Читать книгу: «Под знаком тигра», страница 2

Голливуд

Мне позвонили из Голливуда.

– Мистер, можно ли с вашей помощью снять фильм, как ловят сибирского тигра?

– М-м-можно…

* * *

Морозный воздух. Клубы пара над горной рекой. Тёмная вода бьется в ледяном ложе. Сквозь стон реки доносится мерный скрип снега. Шаги. Мерно покачиваются заросшие непроходимые берега, гигантские тополя, кедры. В такт шагам покачиваются заснеженные скалы, крутые островерхие сопки, низкое солнце. Звуки шагов заглушает прерывистое дыхание, его перебивает другое – надсадное, рвущееся. Разлетелись комья снега. Заснеженная морда собаки нетерпеливо ныряет в каждую лунку гигантских кошачьих следов, тянет за собой туго натянутый поводок над выгнутой от напряжения спиной, над азартно машущим кольцом пушистого хвоста. Поводок тянет едва поспевающего человека. Иней облепил усы, бороду, шапку-ушанку, плечи, ствол карабина. Капли пота скатываются по щекам. Заледенелые ичиги тяжело ступают по глубокому снегу. Шаги заглушает нетерпеливое повизгивание другой собаки, другой бородач с распахнутой курткой, хрипя и покашливая, спешит по следу. За ними третья пара «собака – человек», четвертая…

– Пуска-а-а-й!

– А-а-й! А-й! – раскатисто заахали смурные сопки.

Тигроловы поклонились, отцепляя поводки, и тайга застонала набатом собачьего гона.

– Быстре-е-е-й! Держа-а-а-ат!

Всё сильней раскачивается заснеженная тайга, всё быстрее мелькают следы, всё громче и громче лай собак.

А-а-а-ах! Громыхнула тигриным рыком непролазная стена северных джунглей. Меж стволов замелькали силуэты собак. Высветился золотым самородком бок тигра, отбивающегося передними лапами от наседающих преследователей.

– Руби рогули! Вязки готовь!

Зазвенели топоры, ударяя в промерзшую древесину. С рогатинами наперевес тигроловы с разных сторон подступают к тигру. Полосатая голова крутится во все стороны, клыки мокро сверкают, свирепый рык заглушает лай собак, крики людей.

Качнулись горы. Небо заслонили силуэты людей. Облако снега взвилось вверх – опало на шевелящийся клубок тел. Рогатины вдавили в снег полосатую шею, бок, лапы. Клыки грызут мёрзлое дерево, матерчатые ленты опутывают лапы…

Собаки сосредоточенно зализывают раны. Разгорячённые мужики сидят на снегу вокруг связанного тигра. Разрумянившиеся щёки словно подсвечивают конуса самокруток – «козьих ножек». Подрагивающие заскорузлые пальцы методично подносят к губам газетное курево. Волосатые лица окутывают клубы дыма.

Последние кадры: дальний план, героическая четвёрка несёт на жердяных носилках отловленного молодого тигра…

…И никто не видит, как Тайфун, просунув сквозь опутавшие морду вязки язык, лижет и лижет мою руку, сотни раз дававшую ему, Тайфуну, мясо.

Пагуба

– Слыхали? Наконец-то в России запретили курение в общественных местах. Хорошее дело. Правильно это. Я-то сам с детства не курю и курение считаю бедой человечества. Отношусь к этому крайне отрицательно. Хотя, должен признаться, в детстве одно время увлекался серьёзно этим. После седьмого класса с двоюродным братцем курили по-чёрному. На летних каникулах каждый день бегали на пограничную заставу. Помогали пограничникам то картошку почистить, то лошадей покормить, то ещё что-нибудь. За это и автомат незаряженный разрешали подержать, а то и разобрать-собрать его. Что может быть для пацанов интересней?! Ну и курили с пограничниками как черти. По две пачки «Опала» в день скуривали. Каникулы пролетели, как поезд скорый. Завтра уже домой ехать, и что-то меня к зеркалу подвело. Поглядел я на себя и… испугался. Показался себе худющим и зелёным. От курева. Вот с этого момента и не курю.

Но есть у меня двое знакомых, которые клянутся, что курение им жизнь спасло.

Один геолог. На Севере работал. Что-то там летом в тундре по берегам рек изучал-собирал. В одиночку почему-то. Вот он вечером в палатку-одноместку свою забрался, застегнул её наглухо. Выкурил пару папирос, чтоб комары близко не подлетали, спать не мешали. А тут – бурый медведь. Подошёл к палатке, ухватил через брезент клыками его за плечо, да и рванул, чтоб человека вытащить. Рванул – и бросил. Ушёл. Как знакомый сказал: «Потому что в ноздри ему из палатки табачным дымом шибануло». Уверяет, что именно это его от смерти и спасло. 70 километров он потом с разорванным плечом топал по тундре до ближайшего посёлка. Еле дошёл. Последние километры уже полз в беспамятстве.

Да. А второй знакомый – учёный. Тигров в Сихотэ-Алиньском заповеднике изучал. Ошейники на них надевал с радиопередатчиками. Перед этим, конечно, их в большую клетку ловил, усыплял из ружья летающим шприцем…

Клетка эта – как большая мышеловка, а вместо приманки – собака в конце, в специальной загородке. Тигр заходит в клетку за собакой, наступает на специальную дощечку, и за ним падает дверца. Не всякая собака такое выдерживает. И не всякий тигр на такое ловится. Один тигр такой огромный был, что весь в клетку не поместился, и дверца ему на крестец упала. Он и вырвался. Такого тигра уже никак не поймаешь. Да. И этот учёный тоже один в маленькой палатке-скрадке ночевал. Тоже накурил, что «на дыму топор повесить можно». Чтоб ни мошек, ни тигров близко не было. Но это же тигр! Пришёл ночью, усами по скрадку пошуршал, а товарищ ни жив ни мёртв лежит. Пятками разобранное ружьё щупает. Но кто ж пятками ружьё собрать сможет? Ткнулся тигр носом, но из-за дыма табачного не стал рвать скрадок. Да, рвать скрадок не стал, но весь его обмочил-пометил. Знакомый говорит, что струя была что с пожарного ствола-брандспойта, когда пожар тушат. Уникальный случай! Повезло знакомому. Правда, скрадок потом никакие современные стиральные порошки не могли отстирать. Уж очень стойкий запах у тигра, оказывается.

Так что как минимум двух хороших людей курение спасло от гибели. Хоть это радует. А то ж прямо эпидемия какая-то. С курения-то всё и начинается. Потом пиво, водка, наркотики. И всё это пагуба человеческая. Эх!..

Убей меня червонцем!

Брату Игорю посвящается

– Ну, убей меня червонцем! Ну, на пиво, понимаешь, не хватает… На опохмел… Ну, сорвался… Ну, ты же меня знаешь… Да из-за тигры это всё!

Передо мной, понурив огромную голову с кудрявой седой шевелюрой, стоит известный охотник, когда-то гремевший по всему краю как промысловик-передовик.

– На, Семёныч. А что тигра-то?

– Да, понимаешь, нервы не выдержали. Надо от тайги передышку, а то убью я её. Проходу не даёт. Собак всех передавила, капканы ходит спускает, соболей съедает, кабанов и изюбрей из долины гоняет на сопки. А у меня уже ноги не те, чтоб за ними туда лазать. Сам понимаешь – годы. И пугает меня постоянно. Ревёт неожиданно. А если кого подстрелю – сколько за раз мяса заберу, то и моё. Можно больше не ходить – с тигрятами в момент всё съедает. Вот какая тут охота?! Мужики издеваются: мол, влюбилась она в меня. А я молчу, что мстит она мне за то, что забрал я у неё кабана, да выстрелами напугал её и её тигрят…

Влюбилась… Как же, влюбится такая! Съела бы уже давно, если б карабина не боялась. Злющая – ужас! А всё потому, что королевна она. Ей-богу! Королевна – не меньше!

Да сам бы на неё глянул – сразу бы понял. Цвету она редкого. АЛАЯ! Не кирпичная, а – алая! Ей-бо!

Я как раз аленький цветок нашёл. Опустился перед ним на колени, любуюсь, тихо радуюсь. Это раньше, когда находил, то громко радовался – молился по-своему. Богине что-нибудь вкусненькое оставлял – тут же под листьями прятал. Чтобы в следующий раз не забыла, опять к цветочку вывела. Аленький цветок? Ну, женьшень то есть. Стою перед ним на коленях, уже как раньше мураши по спине не бегают – просто любуюсь. И тут она! Встала и орёт!

Вот ягоды женьшеня – алые. Чистый алый цвет. Сам знаешь. А вот она напротив – тоже алая! Сам бы не видел – не поверил бы.

А то ж любит на тропу неожиданно впереди вымахнуть и покрасоваться. И выбирает момент, когда что-нибудь тяжёлое несу: или мясо, или капканы, или элеутерококк. Я тогда карабин впереди поперёк на груди несу и не могу его быстро через голову снять. Всё знает! Изучила меня как облупленного. И где люблю посидеть, и где люблю умыться да водицы из родничка глотнуть, и где останавливаюсь, чтоб на ету… ну, как её?., а! – на панораму – на тайгу посмотреть. И где берёзки обнимаю. Да, – обнимаю!

До этой королевны считал тайгу женою своею. Дак, сызмальства её люблю – знаю. Вот и считал. С деревьями разговаривал, с сопками. Ну, да, – как Дерсу Узала. Дак, поживи в тайге с моё, и ты будешь не то что с деревьями – с травинкой каждой за милу душу разговор держать. Каждое дерево будешь, как я, с закрытыми глазами определять. А что? – и помогает, особливо, когда в потёмках идёшь. Потрогаешь кору – ага, орех или бархат попался, знать, до зимовья самое большее километр топать.

А сейчас – нет. Не жена уже – невеста. Опять невестой мне тайга. Потому… Потому что не пользуюсь. Тигрица не даёт. Любуюсь. Что будущая тёща блюдёт дочку, так и тигрица тайгу. Говорю же – берёзки обнимаю. По молодости некогда было обниматься – обнимаюсь теперь. А сам попробуй – понравится! Да ещё щекой прижмись. Какая у неё кожа! Родина!

Так и тигрята у моей королевны особые. Оранжевые! Не соломенного цвета, не медного, не золотого – оранжевого. Точно говорю – как апельсины на снегу. Ну, я-то цвета различаю. Когда-то чуть художником не стал. Было дело, было…

Ну, убил меня червонцем: сотенную отвалил! Благодарствую. Когда верну – не знаю. Говорю: передышку надо. Пойду срубы рубить да, может, наличники резные повыпиливаю. В тайге ведь тоже настроение особое нужно – сам понимаешь. Чтоб не только любоваться, но и пользоваться. А как тут попользуешься, когда сама царица… Ну, убил меня червонцем!.. Ну, убил!..

Рука

– На тигра я не обижаюсь. Нисколько. Хоть вот рука и не действует. Так уж случилось. Мог ведь и убить, шутя, – сильно я его разозлил.

Ситуация, говорят, классическая. Шёл по гребню сопки, остановился. Передо мной крутой неглубокий распадок. На противоположном склоне показались изюбри. Посмотрел в оптический прицел: заросли, но стрелять можно. Лёг поудобнее, выбрал рогача покрупнее. Ну и выпалил всю обойму.

Нет чтобы зарядить сразу. А я на трофей в оптику засмотрелся…

Опомнился, когда тигр уже рядом был. Вскочил, а он ударил меня лапой в плечо и руку из сустава выбил. Я упал лицом вниз, а выбитая рука так за спину и завернулась. Тигр куснул её в локтевом суставе и убежал. А ведь мог и за шею куснуть…

…Как потом оказалось, тигр ел давленину на дне распадка, прямо ниже меня. Полдничал. Представляю, какой гром гремел у него над головой, когда я стрелял по изюбрю! Вот он и разъярился, и атаковал.

А то, что говорили, будто это тот тигр, который за три дня перед этим рыбака покусал да поцарапал, – неправда: тот тигр другой. Мой здоровый был, а тот небольшой. Да и пострадал рыбак по своей глупости. Шёл по ручью и личинок на рыбалку собирал. Ветер сильный был. И тут как будто громыхает неподалёку что-то. Ну, громыхает и громыхает: как шёл, так и шёл – прямо на тигра, который только что оленя задавил и рычал-громыхал, предупреждая идущего человека. Атаковал, когда человек уже слишком близко подошёл к добыче его. Кто виноват? Вот так-то.

Был тигр хозяином тайги – им и останется. А человек – гость. Только каждый раз забывает про это. Но на тигра я не обижаюсь, нет. Хотя вот руку мне покалечил. А ведь мог и вовсе убить.