Читать книгу: «Книга Тьмы», страница 13

Глава 18

Наш план сработал – на следующий день весь город только и говорил, что о «Седьмой тропе» и о слухах, будто группа собирается выступить в Невинке. Слухи эти подпитывались внезапно появившимися на улицах микроавтобусами с логотипами телевизионных каналов, воздух над городом тревожили несколько вертолетов. Полиция активно проверяла паспорта на улицах и транспортные средства, прибывающие в город. Но в этом они явно опоздали – вчерашние террористы и были теми, кто хотел сорвать свой религиозно-политический куш на выступлении «Седьмой тропы». Короче говоря, это бомба в телевизоре «Горизонт» – предназначалась для нас. Не буду гадать, как «Мусульманское общество» узнало о концерте. Но этот факт еще больше усугубил чувство вины перед Светой и Викой.

В Невинке ожидали праздника. С соседних городов и деревень стягивался народ, чтобы успеть попасть на шоу. Люди заранее занимали места на стадионе – концерт проходил на бесплатной основе, а желающих насчитывалось столько, что спортивное сооружение могло с легкостью лопнуть.

Находиться дома в этот день было крайне глупо – толпа фанатов оккупировала мой подъезд, так что соседям пришлось вызвать несколько нарядов полиции, чтобы навести порядок. С помощью Тени я покинул родовое гнездо и уехал на некоторое отдаление от города. Закипевшие вдруг улицы Невинки стали мне отвратительны. Коллегам я сказал, что прибуду на концерт отдельно. Лишних вопросов по этому поводу не возникало.

В шесть часов вечера я вернулся в город. Стадион и примыкающая территория уже были забиты народом. На площади перед входом установили большой экран для видеотрансляции, где собрались те, кто не успел протиснуться на трибуны. В небе кружили квадрокопреты информационных агентств. К стадиону были стянуты все силы полиции и личный состав соседних военных частей. На входе были установлены металлоискатели и расставлены кинологи с собаками по всему периметру стадиона. Чиновники в этот день старались уйти от реальности: медитировали, забивались поглубже в наркотическое опьянение, зарывались в гору подушек или прятались по шкафам с одеждой. Словом, делали все возможное, чтобы не думать о том ужасе, который будет здесь происходить, и о том, во что превратится к концу представления спортивное сооружение и центральная часть города.

Позади нарастал визг сирены. Охрана засуетилась, толпу разбивали на две части, чтобы соорудить широкий коридор к воротам стадиона. Полицейский кортеж, стараясь создавать как можно больше шума, втиснулся на маленькую площадь. Между автомобилями с горящими проблесковыми маячками на крышах прибыл серебряный микроавтобус Mercedes с тонированными стеклами. Народ зашумел, приветствуя кумиров.

Я пробрался через оцепление и подошел ближе к транспорту музыкантов. Дверь микроавтобуса отошла в сторону и тут же площадь взорвалась очередью ярких фотовспышек. Охрана на миг дрогнула под напором фанатов. Группа выходила из машины в ореоле вспышек и приветственных криков. Коллеги и сами светились от счастья – от понимания своей значимости, от осознания того, что тебя ждут и тобой восхищаются. Поэтому мы любили делать сюрпризы публике и сваливались как снег на голову.

Находясь среди фанатов, я даже не подумал переместиться в Тень – меня и без того никто не замечал, внимание публики всецело уделялось кортежу и «коридору безопасности». А между тем радостные крики поутихли, когда дверь микроавтобуса захлопнулась и кортеж отправился куда-то на стоянку. Фанаты не досчитались одного музыканта. Сказать по правде, публика всегда уделяет больше внимания вокалисту, чем остальным участникам коллектива. Можно заменить ударника или гитариста – и гитара или барабаны все равно будут звучать как прежде. Но голос – это всегда уникальный инструмент, индивидуальный для каждого музыканта. Замените рояль скрипкой – и разница уже будет ощутимой. Поэтому не будет преувеличением заметить – фанаты разочаровались, когда не увидели меня. И я решил этим воспользоваться.

Нырнув в Тень, я залез на забор, огораживающий «коридор» и толпу, и вышел из теневой личности. Охрана бросилась было снимать рьяного поклонника, но застыла в нерешительности – меня узнали. Новый взрыв фотовспышек и еще больший – криков с площади.

Черный волк упивался этим мгновением. Исчез давно тот человек, трусивший при виде сцены. Исчез и тот мальчик, что выходил гулять в поле ласковой июльской ночью и восторженно глядел на свет давно погасших звезд. Пропал бесследно романтичный гитарист с мечтательными глазами, верящий в любовь и проповедующий свою религию посредством слов и музыки. Теперь на их месте жила иная личность: привыкшая к реву трибун на концертах, яркому свету прожекторов, устремленных только на меня, и драйву. Эта личность впитывала внимание как сухая губка. Она купалась в ощущении своего влияния, своих сил, денег и возможностей. Этот «я» не ведал слова «нет» и получал все, чего хотел. Я мог творить что угодно – и в ответ получал опьяняющий восторг толпы. Я ломал те преграды, на которые больше никто не осмелился поднять руку – и за это меня любили. Потому что кумир – это воплощение угнетенных внутри человека желаний. Социальная блокировка рассыпалась как замок из песка. Тьма была со мной, и с каждым днем я становился все сильней.

– Ты где был? – спросил Сергей, когда я спрыгнул с ограждения. В руке у меня была бутылка пива, отобранная у зазевавшегося меломана. Не то, чтобы я очень хотел пить, просто подумал, что будет прикольно обрызгивать на ходу людей пивной пеной.

– Автографы раздавал.

– А-а… а мы тут на концерт собрались. Пойдешь с нами?

– Кто играет?

– «Седьмая тропа», – Сергей лучезарно улыбался и махал рукой фотографам.

– Да ну их. Надоели. Когда они последний раз альбом записывали?

– Не помню уже… лет сто назад, – Сергей состроил задумчивое выражение.

– А песни какие-нибудь знаешь?

Гитарист отрицательно качнул головой.

– Вот именно. Стремная группа, – я посмотрел на опустевшую бутылку. – Пиво закончилось. Надо в магаз сходить, – с этими словами я перепрыгнул забор, нырнул в Тень и пропал в толпе. Такое поведение озадачило даже музыкантов.

В магазин я, конечно, не отправился. Вместо этого я решил опередить остальную команду и первым добраться до сцены. В Тени физическая сила как будто возрастает, но это не так – происходит переосмысление возможностей из-за нового видения мира. Я с легкостью вскарабкался на невысокую стену стадиона, попал на забитые трибуны и побежал к огражденной тройным кольцом охраны сцене. Подмостки имели круглую форму и были установлены в центре поля. Посередине возвышалась целая башня из колонок, направленных во все стороны. Из этой башни вырастало металлическое дерево софитов. Родное освещение стадиона было довольно скудно, не смотря на проведенную незадолго небольшую реконструкцию, профинансированную самой группой.

Я выпрыгнул из Тени, как только добрался до сцены. К тому времени «Седьмая тропа» под ослепительным светом прожекторов все еще спускалась вниз через трибуны. Заметив меня, поле взревело. Стадион был забит до отказа – и трибуны, и само поле – меломаны разместились везде, куда смогли добраться и куда разрешила полиция. Люди ожидали команду с самого утра, и теперь получили награду за свое терпение.

– Добрый вечер! – крикнул я в микрофон. Из динамиков в это время звучал «Полет Валькирии», дабы придать торжественность шествию группы к сцене. А мне не хотелось никакого торжества, это было сродни ожиданию, растягиванию удовольствия, – а я желал действия. – Добрый вече-е-е-р! – повторил я еще громче, чтобы перекрыть музыку. Мне отвечали тысячи голосов.

– Мы рады вернуться домой после долгих… путешествий, – продолжал я. Звукорежиссер сделал Вагнера потише. – Надеюсь, ребята не слишком обиделись на мою самодеятельность. Если честно, начать концерт планировалось несколько иначе… Но что такое план? Люди планируют – будто рыбак закидывает удочку. Он не может знать, что клюнет на его приманку, но уже чувствует запах свежей ухи. А у рыбины на этот день совсем другие планы. Удача – вот что подразумевает план. Удача – когда все дороги по каким-то причинам сходятся в запланированной точке. Наш путь иной. У нас нет плана. Мы не уповаем на удачу. Мы ничего не ждем. Потому нам и открыта Седьмая тропа – дорога без конца и разочарований!

Команда собралась на сцене к концу речи, публика внимательно слушала. Музыканты заняли свои позиции и пробовали установленные заранее инструменты. Проводить саундчек мы не стали из соображений конспирации.

– Сегодня команда «Седьмая тропа» играет только для вас!

Игорь начал первым. По стадиону разлетелся громоподобный стук барабанов, напоминающий набат. Грохот продолжался до тех пор, пока тысячи сердец не объединились в одном ритме. Затем рявкнули гитары – музыканты решили сыграть что-то похожее на марш. Озеро голов вокруг нас заволновалось, и уже через несколько секунд разношерстная толпа превратилась в один танцующий организм. Никто не знал ни музыки, ни слов – даже исполнители, – но это никого не волновало. Каждый аккорд был последним шагом перед пропастью. Каждое слово будто звучало впервые. Мы все – кто находился в создаваемой группой энергосфере – предчувствовали дальнейшую судьбу композиции. Это не было ни гипнозом, ни дурманом, ни подавлением воли.

Нас много раз спрашивали: «как вы творите свою музыку?», – но никто не мог дать четкого ответа. Сегодня я готов раскрыть эту тайну. Если произвести короткую аналогию: наши концерты представляли собой огромный рояль, где публика являлась клавишами, а музыканты – пианистом. «Седьмая тропа» выбирала «тему», а затем нажимала на подходящие клавиши в присутствующих человеческих душах. Эти души звучали по-разному и создавали композицию. Гармония обеспечивалась тем, что звучать одновременно могли только определенные участки души. Музыка была единой нитью Судьбы, на которую нанизывалась публика.

Заходящее Солнце обрушивалось на восточные трибуны и разливалось на них оранжевой кляксой. Западная сторона стадиона все больше погружалась в сумрак. Это был сигнал для светооператоров – фонари на софитах пришли в движение, окрашивая сцену и море голов в различные цвета.

Первая песня длилась минут двадцать. Энергосфера охватила уже весь диапазон колонок, заканчивающийся в радиусе двухсот метров от стен стадиона, – расти дальше она уже не могла. Публика за это время разогрелась, и сила возвратилась к нам в удвоенном размере. К концу представления я готовился создать что-то мощное, дабы на века вбить в этот город память о нас. Следующая композиция должна была подарить нам в пять раз больше энергии.

Вторая песня началась довольно бойко. Я играл на «клавишах», окрыленный производимым эффектом, когда вдруг запнулся на полуслове – одной «ноты» явно недоставало. Той ноты, которая должна была стать гвоздем программы, ради которой все это и было устроено, ради чего я колесил два года по планете, не было на стадионе. Эта песня должна была звучать только для нее. Вика должна была услышать мое послание: смотри, ты могла быть сейчас рядом со мной! Рядом с человеком, которого никогда не забудут. По правую руку от Бессмертного, ты стала бы легендой вместе со мной. На футбольном стадионе Невинки в тот вечер собрался весь город. Не пришла только Вика.

То внезапное озарение истинной любви, посетившее меня накануне, как будто забылось. Внутри, подкормленный вниманием публики и осознанием своей значимости, вовсю хозяйничал циничный черный зверь. Глухой рык его наполнял мою грудь, я хотел рычать вместе с ним.

Композиция готова была рухнуть. За всю свою деятельность мы ни разу не слышали недовольства публики. Теперь – полный стадион свистящих и кричащих что-то неодобрительное граждан. Дима перестал играть. Игорь выбивал на ударных какой-то ужас. Сергей еще держался кое-как, но игра с каждым аккордом выглядела все менее уверенной. Мы так привыкли к победам, что самое ничтожное поражение едва не сгубило весь концерт.

Мы часто видим в фильмах, когда измученный боец падает без сил на ринге. А затем, отчаявшись, поднимается и выигрывает. Зритель тут же фыркает: «второе дыхание открылось!». Обывателю кажется, будто все это режиссерские хитрости, дабы внести интригу в сюжет. Но такие хитрости заложены самой природой – организм животного запрограммирован на аккумуляцию энергии и высвобождение ее в критической ситуации. Эту энергию я и называю «личным светом», потому что это единственный вид энергии, которым невозможно поделиться с другим человеком. Для его использования необходимо открыть некий «клапан», за что отвечают сильные эмоции. Такие меры предосторожности не случайны: если израсходовать весь неприкосновенный запас, человек погибнет. Страх благороднейший из «открывашек» второго дыхания. Но есть и лютая злость. Именно она и помогла мне.

Я не собирался сдаваться просто так. Я годами шел именно к этому стадиону и именно к Вике, и теперь она меня услышит. Хочет она того или нет.

Собрав всю волю в кулак, я заставил музыкантов продолжить игру. Полумертвая песня воскресла и зазвучала с новой силой. Публика простила внезапный конфуз уже через несколько аккордов. Мы восстановили прежний объем энергосферы, но этого было недостаточно. Чтобы накопить больше силы, я вытягивал свой личный свет, который в десятикратном размере оседал на светящемся клубке. Я мог управлять той сгенерированной энергией, она переполняла грудь, но понимал – свою личную силу, неприкосновенный природный запас, мне никогда не удастся вернуть.

Рухнувшая на город ночь развязала руки мастерам fire-show. Сцену осветили танцующие факелы, шесты и целый арсенал всевозможных горящий приспособлений. Весь мир сузился до размеров стадиона, в центре которого, как Солнце, ярко горела сцена.

Сила надувала меня, будто воздух – резиновый шар. Я рос. Я мог бы проломить «крону» софитов над головой, если бы увеличивался в физическом теле. Спустя несколько секунд уже и стены стадиона были по колено. Раньше я осознавал себя в Тени как нечто блеклое и мерцающее, а теперь моей тело наполнялось и источало ярчайший свет. Астральный, энергетический – называйте как хотите – я превращался в гиганта. И продолжал расти.

Энергосфера сорвалась с цепей удерживающего ее диапазона звука. Этот феномен был сродни отмене гравитации на планете, преодолению скорости света. Я видел с высоты, как все приборы, имеющие динамик, попадая под клубок, начинали транслировать нашу музыку. Во всем городе – дом за домом. Телефоны, телевизоры, ноутбуки, радио – «Седьмую тропу» услышала каждая квартира. Добралось ли мое послание до Вики? – я надеялся, что да.

Но вскоре это перестало иметь значение. Город пропал из виду. Сознание будто транслировало запись с камеры улетающей ракеты. Сначала показался мутновечерний ландшафт кубанской долины, затем проявились географические черты Северного Кавказа. В ночи среднеазиатская часть Восточного полушария казалась куском золота, украшенным морями-топазами. Солнцебокая Земля спешно сдувалась, пока не превратилась в скромный шарик, повисший в кишащем жизнью мраке. В эти минуты стремление отомстить показалось мне ничтожным, неинтересным и почти забытым, будто желания совершенно другого, мерзкого, подлого человечка. Я снова был тринадцатилетним пацаном, лежащим на поляне среди космических фонарей, и с восхищением, предвкушением глядел на Тьму.

Вдалеке блестели гордые звезды, мерцали тихие планеты. Я мог бы дотянуться до них. Не сразу, но со временем добраться до какой-нибудь звезды и посмотреть – что там. А затем отправился бы еще дальше – путешествовать. Галактики, созвездия, скопления, туманности… Черные дыры, квазары – столько чудес! И, возможно, однажды отыскал бы где-нибудь свой настоящий дом. Было желание улететь в мерцающие дали, где я не смог бы встретить ничего знакомого. На голубой шарик я глядел с умилением, как на родного, калеченого котенка. Я взял его на руки, чтобы проститься, и осторожно гладил сияющую атмосферу…

Это шоу весь мир запомнил надолго. Сотни камер, оторвавшись от сцены, направили внимание на северное сияние в небе. В движении разноцветных огней камеры фиксировали четко выраженную форму ладони. Миллионы телезрителей прильнули к экранам, не веря своим глазам. Уже через час явление стало главной темой в программах новостей и соцсетях. Этот факт вошел в историю под названием «Божественное Касание».

Я отпустил планету и, будто легший на спину пловец, отдался на волю течению. Землю уносило все дальше вниз по реке Вселенной, а я готовился грести в сторону неизведанных миров. Что в это время происходит с моим телом, дышит ли оно и существует ли теперь вообще – было совершенно неважно.

Но тут в поле внимания попал какой-то объект, приближающийся к Земле. Огромный космический кусок камня и льда, хищно выпустивший длиннющий хвост, готовился атаковать беззащитную планету. Комета Николаева после миллионов лет блуждания в черном пространстве наконец-то добралась до Земли. Радуйтесь, фанаты Апокалипсиса!

Падение кометы могло привести к глобальной катастрофе. Передо мной встал выбор: попробовать спасти планету или позволить разрушиться всему живому в месте, котором я много лет называл своим домом; населенный людьми, которых величал я друзьями и близкими. В первом случае шанса повторить свой «полет» у меня уже не будет, ибо я никогда больше не смогу получить столько энергии. Но крысой покидать тонущий корабль было ниже моей чести. Пусть даже это чужой корабль, и немало шрамов осталось на сердце после встречи с его обитателями, я понимал – кроме меня им никто не поможет.

В голубом свечении Земли на какое-то время проявились темные силуэты: гуманоиды огромных размеров, появляясь из пустоты, выстраивались на пути у кометы, смыкали ряды. Я с надеждой глядел на это действо: может, у них получится и мне не придется возвращаться обратно?.. Неизвестные образовали собой живой щит, готовый встретить удар. Но комету такое сооружение не остановило. От столкновения щит разлетелся вдребезги, воинов разметало по космосу как щепок. Путь на планету был снова открыт.

Тьма, дай мне совет! – взмолился я.

Твой советчик – твоя совесть.

Выбора не оставалось. Я пикировал обратно так быстро, насколько это было вообще возможно. Звезды превратились в серебряные полосы, прямо по курсу вырастал горящий в первых слоях атмосферы ледяной камень. Вся энергия, что осталась мне после музыки, нацелилась на это полыхающее копье. Когда поверхность кометы заслонила собой остальное пространство, яркая вспышка затмила мое сознание…

В небе над стадионом взошло солнце. Острые сине-серебряные лучи пробивали ночную мглу и поливали светом округу. Земля и воздух дрожали. Огромный белый шар уверенно и лениво пересекал небосвод, вызывая благоговение и едва ли не ощущение счастья в людях. Это были фантастические декорации для концерта. Музыканты, закрывши глаза, ничего не видели и невозмутимо продолжали играть. Однако общее настроение публики передавалось и им – музыка наливалась торжественными нотами, что еще больше придавало красочность происходящему.

Когда комета достигла зенита, траектория ее движения вдруг изменилась – вместо того, чтобы упасть в горизонт, небесное копье начало стремительно отдаляться. Белый шар сужался в размерах, пока не превратился в оранжевую точку в звездном небе. Спустя несколько минут комета пропала из виду.

Музыка стихла. На трибунах и поле царило молчание. Даже свет на сцене как будто потускнел. Шоу, полное чудес, закончилось. Публика не требовала продолжения – она была потрясена, выпита счастьем досуха. Сил продолжать рок-н-рольное буйство ни у кого не осталось. В эти минуты люди хотели любить и создавать добро. Может быть, каким-то внутренним чутьем все они понимали, что сегодня получили в подарок возможность продолжить свое существование.

А я – был совершенно пустым. Ничего не осталось внутри материального костюма человека. Вдохновение, энергия – все это куда-то пропало. Я чувствовал себя все тем же гигантом, держащим в руках Землю, но теперь был не в силах поднять и соломинку. Сцена казалась мне чуждой. Это был великий концерт. Такого не повторит больше никто. Я отдал людям последнее, что у меня было, – и больше у меня ничего не осталось.

– Спасибо, – устало произнес я в микрофон. – Спасибо… это был чудесный вечер. Любите друг друга. Пока!

Мы покидали сцену под «Дьявольскую сонату» Тартини. Полиция соорудила для группы проход в толпе и, окружив, повела на выход.

– Хорошо хоть «черепаху» не сделали, как во Франции, – смеялся Дима по пути. – Я себя реально легионером тогда почувствовал.

Звук человеческого голоса показался мне в тот момент самым противным на свете.

Команду сразу повели к стоянке, где ожидали шесть одинаковых «меринов» – точно таких же, на каких привезли «Седьмую тропу». Покинуть стадион участники коллектива должны будут только в одном из них, остальные – ложные цели. Никаких интервью до завтра, пресс-конференций, автограф-сессий. Команду пересадят в обычный автомобиль и вывезут из города в деревню, где буквально вчера некая пожилая пара сняла себе саманную хатку… В таком вот виде протекала жизнь мегазвезд. Большинство людей, вовлеченных в нашу конспирологию, даже не понимали смысла задач, ради которых нанимались.

Проникнуть в Тень я не смог. Какой-то барьер останавливал мои жалкие потуги. Я даже попробовал переместиться, используя свою настоящую тень, но лишь тщетно врезался лбом в твердый асфальт. Коллеги смеялись и пытались втолковать мне, что время для намаза уже прошло. Тогда я выхватил ключи у одного из водителей, прыгнул в микроавтобус и дал по газам. Охрана бросилась врассыпную, хлипкие ворота во временном заборе вылетели из петель.

Я гнал, куда глаза глядели. Не разбирая поворотов и не ориентируясь на местности. Фонари сливались в рыжие полоски, пешеходы в ужасе шарахались с дороги. Я плевал на знаки, правила и других участников движения. Никаких разделительных полос, тротуаров и светофоров не существовало. Вся моя злость, все разочарование, все отчаяние свалились на педаль, и пока эти чувства не иссякли, я продолжал давить.

Когда я пришел в себя, вокруг не было ни людей, ни машин, ни зданий, ни фонарей. Подсознание вывело меня к единственному убежищу – реке. Я покинул машину и вышел на берег.

Что мог испытывать человек в моем положении? Человек, лишенный всего. Человек, взлетевший выше всех, и, ударившись об потолок, свалившийся в преисподние. Человек, жаждущий любви – настоящей, человеческой, доверительной, – но осознавший, что играет в одни ворота…

Я не испытывал ни-че-го. Пустоту. Даже мои волки прекратили вечную грызню и теперь устало лежали друг перед другом, сложив головы на мохнатые лапы.

Почему именно я?

Кто-то ведь должен быть тобой. Ты прикоснулся к звездам – об этом никто даже не мечтал. Твоя жизнь была лучшей из всех возможных.

Неужели это все? В этом и было мое предназначение, Тьма?.. Мне трудно даже дышать. Я истратил весь свой личный свет, никакого желания жить больше не осталось. Я ничего теперь не хочу. Я чувствую себя легким и слабым, как перышко. Я больше не могу влиять на окружающий мир. Не могу и не хочу поднять даже камушек, чтобы бросить его в воды реки и смотреть, как расходятся волны от этого действия.

Твои нити Судьбы ломаются. Связь с этим миром обрывается, как у спасенной тобой Юлии. Очень скоро ты захочешь убить себя, чтобы не чувствовать больше пустоту внутри. Ты понимаешь, что тебя почти уже нет.

Меня и не было. Я всегда был здесь чужим. Пришельцем без единого родного существа. Мне некому было доверить свои мысли, планы или целую жизнь.

Была Вика.

Во мне была половина ее, а в ней – половина меня. Это Ты! Ты забрала ее у меня! Вика была платой за мою славу, за силу, которую я никогда больше не верну!

И ты заплатил эту цену. Сам.

Темная река прохладно журчала под ногами. Непроглядные стены деревьев по обоим берегам надежно защищали этот маленький мирок от внешнего каменного мира. Стоя по колено в воде, я проклинал внешний мир, подаривший мне все, но забравший в одночасье – с процентами.

Если и умирать, подумал я, то здесь. Все, что меня отделяло от смерти – холодное дуло пистолета, направленного в нёбо, и палец, замерший на спусковом крючке.