Читать книгу: «Вилла Чудес», страница 2

– Это музей? – с восторгом спросила Стелла.

– Гораздо лучше, – ответил Егор, хитро улыбнувшись.

У входа их никто не встречал, но створки ворот были открыты. Металлическая табличка, с золоченым тиснением и витиеватыми буквами сообщала, что посетителей на территорию допускают с девяти утра и до девяти вечера.

Они прошли по гравиевой дорожке, мягко шуршащей под ногами, и приблизились к вилле. Чтобы войти внутрь, нужно было подняться по невысокой лестнице, белого мрамора, по обе стороны от которой, на постаментах, стояли высокие гипсовые статуи горгулий с жуткими собачьими мордами. Очутившись возле двери, Егор взялся за металлическое кольцо, торчащее из пасти льва, и постучал. Немного подождав, он открыл дверь и просунул голову внутрь и услышал женский голос, показавшийся уже знакомым: «Иду, иду! Входите!».

Егор пропустил Стеллу вперед, и вошел следом. Холл виллы с высокими потолками, больше претендовал на дворцовый зал. По всему периметру в стены были вмонтированы колонны, сверху украшенные замысловатыми барельефами, стояла антикварная мебель, с бархатной обивкой, все столики были уставлены статуэтками, бронзовыми подсвечниками. На всех вещах был отчетливо виден отпечаток времени, естественного старения.

Не прошло и нескольких секунд, как из проема между колонн к ним вышла женщина. У Егора чуть челюсть не отвисла от удивления:

– Флора Генриховна, как же вы успели опередить нас?

– Я не покидала виллу сегодня, – жеманно ответила женщина, – нас с Флорой постоянно путают, и ничего странного здесь нет – мы сестры – близнецы. Правда, признаюсь, она – старше меня на целый час.

– Вы очень похожи, – призналась Стелла.

– Все это говорят. На самом деле, нас объединяет лишь внешнее сходство, во всем остальном – ничего общего: разные интересы, взгляды на мир, и пристрастия тоже.

Это было сущей правдой. Сестра-близнец Флоры Генриховны была куда выгоднее одета: длинное атласное платье с глубоким вырезом, пальцы унизаны кольцами, в ушах длинные золотые серьги, шею украшало колье с массивным кулоном. Волосы были распущены по плечам и завиты в локоны, на лице яркий макияж.

– Странно. Флора Генриховна не предупредила нас, – растерянно произнес Егор.

– Она сообщила мне о вашем визите. Мы очень рады гостям, признаюсь, здесь они бывают редко. Объявления в газетах появились совсем недавно, до этого мы были закрыты для посетителей.

– Что же изменилось?

– Финансовые трудности. Содержать такой большой дом становится все труднее, – женщина заметно огорчилась, но всего лишь на мгновение, – все пришло в упадок. Вилла требует ремонта, обновления. Здесь много интересных вещей, но они древние, как сам мир и такие же хрупкие. К примеру, эти обои были популярны сто лет назад, подсвечники были в пользовании, когда не было электричества, а тепло давал камин.

– Но в этом и прелесть! Это же настоящая история, – возразил Егор.

– Согласна. В этом и есть изюминка нашей виллы. Только зрители, заходящие сюда, ожидают видеть совсем другое, потому что привыкли видеть по телевизору дворцы в позолоте, блеске хрусталя, лаковом покрытии полов и мебели. У нас же пыль кругом, паутина, шторы от времени поблекли, мебель рассохлась.

Экскурсия началась с долгой, местами чрезмерно затянутой истории о Грэге Данте, о его юношестве, становлении в роли ученого, научных экспериментах. Сестра Флоры с пылом рассказывала о гениальности ученого, его гонениях, и о том, что, он мог бы принести большую пользу развитию человечества. В ее глазах был восторг, она упивалась своими знаниями и причастностью к наследию Данте. Создавалось впечатление, что она хочет показать его лишь с лучшей стороны.

– На втором этаже располагаются спальни, гостевые, музыкальный зал, – рассказывала она, – на первом все, что представляет интерес. Данте не любил подниматься по лестнице, часто ночевал здесь внизу, на софе. Свернется калачиком, подложит под голову свернутый пиджак, и отдыхает пару часов, чтобы не тратить лишнее время.

Дальше они оказались в просторном коридоре с дверьми по разные стороны. За одной из них – лаборатория. Для простого человека это слово окутано ореолом таинственности. Здесь же это помещение больше походило на кухню с самой обыкновенной газовой плитой, мойкой, шкафчиками со стеклянными дверками и посудой. На длинном узком столе стояла спиртовка, фиксатор для стекол, микроскопом и емкости для пипеток, песочные часы. Очки старого профессора валялись здесь же, словно он только, что вышел отсюда.

После осмотра лаборатории, где ничего нельзя было трогать руками, проследовали в следующую комнату. По словам Фауны, самую любопытную. В хранилище, наполненном большим количеством всевозможных склянок с заспиртованными рыбами, змеями и лягушками стало немного не по себе. Еще страшнее стало, когда приблизились к экспонатам животных. Особое отвращение вызывали препарированные части тел, расставленные на полках в прозрачных сосудах с мутноватой жидкостью. Стелла в ужасе отпрянула от сосуда, в котором находилась кошка, с единственным глазом во лбу.

– Не бойтесь, они вас не укусят, – проворковала Фауна и слегка хихикнула.

– Они словно живые, – откликнулась Стелла и ухватила Егора за руку.

– Все экспонаты, – продолжила женщина, – сохранили форму и ткани, благодаря консервантам, которые лично изготовил Данте.

– Разве он исследовал не человеческие пороки развития и мутации? Почему здесь мумии только животных? – спросил Егор, наклонившись над склянкой со змеей, свернутой в несколько колец. При жизни, это была гадюка, судя по надписи на приклеенной бумажке.

– Разделяю ваш интерес. Ранее здесь имелись образцы внутренних органов человека, тела новорожденных младенцев с циклопией, сиамские близнецы, естественно, умершие при рождении, но из этической стороны вопроса, их пришлось убрать в закрытую комнату.

– Жаль. Мне бы очень хотелось увидеть результаты опытов профессора. Слышал, что он составлял гибриды людей и животных.

– В этом есть доля правды, – как-то нервно отреагировала Фауна, – но перед смертью, будучи нездоровым, Данте уничтожил большую часть своей коллекции. Осталось несколько дневников, рисунки, из которых сложно, что-либо понять. Записи он вел химическим карандашом на латыни, зачастую перечеркивая половину, внося исправления, да, и почерк у него был не слишком разборчив.

– Неужели за все время не нашлось его последователей?

– Ни одного. У него был невыносимый характер. Студенты изредка посещали его, но, ни один не задержался надолго. Протекцию им никто не составлял, они сами прибывали, узнав о великом таланте. Последнему ученику он залепил такую оплеуху, только за то, что он переставил местами пробирки, что тот написал заявление в полицию.

– А полиция, что?

– Только развели руками. С Данте связываться никто не хотел, считали чуть – ли не колдуном. Старик в пылу ссоры сыпал проклятиями, пугал отмщением. У него был грозный вид, хриплый голос. В пору старости он и вправду стал походить на колдуна. Все местные бежали врассыпную, заприметив издалека его сгорбленную фигуру.

– Нельзя ли увидеть его портрет? – спросила Стелла, уверенная, что им для этого придется покинуть жуткую комнату с останками.

– Он находится в кабинете, ответила сестра Флоры, – пройдемте.

В огромном кабинете, где шкафы с книгами достигали потолка, над камином висел большой портрет молодого ученого в золоченой раме.

– Художник запечатлел Данте еще студентом, подающим большие надежды: красивым, утонченным, лучшим на своем курсе. Во времена, когда переехал сюда, построил этот дом, и сделался затворником, превратился в сухонького старика с длинными седыми волосами, сгорбленной спиной и больными артритом руками. При ходьбе пользовался клюкой, ею же грозил всем своим недоброжелателям. Поднимал ее вверх и тряс над головой, будто разгонял стаю ворон.

Все время, пока Фауна вела рассказ, старалась как можно ближе подойти к Стелле, коснуться ее, заглянуть в глаза. С первой минуты знакомства, она странно реагировала, не думая, что ее поведение может показаться нескромным. Карие глаза собеседницы пытливо изучали фигуру Стеллы, бесстыдно останавливались на груди, бедрах, ногах.

От пристального взгляда Стелла чувствовала себя неуютно, не самые приятные ощущения, когда тебя рассматривают с нескрываемым любопытством. Ладно бы это был мужской взгляд, привыкла, когда ей оборачиваются вслед, пытаются подойти познакомиться, а то и вовсе пускают шуточки. Сестра Флоры как-то уж очень плотоядно облизывала пухлые губы, улыбалась, что мурашки шли по коже. Хотелось как можно быстрее уйти с виллы, но Егор не замечал повышенного интереса к своей жене. Он только-только вошел во вкус и сыпал массой вопросов.

Закончилась экскурсия все в том же парадном холле, где Стелла и Егор пролистали несколько фотоальбомов, и сфотографировались сами.

– Надеюсь, вы довольны? – поинтересовалась сестра Флоры на прощание.

– Очень, – ответил Егор с блеском в глазах. Он находился под впечатлением.

– Тогда ждем вас еще.

– Непременно. Я буду рекомендовать вашу виллу всем своим родственникам и друзьям. Замечательное место, интересная история, не похожая ни на что другое, – пообещал Егор.

По возвращению в гостиницу их ждал неприятный сюрприз. Они уже успели пообедать, расплатиться за проживание, загрузить вещи в багажник, как вдруг оказалось, что машина сломана. Несколько раз Егор поворачивал ключ в замке зажигания, бранясь и причитая, только все безрезультатно.

Глава 4

– А все ты! – в сердцах бросил Егор. Его трясло от ярости и собственной беспомощности. Единственная, на ком можно было выместить злобу, стояла рядом с открытой дверцей автомобиля. Бесило то, что вела она себя как-то безучастно.

– Почему я? – спросила виновница.

– Достала ты меня со своей романтической чушью! Ничего бы этого не произошло, останься мы дома. Учти, если я завтра не приду на работу, меня уволят! Не на что будет покупать тебе платья, косметику и прочую дрянь.

Стелла лишь кусала губы, не зная, что ответить. Уже битый час Егор вертелся возле машины, открывал капот, лазил в мотор, но не представлял, что там сломалось.

Флора Генриховна, ставшая свидетельницей их несчастья, пришла на выручку:

– Я уже вызвала механика, он осмотрит вашу машину, найдет неполадку, и вы сможете уехать, – заверила она.

Механик с поселка – приветливый усатый добряк, сначала рьяно взялся за дело, но, потом, начал хмуриться, цокать языком.

– Труба дело, – изрек он, вытирая вымазанные руки о бока брюк.

– Труба? Что это значит?

– Нужен эвакуатор, вот, что значит. Удивительно, как вы на этой «старушке» вообще передвигались. Доживем до утра, а там я побеспокоюсь, чтобы вас забрали. Мой сын… Я вам не говорил?

– Нет, – буркнул Егор.

– У него джип, и он не прочь подзаработать. Он сможет отбуксировать вас до ближайшего сервиса.

Уже малость поникший и слегка утомленный Егор смирился с мыслью, что снова придется ночевать в отеле.

Стелла мучилась бессонницей. Рядом, широко раскинув руки, и громко сопя, спал Егор. Он всегда засыпал очень быстро, и его здоровому, крепкому сну можно было только позавидовать.

С вечера погода начала портиться. Налетел ветер, небо заволокло тучами, заморосил мелкий дождичек, ночью превратившийся в настоящий ливень. Длинные струи громко забарабанили по крыше, оконному стеклу. Отель словно ожил, и превратился в большой корабль, попавший в бурю: скрипели стены, звенели металлические водостоки, фонарь над вывеской мерцал и раскачивался из стороны в сторону, а потом и вовсе погас. Стелла вздрогнула и сжалась в комок, услышав громкий вой собаки, идущий как будто от самого входа. Она вскочила с кровати, подбежала к окну и уставилась во тьму. Тонкий лучик света, скорее всего от фонарика, выхватил фигуру человека, стоявшего возле их машины. «Что если, ее хотят угнать? Вот, Егор рассвирепеет! Будить его тоже не стоит, вдруг ложная тревога. Тогда ей еще больше достанется» – подумала она, быстро накинула куртку, туфли и побежала вниз по лестнице.

Возле отеля было странное движение. Флора Генриховна, с фонариком в руках, пыталась рассмотреть что-то среди дождя. Она уже вымокла, несмотря на внушительных размеров зонт над головой.

– Зачем вы встали, дорогая? – спросила она.

– Показалось, что там кто-то есть. Возле нашей машины, – указала Стелла рукой на парковку, – в окно заметила. И собаки все время лают.

– Мне тоже так показалось. Надо бы проверить, но одной выходить – страшно. Не желаешь составить мне компанию?

Будучи не слишком смелой, Стелла чуточку замялась, но чувство вины перед Егором, было куда сильнее.

– Идемте, – решительно ответила она.

– Держи фонарь и иди ко мне под зонт, – предложила Флора Генриховна.

Зонт, не выдержавший порыва ветра, вывернулся в обратную сторону, и его пришлось убрать. Дождь лил, как из ведра, парковка была полна воды, ручьями стекающей по склону. Стремительный поток проникал за воротник, заливал глаза, лупил по спине и плечам. Ступив в большую лужу, они разом промочили обувь. Под тусклым светом фонарика было сложно что-то разглядеть, но все же им удалось заметить разбегающиеся в разные стороны темные фигуры.

– Кто здесь? – громко воскликнула Флора Генриховна, зачем-то взмахивая руками.

В ответ: ни шороха, ни звука. Внезапно, сзади, Стеллу обхватили чьи-то сильные руки. Обернуться и закричать она не успела, ей закрыли ладонью рот и прижали к груди. Изо всей мочи Стелла начала барахтаться, но противник лишь крепче сомкнул объятия.

– Т-с-с-с-с, пташка! – прошептал голос в самое ухо.

Стелла не успела опомниться, как напавший на нее злодей зажал ей нос тряпкой, пропитанной хлороформом. Мгновение и она провалилась в пустоту.

Тяжелый, будто стальные оковы морок медленно отпускал, не давая проснуться окончательно, но и не позволяя провалиться в забытье. Стелла пошевельнулась, соображая, что сидит привязанной к стулу. Сквозь полуопущенные ресницы она сумела разглядеть свои босые ноги, связанные веревкой. Внутренним чутьем она осязала, что не одна в этой комнате. Ее трясло, то ли от холода, то ли от страха. Очередной приступ озноба заставил тело дрожать, по венам и коже, наоборот разлился жар. С губ Стеллы сорвался непроизвольный стон.

– Кажется, она приходит в себя, – раздался радостный женский возглас.

– Давно пора, – грубо буркнул в ответ неизвестный мужчина, – мне нужна особь с хорошими физическими данными, а не замухрышка. По виду, она слишком слаба. Неужели во всей округе не нашлось девушки с более крепкой конституцией и хорошо развитым костяком?

– Она – то, что надо, поверь, отец! У нее отличное телосложение, я сама проверяла, когда проводила экскурсию. К тому же у нее натуральный цвет волос.

– Всегда вы это обещаете, а на деле! У меня слишком мало времени, чтобы тратить его впустую. Жаль, что я не могу сам достойный экземпляр и полностью полагаюсь на ваш выбор. А вы… вы… всякий раз тащите сюда немощных неженок, простывающих от малейшего сквозняка.

– Но ты сам задал этот типаж, мы лишь старались угодить. Придумали, что проще будет проводить отбор из туристок, посещающих виллу. Так и случилось.

– Это не выбор, когда вы схватили первую попавшуюся. Для меня эта девушка – опытный образец, и только! На первый взгляд сложно определить подойдет ли она. Для слияния видов необходима точность и определенная генетическая совместимость. Только при этих условиях меня ждет успех. Я уже не раз объяснял, что светлый цвет волос – показатель доминантных генов. Именно у таких особей малая выработка меланина, и вследствие этого светлая, почти прозрачная кожа.

– Отец, сейчас похищать людей стало большой проблемой. Город напичкан камерами. У всех телефоны с определителями местонахождения. Это огромнейший риск.

– Еще больший риск привести полицию в собственный дом. Неужели, вы настолько глупы и не понимаете, что искать ее начнут именно здесь? У нас и так нелады с законом. Напомнить, сколько обысков здесь было?

– Стоит заметить, что до сих пор нам удавалось обмануть их. Наши потайные двери хорошо замаскированы.

– Это правда, – согласился мужчина, – А ты, Флора, что скажешь?

– Я уже закрыла отель, убрала вывеску. Номер вычищен до блеска, вещи сожжены. Ни одного отпечатка пальцев, ни одного волоска. Даже если начнут искать с собаками, ничего не найдут. Дождь смыл все следы.

– Вы забыли о маленькой детали – о свидетеле. Он может хорошенько потрепать нам нервы. Если любовь настоящая – будет носом землю рыть ради нее, до самых низов ада докопается. На его месте, я бы ни за что не отступил.

– Ее муж долго будет приходить в себя после лошадиной дозы снотворного. Когда очнется, ему потребуется время, чтобы вспомнить, где он был и с кем. С заявлением о пропаже он обратится не раньше, чем через неделю.

– Славно поешь! Если подведешь меня, я за себя не ручаюсь. Запру под замок и лишу сыворотки.

– Не сердись, отец. Мы не в первый раз отрабатываем эту схему, и сбоев никогда не было. Можешь не беспокоиться, а заниматься своим делом. Важнее его ничего нет.

– Вы хорошо заплатили механику за услуги и молчание?

– Он остался доволен, но пришлось удвоить сумму. Он не болтлив, но его жена – первая сплетница. Полагаю, что за эти деньги, он под пытками не выложит правду. Да и известно ему только то, что положено.

– Было бы гораздо проще вырезать ему язык.

Что-то грохнуло, заставляя Стеллу окончательно очнуться, поднять голову и открыть глаза. Помещение, освещенное слабым светом единственной люстры, выглядело весьма мрачно. Промежутки стен между каменными столбами были наглухо заложены кирпичом, и не видно ни единого окна.

Свет понемногу начал меркнуть, вернее, глаза начали привыкать к нему, и Стелла смогла различить, что перед ней в кресле с высокой спинкой сидел старик в длинном полосатом халате. На первый взгляд его можно было принять за мумию. Длинные седые волосы ниспадали на плечи, вытянутое высохшее лицо испещрено морщинами, и только черные, глубоко посаженные глаза выглядели живыми. Старик безотрывно смотрел на нее, и многозначительно хмурился. Нарушив молчание ударом трости об пол, он раздраженно произнес:

– Помогите подняться! Я хочу рассмотреть ее.

Из-за спины Стеллы вышли две женщины, узнать которых было несложно – Флора Генриховна и ее сестра-близнец. Бережно подхватив старика под руки, помогли ему встать и добраться до пленницы. Он наклонился, одной рукой опираясь на трость, другой – погладил Стеллу по голове.

– Не бойся, я не злодей. Здесь тебя никто не обидит, если я не прикажу, и если ты будешь послушной девочкой.

– Кто вы? – спросила Стелла, отодвигаясь в сторону от его ладони, ледяные касания которой были неприятны.

– Ах да, совсем забыл все правила этикета. Разрешите представиться: Данте Грэг – хозяин Виллы Чудес, а это, – указал он на женщин, – мои дочери Флора и Фауна – верные помощницы и ассистентки, воспитанные в лучших традициях старой школы.

– Вы тот самый ученый? Быть этого не может! – воскликнула Стелла.

– Отчего же?

– Вам, наверное, около ста лет.

Старик довольно крякнул, улыбнулся:

– Звучит, как комплимент. Мне этой весной исполнилось сто шестьдесят девять лет. А моим девочкам, дай бог памяти, далеко за восемьдесят, но они все еще – куколки. Настоящие красавицы, с привлекательной внешностью, а все – наследственность. Мужчины в округе сходят по ним с ума, набиваются в супруги. Девочки довольствуются обществом друг друга, и моим, конечно. Они презирают мужчин, после нескольких неудачных попыток создать семью. Выбирали сердцем, не разумом, хотя я и предупреждал о коварстве противоположного пола, единственным желанием которых – затащить очередную дурочку в постель. Много раз обжигались, лили слезы на моем плече, а после смирились с одиночеством и полностью посвятили себя служению мне.

– Восемьдесят? Вы обманываете меня или издеваетесь. Я, что попала в программу «Розыгрыш». Егор, конечно, большой шутник и любит сюрпризы, но до подобных развлечений ему далеко. Кто вас нанял играть эту глупую роль?

Старик хрипло рассмеялся:

– Все мы играем роли. Сегодня я – злодей, а ты – моя пленница. А две эти замечательные женщины – зрители. Или ассистентки фокусника. Я люблю магию, но верю в науку.

– Вы хороший актер. Любой из ныне живущих, снимающихся в фильмах мог бы у вас поучиться. Грим великолепный, костюмы.

– Хватит! – крикнул старик, – Я Грэг Данте, и не потерплю в свой адрес шуточек.

– Все считают вас давно умершим. Невозможно жить больше ста лет, – возразила Стелла. Ее продолжало мутить после провала сознания, голова шла кругом, но ей непременно хотелось знать, куда она попала и кто те злодеи, что похитили ее.

– Возможно. И я живое тому подтверждение. К сожалению, пришлось инсценировать свою смерть, а потом и похороны. На местном кладбище есть заросший холмик с крестом, на котором написано мое имя. Все потому, что на Земле развелось слишком много любопытных, желающих сунуть нос, куда не следует: журналисты, фотографы, псевдоученые. Их роль – растоптать, уничтожить, чтобы прославиться за чужой счет. Никто не верил в мою гениальность. Постоянные издевки, нападки, а порой и жестокие смешки в мою сторону, подорвали мое здоровье, а я так и не завершил дело всей своей жизни. Хочешь, открою секрет, почему я до сих пор жив?

– Почему?

– Идея. Лишь она заставляет мое сердце биться. Каждое утро, подымаясь с постели, я верю, что наступит день моего триумфа. Грэг Данте изменит историю человечества. Обо мне будут говорить по радио, писать научные статьи.

– Зачем вам я? – спросила Стелла, всхлипывая, – Отпустите меня, пожалуйста.

Старик сменился с лица. Его благодушие, мигом превратилось в раздражение. Он распрямился, оперся на трость.

– Ты должна, нет, просто обязана послужить науке, – высокопарно произнес он, высоко задирая подбородок, – тебе уготована великая миссия, масштабы которой ты не в силах оценить. Считай, что тебе повезло быть в первом ряду.

– Но я не хочу.

– Разве подопытных спрашивают об их желаниях?

– Подопытных? – переспросила Стелла и мысленно содрогнулась от страха, что ее разрежут на маленькие кусочки, а затем поместят в сосуды со спиртом. Части ее тела будут стоять в той самой комнате, и все желающие будут глазеть на нее, приходя на экскурсию, – вы убьете меня?

– Все блондинки – глупые, болтливые девчонки, – сделал вывод Данте.

– Ты недоволен отец? – спросила одна из дочерей?

– Посмотрим, а пока накормите ее, вымойте. После приведите в лабораторию, я должен сделать все необходимые исследования, прежде чем начну эксперимент. В этот раз, чувствую, все пойдет по-другому.

Старик оперся на клюку и сделал несколько шагов к выходу. Потом еще раз обернулся на Стеллу, покачал головой. Дочери замерли на месте, словно ожидая его следующих команд. Ни слова не говоря, он сделал манящий жест рукой, уводя их вслед за собой.

Стелла осталась в комнате одна, до сих пор не веря, что это реальность, а не сон. Дурной сон.

Глава 5

Вернулись сестры быстро. Флора, а может быть и Фауна, различить их теперь не представлялось возможным, потому что они были одеты в одинаковые черные платья, развязала Стелле руки, а затем и ноги, сильным рывком подняла ее со стула. Бедняжка не сопротивлялась, даже когда была свободна от пут.

– Не делай глупостей, – предупредила она, заломила Стелле назад руку и подтолкнула вперед.

– Отпусти меня, – жалобно запищала пленница и расплакалась.

– Не разводи сырость, не поможет. Отсюда тебе больше нет выхода. Добро пожаловать в семью! Хочешь, я назовусь твоей сестрой?

– Почему я? За что? Что я вам сделала плохого?

– Так сложились звезды, смирись,– философски изрекла дочь Данте, к этому времени, выведшая Стеллу в длинный узкий коридор, освещаемый лампами красного цвета.

Мысли стремительно мелькали в голове у Стеллы. Каким-то неведомым способом ей удалось увернуться, вырваться и бежать. Шлепая босыми ногами по холодному каменному полу, она неслась вперед, все время, натыкаясь на стены и больно ударяясь. Она переводила дух, на мгновение останавливалась, а затем вновь бежала. По пути лихорадочно дергала за ручки дверей, в надежде, что хоть одна откроется, но все двери, были надежно заперты. Иногда ей чудилось, что она бегает по лабиринту. И скоро пришлось в этом убедиться, потому что она вернулась к сестрам, преспокойно ожидавшим ее.

– Я же предупреждала, – с улыбкой на лице сказала одна из сестер, – выхода отсюда нет. Теперь это твой дом. Можешь бесконечно долго бегать, плакать, звать на помощь, но, поверь, это пустая затея. Чего доброго, спотыкнешься, упадешь, поранишь колени. Ты нам здоровенькая и целая нужна, так что не шали.

– То есть, я должна позволить сошедшему с ума старику ставить на себе опыты? Я не зверушка какая-то! – громко воскликнула Стелла.

Сестры зловеще захихикали, переглядываясь друг с другом.

– Думаете, я вам позволю! Мой муж станет искать меня. Похищать людей – это страшное преступление, и вы получите по заслугам. Вашего безумного отца давно пора упечь в психушку, а по вам тюрьма плачет.

– Боже, как страшно, – театрально закатив глаза, ответила одна из сестер, – что ты не дрожишь, Фауна?

– Хватит развлекаться, Флора. Отец будет сердиться, он сегодня и так в дурном настроении.

– Мне, наоборот показалось, что он в прекрасном расположении духа. Девчонка ему понравилась. Ты же видела, с каким удовольствием он на нее смотрел.

– Ага, будто на цветочек аленький. Только цветочек-то с колючками.

– Шипы можно оборвать. Вспомни, как все до нее быстро становились паиньками.

До Стеллы вдруг дошел смысл сказанного, она испуганно закрыла лицо руками и произнесла:

– Я здесь не первая, не так ли?

– Нет, конечно. Каждые два года, мы приводим сюда новую девушку. Ты, кстати, юбилейная, тридцатая. Все они, как две капли воды, похожи на тебя. Поэтому, будь любезна, стань, последней.

– Последней? Что вы с ними сделали? – тоненьким голоском спросила Стелла, теряя остатки выдержки. Чутье ей подсказывало, что все остальные девушки погибли самой страшной смертью.

– То же самое, что ждет и тебя. Скоро узнаешь, – отмахнулась от вопроса Флора. Похоже, она была доминирующей в их паре близнецов, и более жестокой.

– Неужели, их не искали? Как же их бедные родственники? У вас совсем нет сердца.

– Отец воспитывал нас в строгости, без лишней сентиментальности. В этом и есть наша сила. Мне и дела нет до твоих слез и страданий.

– Это не сила, – тяжело вздыхая, перебила Стелла, – это варварство. Разве человечность не заключается в доброте и милосердии?

– Глупышка. Мы, как никто, думаем о человечестве, в целом. Ни одно открытие в мире не давалось без жертв. Но эти вынужденные жертвы стоили того. Люди в космос полетели, жертвуя собой, и взорвались на этой самой ракете, а все из-за чего?

– Не понимаю в чем тут связь?

– Любое открытие это – жертвы. Но оно того стоит.

– Отпустите меня, пожалуйста, пощадите. Я никому не расскажу, что была здесь.

– Нельзя. В противном случае, твое место займет другая девушка, а потом еще одна и так далее, пока отец не закончит эксперимент. Нам бы не хотелось снова выходить на охоту. Не представляешь, на какие ухищрения приходится идти, чтобы отыскать нужный объект, а потом заманить в ловушку. Надоело!

– Так прекратите. Отец манипулирует вами, но не он виновен в похищениях, а вы. Ему же самостоятельно не выбраться из дома. Просто скажите ему, что больше не станете. Сколько невинных еще должно пострадать по вашей милости?

– Ослушаться отца? – возмутилась Флора. А это была именно она. Стелла научилась различать их с Фауной по маленькой родинке на щеке.

– Освободиться, а не ослушаться. Разве вам не хочется устроить личную жизнь подальше от этого кошмара? Бегите прочь, спасайтесь!

– Не заговаривай мне зубы, – зло усмехнулась Флора, – мы преданы отцу. Он подарил нам жизнь, и этот щедрый подарок нужно оплатить.

Привычным жестом она вынула из кармана платья ключ, подошла к ближайшей двери и открыла ее.

– Бери ее за руку, Фауна, идем. Отец не любит ждать, – распорядилась она.

Стелла намеревалась отказаться от еды, объявить голодовку в знак протеста. Это конечно не выход, но это лучшее, что на этот момент пришло ей в голову. Другого плана спасения пока не было. Но, как только ее усадили за стол, не смогла устоять перед искушением: потянулась к стакану бледно-желтого сока. Со вчерашнего вечера маковой росинки во рту не было. После с удовольствием съела несколько ложек салата, тарелку горячего ароматного супа.

– Умница, – похвалила ее Флора и улыбнулась.

– Она мне начинает нравиться, – поддержала сестру Фауна.

– Может, мы и сможем подружиться, но только после водных процедур. Видишь, какая она замарашка. Дотрагиваться неприятно. Волосы спутались, лицо, будто в саже, а платье похоже на старую, мятую тряпку.

В следующей комнате, до самого потолка выложенной белым кафелем, располагалась ванная. В ней было слишком холодно, чтобы мыться. Зато там можно было бы устроить что-то вроде хранилища для скоропортящихся продуктов. Ледяной пол обжигал босые ноги. Стелла была мерзлячкой, любила заворачиваться в теплый плед, носить меховые тапочки, когда в квартире еще не включали отопление. Егор шутил, что она должна была родиться в Африке, чтобы не кутаться в несколько одежек сразу, а разгуливать голышом. От холода стучали зубы, а кожа покрылась мурашками.

– Раздевайся. Вода остывает очень быстро, – распорядилась Флора.

Стелла поежилась, стаскивая с себя грязное платье и бросая его на пол.

– Вы будете смотреть? – спросила она, прикрывая руками обнаженную грудь.

– Я должна быть спокойна, что ты не попытаешься утопиться. К тому же, кроме меня некому подать тебе полотенце.

Вода, и вправду начала остывать. Привыкнуть к прохладе трудно, даже если опускаться постепенно. Стелла закрыла глаза, полностью погрузившись в ванну. Ей хотелось вернуться домой, услышать, как журчит вода из крана, хлопья мыльной пены источают любимый аромат. И Егор, ее любимый муж, ворчит, что она слишком долго. Мелочи, на которые в обычной жизни не замечаешь, получают свою ценность лишь, когда их лишаешься. Стелла испытала огромную боль оттого, что это может не повториться никогда, но плакать не стала. Больше она не покажет свои истинные эмоции, затаится на время, чтобы получить шанс выбраться. Надежда на спасение, или на то, что Егор все-таки отыщет ее, пока что оставалась.

Быстро, словно робот, она намылила волосы, прошлась мочалкой по коже, ополоснулась и выбралась из ванной. Из рук Флоры она получила пахнувшее чистотой и лавандовым маслом махровое полотенце.

Флора ловко причесала ее волосы и помогла надеть коричневое платье, старомодное и изрядно поношенное. Казалось, что оно хранит чей-то чужой запах.