Читать книгу: «Хозяин Медведь-горы, или Тайна последнего Артефакта», страница 3
Я обошёл автобус и увидел на асфальте у багажного отсека мой компактный чемодан-сумку на колёсиках, уже выгруженный кем-то из пассажиров. Наш водитель, жадно куря сигаретку, стоял неподалёку, разговаривая со своими коллегами. Взяв чемодан, я направился в сторону троллейбусной остановки на противоположной стороне улицы.
Мишка, мой друг, живёт на Московской улице в самом центре города, и добраться до его дома не составляло никакого труда. Игнорируя бойких старушек и тёток, предлагавших временное жилье – комнату или квартиру – на любой срок, я вскоре подошёл к троллейбусной остановке.
Прождав минут пять, я сел в белую маршрутку, одну из многих, которые бойко подъезжали одна за другой к остановке у автовокзала. До центральной части города – Дома торговли и кинотеатра “Сатурн” (он же IMAX) было где-то 10 минут хода отсюда, но проехав мимо местного большого продовольственного магазина “ПУД” напротив высокого бетонного скелета недостроенного здания, наша маршрутка остановилась в дорожной пробке. Как я понял, подобные пробки в разгар курортного сезона в Ялте стали обычным делом. А я, проведя больше двух часов без движения, просто уже не мог спокойно сидеть, и, когда маршрутка подошла к местному овощному рынку, вышел облегченно из душного минивэна и пошёл по аллейке, параллельно дороге, вниз к Центру. Навстречу мне попадались десятки людей, одетых в минимум одежды— на улице было +35С тепла в тени! И мне это нравилось – если можно, я и сам тут же пошел бы на пляж прямо с чемоданом, чтобы освежиться и начать отсчёт времени своего летнего отдыха в Ялте.
Меня мучила жажда – я искал глазами магазин, где я бы мог купить себе минеральную воду. По сторонам аллейки сидели тут и там женщины и мужчины с корзинами и сумками, предлагавшие купить черешню, вишню, персики и прочие фрукты прямо с рук. Я еле удержался, чтобы не поддаться на их уговоры и купить крупную желтую черешню (местный, сладкий сорт по заверению продавца, и это почти последние остатки – сегодня уже 6 июля, пятница). – Завтра куплю, когда буду посвободней, – подумал я, глядя на свой чемодан.
За те годы, что я не был в Ялте, здесь выросли новые здания-высотки и появились магазины с современной европейской отделкой. Но, по большому счету, город остался таким же, каким я запомнил его – солнечным, зелёным и холмистым. Может, только деревья стали выше и гуще, и везде можно было идти в тени.
Я дошёл до пешеходного перехода у мостика через местную узенькую речку, мирно текущую в высоких каменных стенах. – Всегда ли она такая тихая? – подумалось мне. Эта речка стекает с гор мимо того самого ущелья, которое я видел в районе Васильевки (его местное название – Ущелье Трёх Гор, а речка – Дерикойка, как мне позже, сказал Мишка). С одной стороны у берегов речки вдоль дороги росли великолепные платаны с густой зеленой листвой, а с противоположной стороны – высокие кипарисы. Я перешёл по узкому металлическому мостику через речушку и оказался на длинной аллее, с шеренгой густо растущих кипарисов, стоявших зеленой стеной вдоль дороги с односторонним движением. По другую сторону дороги и находится эта Московская улица с рядом стандартных 5–этажных панельных домов ещё советской постройки. Вот в одном из таких домов и живёт мой давний ялтинский друг.
Зайдя в продуктовый магазин, так кстати, оказавшийся здесь, я купил бутылку холодной минеральной воды и выпил её всю тут же, у магазина, и пошёл дальше. Вскоре я нашёл его пятиэтажный дом, расположенный недалеко от большого, белого здания местной школы, о которой мне сообщил Мишка для моего ориентирования на местности.
Зайдя во внутренний зелёный дворик, хаотично заставленный автомобилями, я нашёл затем нужный мне подъезд и, поднявшись на 3-й этаж, позвонил в дверной звонок. За приоткрытой дверью послышались звуки шагов и – вуаля – мой друг Мишка радостно возник на пороге, обнимая и затаскивая меня вместе с моим чемоданом в квартиру. Ему, кстати, уже 33 года и он, по умолчанию для меня, является старшим товарищем и другом.
По профессии Михаил – юрист, и я всегда прислушиваюсь к его мнению и советам, которые он мне дает, пусть и по телефону. За те 13 лет, что меня не было в Ялте, Мишка приезжал ко мне в гости в Москву четыре раза после того, как я купил по ипотеке квартиру 3 года назад, останавливаясь у меня дома, когда он приезжал в столицу по делам своих клиентов. Ну, а просто так приехать в Москву у него, пока, не получается. Так что наша дружба прошла испытание временем. Мишка был женат, но развёлся два года назад, и теперь пока холостякует, как и я. Повторно жениться, как я понимаю, он теперь не торопится, и живёт один, без родителей, которые живут в домике старой постройки в районе где-то выше местного овощного рынка. Я был у них один раз, когда мы с Мишкой пришли к ним в гости – помню, они угощали меня разными фруктами и сладостями с вкуснейшим местным рахат-лукумом. Наши родителя знакомы друг с другом ещё по их недолгой, как оказалось, службе в Группе советских войск в Германии. Да… давно это было…
Мы прошли в гостиную этой 2х-комнатной уютной типовой квартирки в доме типа хрущёвок, которыми Ялта застраивалась в 60-70е годы и, даже сейчас, почти вся Московская улица застроена этими одинаково выглядевшими, четырёх и пятиэтажными жилыми зданиями.
Мишка ознакомил меня со своей квартирой, показав, где и что есть, и какими пользоваться включателями/выключателями. Помыв руки, мы сели за накрытый обеденный стол. Я достал из чемодана мой презент для него – бутылку Hennessy X.O. – extra old– дорогого французского коньяка, пару больших плиток горького шоколада и пол-литровую банку красной икры. Друган даже всплеснул руками, увидев это жидкое чудо насыщенного янтарного красно-коричневого цвета, рассматривая на тяжёленькой “пузатой” 0.7-литровой бутылке узорчатую объемную гравировку с гроздьями винограда и выпуклых листьев на закрученных лозах.
– Не сомневайся, настоящая! – подзадорил я Михаила. – Так что, продегустируем, друган, когда скажешь!
Не буду описывать подробно, как мы ели и пили, дегустируя Hennessy за встречу, только лёг я спать далеко за полночь. И, засыпая, подумал в затуманенном сознании опять о “моей” сероглазке и пробормотал вслух, что обязательно найду её и вдруг, уже на пороге между явью и сном, услышал нежный голос, тихо произнёсший в полной тишине ночи:
– Ты ещё встретишь её, ‘Ан-тон.
Глава 2
День второй. Суббота. В гостях у Мишки! Моё новое знакомство с Ялтой
Утром я проснулся от ярких солнечных лучей, светивших мне прямо в лицо. Протерев глаза, всё ещё сонный, я посмотрел на часы – было уже 9:30 утра. Полежав немного, приходя в себя, я приподнялся, сидя в кровати, раздумывая, вставать мне или нет – мы так поздно легли вчера спать – и, вдруг вспомнил тот нежный женский голос, назвавший меня ‘Ан-‘тоном, удивляясь неправильному произношению моего имени и, вообще, кто или что это было? Хотя мы выпили вчера весь мой подарочный “Hennessy”, но, при этом, как я помнил, мы были нормальном состоянии – что называется, в “адеквате”– весело болтая друг с другом, хохоча и вспоминая разные весёлые эпизоды из нашей многолетней дружбы. Но вот этот тихий голос в ночи никак не вписывался в реалии вчерашней ночи. Слуховыми галлюцинациями я не страдаю… – Может, всё-таки это был сон, и я услышал явственно фразу насчёт того, что я найду или, вернее, встречу Веронику, уже во сне?
Чтобы это ни было, этот непонятный эпизод как-то взбодрил меня, вселяя уверенность в том, что я действительно найду Веронику и был готов хоть сегодня отправиться в Партенит на её поиски.
В коридоре послышался какой-то шум, а затем уже из кухни раздался звон разбитой тарелки – очевидно, Мишка проснулся раньше меня и что-то там делал. Я встал, потянувшись с постели, оделся и вышел в коридор, где я чуть не столкнулся с ним. Мой друган выглядел бодрячком и сказал, что приготовил лёгкий завтрак. Как всегда, он был в хорошем настроении, невольно разряжая меня своим жизнелюбием и оптимизмом. Может, за эти качества (в том числе), мне всегда было приятно находиться в компании моего старого друга. Он никогда не унывал и, как мне кажется, всегда мог найти выход из любой жизненной ситуации. Ну, да, я же очень высокого мнения о нём… А его отношение ко мне было и уважительное, и очень дружелюбное. В общем, мы с ним, как две родственные души, почти как братья (хотя я знаю много примеров, когда родные братья не могли найти общий язык друг с другом, выйдя из родительского крова). Ну, да эти все эпитеты я применяю лишь для того, чтобы показать, насколько дружны мы с ним.
Позавтракав, съев без всякого аппетита вчерашние бутерброды – закуску с нашего вчерашнего “фуршета”, мы перешли в гостиную (служившую Мишке одновременно и спальней) и сели на диван, продолжая наш разговор о моих планах на день и вообще, куда я хотел бы поехать или пойти в Ялте и что посмотреть на ЮБК. Поскольку каких-либо определенных планов у меня не было, мой друг предложил мне сегодня прогуляться для начала, по городу, сходить на пляж, пройтись по набережной, ну, а дальше видно будет, куда и что.
Итак, мы решили пойти на пляж (что было самым естественным желанием для меня) – купаться в тёплом Чёрном море – мечта любого человека, приехавшего в такой тёплый, южный уголок, как Ялта.
Выйдя из дома, мы пошли в сторону моря, и по пути Мишка рассказал мне обо всём, что интересовало или привлекало моё внимание здесь. Пройдя мимо кустарно выглядевших разношерстных палаток и магазинчиков у вещевого рынка (его, по словам Михаила, будут реконструировать скоро), поднялись по ступенькам вдоль линии шалманных построек и магазинных сарайчиков строительного рынка вверх к улице Свердлова (революционного деятеля— соратника Ленина) и направились вниз в сторону видневшегося впереди высокого здания из красно-жёлтого кирпича. Оно высилось на углу пересечения с улицей Дражинского (спасибо Мишкиным пояснениям) подобно пузатой красноватой башни и называлось “Edinburg Tower”, возвышаясь над всеми окрестными маленькими двух – и трёхэтажными домиками старой постройки, подобно настоящей башне.
Михаил, проходя мимо, сказал мне вкратце, что на этом месте первоначальной застройки восточной части города больше ста лет назад, стояла первая в Ялте, большая 3-х этажная гостиница, названная в честь герцога Эдинбургского. Она претерпела затем серию перестроек и косметических ремонтов, а потом, уже в советское время, переименована в “Приморскую”. По его словам, она была весьма популярной в Ялте недорогой гостиницей без особых удобств, но со столь известным в то время её рестораном “Кавказ” на первом этаже.
– Ты там был? – cпросил я, задирая голову, чтобы посмотреть на её верхние этажи.
– Конечно, нет! – засмеялся Мишка. – Её снесли где-то лет 30 назад! А это элитное жилое здание построили в начале двухтысячных годов на месте той гостиницы. И назвали, так прецизионно, с намёком на фешенебельность. Мол, люксовые апартаменты с парковкой. Стоит всего в 100 метрах от моря. Но здесь же оползневая зона и, вроде, проходит граница зоны тектонического разлома. Старую гостиницу ведь не так просто снесли из-за постоянных трещин в фундаменте и стенах.… А вообще, Антош, наш город – это смесь абсолютно разной застройки: старой и новой и используются не только все три её холма, но и строят уже чуть ли не в зоне её примыкающих заповедников.
Обойдя это большое, округлое здание, мы свернули затем на извилистую проезжую дорогу, идя в сторону Массандровского пляжа. Ну, а выйдя непосредственно к пляжу, и увидев, что почти всё пространство галечных пляжей, разбитых на ряд секций с отдельными волноломами с террасами наверху, было заполнено загорающими “курортниками”, я спросил недоуменно у Мишки:
– Ну, и где нам притулиться здесь?
Он предложил пойти в самый конец этой пляжной набережной – там имеется “полудикий” галечный пляж, без особых удобств, но раздевалка там точно имеется.
Идя дальше по Массандровскому пляжу, я просто радовался тому, что у Ялты есть такой хороший, оборудованный пляж со всеми удобствами и уютной набережной с массой мелких магазинчиков, ларьков, пирожковых, баров и кафешек – здесь можно было и поесть, и попить пива, не уходя с пляжа. При всём этом, здесь как-то не чувствовалось тесноты или скученности, а ненавязчивая, приятная музыка, едва слышимая релаксирующим звуковым фоном вдоль всей прогулочной зоны, создавала ощущение комфорта и приятной расслабленности.
Не знаю почему, но невольно я сравнил про себя эту приятную атмосферу в разгар жаркого, солнечного дня с отдыхом и приятными ощущениями, скажем, во время Рождества, когда ничего не делаешь и отдыхаешь, и отдыхаешь, и тебя всё радует. И все люди такие же безмятежно расслабленные и приветливо доброжелательны друг к другу, испытывая те же ощущения, что и ты, сейчас, живя этим днём, и не заботясь и не думая о завтрашнем дне. Как сегодня я, в начале моего пока ещё такого долгого отдыха, не зная о том, что второй раз, когда мне доведётся попасть сюда, это произойдёт при весьма необычных обстоятельствах.
Я много ездил по разным курортным местечкам и городам и могу сказать определенно – Массандровский пляж, хоть и не большой, но очень хороший, предоставляя спектр сопутствующих разнообразных услуг (включая медпомощь, массаж, гирудотерапию и так далее), каких нельзя получить, скажем, в той же Ницце, где я был лет 5 назад.
Помню тогда, что на его знаменитом – широком и невероятно длинном галечном пляже, я нигде не мог найти бесплатных кабинок для переодевания, а платить 20 евро за ключ с правом пользования такой кабинки на весь день, мне очень не хотелось. В итоге, я пошёл и переоделся в небольшой тёмной подмостовой нише – прямо сверху напротив пляжа проходила широкая авеню с редкими высокими пальмами вдоль неё. Там сновали машины и туристические паровозики, завозившие туристов на смотровую площадку на высоком холме над городом (типа Поликуровского холма в Ялте), откуда начиналась заселение Ниццы почти тысячу лет назад.
Так вот – под этим мостом у авеню я наткнулся на группу местных бомжей – приезжих из Африки, которые, по сути дела, жили, ночевали здесь в тёплое время года. Причём, естественно, гадили и мусорили там не только они… Так что, хваленая Ницца явно уступает Ялте в моём понимании отдыха. Да и доступности различных удобств на пляжах. Ну, а то, что после 21 часа на пляже там нельзя купаться, а любая музыка (выступления уличных музыкантов и т. д.) вообще под запретом уже после 19 часов, для россиян нашей группы были зелёной тоской. Недаром говорится, что всё познаётся в сравнении.
Я рассказывал Мишке об этом и других моих впечатлениях от отпуска заграницей (впрочем, он и сам всё это знал и активно обсуждал со мной эту тему, пока мы дошли до нужной нам секции пляжа).
Спустившись по бетонной лесенке вниз на пляж, мы прошли вдоль узкой полоски галечного пляжа с рифообразными валунами прямо у кромки чистейшей воды – здесь и впрямь было много свободного места. Море – ласковое и тихое – манило в свои синие воды. Мы с удовольствием поплавали туда-сюда, к буйку и обратно и, выйдя на берег, блаженно растянулись на белых пластиковых лежаках. Я вспомнил, что 13 лет назад на пляжах Ялты вовсю использовались тяжёлые деревянные лежаки, дотащить которые до нужного места на пляже требовало определенных физических усилий моего отца… Правда, стоили они тогда, как вспомнил Мишка, раза в три дешевле, чем сейчас. Ну, да за комфорт надо платить…
Позагорав и покупавшись, через два часа мы уже шли с пляжа обратно по ухоженной территории Массандровской набережной. Длиной около полукилометра, она заполнена сплошным рядом открытых летних кафешек, шашлычных, гриль-баров и уютных, небольших питейных заведений с прилавками и мини-витринами с копчёной черноморской рыбой, розовыми креветками, торговых палаток с аппетитной шаурмой и, конечно, чебуреками.
При всем этом обилии зон фастфуда здесь было удивительно чисто – никаких обрывков бумаги, пластиковых стаканчиков и прочего сопутствующего мусора – для этого хватало аккуратных зелёных мусорных бачков и контейнеров, расставленных у каждой секции.
– Да. Культурная публика здесь. И это, при том, что здесь так многолюдно, – отметил я про себя.
Ходить или прогуливаться по такой чистой и ухоженной миниатюрной набережной было просто комфортно. Даже босиком— всё было вымощено приятно-выглядящей каменной плиткой разного цвета у разных секций, и никакого плавящегося на жаре асфальтового покрытия. Везде здесь радовали взор цветы в горшках – больших или маленьких – с огромными агавами и кактусами, и деревья вроде инжира, наверху, где виднелись частные гест-хаусы и гостиницы, выходящие прямо сюда, к морю. И даже миниатюрный сад из взрослых оливковых деревьев с толстыми, словно раздутыми, морщинистыми серо-коричневыми стволами карликовой высоты в полтора – два метра у одной из летних кафешек.
В воздухе периодически распространялись ароматы кулинарного мастерства фастфуда местных поваров – наивкуснейшие запахи ялтинских кулинарных яств: жареной барабули и ставридки, плова с мидиями и рапанами, шашлыка из нежной баранины и прочих блюд из мяса, рыбы, сыра и других ингредиентов, сдобренных “зажигательными” крымско-кавказскими— приправами и специями. Проходя мимо всего этого съестного, аппетитно-пахнувшего, съестного изобилия я так проголодался, вдыхая в себя бесконечно вкусные запахи свежеприготовленных мясных блюд, смешанных с ароматом специй, вперемешку с привкусом рыбных блюд из жареной местной рыбешки – ставридки и барабульки, что почувствовал неодолимое желание съесть по-быстрому что-нибудь вкусненькое здесь и сейчас, и сказал Мишке, что нам надо где-нибудь перекусить.
В итоге, мы зашли в чебуречную с открытой площадкой на выходе с территории пляжа, где стояли столики в тени от четырехугольных больших синих тентов, с рекламой пива “EFES Pilsner”. Сев за свободный столик на краю огороженной площадки с видом на море и на зелёный тамариск с инжиром по соседству, я изучал меню. Мишка, не теряя времени, заказал чебуреки с пивом у подошедшей расторопной девушки-официантки. Через пару минут нам принесли разливное, нефильтрованное “Барное“ в больших фирменных кружках, и Мишка, сидя спиной к морю, вводил меня в особенности местной кухни, начав свой экскурс с крымских чебуреков. – Чебуреки в Ялте, – начал он, – это отдельная тема, достойная особого описания. Они готовятся по старым татарским рецептам с начинкой из говядины или баранины или сыра с помидорами. Что интересно, стоят они все одинаково в пределах ста рублей за порцию. И, по словам моего друга, их качество совершенно не зависит от цены, поскольку их вкус целиком и полностью зависит от мастерства “чебуречника” – раньше лучшие в городе чебуреки приготовлялись в чебуречной именно здесь, на Массандровском пляже.
Я удивлённо посмотрел на него.
– Раньше?
– Ну да, – ответил утвердительно мой друг. – К сожалению, раньше. Хотя и сейчас неплохого качества. Но всё же не то…Ты просто ещё не знаешь разницы в их вкусе. А я – знаю. Поэтому и говорю так, – он оглянулся в сторону двухэтажного стеклянного павильончика, напротив которого мы сидели в тени под тентом.
– Вот, погоди, – продолжал Мишка с энтузиазмом, – мы с тобой пройдемся, пока ты здесь в Ялте, по всем местным чебуречным, чтобы ты понял, как и что. Так что, считай, что мы начали с этой отправной точки.
Мой ялтинец по-хозяйски, с удовлетворением на лице, огляделся вокруг.
– Хотя, – он добавил, помедлив, – всё же, самые лучшие, по-настоящему вкусные и качественные чебуреки с мясом или сыром готовят в Симеизе в чебуречной в конце местной кипарисовой аллеи с мраморными “античными” скульптурами. Прямо напротив горы Кошки. Слыхал о такой? Я кивнул – кто же не слышал об этой скале, у подножия которой и расположился этот уютный посёлок. Мы, кстати, там тоже были с родителями, но я мало что помнил об этом посёлке, запомнив только пляж с крупной, некомфортной для босых ног, галькой, чистейшей прозрачной водой и огромной высокой скалой в море сбоку от пляжа.
Вскоре нам принесли четыре порции только что вынутых из шипящего масла, пузырящихся тонкой, прожаренной, светло-коричневой корочкой, аппетитно выглядевших, больших чебуреков. Надкусив обжигающе-горячий чебурек и, чуть не вылив при этом себе на футболку вытекающий луково-мясной сок, я ел их дальше, положив на большую тарелку, помогая себе вилкой и обеденным ножом, разговаривая при этом с Мишкой. Он обильно поперчил их чёрным перцем из перечницы, стоявшей на столе, и ел с явным удовольствием, причмокивая и запивая пивом, вытирая жирные губы салфетками. Насытившись уже первым чебуреком, я приступил ко второму уже без прежнего чувства голода и вкушал не спеша, ковыряя вилкой в сером фарше, выпавшем из чебурека. Я не знаток этого блюда и не почувствовал какой-то большой разницы в их вкусе по сравнению, скажем, с их московскими “собратьями” из привокзальных мелких кафешек и забегаловок, где я, как-то, едал их в студенческие годы. И, всё же, эти чебуреки показались мне вкуснее и сочнее тех, московских.
Удовлетворив голод, я уже как-то равнодушно думал о них, потягивая холодное пиво. И перспектива дальнейшего тестирования этой жареной снеди, на непонятно каком масле, меня не очень радовала, поэтому я просто кивнул ему в ответ, ничего не говоря.
– Всё в меру, как сказал Неру, – вспомнил я к месту эту присказку, которую говорил мне в детстве мой старенький дедулька во всех уместных случаях.
– Да, забыл…, – продолжил Мишка чебуречную тему. – Есть, вернее, было ещё одно место в Ялте, где готовили отличные, классические татарские чебуреки.
Эта тема с чебуреками была явно близка ему, и чтобы поддержать разговор, я изобразил заинтересованность в услышанном.
– На пляже “Дельфин”! Это за Приморским парком – он махнул рукой куда-то в сторону порта. – Там раньше работал повар-татарин. Вот молодец был, молодой, но уже мастер. Давно не видел его. Не знаю, работает ли вообще там эта чебуречная. Вот, сходим туда, да заодно на обратном пути пройдёмся по Приморскому парку. Ну, ты удивишься!
– А где это? – полюбопытствовал я.
– Это далековато отсюда, минут сорок – пятьдесят пешком. Ну да вам, москвичам, здесь всё под боком. Ты, поди, на работу едешь по часу? А здесь за это время до Алушты можно доехать. Ха-ха, на работу из Ялты в Алушту!
Эта мысль почему-то его развеселила, и он стал пьяненько хихикать – у него, когда он выпьет немного, даже пива, всегда появлялось это уже столь знакомое мне, характерное – хихиканье, как-то не вязавшееся с его внешностью.
– Всё, Мишка, больше пива не пьем! – решительно сказал я ему, подразумевая, что пиво явно способствовало его излишней болтливости и непонятной дурашливости в поведении. Уходить отсюда Мишка, очевидно, не торопился и заказал ещё по порции чебуреков. Аппетитно кушая и запивая их нефильтрованным разливным пивом из кегля (Мишка уже заказал себе третью кружку!), мы оживленно беседовали на разные темы, и я уже не обращал внимания на его “скоморошничество”. А затем и сам поддался его внешне беспричинному веселью, и весело болтая вскользь упомянул о моей симпатичной попутчице, отдыхающей сейчас, по-видимому, где-то в Партените. Мишка, услышав это, неожиданно предложил мне:
– А давай, съездим потом туда дней через пять, да и поднимемся на Медведь-гору. Там есть Место Силы – энергетика там просто прёт. Ну, и твою Веронику посмотрим заодно там, на местных пляжах – я же часто бываю в Партените по делам. Помогу тебе, – он улыбнулся и дружески хлопнул меня по спине. – Но, потом. Попозже! – махнул он рукой, словно отмахиваясь от этой темы.
– Действительно, – подумал я, поддавшись его веселому настроению, – чего мне спешить с этой Вероникой? Успею ещё съездить в Партенит… Тем более, что Мишка поможет потом.
Пиво явно развязало нам языки – мы стали вспоминать наших девчонок … ну и вообще, о чём же ещё можно поговорить двум неженатым мужикам после пляжа, где столько хорошеньких девичьих лиц… Да… недаром на въезде в город красуется большой билборд с надписью – “Ялта-город счастья и любви”, добавил бы я.
Расплатившись (я всунул Мишке в ладошку 500 рублей – мою долю), мы встали и пошли дальше по тенистой, заросшими высокими деревьями, улице Рузвельта в сторону набережной.
Да, да, того самого Рузвельта – американского президента! – он же здесь был в 1945 году на Ялтинской конференции.
Высокие тенистые деревья, по словам Мишки, по-научному назывались “дуб пушистый”. Но для меня никакие они не пушистые, просто листочки все мелкие, и сам ствол более высокий и прямой (не такой кряжистый и узловатый, как у обыкновенных дубов).
Мы прошли мимо здания бывшего Клуба моряков (Мишка там ходил в клуб юных моряков и даже научился сигнальной азбуке с использованием морских флажков).
– Ну, а вообще-то, лет пятнадцать назад там был раньше маленький кинозал на втором этаже. А сейчас вот открыли внизу продовольственный магазин и кафешку наверху. Но их, вроде, скоро закроют.
Я равнодушно посмотрел вверх, скользя взглядом по небольшой металлической лестнице, ведшей наверх.
Пройдя по широкому мостику через всю ту же речку Дерикойку, которая вольготно текла в каменных стенах маленьким, чистым ручейком, разделяя собой Московскую и Киевскую улицы, Мишка сказал, что здесь на этом мосту, проходили съемки “Неуловимых мстителей” – кинохита советcкого экрана.
Здесь снимался эпизод с Данькой, который чистил туфли чёрной ваксой атаману Бурнашу и его знаменитой в последствии фразой: “Ку-ку, Гриня… “ (типа, вот тебе и пипец.).
А дальше мы прошли мимо бывшего здания “Макдональдса”.
– Оно закрылось несколько лет назад. Ну, а теперь это место уже не пустует и здесь имеется хорошая кафешка с открытой площадкой на втором этаже. С роллами и пивом ну и прочим.
Михаил предложил было зайти и пообедать там. Переждать жару, но я отказался. Мы же только что поели и идём, вроде, гулять по набережной.
Так что, мы пошли неспешно дальше по этой большой площади, обрамлённой пальмами и пышными магнолиями, где сбоку справа от нас стояла большая бронзовая статуя на высоком постаменте. Приглядевшись, сняв тёмные очки, я узнал в этой большой тёмной фигуре вождя мирового пролетариата. Оказалось, что эта площадь до сих пор носит его имя, а вторая, такая же большая площадь с большим торговым центром, расположенным дальше по Киевской улице, имеет архаичное название “Советская”.
– Не удивляйся! – бубнил мне в уши Брагин, смотря на меня и чуть не пнув при этом пару неосмотрительных голубей, попавшихся нам под ноги, – в Ялте до сих пор остались прежние названия улиц, носящих имена одиозных вождей и деятелей большевицкой революции, вроде Володарского, Свердлова, Дражинского, Кирова и даже террориста Халтурина.
– Так ведь и в других наших городах есть такие же названия улиц, – возразил я, но Мишка не заметил мой тихий комментарий, горячась и словно споря со мной.
– Сейчас это уже считается данью историческому наследию России, – в его голосе звучал сарказм, – и площадь с таким названием естественно, по-прежнему, украшает основоположник Советского Союза дедушка Ленин, вечно молодо-зрелый в своем бронзовом исполнении на огромном пьедестале из полированного красного гранита.
Мишка даже остановился, глядя в сторону бронзовой статуи, и иронично-пафосно продекламировал наподобие белого стиха, словно обращаясь к ней:
– Он стоит здесь,
Бронзовым гостем,
Смотря с высоты постамента
На беспечную праздную публику,
Снующую мимо по площади.
А его голову нагло используют,
Как площадку для “облегчения”,
Вот такие, блин, наглые голуби.
Он чуть не поддел при этом ногой голубей, которые с характерным глухим оживлённым воркованием бесцеремонно сновали прямо у наших ног.
– Гадя, там и везде, где им хочется, – закончил Мишка свою образную оду.
Похоже, мой друган не любил и голубей. А их здесь действительно было много.
– Ну и что? Да отстань ты от этой статуи!
Его неприятие советского прошлого нашей страны было мне, почему-то, совершенно безразлично. О чём я ему и сказал.
Мишка уставился на меня, словно видя впервые, а потом вдруг насупил брови и, взяв меня за руку, произнёс чужим голосом, но с такой всем знакомой интонацией:
– Слушай, аполитично рассуждаешь, понимаешь, – и мы оба расхохотались насколько он похоже воспроизвёл голос и образ Владимира Этуша, подражая товарищу Саахову из “Кавказской пленницы”. Не хватало только парусинового белого костюма и шляпы!
Пиво всё ещё веселило и расслабляло нас. Хотя, если серьезно, мне было как-то всё равно насчёт всех этих и прочих названий из ушедшей советской эпохи. Это же было Прошлое, не касающееся моей личной жизни и, уж тем более, оно не заботило меня сейчас здесь, на отдыхе. И вообще, я приехал сюда отдохнуть и хорошо провести время, потусить, и вдруг опять неожиданный образ Вероники возник в моей голове. Но сейчас это было как-то несвоевременно для меня и неподходяще по настроению в сегодняшней реалии моего весёлого времяпровождения в Ялте в компании Мишки.
Странно, но я подумал о том, что слишком рано познакомился с этой удивительной “белоснежкой” в первый же день моего отпуска, ещё фактически, не начав его. Мои поиски и возможное ухаживание за ней требовали изменения моих планов отдыха в Ялте и уж, конечно, не соответствовали Мишкиной концепции моего досуга. Тем более, что он обещал повозить меня по всему ЮБК и хорошо отдохнуть и поразвлечься в ночных клубах и дискотеках и тусовочных местах, вроде местной “Чайки”. Вероника не вписывалась в эти наши планы и представлялась мне сейчас отдельной, серьезной темой, которой я должен был заняться в ближайшем будущем. Её образ, хотя и такой притягательный, был сейчас как-то размыт и приглушён в моём сознании на фоне новых ярких эмоций и ощущений в приятной, неспешной прогулке по городу, с которым я сегодня фактически знакомился заново.
Михаил потянул меня дальше, и я отвёлся от мыслей о Веронике, подойдя с ним к одиноко стоящему невысокому зелёному дереву с пышной листвой, в которой скрывался узловатый, закрученный и искривлённый, древесный ствол. Это была глициния с несколькими, ещё не увядшими, живыми гроздьями лепестков нежно-фиолетового цвета. Она росла, непонятно как, среди закатанной в плитку площади. Конечно же, Мишка сфоткал меня на её фоне, и мы прошли потом мимо круглого, весело бьющего вверх струями воды фонтана, и вышли на широкую часть набережной, выходящей к бухте.
– Когда-то, – сказал, посерьёзнев, Михаил, – лет 50 назад, вся эта территория была частью морского порта. Это место было огорожено металлическим забором с невысоким гранитным бордюром. И здесь тогда стояли, подпёртые бревнами с обеих сторон, многочисленные маленькие катера, лодки и рыболовные суда. Зимой они стояли в мелком ремонте, а летом тут складировались разные грузы и т. д.
