приводил меня в трепет. Я собиралась вернуться домой.

Старшая горничная герцога мадам Селин Ришар подсказала мне, какие из вещей герцога нам не следовало продавать, потому что они являлись фамильными реликвиями и должны быть доставлены в его родовой замок.

– Вот старинный меч де Трези, – подвела она меня к висящему на стене оружию, – он был пожалован прадеду его светлости самим его величеством Сильвестром Доблестным за проявленную в бою храбрость. Это случилось в битве при Шантре. А вот золотой браслет королевы Арабеллы, который она подарила своей фрейлине Тенарин, когда та выходила замуж за деда его светлости. Браслет тоже заложен, но если есть возможность его выкупить…

Она посмотрела на меня выжидательно, и я кивнула – да, конечно, я постараюсь его выкупить. Хотя реликвии де Трези не имели ко мне никакого отношения, я всё-таки считала своим долгом сохранить их для его наследников – кем бы они ни оказались.

– Вы любили своего хозяина? – спросила я.

Она посмотрела на меня с удивлением:

– Не стану лгать, ваша светлость, – нет. Он был непростым человеком, и во всём дворце вы не найдете никого, кто отозвался бы о нём с теплотой. Но мы верно служили ему, и мне очень жаль, что дворец сейчас перешел в чужие руки.

По законам Эльзарии по мужской линии переходило лишь то, что являлось собственностью рода на протяжении не менее, чем трех поколений. На остальное имущество могли претендовать и жена, и дочери. Столичный же дворец был куплен отцом его светлости лет тридцать назад, и я имела полное право его продать. Тем более, что, по сути, он давно уже принадлежал банку.

– Вы же знаете, мадам Ришар, у нас не было другого выхода, – мне показалось, она упрекнула меня.

– Нет-нет, ваша светлость, – воскликнула она, – вы всё сделали правильно. Я всего лишь хотела сказать, что мне жаль, что вы не останетесь нашей хозяйкой. И что большинство слуг вынуждены будут искать другое место работы.

– Мне тоже жаль, – откликнулась я. За эти несколько дней я в полной мере оценила профессиональные качества мадам Ришар и ее преданность своим хозяевам.

Я считала, что разговор окончен, но она продолжала топтаться рядом.

– Простите, ваша светлость, что обращаюсь к вам с просьбой. Но нет ли какой возможности мне поехать с вами?

– С нами? – изумилась я. – Вы хотите уехать из столицы в провинцию? Там у нас нет роскошного дворца и десятков слуг, которыми вы могли бы управлять. Я ни разу не была в замке его светлости, но слышала, что он в весьма плачевном состоянии.

Она часто закивала:

– Я не боюсь и тяжелой работы, ваша светлость. У меня есть небольшие сбережения, и если я пойму, что не справляюсь со своими обязанностями, то я оставлю службу у вас. Мне хотелось бы купить маленький домик в спокойном городке на юге Эльзарии, и если вы поможете мне в этом… Время сейчас смутное, и я боюсь ехать куда-то одна.

– Хорошо, – согласилась я. – Вы можете поехать с нами. А там решите сами, захотите ли вы остаться у нас на службе, или предпочтете обзавестись собственным хозяйством.

Мы намеревались выехать из столицы в четверг, но уже в среду нас выставили из дома самым бесцеремонным образом.

Мы едва успели позавтракать, как во дворец ворвался высокий упитанный мужчина – лысый, с гладким подбородком и лоснящейся кожей.

– Потрудитесь освободить помещение, ваша светлость! – потребовал он, кичась своей важностью. – Этот дворец более вам не принадлежит.

Мои щеки пылали от унижения. Он говорил всё это в присутствии папеньки и слуг, хотя в этом не было решительно никакой необходимости.

– Ни к чему так шуметь, сударь! – я едва сдерживала возмущение. – Я знаю, что этот дворец – уже не наша собственность. Но у нас с банком был уговор, что мы можем находиться здесь еще два дня.

Визитер прыснул странным булькающим смехом.

– Меня не интересует, что вам пообещал банк! Я купил этот дворец у банка и желаю въехать в него немедленно! А потому, сударыня, убирайтесь вон!

Это было против всех правил этикета. Он так упивался тем, что он богаче нас, что позабыл о дворянской чести.

– Кто вы, сударь? – спросила я.

– Граф Руже! – его длинный нос горделиво взмыл вверх.

Я никогда не слышала этой фамилии прежде, но собиралась запомнить ее. После войны его величество ввел практику наделениями дворянскими титулами тех, кто мог за них заплатить – это позволяло серьезно пополнить государственный бюджет. Быть может, Руже был как раз из таких.

На улице шел дождь, и мы насквозь промокли, таская наши вещи в экипаж. А граф стоял на балконе и торжествующе смотрел на это с высоты.

До этого дня я думала, что покину столицу без особых сожалений. Но сейчас, когда с дождевыми каплями смешивались мои слёзы, и я тихонько шмыгала носом, стараясь подбодрить растерянного отца, я подумала, что однажды вернусь в Луизану, и этот дворец снова станет моим.