Читать книгу: «Наследие Индиго. Линии судьбы», страница 6

– Тогда к чему это всё? – Алиса вырвала свою руку из его ладони и обвела ей пространство вокруг. – Зачем было целовать меня? Зачем ты написал мне перед отъездом и попросил встретиться? Не проще было уехать без предупреждения и не лететь потом со мной в Ламмас? Скажешь, что это ради Калии? Чушь! Она, может, привязана ко мне, но не настолько, чтобы заставлять тебя делать против воли то, чем тебе не хочется заниматься!

Он молча думал над ответом, пока Алиса сдерживала в себе слёзы, которые просились наружу. Скорее всего, им не следовало затрагивать эту тему, ведь до того, как речь зашла о «развлечениях» в самолёте, всё было отлично. У них вновь было общее дело, да и Алисе нравилось думать над вопросами в его компании, так как Гонтье лучше неё разбирался в тонкостях мира Индиго. До этого момента у неё была надежда, что их отношения смогут перерасти в нечто большее, но Максенс с треском вернул её с небес на землю.

– Держаться в стороне сложнее, чем я думал, – ответил он, и Алиса рвано выдохнула, чувствуя, что стоит на тонкой грани между отчаянием и надеждой, ведь Гонтье практически признался в том, что ему так же сложно, как и ей. – И мне жаль, что я ввёл тебя в заблуждение.

– Заблуждение? – в сердцах воскликнула она и, взмахнув руками, отвернулась от него. – Катись к чёрту, Гонтье!

Она с помощью телекинеза откинула крышку люка и поспешила скрыться в доме, чтобы не наговорить ещё кучу гадостей, что вертелись на кончике языка. Алиса спустилась на первый этаж, чтобы налить себе воды, и в этот момент около дома припарковалась машина.

Мадам Рене вернулась.

Алиса залпом осушила стакан и со звоном поставила его в мойку, всё ещё чувствуя бушующую внутри злость, но она придавала сил, несмотря на жуткую усталость.

– Нужно поговорить, – отчеканила Алиса, едва мадам Рене вошла в дом. Во взгляде Владимира пронеслось облегчение, стоило ему увидеть девушку, ведь он наверняка до последнего сомневался, всё ли в порядке, учитывая события, что произошли днём.

– Дай мне пять минут, и я в твоём распоряжении, – сказала мадам Рене, с некоторым раздражением скинув с себя пиджак и повесив его на сгиб локтя. – Поговорим в твоей комнате.

Она ушла на второй этаж, а Алиса покосилась на Владимира и спросила:

– Что это с ней?

– Издержки тяжёлой работы, – пояснил он. – У вас всё в порядке?

Алиса подумала об окончании разговора, что произошёл на крыше, о видении и криках в нём, о прахе, который ветром унесло вдаль…

– В полном.

Алиса поднялась на второй этаж и на верхней ступеньке столкнулась в Гонтье, который шёл встречать Владимира, чтобы обсудить рабочие моменты. Она быстро проскочила мимо него, даже не взглянув, и поспешила скрыться в своей комнате, даже не хлопнув дверью.

Мадам Рене пришла к ней лишь через десять минут, и на её лице читалась бескрайняя усталость.

– Рассказывай.

И Алиса начала рассказ, включив в него свою теорию о том, что Найроми стоит за нападением на поселение перевёртышей. Она в красках рассказала о том, что видела в сознании незнакомки, о странном расположении охраны около сцены, о подозрении, что жрица Ламмаса боится своего народа. Мадам Рене внимательно выслушала всё то, что Алисе удалось узнать сегодняшним вечером, а в конце потёрла пальцами переносицу, где часто виднелись следы от дужек очков.

– И было ещё кое-что странное, – сказала Алиса, опустив взгляд на свои ладони. – В разговоре о поселении перевёртышей один из мужчин упомянул отшельников. Что это значит? Кто такие отшельники?

– Отшельники? – В глазах мадам Рене проскочил страх, и Алиса невольно задержала дыхание. – Ты уверена, что не ослышалась?

– Я не уверена, потому что видение было неясным, а голоса и картинки словно накладывались друг на друга, – пояснила она, надеясь, что мамам Рене хоть примерно представит, как выглядят и ощущаются её видения. Даже про отшельников Алиса вспомнила не сразу, а только после повторного возращения к воспоминаниям, и что-то ей подсказывало, что это слово упомянуто неспроста.

– Отшельники – это ведьмы и колдуны Индиго, которые живут среди обычных людей. Они наравне с нами пользуются магией, но не подчиняются законам восьми городов. – Мадам Рене прошлась по комнате и остановилась спиной к Алисе около настежь открытого окна. – Отшельники не претендуют на защиту и не вносят свой вклад в развитие нашей культуры, они не вредят нам и не помогают.

– Какова вероятность того, что перевёртыши смогли выйти на отшельников и переманить их на свою сторону? – напряжённо спросила Алиса, крепко сжимая ладони меж коленей.

– Если это действительно так, то у перевёртышей в руках огромное преимущество, ведь нескольких отшельников будет достаточно, чтобы снять защиту рун. – Мадам Рене развернулась лицом к Алисе, но её взгляд оставался отрешённым, словно она была глубоко в своих мыслях и лишь высказывала их вслух. – Но я не понимаю, в чём смысл подобного союза, ведь для этого есть договор…

– Какой договор? – шёпотом спросила Алиса, но мадам Рене лишь отмахнулась, чтобы она не отвлекала от размышлений.

– Перевёртыши и отшельники… странно…

Ситуация в самом деле была донельзя странной, и Алиса не могла отделаться от мысли, что она что-то упускает. Какой-то очень важный фактор, который обязательно расставил бы всё по своим местам…

– Но это может быть правдой? – спросила она, затаив дыхание. Мадам Рене перевела на неё взгляд, и Алиса могла видеть, как в её янтарных глазах разгорается решительность.

– Да, – ответила мадам Рене. – Думаю, что эта теория имеет место.

– Что-то всё равно не сходится. Я словно хожу в кромешной тьме и следую за короткими вспышками света. – Алиса спрятала лицо в ладонях и плотно зажмурилась. Боль в затылке стала не такой назойливой, но отзывалась спазмами в лобной части и в висках.

– Ты проделала хорошую работу, дитя, – похвалила её мадам Рене, и её губы дрогнули в улыбке. – А теперь тебе нужно отдохнуть, чтобы набраться сил. Не думай о перевёртышах, отшельниках и прочих интригах, дай себе время, чтобы восполнить ресурсы.

– Я вам нужна завтра?

– Нет. Завтра ты вольна делать всё, что захочешь. – Мадам Рене прошла через всю комнату и остановилась около двери, коротко обернувшись. – Я рада, что взяла тебя с собой.

И, пожелав доброй ночи, она вышла в коридор, оставив Алису в компании незаконченных мыслей, страхов и осколков призрачных видений.

Несмотря на усталость, Алиса так и не смогла уснуть, ведь как бы она и старалась избавиться от мыслей о перевёртышах и отшельниках, они всё равно возвращались. В полночь ей стало совсем тоскливо в четырёх стенах, поэтому она спустилась на кухню, чтобы перекусить, так как последний прием пищи был в поместье Найроми Уэлш.

Алиса сидела на подоконнике с ведёрком фисташкового мороженого, которое кто-то недальновидно оставил в морозильнике, и смотрела вдаль, где несмело мигал фонарь, то освещая песчаную набережную, то погружая всё во мрак. Она чувствовала себя примерно так же, ведь по большей части ей приходилось двигаться на ощупь в темноте. Лишь иногда зажигался свет и находились ответы на некоторые вопросы, которых становилось всё больше с каждым скачком напряжения в лампе её сознания.

«И чего мне не спится?» – мысленно спросила себя Алиса, отправив в рот ещё одну ложку мороженого, которое стремительно начало таять на языке. Ей хотелось лечь в кровать и забыться крепким сном, в котором не было места кошмарам из реальной жизни и стрессу, от которого сводило живот, а голова раскалывалась на части от боли. Где не было Гонтье и миллиона поводов, почему их отношения заранее обречены на провал.

В том мире не было ничего, кроме звенящей тишины и спокойствия, в котором Алиса так остро нуждалась.

Но реальность была наполнена тревожностью и сомнениями, которые мешали уснуть, и Алисе оставалось надеяться на то, что изнеможение возьмёт верх над ощущением зудящей незавершённости. Мадам Рене попросила её не думать о деле перед сном, но она не могла избавиться от мысли о неправильности, которая витала в воздухе.

«Мы что-то упускаем», – думала Алиса, отложив в сторону ведерко с мороженым, чтобы помассировать виски. К горлу подбиралось неприятное ощущение тошноты, которое она изначально списала на взбунтовавшийся из-за неправильного питания желудок, однако в голову закрались опасения, что тошнота могла быть вызвана дурным предчувствием.

«Если я сейчас всех разбужу без веской причины, то буду выглядеть идиоткой, – мысленно сказала себе Алиса, спрыгнув с подоконника. – Но если бездействовать и случится беда, то буду идиоткой вдвойне».

Она сполоснула лицо холодной водой, чтобы привести себя в чувства, и вышла из кухни, собираясь подняться на второй этаж и разбудить мадам Рене. Однако стоило ей сделать шаг на первую ступеньку, как дом сотрясло вибрацией от оглушающего взрыва, свет которого яркой вспышкой мелькнул в окне позади неё. Алиса взвизгнула от неожиданности, чувствуя, что сердце едва не выпрыгивает из груди от ужаса, и на ватных ногах поспешила подняться на второй этаж.

С третьего этажа как раз спускались Гонтье и Владимир, на ходу натягивая на грудь чёрные футболки.

– Там что-то взорвалось! – воскликнула Алиса, глаза которой были расширены от ужаса. Она побежала следом за мужчинами на улицу, наплевав на их протест, и разинула рот от удивления, стоило ей увидеть вдали полыхающий дом.

– Поместье жрицы? – хмуро спросил Владимир, взглянув на Гонтье, и тот кивнул в ответ.

– Похоже на то.

Алиса вздрогнула, когда мимо неё прошла мадам Рене в шёлковом ночном костюме, и, не выдержав удушающего чувства тошноты, она перевалилась за перила, крепко сжимая их дрожащими пальцами, и опорожнила желудок. До неё эхом доносился разговор взрослых, но она могла лишь отчётливо слышать собственное биение сердца, которое словно встало поперёк глотки, и содрогаться от приступов рвоты, что с кашлем вырывалась наружу.

«Идиотка!» – мысленно корила себя Алиса, вытирая рот тыльной стороной дрожащей ладони. Она на ватных ногах вошла в дом, не реагируя на оклик, закрылась в ванной и начала чистить зубы, не замечая, что мятная паста имела привкус солёных слез, что стекали по щекам. Алиса смотрела на свои покрасневшие от слёз глаза, которые отражались в зеркале, и ругала себя за то, что не забила тревогу раньше.

– От поместья Уэлш почти ничего не осталось, – сказала мадам Рене, когда Алиса через десять минут спустилась на первый этаж. Владимир и Гонтье отсутствовали, наверняка разбираясь в деталях происшествия, но это было к лучшему.

– Это моя вина, – пробурчала Алиса, разглядывая свои ладони. – Я чувствовала, что грядёт что-то ужасное, но списала это ощущение на тревожность после тяжёлого дня. Я слишком поздно осознала, в чём дело… я как раз шла к вам, чтобы сказать о предчувствии.

– Ты ни в чём не виновата, – заверила её мадам Рене, напряжённо меряя коридор шагами. – Ты устала и не понимала, что происходит. Мы вряд ли успели бы помочь.

Дверь резко распахнулась, и на пороге показался Гонтье, лицо которого выражало решительность и ужас одновременно. Алиса задержала дыхание, стоило ей встретиться с ним взглядом, ведь в нём читалось то, что она боялась услышать больше всего на данный момент.

– Перевёртыши вновь атаковали Ламмас!

Глава 6

Жрица Ламмаса мертва. Перевёртыши вновь атакуют город.

Алиса едва могла дышать от сковывающего страха, небрежно бросая в рюкзак вещи первой необходимости и застёгивая его на ходу дрожащими пальцами. Ей казалось, что всё это нереально, что ей удалось-таки уснуть, и теперь она видела очень реалистичный кошмар, наполненный искажёнными, но громкими звуками, тошнотворными запахами гари и ощущением полного провала.

– Езжайте быстро и ни в коем случае не останавливайтесь, – говорила мадам Рене, провожая Алису и Гонтье до машины. – Поменяй билеты, отправляйтесь первым же рейсом в Россию и…

– А как же вы? – с отчаянием в голосе спросила Алиса, в сердцах схватив мадам Рене за руку. – Почему вы не едете с нами?

– Я нужна своему народу здесь.

– Пожалуйста, не умирайте, – умоляюще прошептала Алиса, ведь, несмотря на то, что они так и не смогли наладить родственные отношения, она успела привязаться к мадам Рене.

– Береги себя, дитя, – ответила верховная жрица, сжав её ладони в своих руках. – Мы ещё увидимся.

– Садись в машину, нужно срочно уезжать, – отчеканил Максенс, не глядя на Алису, но она задержалась ещё на несколько секунд, чтобы обнять на прощание мадам Рене. Её распирало от противоречивых эмоций, а затылок зудел от слабой боли, которая причиняла дискомфорт и мешала сконцентрироваться на ощущениях. Почему-то Алисе казалось, что на неё направлено множество объективов фотокамер, которые следили за каждым её шагом. Она коротко обернулась, желая проверить, так ли это на самом деле, но отвлеклась, когда её в очередной раз позвал Максенс.

Алиса смотрела в окно и украдкой вытирала слёзы, ведь ей совершенно не хотелось уезжать без Владимира и мадам Рене. Гонтье вёл машину вдоль набережной через смог, где тлели остатки поместья Уэлш, затем свернул влево, и машину повело в сторону, когда перед колёсами мелькнул перевёртыш, массивные рога которого выделялись даже в ночном мраке.

– Чёрт! – воскликнула Алиса, расширив глаза от ужаса, а Гонтье крепче сжал руль, из-за чего побелели костяшки пальцев. – Нам нужно остаться, нужно помочь…

– Нет! – резко ответил он. – И думать забудь!

– Но мы… осторожно! – крикнула Алиса, когда справа мелькнул ещё один перевёртыш, острые когти которого со скрежетом мазнули по машине.

– Всё ещё хочешь остаться? – хмуро поинтересовался Максенс, сворачивая на другую улицу, которая вела в сторону выезда из города.

– Мы ведь просто сбегаем, – говорила она, крепко сжимая пальцами ремень безопасности. – Это предательство, так нельзя!

– Хочешь умереть здесь? Оглянись вокруг и пойми, что мы уже ничем не поможем! – громко сказал Гонтье, взглянув на Алису, а в его глазах отражалось зарево огня, вспыхнувшего справа. Раздался рёв перевёртыша, и она зажмурилась, мысленно переносясь в зимний лес на границе Белтайна, где с таким же рычащим криком умер Кристофер Шмидт.

– Они остались здесь… – прошептала Алиса, имея в виду мадам Рене и Владимира. – Мы бросили их…

– Я выполняю приказ верховной жрицы Индиго, – отчеканил Максенс, и машину вновь повело влево из-за короткого столкновения с перевёртышем. Алиса взвизгнула от страха, а он лишь негромко выругался себе под нос и прибавил скорость. – Нравится тебе это или нет, но я ни за что не остановлю машину, пока мы не доедем до Кейптауна.

Им удалось выехать из Ламмаса, и Алиса продолжала чувствовать груз вины за то, что им пришлось позорно сбегать из города, который кишел перевёртышами и полыхал в огне. Её пробивало крупной дрожью, а от усталости не осталось и следа, несмотря на то, что день выдался энергозатратным, и по всем канонам ей полагалось сейчас восстанавливать силы, а не тратить их на тревожные мысли.

Они ехали в полной тишине, которую нарушал лишь приглушённый шум двигателя, и Алиса думала о том, что её жизнь уже никогда не будет прежней. Что она не сможет ходить на уроки и заниматься будничными делами после пережитого ужаса, ведь всё это меркло на фоне оглушающих реалий жестокой стороны мира Индиго. Это было подобно возвращению из ада к обычной жизни, которая продолжает кипеть во всём мире, пока небольшой городок на юге Африки погибает в муках.

«А ведь оба Гонтье прошли через такой ад», – подумала Алиса, плотно зажмурив глаза. Ей было больно представлять, что они пережили за неделю в Лите, когда их родной город разваливался на части, а земля пропитывалась кровью членов семьи и знакомых.

Как они сумели выбраться из агонии и сохранить в себе остатки мужества и жизнелюбия? Как им удалось собрать себя по частям и двигаться дальше, словно ничего не произошло?

«А ведь я лишь мельком увидела реалии войны», – подумала Алиса, и по её спине побежали мурашки от ужаса. Что же с ней было бы, если бы они остались? Если бы это затянулось на неделю? На месяц?..

– Как ты смог оправиться после побоища в Лите? – спросила Алиса, посмотрев на Гонтье так, будто видела его впервые. – Как ты смог жить дальше?

Он задумчиво нахмурился и продолжил напряжённо сверлить взглядом дорогу за лобовым стеклом, и Алиса уже подумала, что Гонтье оставит её без ответа. Но Максенс плотно сжал губы на несколько секунд, словно решая, стоит ли ей говорить правду, а потом выпалил:

– На меня свалились другие заботы, и они не дали мне погрязнуть в скорби, пусть тогда я и не осознавал, что впоследствии обрету надежду. – Упоминание надежды отозвалось приятным покалыванием под кожей, но Алиса не понимала, о какой надежде могла идти речь, когда Гонтье похоронили всю свою семью и оставили за спиной руины родного дома. – А ещё я должен был вытащить Калию из того кошмара, в котором она увязла после смерти Микаэля.

– Это её муж, верно? – уточнила Алиса, задержав дыхание от распирающего любопытства, за которое она испытывала чувство вины.

– Верно. Микаэль Леконт, сын жреца Литы.

– А как умер Микаэль? Это ведь произошло на глазах Калии?

Максенс совсем сник, словно мысленно вернулся в апрель прошлого года, заново переживая тот ужас.

– Микаэлю удалось убить вожака перевёртышей, но за это он поплатился своей жизнью, – отрешённо ответил Максенс, а Алиса почувствовала, как грудь сдавило тисками, не позволяя дышать. – Мы оказались в ловушке перевёртышей, и когда Калия увидела, что Микаэль упал замертво, устроила пожар в соборе парижской Богоматери. Нам еле удалось выбраться, и я ещё две недели приводил Калию в норму, залечивал ожоги, но…

– Но она до сих пор не оправилась, верно? – негромко сказала Алиса, вспомнив, каким пустым ей порой казался взгляд Калии.

– Не уверен, что она запомнила, как мы оказались в России, потому что Калия была полностью разбита. Ей не хотелось жить дальше, не хотелось устраиваться на работу в школу и прятаться. Война забрала у неё не только Микаэля, но и ребёнка.

– У Калии был ребёнок? – Алиса резко выпрямилась и во все глаза уставилась на Максенса, не веря, что это могло быть правдой. Она не представляла Калию в роли матери, учитывая, какой холодной и требовательной была её наставница, однако что-то подсказывало Алисе, что Калия не всегда была такой. Может, в прошлом она была открытой и мягкой, пока война не разделила её жизнь на «до» и» после».

– Не рождённый ребёнок, – сухо пояснил Максенс. – Калия была на двадцатой неделе беременности, у неё должна была к осени родиться девочка.

– Это многое объясняет. И теперь я понимаю, почему Калия так изменилась после твоего отъезда.

– У неё остался только я. – Максенс перевёл на Алису взгляд, наполненный до краёв отчаянием, от чего по коже побежали мурашки. – И, как ни странно, у неё есть ты. Несмотря на некоторые ваши разногласия в самом начале, Калия нашла в тебе ребёнка, о котором нужно заботиться. Калия вряд ли признается тебе в этом, но она успела привязаться к тебе гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить.

«У неё должна была к осени родиться девочка», – вспомнились Алисе слова Максенса, и она невольно подумала о том, что вместо милого младенца Калия получила семнадцатилетнюю бунтарку.

Совсем не то, о чём она мечтала.

– Но кто же тогда спасал тебя, раз не Калия? – спросила Алиса, нахмурившись. – Кто дал тебе надежду на то, что все может наладиться? Не Шмидт же?

– Не он, – ответил Максенс, а его руки напряжённо замерли на руле. – Тот человек даже не подозревает о том, как вовремя появился в моей жизни, но тебе незачем знать сейчас все подробности. Важно лишь то, что тебе не стоит зацикливаться на том, что ты увидела сегодня. Нужно идти дальше.

– У меня есть лишь одна надежда, – призналась Алиса, понурив голову. – И это вера моего отца. Он увидел, что у меня получилось найти выход, чтобы спасти мир Индиго, он был напуган, но верил, что это правда.

– Разве ты не видишь, что его видение начинает сбываться? – с горькой усмешкой спросил Гонтье. – Сначала Лита, затем Ламмас… перевёртыши уничтожают города Индиго, как и предсказывал твой отец.

– Ты в самом деле считаешь, что я смогу найти выход, чтобы остановить их? – спросила Алиса, подняв на него взгляд полный надежды, и Гонтье посмотрел на неё в ответ.

– Я уже вижу, как ты это делаешь.

Ещё несколько секунд он смотрел ей в глаза, после чего перевёл внимание на дорогу, которая освещалась тусклыми фонарями с обеих сторон. Они подъезжали к Кейптауну, высотки которого виднелись на горизонте, и Алиса только сейчас поняла, что им всё-таки удалось спастись от того ужаса, который царил в Ламмасе.

Пусть чувство вины от этого не становилось меньше.

«Как так вышло, что раньше меня не мучила совесть, а теперь её не заткнуть?» – думала Алиса, вспоминая себя прежнюю, но тут же мысленно ответила себе, что всё дело было в её окружении. Раньше, когда она жила в детском доме среди людей, которым не было дела до неё, ей было плевать на то, как её слова или поступки отражались на людях. Алиса была зациклена на себе и на том, как выжить во враждебной среде, но мир Индиго внёс свои коррективы в её характер. У неё появились люди, которые заботились о ней, помогали и верили в неё даже больше, чем она сама в себя верила. Да, Алиса всё так же могла соврать окружающим, чтобы защитить себя, но по большей части она старалась платить людям той же монетой, даже если приходилось обнажать свои слабости.

Но самое главное – она не могла стоять в стороне, когда её мир рушился на части, поэтому покидать Ламмас было так больно. Алиса бросила внимательный взгляд на Максенса, который не оставил ей выбора, и осознала, что ему было уходить ещё сложнее, чем ей. Оба Гонтье до самого конца сражались за Литу, хоть и потерпели поражение, и если бы не приказ мадам Рене, то он бы и в этот раз остался в Ламмасе, чтобы сделать всё, что в его силах.

Но вместо этого Гонтье был обречён на позорное бегство с Алисой, жизнь которой ему доверила мадам Рене.

– Билеты были только с двумя пересадками, через два часа посадка на рейс до Йоханнесбурга, – объявил Максенс, торжествующе продемонстрировав Алисе купленные билеты.

– Отлично. – Она плотнее сжала лямку рюкзака, подумав о том, что это единственная тара, которую им удалось взять перед бегством. Все чемоданы с вещами остались в доме мадам Рене, и Алиса с тоской посмотрела на свой наряд. – Как думаешь, ни у кого не возникнет вопросов, если я так и буду ходить в пижаме?

Максенс, в отличие от неё, был в чёрных джинсах и футболке, а на Алисе надеты лишь укорочённые пижамные штаны и топ ярко-жёлтого цвета.

– Твоя бабушка сунула мне перед выходом свою карточку. – Он многозначительно приподнял левую бровь, и Алиса невольно усмехнулась.

– Предлагаешь проверить, насколько большой лимит у её счета? – Она покачала головой и поджала губы, чтобы сдержать истеричный смешок. – Я в деле.

Была лишь одна проблема: посреди ночи сложно было найти открытый вещевой бутик, поэтому им пришлось дождаться пересадки в Йоханнесбурге, полёт до которого длился всего два часа. Алиса даже немного вздремнула, несмотря на солнечный свет, который пробивался через окно, однако небольшой отдых не пошёл ей на пользу.

– Сначала позавтракаем, – пробурчала Алиса, без особого энтузиазма осматривая аэропорт Йоханнесбурга.

Максенс выглядел ничем не лучше, но согласился ненадолго заглянуть в один из ресторанов быстрого питания, что находились в аэропорту.

– Меня убивает то, что мы не можем пользоваться телефонами, пока не окажемся вблизи Белтайна, – хмуро сказала она, вытерев салфеткой губы, испачканные вишневым джемом.

– Таков порядок.

– И мы не узнаем новости, пока не приедем в Белтайн?

– Да.

Алиса тяжело вздохнула и потёрла глаза ладонями. Неизвестность убивала не хуже долгоиграющего яда, и если в Кейптауне её настрой был хоть немного оптимистичным, то сейчас он скатился в минус. Поэтому она выбрала в магазине первые попавшиеся кроссовки и спортивный костюм, убрала пижаму в рюкзак и вышла к Гонтье, который всё это время караулил вход в бутик.

– Нам нужно купить куртки, – напомнил он. – В России всё ещё холодно.

– При большом желании ты мог бы сделать так, чтобы тепло следовало за нами, – подметила Алиса, коротко улыбнувшись ему. Шок уже успел отпустить её, поэтому она не могла перестать думать о том, чем закончился их разговор на крыше.

– Через час посадка на рейс до Абу-Даби, и мы пробудем там семь с половиной часов, прежде чем отправимся в Москву. Хорошая новость заключается в том, что мы приземлимся в Шереметьево, а не в Домодедово, и нам не придётся ехать на такси из одного аэропорта в другой.

– А плохая заключается в том, что мы будем вместе до завтрашнего вечера? – с горькой усмешкой поинтересовалась Алиса, на что Гонтье лишь плотно сжал челюсти и отвернулся.

Время, проведённое вместе, обещало быть очень насыщенным.

Тогда Алиса ещё не знала, что полёт до Абу-Даби им предстоял в разных концах самолёта и что её соседом окажется не Гонтье, а женщина с грудным ребёнком, который, почти не замолкая, все восемь часов будет напоминать о себе. Ей не удалось поспать, пусть глаза и слипались от усталости, а её взгляд то и дело перемещался назад, где находился Максенс. Он ухмылялся, когда смотрел на неё в ответ, пусть плач ребёнка был прекрасно слышен в его части самолёта, и это злило Алису.

– У нас есть шесть часов на сон, – сказал Гонтье, показав ей ключ-карту от номера, который снял для них.

– Надеюсь, кровати раздельные, – холодно уточнила она, не спеша следуя за ним в сторону их номера.

– Разумеется.

Несмотря на усталость, Алиса первым делом отправилась в душ, где были все необходимые принадлежности, в том числе и большой махровый халат, а когда вернулась, Максенс обрадовал её тем, что заказал еду в номер. Её доставили ровно в тот момент, когда он вышел из ванной комнаты, поэтому ужинали они вместе.

– Тебе не кажется всё это странным? – спросила Алиса, макнув запечённую картофелину в кисло-сладкий соус.

– Что именно? – уточнил Гонтье, даже не взглянув на неё.

– Как перевёртыши смогли дважды за неделю разрушить установленную защиту? И почему они выждали пять дней, прежде чем сделали повторный набег на Ламмас?

– Может, им требовалось подкрепление? Или у них была другая причина, неизвестная нам.

Алиса нахмурилась и совсем не эстетично облизала испачканные пальцы, прежде чем забралась на кровать с ногами и развернулась к Гонтье.

– Что, если они как-то узнали, что я в Ламмасе? – с придыханием спросила она, и в этот раз Максенс всё же повернул к ней голову. – Или во мне говорит ЧСВ?

– ЧСВ? – переспросил он.

– Чувство собственной важности, – терпеливо пояснила Алиса, продолжая смотреть в его тёмно-серые глаза.

– Важности тебе не занимать, но я думаю, что первый вариант имеет место.

– И отсюда следует, что если перевёртыши как-то об этом узнали, то некоторые из них были в городе после первого нападения, хоть и скрывались.

– И где они могли увидеть тебя с мадам Рене? – спросил Гонтье, но его лицо тут же просветлело, когда в голову пришёл ответ.

– В доме у Найроми. – Алиса озвучила его мысль, и Максенс забыл о недоеденном ужине, заинтересованно повернувшись к ней всем корпусом.

– Но как?

– А здесь на помощь приходит замечание моей бабули, что человек в униформе становится безликим, однако если этого самого человека посадить за стол с остальными гостями, то…

– Думаешь, кто-то из прислуги Найроми являлся перевёртышем?

– И я почти уверена, что перевёртышем была молоденькая девушка, которая была явно заинтересована мной.

– Либо в тебе опять говорит ЧСВ, – насмешливо сказал он, а Алиса удивлённо округлила глаза.

– Эй, а ты быстро учишься!

Гонтье фыркнул и сделал невозможное: он широко улыбнулся, что окончательно сбило Алису с нужных мыслей. Она подумала о том, что им предстояло спать в двух метрах друг от друга и что это может закончиться весьма интересно…

– Знаешь, а это объяснило бы наличие бомбы в поместье Уэлш, – продолжил Максенс, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём именно он говорил. – Та девушка, которую ты упомянула, могла всё устроить.

– Скорее всего, – уклончиво ответила Алиса, подавив зевок. – Но остаётся загадкой то, как перевёртыши смогли пробить защиту. Может, дело действительно в отшельниках?

– В отшельниках? – удивлённо переспросил Гонтье, и Алиса поморщилась, вспомнив, что отшельников она успела обсудить только с мадам Рене.

– В отшельниках, – подтвердила Алиса, после чего рассказала о небольшой детали видения, о которой вспомнила после их разговора на крыше.

Максенс выглядел хмуро, наверняка создавая собственную теорию относительно союза перевёртышей и отшельников. Он изредка перебивал её, чтобы уточнить детали видения, задумчиво отводил взгляд, вновь размышляя об услышанном.

– Сегодня я не буду обращаться к своим друидским штучкам, потому что сил нет, но завтра я хочу кое-что попробовать, – сказала Алиса, убрав на тумбочку тарелку с недоеденным остывшим картофелем.

– Да, пора ложиться. – Гонтье взглянул на часы и тяжело вздохнул. – Осталось меньше пяти часов на сон.

Алиса легла на кровать, укрылась лёгким покрывалом, расшитым узорами, и стала наблюдала за тем, как Максенс сначала выкурил сигарету, выдыхая дым в открытое окно, а затем выключил свет и занял противоположную кровать. Он лежал на спине и не мигая смотрел в потолок, наверняка продолжая размышлять о хитросплетениях планов перевёртышей, и совершенно не обращал внимания на взгляд сбоку.

– Почему ты снял один номер? – через некоторое время спросила Алиса, понимая, что засыпать с ним наедине оказалось не так уж просто.

– А ты хотела бы сейчас остаться в одиночестве в незнакомом месте? Если да, то я прямо сейчас могу снять тебе отдельный номер.

Гонтье повернул голову в её сторону, и Алиса грустно улыбнулась одним уголком рта, понимая, что совершенно точно не хотела оставаться в одиночестве после пережитого страха.

– Нет, не хочу. Просто не думала, что ты станешь думать о моём удобстве после всего, что было. В том плане, что если бы ты захотел снять себе отдельный номер, то я поняла бы твоё желание и не стала бы возражать.

Гонтье молча продолжал смотреть на неё, и Алиса сделала вывод, что он не собирается отвечать, поэтому немало удивилась, когда через полминуты раздался его негромкий голос:

– Я уже привык за десять месяцев.

Он отвернулся, а Алиса так и продолжала смотреть на него, сонным разумом пытаясь понять, почему речь шла о десяти месяцах? Может, Гонтье имел в виду, что он забыл про свой комфорт за это время? Ведь десять месяцев назад они даже не были знакомы. На тот момент никто не знал, где находится Алиса и что обычная сиротка из детского дома может оказаться наследницей рода Рене.