Читать книгу: «Повторный брак», страница 3

– А куда ты? – наконец поинтересовался Семен, устыдившись своего эгоистического интереса, который привел его нынче к брату. Желания показать новую машину и повидать братца были всего лишь отмазкой, чтобы оправдать себя в своих глазах. На самом деле он приехал с вполне определенной целью – просить помощи у брата как у личного консультанта по медицинской части.

– У меня по вторникам, между прочим, операционные дни. Мог бы и запомнить за эти годы. А еще брат называется, – укоризненно взглянул на него Александр. – И мне еще надо в мою, как ты говоришь, пещеру заглянуть, кое-что взять…

– Я с тобой пойду, подожду тебя там, – попросил Семен. – Хоть атмосферой пропитаюсь. А то обидно просто так уходить. Пришел к тебе с протянутой рукой, как нищий на паперти, помощи просить. А тут полный отлуп…

– Хорошо, – чуть поколебавшись, согласился брат, – я тебе потом такого порасскажу, у тебя получится не роман, а диссертация…

Они прошли по коридору, поднялись по узкой лестнице наверх и оказались на тесной площадке перед единственной дверью. Сашка открыл ключом эту массивную дверь, обитую малиновой кожей с тисненым загадочным узором из каких-то непонятных символов, не то древних рунических символов, не то стилизованных знаков Зодиака. За дверью находилась небольшая приемная, почему-то со сводчатым потолком и с большим темным зеркалом в углу. Семен увидел свое отражение. При малейшем движении оно начинало вытягиваться, сжиматься, даже двоиться, руки напоминали какие-то щупальца, а голова то становилась круглой, как шар, то прямоугольной, словно куб. «Чертовщина какая-то…» – передернуло Семена. Это зеркало он уже видел не первый раз, но никак не мог привыкнуть к нему.

Посреди приемной стоял небольшой круглый стол, покрытый малиновой скатертью все с тем же загадочным узором. За ним обычно величественно восседала ассистентка Саши – томная восточная красавица Софья. На время приема клиентов она тоже облачалась в малиновую хламиду, расшитую знаками Зодиака и загадочно мерцающую блестками. Иногда даже надевала бархатную полумаску. В задачу Софьи входила подготовка клиента ко встрече с самим Великим и Ужасным Экстрасенсом. Она должна была вызвать у и без того волнующегося человека состояние священного трепета.

Но сегодня был неприемный день, и Софьи на месте не было.

– Входи, – брат открыл дверь «пещеры» и щелкнул выключателем.

При электрическом освещении, без тревожного мерцания свечей и дыма благовоний это святилище выглядело не так таинственно и гнетуще, скорее как рабочий кабинет врача-психотерапевта. Обычный стол, правда, тоже застланный малиновой скатертью и уставленный всякими причудливыми фигурками не то богов, не то демонов. Вон даже папки, сильно напоминающие истории болезней, аккуратно лежат в стеклянном шкафу. Сашка действительно делал подробные записи своих бесед с клиентами, отмечал особенности их психотипа, черты характера, комплексы, подавленные желания, складывал туда и обычные медицинские анализы пациентов…

Этими записями он очень дорожил, не то что внешней атрибутикой «пещеры».

– Мне это, как ты понимаешь, совершенно не нужно – все эти одеяния, узоры, курительные палочки, свечи… Но на клиентов действует. В такой атмосфере им легче раскрыться и мне легче войти в их состояние, поймать волну. Ну, ты понимаешь…

Семен, по правде говоря, ничего не понимал, но невольно проникался уважением к Сашкиным способностям. Все-таки он что-то действительно умеет, иначе не было бы потока клиентов. Да и в «Битве экстрасенсов» он тоже выступил блистательно. Может, там кое-что было подстроено для пущего эффекта, все-таки зрители ждут захватывающего шоу и телевизионщики идут на все, чтобы сделать соответствующую «картинку». Но и правда там тоже была. Еще он отметил, по писательской привычке, что посетителей «пещеры» Сашка называет не пациентами, а клиентами.

– Садись, я сейчас, – брат кивнул на резное кресло, стоявшее у стола, и сосредоточенно принялся рыться в бумагах.

Семен устроился в кресле и расслабился. В кабинете густо пахло какими-то благовониями и почему-то хвоей. Может, из-за этого запаха он вспомнил недавнюю новогоднюю ночь. Тогда, всего две недели назад, он переживал творческий подъем, так что встречал семейный праздник с чистой совестью. Мама наготовила много вкусностей, Сашка припас целый ящик алкоголя. Признался – несколько месяцев копил, сам ни-ни. Семен сразу догадался, что это подношения благодарных клиентов. Как всегда, пошутил над братом, тот беззлобно огрызнулся.

– Завидуешь, потому что тебе твои читатели не привозят из разных стран такие божественные напитки! Подозреваю, что они еще и очень дорогие. Одни бутылки чего стоят! – поднял он к свету золотистую бутылку с красным бантиком на горлышке.

– А я своих читателей люблю бескорыстно! – парировал Семен.

– Я бы и сам своих пациентов любил бескорыстно, если бы лекарства да инструменты бесплатными были. Да чтобы еще медперсонал не просил зарплату. Да и самому не хотелось бы чего-нибудь этакого… Например, возвести такой замечательный дом, в котором не стыдно принимать свою семью! – Он с гордостью окинул взглядом гостиную, которую украшала испанская мебель в стиле ампир.

Мама с бабушкой посмеивались, с любовью поглядывая на своих дорогих мальчиков. Давненько они уже не собирались вот так, только своей семьей. В этот раз сыновья почему-то решили встречать Новый год без подружек, что было немного странно. Братья пользовались успехом у женщин. Да и сами были, как иногда выражалась мама, «ходоками». А тут на тебе – такой праздник, и ни один не привел свою подружку.

– Мальчики, что случилось, где же ваши девушки? – напрямик спросила беспокойная бабушка.

– А мы нынче решили встречать Новый год со своими самыми любимыми женщинами, – уклончиво ответил Саша.

– Смотри, мамочка, наш Сашка уже и льстить научился! – вмешался Семен. – А раньше не умел. Это его пациентки научили!

– Какая же это лесть? – удивилась бабушка. – Мы и есть ваши самые любимые женщины. Девушек бывает много, а мама и бабушка у вас по одной на двоих! Но если серьезно, как глава семьи заявляю – хватит вам беспризорными ходить. Нагулялись уже. Пора и семьями обзаводиться. Я хочу успеть на правнуков поглядеть.

– Действительно, мальчики, нам хочется малюток покачать, побаюкать. Хоть разочек. Больше мы, наверное, не выдержим. Даю вам срок – один год. Сами не найдете себе достойных невест – придется вас сватать. А уж тогда держитесь – кого приведу, того и брать придется!

– Это еще что за новость?! – притворно возмутился Семен. – Знаю, на кого ты метишь, мамочка. Небось хочешь нам подсунуть Лорочку или Наточку! – решил он подшутить над маминым рвением, которое она проявляла в поисках невест, и назвал имена дочерей маминой подруги Тамары Львовны. Девицам перевалило за двадцать пять, они были, как говорят ныне, «безбашенные», сварливые, затевали ссоры по любому поводу. И собственная мать пыталась поскорее их сбагрить замуж, чтобы наконец в доме наступил покой.

– Да боже упаси! – воскликнула мама. – Что же я буду своим сыновьям советовать кого поплоше?! Уж не волнуйтесь, я вам таких девочек подберу! У меня несколько бывших учениц подросли, такие девочки культурные, воспитанные, красивые.

– Небось избалованные, – закапризничал Саша, не слишком доверяя маминому выбору.

– Не знаю, – честно призналась мама. – Но английский они учили хорошо. Старательные…

– Отличное знание английского – конечно, сильный аргумент в выборе жены! – Семен не удержался и хихикнул.

После не особо интересующей сыновей темы все дружно решали, куда переставить стол – ближе к камину или все-таки к телевизору. Почему-то очень хотелось послушать обращение президента.

– Да что вы, ребята, прямо как официальные лица! Президента каждый день можно по телевизору лицезреть, – наконец не выдержала бабушка. – Что ж теперь, каждому его слову внимать? Вы для нас президенты! – и решительно отъехала на своей коляске к камину. – Мне надо туда, где тепла побольше. Зябну я, у меня слой жира тонкий.

Тут и наступило время дарить подарки. Бабушке вручили и помогли надеть новозеландский жилет из овечьей шерсти – и она с восторгом стала поглаживать тонкое руно, чувствуя, как оно согревает ее сухонькое старческое тело. Оренбургская пуховая шаль тоже пришлась ей по вкусу. А новые духи окончательно привели в замечательное расположение духа, которое не покидало ее в течение веселого празднования, до тех пор пока она не укатила в свою «светелку» досыпать ночь. Маме вручили дорогой тур по Франции, и она радостно сообщила, что наконец-то навестит своих подруг в Париже. Братьям перепало по свитеру, которые были доставлены прямо из Таллинна. Они со знанием дела пощупали мягкую шерсть, полюбовались на рисунок – традиционных оленей, и тут же в них переоделись.

– Вам бы в таком виде в Альпы, на горный курорт, все девушки вашими будут! Может, там и невест себе подобрали бы, – залюбовалась на высоких, красивых сыновей мама.

– Что-то много мы говорим нынче о невестах! – улыбаясь, заметил Саша.

– Меня не покидают мечты о внучках. – Мама весело посмотрела на удивленных братьев. – Это не просто моя прихоть или каприз. Мы тут с бабушкой поговорили и решили, что внучки все-таки нам нужнее. Будет кому фамильные драгоценности передать. А то не одно поколение копило, и мы в них покрасовались, пора уже передавать следующему.

– Как найдем достойных, сразу женимся, – легкомысленно пообещал Семен. – Коль скоро перед семьей возникла такая проблема.

Александр промолчал, поскольку уже успел побывать в браке дважды, но понял, что свободная жизнь ему намного приятнее. Нельзя сказать, что жены ему доставались неважные, просто стабильные отношения вызывали у него не менее стабильную скуку. Появление детишек, возможно, внесло бы какую-то свежую струю в семейные отношения. Но Александр не решался так кардинально менять свою жизнь. Да и жены, что первая, что вторая, тоже занимались собственной карьерой, считая появление детей помехой в успешном служебном росте.

В ту новогоднюю ночь, подтрунивая друг над другом, радуясь тому, что в кои-то веки опять собрались всей семьей «в центральной усадьбе нашего колхоза», как иногда с юмором называли они Сашин дом, все были счастливы. Вскоре вслед за бабулей отправилась в свою спальню и мама, – ее совсем сморил сон, и она время от времени роняла голову на грудь, вздрагивала, таращила сонные глаза, стараясь поддержать компанию. Братья остались одни, поговорили о своих планах, вполглаза поглядывая на телеэкран.

– Вот вслушайся в слова этой песенки, – Семен поднял палец вверх, призывая брата к вниманию. – Ведь бред сивой кобылы! А как популярна! По всем каналам день и ночь крутят.

– Ты же вроде тоже собирался когда-то сочинять стихи для песен. Уверен, у тебя получилось бы лучше.

– Не только собирался, даже написал несколько. Но те, кому хотелось бы отдать эти стихи, сами балуются рифмой. А кто взял бы с удовольствием – тем не отдам ни за что. Уж больно слабенькие голоса у этих поп-див, совсем никудышные. Не хочется позориться.

– Как говорит наша продвинутая Лорочка – забей! У тебя хорошо пошли книги, вот и радуйся. Лови момент, как говорит сестрица Лорочки – Наточка.

– Ой, не напоминай мне о них к ночи, – расхохотался Семен. – А то живот разболится от смеха, не усну.

Он давно уже завел отдельный раздел в своей заветной тетради, куда записывал перлы этих разудалых сестриц. Не так уж часто он с ними виделся, но вполне было достаточно услышать их рассуждения в пересказах мамы. Она тесно общалась с Тамарой Львовной на почве любви к симфонической музыке. Обе дамы покупали абонементы на концерты в филармонию и регулярно посещали их. После чего мама делилась с Семеном впечатлениями не только о концерте, но и пополняла его «творческую копилку» новыми выражениями девушек. Просто удивительно, откуда у них все это бралось. Все-таки из подросткового возраста давно уже вышли. Семена действительно разбирало любопытство, и однажды он спросил у мамы, а чем же, кстати, занимаются пресловутые сестрички? Выяснилось, как раз тем, что так благоприятствовало обогащению их словарного запаса. Лорочка возила группы тинейджеров на экскурсии по разным городам, а Наточка давала уроки рок-н-ролла в университете. Так что источник супермодных оборотов и словечек стал ясен.

– А если честно, Семка, я рад за тебя, горжусь твоими литературными успехами. Не в первый раз тебе говорю об этом, смотри не загордись. Просто иногда вспоминаю, как мы все с тобой намаялись, пока ты свое дело нашел…

– Ну, ты прямо как папочка, а всего-то на полтора года старше меня, – с иронией ответил Семен.

– Папочка тебе по-другому бы сказал. Помнишь? – в глазах у Саши замерцала лукавинка, губы сами собой растянулись в улыбке.

– Помню, как же! – подхватил Семен. И немедленно процитировал покойного отца: «Мужчина должен…»

Оба рассмеялись, вспоминая фразу, которой отец пытался внести свою лепту в воспитание сыновей, когда они еще были совсем мальчишками.

Отец был вечно занят на работе. Сколько они помнили – аврал у него следовал за авралом. То он пропадал на бесконечных совещаниях, то вечно решал какие-то сложные производственные проблемы, и видели они его только по воскресеньям. Тогда он спохватывался и вспоминал, что мальчишки растут без сурового мужского воспитания, и призывал сыновей следовать его примеру, требуя от них чего-то большого и несбыточного. Его лозунги «мужчина должен быть…уметь…иметь…» почему-то смешили их. И частенько, когда отец не слышал, они поддразнивали друг друга словами «мужчина должен…» и покатывались со смеху. Воспитанием детей занималась мать. Она в меру баловала их, интуитивно чувствуя, что сыновья растут неплохими ребятами, и поэтому не стоит слишком уж держать их в узде. С отцом братья так никогда и не нашли общий язык, просто не научились с ним общаться. Впрочем, так же, как и он не сумел добиться доверительной близости с сыновьями. Умер он неожиданно, от инфаркта. Братья никогда не видели его старым, поэтому в их памяти он остался сильным, энергичным, крупным мужчиной с массивной головой и жестким взглядом внимательных серых глаз. И теперь, когда братья возмужали, стали взрослыми мужчинами, мать находила все больше внешнего сходства сыновей со своим покойным мужем. Но характерами они очень отличались от отца. Хотя старший, Александр, и получил в наследство от отца неуемную энергию, чувство ответственности, любовь к труду, вместе с тем он слыл и дамским угодником, любил украшать свою жизнь приятными дорогими приобретениями и непременно дважды в год ездил отдыхать за границу. Одним словом, любил красивую жизнь. Но на жизнь он зарабатывал честным трудом. Семен еще не достиг такого высокого материального уровня, как брат, однако доходы от книг позволяли ему многое из того, о чем раньше он мог только мечтать.

Семен вынырнул из воспоминаний и прикинул, сколько у него еще осталось времени до возвращения брата. Часа два еще точно в запасе. Он рассеянно перебрал папки, лежащие на столе, – ничего интересного. Его взгляд скользнул по полкам небольшого стеклянного шкафа, остановился на нескольких папочках. По виду – медицинские карты. Семен поерзал на стуле, борясь с желанием похозяйничать, но одновременно помня пожелание-приказ брата вести себя хорошо. Между тем рука сама собой потянулась к полке. Брат не велел «шуровать», совесть тоже не велела. Но очень хотелось! «Ничего плохого я не делаю, – пытался уговорить свою совесть Семен. – Я просто посмотрю, про что там. Если это то, что мне нужно, я только выпишу медицинские термины. Ну, еще немного из истории клиента. Еще чуть-чуть про те установки, которые дает Сашка. И все. Поставлю на место, и никто не узнает…»

Совесть согласилась с таким раскладом – «чуть-чуть», «немного»… А главное, она успокоилась после того, как Семен пообещал себе, что никто об этом не узнает. И он со спокойной совестью снял с полки все папки, их оказалось совсем немного. Нарушитель слова понял, что эти истории принадлежат тем самым нескольким пациенткам, которые требуют длительных экстрасенсорных сеансов, основательного погружения в глубины подсознания, тщательной корректировки ауры и биополей.

Словом, сеансов магии, колдовства и волшебства.

Глава 3
Старший брат

Семен всегда ценил Сашину целеустремленность. Тот и в школе учился лучше него, и в институт, о котором мечтал, поступил с первого раза. Хотя конкурс в медицинский был всегда огромным. Когда пришло время определяться со специальностью, брат и тут проявил большую ответственность. Правда, не без подсказки маминой подруги – той самой Тамары Львовны. Она была известным в Москве гинекологом, многие годы работала в Институте акушерства и гинекологии.

– Саша, я тебе советую выбрать специальность гинеколога-онколога, – посоветовала она студенту, в котором давно разглядела серьезность и основательность. – Это профессия на все времена. И перспективы у нее большие. К сожалению, онкологические заболевания – такая страшная вещь, что те, кто ими болеют, чаще всего умирают. Вылечиваются немногие, так что, может статься, ты однажды будешь первооткрывателем в новом направлении врачевания. Вдруг откроешь метод лечения, благодаря которому спасешь множество жизней? И станешь лауреатом Нобелевской премии! – решила она подзадорить честолюбивого юношу.

Александр не внял ее совету и специализировался на хирурга, точнее, на пластического хирурга. Со своей врожденной интуицией он почувствовал грядущую востребованность подобной врачебной специальности и направил свою неуемную энергию именно в это русло. Правда, после окончания института он немного поработал в районной поликлинике, где и речи не было о корректирующих подтяжках, форме носа и качестве силикона, увеличивающего объем бюста. Аппендицит, нагноения, удаление вросшего ногтя, резаные раны, полученные в результате дружеских застолий – словом, монотонная медицинская проза жизни. Нередко приходилось сталкиваться и с онкологическими заболеваниями. И здесь Александр всерьез понял, как трудно добиться положительных результатов в этой области. Тех скудных средств, которые выделялись из госбюджета на лечение или хотя бы поддержание жизни онкологических больных, катастрофически не хватало. А уж на лабораторные исследования и подавно. Какая там Нобелевская премия! С такими деньгами нечего было и думать об исследовательской деятельности. Он принимал больных женщин, с тяжелым сердцем сообщал им о неутешительных результатах анализов и был скорее консультантом, чем действительно лечащим врачом. Очень сильное впечатление произвела на него смерть одной пациентки. Молодая женщина, мать двоих детей, обратилась за помощью слишком поздно. Как-то недосуг ей было обратить внимание на тревожные симптомы.

– Что же вы так долго тянули? – Александр Борисович был очень огорчен результатами ее анализов и уже понял, что спасти женщину не удастся.

– Доктор, я же мать, у меня дети – старшая в седьмом классе, за ней глаз да глаз нужен, младшей всего шесть лет. Я второй раз замужем, муж – художник, ему тоже нужно помогать. На натурщиц денег не хватает, так что приходится позировать ему, иногда на пленэр сопровождать. Мы всего шесть лет женаты, он любит, когда мы вместе на природу выезжаем.

Пациентка, казалось, не вполне понимала, что с ней произошло. Он всматривался в ее лицо – тень тревоги на нем присутствовала, но она искренне верила, что ее болезнь излечима. Ее пышные густые волосы тяжелыми волнами лежали на плечах, большие серые глаза на бледном веснушчатом лице смотрели на него немного виновато. Она поняла только, что врач ею недоволен и огорчен ее легкомыслием. Но он же врач, его работа – лечить больных. А раз так, то чего волноваться? Она готова прямо с сегодняшнего дня принимать таблетки или что там он еще ей назначит.

Через четыре месяца, после нескольких сеансов химиотерапии, она приходила уже коротко остриженной, от ее вьющихся волос остались редкие пряди. Худое, изможденное лицо сразу постарело лет на десять. Глаза смотрели с тоской, в них светилась немая мольба. Она прожила еще пять месяцев. И он сумел сделать для нее только одно – помочь получить отдельную квартиру. До этого ее семья жила в коммуналке, все четверо в одной комнате. Александр вместо нее ходил по различным инстанциям и требовал, тряс историей болезни, результатами анализов. Добился приема в Министерстве здравоохранения. Наверное, он обладал даром убеждения, недаром именно в это время он почувствовал в себе экстрасенсорные способности. Семья его пациентки успела въехать в отдельную квартиру, а через неделю она умерла. Ее муж, тихий робкий человек субтильного телосложения, который в последнее время сопровождал ее к врачу, а когда она уже совсем слегла, не отходил от нее ни на шаг, тусклым голосом сообщил о смерти жены по телефону доктору Лодкину и поблагодарил за все, что тот сделал для его семьи.

Александр еще какое-то время работал, исправно вел своих больных, все больше задумываясь над тем, что мало чем может им помочь. И тут наступили времена стихийного нецивилизованного бизнеса. Разочарованный в возможностях отечественной медицины, Александр решил пойти ва-банк. А почему бы не попробовать заняться частной практикой? Вот что может принести достойные деньги. Бросать дело своей жизни он не хотел. Участвовал в научных конференциях, читал специализированную литературу, медицинские журналы. Постоянно отыскивал что-то новое, изучал достижения пластической хирургии и к тому времени всерьез начал интересоваться паранормальными явлениями, стал развивать в себе экстрасенсорные способности, которые у него явно имелись. Словом, в то время когда открывались такие возможности, довольствоваться зарплатой районного врача с его талантом было просто грешно. Александр вдобавок оказался хорошим организатором. Сначала к нему потянулись на консультации обеспеченные люди, из тех, кто знал его прежде как хорошего специалиста, внимательного и чуткого врача. Небольшой круг обеспеченных больных гарантировал ему приличное существование. Но он уже задумывался над тем, что может предложить новым, по-настоящему состоятельным людям, которых породило новое время.

Он хорошо знал женщин, их потребности, поскольку женщин любил, будучи натурой увлекающейся. И знал – каждая женщина хочет быть красивой. И любая считает, что еще чуть-чуть, небольшое усилие – и она приблизится к совершенству. Вот изменить бы форму носа, слегка подправить губы, чтобы были попухлее, прижать уши, чтобы не оттопыривались. Почти все были недовольны формой груди – кто хотел побольше, кто наоборот – уменьшить. Все хотели, чтобы грудь стояла, как у молодой девушки. Значит, ее нужно приподнять. Что ж, это вполне возможно, пластическая хирургия может исполнить и не такой каприз. А о чем еще мечтают женщины? Естественно, все они хотят выглядеть стройными и изящными, следовательно – проблема похудения у них, как правило, стоит на первом месте. Он вспомнил свою бывшую возлюбленную, Ларису, которая крутилась перед зеркалом в платьице сорок четвертого размера и недовольным голосом жаловалась:

– Все-таки я очень толстая. Вот сбросить бы еще килограммов шесть…

– И на кого ты тогда станешь похожа? На тощего Буратино? – неудачно пошутил Саша.

Увы, это была их последняя встреча. Спустя восемь лет, когда он уже владел сетью клиник, успешно практиковал как пластический хирург и был известен своими экстрасенсорными способностями, она пришла к нему на прием с мужем, кстати, его бывшим однокурсником Петькой Разбоевым. Тот окинул своим разбойничьим взглядом навороченный кабинет главврача, заглянул через застекленную дверь в стерильную операционную и мрачно изрек:

– Ладно, согласен. Бери ее. А то уже все мозги мне проела. Нос у нее, видите ли, как у Буратино. На мой взгляд – очень даже симпатичный нос.

Александр присмотрелся к носу бывшей возлюбленной и только теперь заметил, что он у нее действительно длинноват. А ведь раньше не замечал… Вот что значит взгляд профессионала.

Лариса смущенно поглядывала на доктора, которому решила доверить свой нос. Свою обиду на него она уже давно забыла, но, видимо, случайно оброненные им слова запали ей в душу. И она их взращивала, поливая невыплаканными слезами, пока не созрела для решительных перемен. Ее невольный обидчик возмужал, заматерел, обрел мастерство, а с ним и имя. А муж, который занимался поставками дорогих лекарств из-за границы, вполне мог позволить себе оплатить любую прихоть жены. Пускай теперь оба потрудятся над ее образом. Чтобы никто и никогда не посмел даже мысленно сравнивать ее с длинноносым героем детской сказки.

Лариса и теперь оставалась вполне изящной особой, и Александр не удержался от комплимента:

– Ты так же очаровательна и стройна, как в юности.

– Работаю над этим, – честно призналась Лариса, видя в нем теперь не бывшего возлюбленного, а доктора, которому можно доверить любую тайну.

– Голодаешь? – деловито уточнил доктор.

– Хуже…

Александр понял, что она занимается активным очищением организма. Но при муже обсуждать эту тему не хочет.

Надо сказать, что после операции Лариса похорошела еще больше.

Круг пациентов Александра Лодкина неуклонно расширялся. Кое-кто из прежних знакомых не только разбогател, но и успел второй раз жениться, так что приводил новых жен, их родственников, а те – своих знакомых. «Пластико-экстрасенсорный» бизнес процветал. Были у него и постоянные пациентки, которые фактически «подсаживались» на пластические операции, как наркоман «на иглу». Стабильно раз в два года они приходили на очередную дорогостоящую операцию и смело ложились под нож, неустанно совершенствуя свою красоту. Иногда Лодкину даже приходилось их отговаривать, но словно пораженные бациллой легкого безумия, они требовали немедленной операции.

– У вас и так талия восемнадцатилетней девушки, – увещевал он свою пятидесятилетнюю постоянную пациентку. – Ну, зачем вам претерпевать такие сложности? Опять наркоз, электропила, липосакция, постельный режим, корсет. А потом такой долгий, мучительный восстановительный период. Вы же это уже проходили, знаете сами… – Он нарочно называл вещи своими именами и намеренно сгущал краски. Хотелось знать, есть ли предел женской тяги к совершенству, насколько женщины теряют голову в предвкушении очередного шага к идеалу.

– А я хочу, как актриса Шер. Она себе уже половину ребер удалила. И в свои шестьдесят выглядит на двадцать восемь, – капризно надувала пухлые губки, над которыми только что успешно поработал доктор, состоятельная владелица нескольких бутиков модной одежды «Толстушка».

И Александр Борисович, вздыхая, шел на поводу у своих богатых пациентов. Он строго следил за тем, чтобы их здоровье позволяло переносить столь кардинальные хирургические вмешательства, поэтому результат его операций всегда был отличным. А доходы позволили обзавестись большим загородным домом, дважды в год отдыхать за границей.

Он полюбил путешествовать и как человек общительный прихватывал с собой или очередную подружку, или целую компанию друзей. К этим поездкам он относился со всей обстоятельностью, как и ко всему, чем занимался всерьез. Выбрав для тура очередную страну, Александр обкладывался справочниками и красочными путеводителями, читал историю страны и того региона, куда он отправлялся, изучал достопримечательности, отмечал на карте места, которые нужно непременно повидать.

В последнее время он пришел к выводу, что с подружками лучше встречаться у себя дома. Их всегда можно деликатно выставить за дверь, если они начинают его напрягать своим щебетом или мелкими капризами. Для серьезных путешествий они были малопригодны. Однажды во Франции любимая девушка извела его непрестанным нытьем, жалуясь, как неудобно ходить по брусчатке на высоких каблуках. При всем честном народе, сидя на скамейке в Версальском парке, она сняла модельную туфельку, демонстрируя стертую в кровь пятку. И это при том, что он настоятельно советовал ей прихватить удобную разношенную обувь.

– Сашенька, как можно – в Париже в стоптанных башмаках? Да я же со стыда сгорю! – лепетало это воздушное создание, запихивая в чемодан шесть пар модельных туфель на десятисантиметровых каблуках. Чтобы к каждому наряду была своя пара туфель.

Другая его спутница на горном курорте в Швейцарских Альпах, выйдя из фуникулера в легкомысленной маечке, открывающей все ее прелести, не пройдя и двух шагов, принялась портить ему настроение. Ей здесь не нравилось абсолютно все. Последовало подробное перечисление «этого всего»: и какой здесь собачий холод в августе в этих горах, шашлыки нигде не жарят, немцы топают в гору, как заведенные, опираясь на две туристические палки, а он о ней совсем не позаботился, и теперь она рада даже лыжной палке, да где ж ее взять? И сколько теперь топать на эту верхотуру? И вообще – почему немцы в теплых куртках? А почему они на нее смотрят? А один и вовсе схватил ее за руку своей красной лапой. Говорит, мол, согреть хочет. А сам старый, из него песок сыплется. И бабульки так и чешут за ним, вместо того чтобы с внуками дома сидеть… И что это они так развеселились, глядя на нее?

– Да потому, радость моя, что ты одна такая – полуголая на высоте в две тысячи метров. Не слушала мои предупреждения, что в горах холодно! Ладно, я тебе сейчас свой свитер отдам. Хотя у тебя в Москве их двадцать штук. Но ты же приехала продемонстрировать свою неотразимую грудь! – раздраженно отвечал Александр, подавляя в себе желание задушить беспокойную и бестолковую спутницу. Но эта очаровашечка, в которую он имел глупость влюбиться, да еще сдуру взять с собой в Швейцарию, продолжала ныть, что теперь нужно тащиться вверх и вверх, а ей и без того дышать нечем. Она хочет в ресторан, и пускай ей подадут шашлык. Правда, потом утешилась земляникой, ошалев от ее количества. Наверное, никто здесь отродясь не собирал ягоды, они краснели на каждом шагу, и русская голодающая не ленилась то опускаться на колени, то тянуться к горному склону, сметая все вокруг. Как будто приехала из голодного края! Он отчаялся оторвать ее от этого изобилия, и пришлось вместе с ней уныло клевать ягоды, вместо того чтобы присоединиться ко всем восходящим и подняться на высоту две тысячи шестьсот метров, как советовал справочник, и любоваться красотами изумрудных окрестностей.

На следующее утро он все-таки встал на рассвете и побывал у заветной таблички, указывающей высоту горы. И какой-то пожилой француз в толстой куртке увековечил его на цифровой камере, купленной Александром специально для подобных путешествий. А его подружка, объевшись ягодами, маялась животом почти целые сутки. Короче, отпуск она ему испортила капитально. Слава богу, привычка жениться у него прошла после второго брака, и он расставался со своими возлюбленными без особых драматических потрясений.