Читать книгу: «Павлик», страница 35

– Загадками говорите, Павел. Попроще можно? Что значит «сила»? Вы переживания наши в виду имеете, что сильные они были?

– Да нет, – Павлик усмехнулся и бросил задумчивый взгляд на лицо собеседника, донельзя заинтересованное и напряженное одновременно. – Переживания вообще не при чем… Тут именно в присутствии силы все дело. В ощущении ее…

– Павел! Что за сила-то?

– Сила? – вместо ответа Павлик замолчал, приоткрыл окно и с наслаждением подставил лицо потоку воздуха. Ему пахло хвоей, свежестью и почему-то земляникой. Некоторое время он так и сидел, улавливая долетающие запахи, а потом закрыл окно и произнес с немного чудаковатой улыбкой. – Долго не смогу, Игорь Сергеевич, отрубиться боюсь, но в двух словах объяснить попробую, пусть вы и вопрос слишком уж глобальный задали. Но, слава богу, за меня все давно мудрые люди сказали, так что мне проще будет. Вы сами же упомянули, что вам все произошедшее нереальным видится, так?

– Как сон… Особенно после святого отца вашего и истории его расчудесной это ощутимее стало. Вроде все на местах и хорошо, а ощущение необычное, – Игорь Сергеевич поморщился и прищелкнул пальцами. – Слов не подберу что-то, чтоб точнее выразиться.

– Не парьтесь, Игорь Сергеевич… Главное, что чувство есть, – Павлик хмыкнул. – Как правило, наоборот бывает, если хотите знать: чувства нет у людей, а вот словами все объяснить готовы. А если коротко, то тут такая штука: не обманывает вас чувство ваше. Я ведь сейчас, не поверите, о том же самом размышлял почти. Мы с вами уникальную возможность имеем как бы сверху на ситуацию эту взглянуть. И начало, и середина, и конец – все как на ладони перед нами! Так вот я вам сейчас со всей ответственностью и скажу: если здраво к вопросу подходить, то вся поездка наша есть цепь совпадений, безумных и невероятных. Что знакомство наше с вами, что сама идея на церемонию поехать, тут уже, извините, странности сплошные. Вы что, всех с собеседования в ресторан везете? Нет, конечно… – он пожал плечами. – Да и я почти никому и десятой доли не рассказывал того, что вам, как на исповеди, выложил. Но тут же – как прорвало плотину… Плюсом еще – и трабл тот ваш аллигаторский, и необходимость задачу в самые короткие сроки решить. А теперь историю святого отца возьмите… Здесь даже не мистика уже, а, – он зябко повел плечами и нахмурился еще сильнее, – полная хрень начала творится. Я же не просто так к святому отцу с хронологией приставал-то!.. У меня же сразу ощущение такое сложилось: засада тут какая-то, подвох! Вы сами посудите: отец Иммануил ведь реально по нашим следам шел! Часа, наверное, не прошло, как он за нами в город въехал! А если б встретились мы с ним в тот день, если б на час раньше он до города добрался, считайте – каюк церемонии нашей!

– Почему?

– По жизни, Игорь Сергеевич. Церемония была бы, конечно, но, можете на слово поверить, совсем другой бы она вышла, со всеми вытекающими последствиями…

– Думаете?

– Зна-а-аю, – протянул Павлик и подмигнул все еще напряженному хозяину жизни. – Знаю, Игорь Сергеевич! Во-первых, если б Вася с отцом Иммануилом вместе сошлись, – он тяжело вздохнул, поморщился и махнул рукой. – Короче, будьте уверены: ничего хорошего бы не вышло из этой затеи. Кипеш один сплошной да еще, может быть, битва отца Фармазона с союзником…

– Наговариваете на святого отца, молодой человек!

– Наговариваю? – Павлик удивленно пожал плечами и усмехнулся. – Фактам упрямым я в глаза смотрю, Игорь Сергеевич! Этой героической натуре по фигу, с кем в битву вступать, как вы, наверное, уже сами понимать начали. Бандиты дагестанские, союзник, – он махнул рукой. – Пофиг кто, лишь бы битва была! Но шутки шутками, а если б с нами святой отец увязался, все иначе бы совсем развернулось. И вам бы, кстати, уже не до своей задачи было бы, и Вася б без своего переживания остался, да и я… Час какой-то, заметьте, все и определил, по большому счету, а в итоге? Вы свою задачу решили, Васю вскрыло так, как никогда раньше, да и мне обломилось некисло, – Павлик усмехнулся и покачал головой. – Но сегодня-то опять сплошной анриал творится. В кафе не собирались – заехали, по второй чашке кофе заказали опять же… А если б мы на пять минут раньше вышли?.. А если б вообще туда не заезжали?.. А чуть позже?.. И таких «если», Игорь Сергеевич, вагон и тележка маленькая уже набралось. Короче говоря, выходит, что такую цепочку совпадений нарочно сложить – нереально просто. Здесь ведь – как по нотам, каждое действие в нужное время происходило, будто по расписанию, если хотите. Чуть нарушь график – всему кирдык, но у нас-то реально все, как пазл, сложилось!

– А к чему вы это, молодой человек? Согласен, – Игорь Сергеевич немного нахмурил брови и кивнул, – совпадения чудные. Но что доказывает это, по-вашему?

– Присутствие силы. Или, если хотите, ее прямое вмешательство. Руководство даже, будет лучше сказать…

– Опять загадками говорите!

– Нет. Тут не в загадках дело. Просто в таких случаях слова вообще бесполезны, Игорь Сергеевич. Ни определения невозможно дать силе, ни потрогать ее, ни увидеть… – Павлик развел руками. – Только одно можно – последствия ее вмешательства в вашу жизнь наблюдать. Это – как присутствие живое… Незримое вроде бы, неуловимое, но плоды вмешательства этого материальны вполне, сами ж видите! Я еще раз повторить могу: эти два дня наши и есть живое доказательство того, что сила с нами все время была. Вела нас, если хотите, направляла, – он утомленно прикрыл глаза и чуть откинул сиденье назад, устраиваясь поудобнее. – Ну а история отца Фармазона – последняя капля… Тут за что ни возьмись – сплошное чудо на чуде и чудом погоняет, – он махнул рукой, не открывая глаз, и слабо улыбнулся. – То, что он нас нашел, вообще за любые рамки выходит, но и нашел-то ведь как? И мы свои дела сделать успели, и он – свой подвиг миссионерский совершить… Все опять в положенное ему время, как видите. Но эти совпадения, они же нитками белыми шиты! Не бывает такого в жизни, просто не бывает! Но у нас было же… И причина тому одна: когда сила ведет – любые чудеса нормой становятся. Вы, Игорь Сергеевич, это все на уровне чувств ощутили, на уровне тела, если хотите. А то, что живот у вас свело, показательно очень. Сила часто именно так и ощущается, как дискомфорт в солнечном сплетении, будто сводит его. А нестыковки всяческие и совпадения странные, если вам мое мнение интересно, сила нам специально ощутить и прочувствовать дала.

– Зачем?

– Да чтобы ощутили вы ее, Игорь Сергеевич! По сути, путь только тут и начинается, если руку на сердце положить. В тот момент, когда вы в жизни эту силу почувствовали. Отношения с ней выстраивать начинаете, задачи учитесь видеть, которые вам она подбрасывает, решения, – Павлик вздохнул и открыл глаза, невидящим взором уставившись на асфальтовое полотно перед капотом. – Ну а с непривычки, конечно, и дискомфорт, и испуг могут случиться. Вот вам и объяснение ощущениям вашим. Но это, Игорь Сергеевич, самое ценное и есть, если хотите мое мнение знать.

– Почему? Почему самое ценное?

– Да потому, что сила и есть учитель. Руководитель, организатор, если удобнее вам так. Ум ни фига не знает и знать не может, что ждет нас, что нужно нам сейчас для развития нашего. Ум не знает, а сила не просто знает, она нам все эти уроки и дает. И решения задач указывает, и пути правильные, и людей нужных на пути нам даст – все, что потребуется, короче. Вот как только вы в жизни своей ощутите присутствие это, считайте, что все самое интересное и началось. Именно тут, Игорь Сергеевич, а не где-то еще. Если есть присутствие это в жизни, если ощущаете вы его, будьте уверены: везунчик вы невероятный! А если нет связи такой, – Павлик с кривой улыбкой отмахнулся, – считайте, и нет ничего у вас настоящего и нужного.

– Сила – это бог?

– Господи! – Павлик страдальчески прикрыл глаза. – Опять! Дух, бог, разум космический, присутствие живое – какая разница-то? Я же вам сто раз говорил уже: хрень это все, слова только, мертвые и пустые! Связь такая у вас либо есть, либо ее нет. Если ведет вас что-то по жизни, учит, направляет, оберегает, какая вам разница, что оно этакое? А если нет ничего подобного, опять же, какая разница, с кем связи нет? Вам-то не пофиг, где вы деньги потеряли? То ли на улице, то ли в автобусе кошелек вытащили, а смысл-то один – пусто в кармане! Логику теперь понимаете?

– Понимаю, – Игорь Сергеевич взглянул на утомленного спутника и заботливо добавил. – Ложитесь, Павел, отдыхайте. Вы в надежных руках, у Москвы разбужу!

– Хорошо, – Павлик согласно кивнул, откинул сиденье еще сильнее и, укрывшись курточкой, закрыл глаза.

Перед его взором сразу возник длинный черный тоннель, уходящий началом в бесконечность. Туннель медленно завращался, и из его глубины на Павлика стали наплывать лица. Знакомые, незнакомые, смутно забытые, они множились, увеличивались и медленно таяли, превращаясь в мерцающую, словно сотканную из осколков звезд, дымку. Мягкая подушка сна придавливала сознание Павлика, и вскоре тоннель с лицами исчез, а он сам провалился в небытие, хотя на его губах застыла прежняя широкая улыбка. Проснулся он только один раз: уже вечерело, они остановились на заправке, но водителя нигде не было видно, однако Павлик, сонно покрутив головой, решил не загружаться понапрасну и опять отключился от внешнего мира.

Когда легкий толчок в плечо выдернул его из теплого оцепенения, он завозился на сиденье, медленно приходя в себя и сонно щурясь на дорогу. Вокруг все заливал яркий свет фонарей, машина летела по широкому шоссе в большой компании, спереди уже надвигалось море огней. Ошибиться было трудно, что и подтвердил голос с водительского сиденья:

– Москва, молодой человек! – Игорь Сергеевич поприветствовал его с доброй улыбкой и с хрустом потянулся, разминая спину. – Как вы?

– Я-то?… – еще в полусне уточнил Павлик. – Нормально вроде, – он осторожно тряхнул головой, разгоняя дремоту. – А вы?.. Выглядите огурцом, если что.

– И чувствую себя так же, Павел. Как говорят, на одном дыхании доехали! Точно – лет десять сбросил, будто и не было сотен километров этих! Давно себя так хорошо не ощущал, хоть и дорога не близкая. Куда едем, молодой человек?

Павлик назвал адрес, хозяин жизни уверенно кивнул, и его верный «гелик» въехал в город. Несмотря на поздний час машин на дороге, разумеется, хватало. Вереница красных стоп-сигналов, нервные гудки – Павлик даже немного оторопел от проявлений большого города, по которым еще не успел соскучиться. Он несколько раз подсказывал дорогу, и уже через сорок минут внедорожник притормозил у его дома. Игорь Сергеевич помог выгрузить вещи, а потом оба неловко застыли друг напротив друга. Так и стояли молча несколько секунд: Павлик – чуть заметно улыбаясь, типичный хозяин жизни – непривычно торжественный и строгий.

– Павел! – Игорь Сергеевич сделал шаг навстречу и замер, подбирая подходящие слова. – Я должен… – он запнулся, поморщился, тряхнул головой и снова открыл рот, но Павлик мягким жестом прижал палец к губам, купировав его порыв на корню:

– Нет, Игорь Сергеевич, – внезапная улыбка, широкая и невероятно светлая, расцвела на его лице. Он отрицательно покачал головой. – Не нужно! Знаете, как на Востоке говорят? Я все сам прочитаю в вашем сердце! – он улыбнулся еще шире и сделал легкий шаг назад, покачивая головой и внимательно разглядывая стоящего перед ним хозяина жизни. – Не нужно! Слова и тут лишними будут… А потом, – он заразительно рассмеялся. – Вы вот мне сейчас скажете, что хотите, я отвечу, а потом у вас новые вопросы появятся, и вашей встрече аллигаторской завтра – каюк! – он подмигнул, и его спутник расхохотался в ответ.

– Разве что так!.. Ну что, молодой человек, у меня теперь – полная неизвестность впереди. Где буду, с кем, когда с вами увидеться теперь доведется, не знаю, но одно скажу вам: я эти два дня никогда не забуду! А слов благодарность мою и чувства выразить, вы правы, наверное, и нет у меня…

– Вот и чудненько! – обрадованно кивнул Павлик и протянул ему руку. – Да пребудет с вами сила, Игорь Сергеевич! Ну, долгие проводы – лишние слезы, так говорят в народе?

Типичный хозяин жизни помедлил, с улыбкой кивнул и, сделав шаг навстречу Павлику, заключил того в крепкие объятья. Когда он отступил назад, глаза его подозрительно блестели. Наверное поэтому он коротко кивнул на прощанье, резко развернулся. Хлопнула водительская дверь, и внедорожник резко рванул со двора. Павлик еще несколько минут задумчиво смотрел вслед его удаляющимся огням, затем оглядел пустынный двор и вдруг напрягся. Ему показалось, что рядом с детской площадкой мелькнула чья-то тень, и он принялся крутить головой, всматриваясь в чернильную ночь. Затем с облегчением выдохнул, чуть слышно чертыхнулся сквозь зубы и начал медленно собирать разложенные на асфальте вещи.

Эпилог

«Дорогой Павел!

Даже сейчас я не могу найти слов, чтобы высказать вам свою благодарность за все! Впрочем, вы, наверное, лучше меня сумеете все прочесть в моем сердце. Я уезжаю. Думаю, что надолго, по крайней мере в ближайшее время возвращаться я не намерен. Пирамиды и острова ждут, а запотевший бокал с мартини так и стоит перед глазами! Но как бы там ни было, знаю одно: мы с вами обязательно увидимся еще раз. Не «верю», не «надеюсь» – именно «знаю»! Когда, где – не важно, но, раз все – в руках ведущей нас силы, я спокоен. Моя аллигаторская эпопея закончилась даже быстрее, чем я ожидал и надеялся, и ветер свободы, признаюсь, пьянит не на шутку. Думаю, вы сумеете понять, что я сейчас ощущаю! Да, теперь о прозе жизни: Андрей передаст вам ключи и документы на машину. Приз ваш по праву. Прошу так и отнестись к этому – это не подарок, а именно честно заработанный вами приз! Пусть железный конь верой и правдой служит вам и напоминает иногда о тех двух волшебных днях, когда вы подарили мне сказку! Долгие проводы, как вы любите говорить, – лишние слезы!

Еще раз крепко обнимаю вас! С самыми наилучшими пожеланиями!

Ваш И. С.

P.S. Вы не ошиблись и с Татьяной. Она едет со мной. Я счастлив, она, по-моему, тоже!»

– Офигеть! – Василий медленно перечитал письмо еще раз, восхищенно прицокнул в который раз языком и передал Павлику исписанный аккуратным почерком квадрат бумаги. – Что, прямо вот так вот?! И куда он теперь?

– Теперь – в Мексику.

– В Мексику?!

– Угу, – Павлик задумчиво окинул взором внутренний дворик ресторана. Несмотря на поздний час все беседки были заняты, слышались приглушенные густой зеленью голоса, звон бокалов и женский смех. – Как тебе место, кстати?

– Место? – Василий отставил блюдо с креветками и пожал плечами. – Место козырное, конечно, только название какое-то странное – «Армагеддон». А так, – он с интересом осмотрелся, – чувствуется размах… Прудик – вообще дзенский, – он кивнул в сторону водоема посередине. – Камни, водопадик, кувшинки… Один пруд, как две «Шоколадницы», поди, стоит. А почему название-то такое, не знаешь?

– Понятия не имею, у Азиза спросить нужно, – Павлик тяжело вздохнул, поддел с тарелки креветку, отправил ее в рот и принялся задумчиво жевать.

– Кто такой?

– Хозяин. У входа нас встретил, здоровался со мной.

– Колоритный персонаж, – Василий кивнул и подмигнул приятелю. – Ладно, хрен бы с ним, с «Армагеддоном» этим, ты дальше давай рассказывай. В Мексике, говоришь, теперь аллигатор твой?

– Пока да. Открытку недавно прислал, – Павлик усмехнулся. – Под Канкуном они где-то виллу сняли, там и живут пока. Пишет: по пирамидам ездят, на пляже валяются.

– А с кем он?

– Со знакомой, – Павлик покрутил головой и задумчиво улыбнулся. – Хотя, скорее, с невестой, если руку на сердце положить. – Он же там и написал: мол, расписываться с Татьяной хотим, только не решили еще, где.

– Короче, медовый месяц у Игоря Сергеевича твоего?

– Можно и так сказать. Благодарю, Рамзан! – он приветливо кивнул официанту, бесшумно выросшему возле стола с блюдом дымящегося мяса. – Если можно, чайку бы нам, – Рамзан почтительно склонил голову и моментально исчез, а уже через несколько минут перед приятелями материализовался поднос с чайными принадлежностями и куча блюдечек с восточными сладостями.

– Сервис! – Василий вновь восхищенно поцокал языком и вдруг, видимо, кое-что вспомнив, щелкнул пальцами и подался к Павлику, заинтересованно глядя тому прямо в глаза. – Слушай, а ты что, серьезно, что ли, машину у товарища аллигатора отжал?

– Почему это отжал?

– Так вот же, – Василий взял со стола письмо Игоря Сергеевича и помахал им перед носом Павлика. – Черным по белому же пишет товарищ аллигатор: честно заработанный приз, дескать, возьмите! У вас что, соревнование какое-то было?

– Так… – Павлик недовольно отмахнулся и потянулся к блюду с мясом. – Ты арачеру ешь, хрен где попробуешь такое.

– Арачера – это хорошо, – обрадованно кивнул Василий и принялся возиться с ножом и вилкой, искоса поглядывая на приятеля. – Только тема приза не раскрыта, как говорится. Темнить изволите, гражданин?

– Брось… Поговорили просто с Игорем Сергеевичем, пока до Сокола ехали. А «гелик» он, видно, в качестве благодарности оставил, – Павлик скривился и пожал плечами. – Я сам охренел, если честно, когда водитель его ко мне приехал. Он же и письмо передал, и документы, и машину…

– Угу… Поговорили, значит! В качестве благодарности, говоришь? С тобой, я посмотрю, себе дороже разговоры разговаривать. Товарищ аллигатор, доверчивая душа, не в курсах был – вот без автотранспорта и остался, – Василий аккуратно положил в рот кусочек мяса и принялся задумчиво жевать, но через несколько мгновений выкатил глаза и с восторгом затряс перед приятелем большим палцем. – Мясо – огонь!

– Это точно, – Павлик улыбнулся и переложил несколько кусков с блюда себе на тарелку. – Такое только тут и попробуешь…

– Ну ладно, ты дальше давай рассказывай. С аллигатором твоим понятно все, а чем у святого отца-то его анабасис закончился, ты в курсе?

– О-о-о!.. – многозначительно протянул Павлик, отложил вилку и потянулся к лежащей на столе пачке сигарет. Закурив, он задумчиво посмотрел на заинтересованное лицо товарища и, не выдержав, расхохотался.

– Чего это вы, гражданин, а? – подстегнул его Василий.

– Да я, как вспомню, – Павлик широко улыбнулся и схватился рукой за живот. – Ой, не могу!

– Давай-давай! Может он, не может… – приятель требовательно постучал рукой по столу. – Чем закончилось-то все? Жив хоть святой отец, здоров?

– Жив, – Павлик фыркнул. – И жив, и здоров, и в шоколаде полном. Отец Фармазон, кстати, главным выгодоприобретателем вышел изо всей истории, после Игоря Сергеевича, конечно.

– В смысле?

– В прямом… Мы же в понедельник ночью Москву уже приехали, ну а со вторника я и закрутился по делам своим: то одно, то другое. Дня три проходит, и ни от кого вестей нет: ни от Игоря Сергеевича, ни от Дункана Маклауда этого доморощенного. Я уж маленько переживать начал, – он хмыкнул. – Но в субботу утром – звонок в дверь. Я глаза еще продрать не успел… Кого, думаю, в такую рань принесло? Открываю – отец Иммануил собственной персоной.

– Ну?!

– Точно тебе говорю! Прямо с порога на меня кинулся, обниматься давай, бородой в меня своей тычет! – Павлик покрутил головой. – Не в себе, короче, святой отец, но у меня хоть на душе полегчало: живой – уже хорошо! Еле усадил его, кофе поставил, а он рвется, как конь педальный: бросайте все, говорит, Павел! Чудо у меня произошло великое! Ну и давай рассказывать… – он снова засмеялся. – Не могу, как вспомню! Тебе бы, конечно, из первых уст послушать… Короче, как вы уехали, говорит, два дня прошло, Павел, и товарищ ваш старший звонит. Как часы, мол, швейцарские: обещал – сделал! Поздоровался Игорь Сергеевич, здоровьем поинтересовался, а потом и выдал: все, дескать, святой отец, решен ваш вопрос. Так что можете немедля в Москву возвращаться. Я, говорит, подробности хотел уточнить, а товарищ ваш смеется только: не тужите, дескать, святой отец, а стартуйте в Москву по-скорому. И предупреждает еще: к вам обидчики ваши собираются на днях заехать, так вы, говорит, засад на них не устраивайте, будьте любезны, люди неправоту свою осознали, приедут окончательно конфликт исчерпать. Ну святой отец с Григорием этим в Москву и ломанулись…

– С Григорием?!

– Ну с тем самым, новообращенным из Сокола…

– Ага, и что?

– Так вот вчера буквально, как выяснилось, к отцу Фармазону делегация от обидчиков и приехала. Трое, говорит, бородатых, мрачных. Приехали и – что ты думаешь?

– Я уже ничего не думаю, – Василий отставил тарелку, вытер рот салфеткой и потянулся к пиале с чаем. – Зная святого отца, ничему не удивлюсь.

– Удивишься, – Павлик затушил сигарету в пепельнице и с озорной усмешкой продолжил. – Катану новую святому отцу товарищи обидчики привезли!

– Гонишь?! – Василий поперхнулся чаем и закашлялся, с недоверием глядя на улыбающегося Павлика. – Катану?! Новую?!

– Угу… И прямо с порога, рассказывает, бородатые товарищи извиняться начали. У вас, дескать, святой отец с земляками нашими вроде бы конфликт вышел, так вот приехали мы извинения искренние принести свои. Молодые, говорят, земляки, горячие, наломали дров, за что мы по всей строгости закона гор с них спросим! А поскольку выяснилось, что вы имущество свое повредили во время конфликта, святой отец, то вот вам – в знак окончательного и искреннего примирения – подарок от нашего землячества! И сверток ему какой-то протягивают. У отца Фармазона – шок… Товарищи между тем раскланялись и – вниз по лестнице, а он уж только потом сверток этот развернул, а там – катана. И не просто катана, – Павлик пригубил чай и хмыкнул, – а раритет какой-то, если святому отцу верить. Я пока его кофе поил, он мне все уши прожужжал по поводу подарка этого! Она, по его словам, от мастера какого-то японского, с именем, стоит, как полмашины!.. Глаза у святого отца – размером с блюдца и горят, борода – торчком, на месте и полминуты усидеть не может! Теперь, говорит, даже мечтать не о чем, Павел, – все сбылось! Еле успокоил я тогда отца Иммануила…

– Интересные у нас бандиты пошли… – Василий отставил пиалу и с интересом уставился на приятеля. – Им, значит, «гелик» с «Бентли» мечом самурайским в хлам отрехтовали, а они товарищу агрессору новый спортинвентарь подогнали? На случай, если товарищу агрессору продолжения банкета захочется? Не переживайте, дескать, гражданин, если еще решите продолжить экзерсисы свои, так вот вам новый инструмент, лучше прежнего! Забавно…

– Товарищи бандиты нормальные себе вполне, как я понимаю. Если б не Азиз, то святого отца, как мне видится, мука бы ждала лютая и неминуемая, а так…

– Хозяин ресторана? Крайне бы послушать хотелось, какие он слова для товарищей несознательных найти сумел!

– Мне тоже, – Павлик с улыбкой махнул рукой. – Да ладно, хорошо то, что хорошо кончается!..

– И что теперь отец Иммануил?..

– В Мексике святой отец, недели две как тебя не дождался.

– В Мексике?! Шутишь?!

– С какого? – Павлик удивленно пожал плечами и подлил в пиалы чая, кивнув приятелю на вазочки со сладостями. – Плюшки бери, они тут вкусные.

– Да черт с ними, с плюшками! В Мексику-то его за каким чертом понесло?!

– Волнуешься? А святой отец, между прочим, мне за эти два месяца всю плешь проел: как там, дескать, Василий мой драгоценный и ненаглядный? Все в деревню к тебе рвался, еле удержал я его, между прочим. А ты, кстати, свинья! – с неожиданным возмущением резюмировал Павлик.

– Это почему, интересно?

– Спрашиваешь?! Да я же тогда чуть с ума не сошел, пока этот твой приятель не позвонил! Ты сам посуди: оставили человека в лесу, а он с концами сгинул! Я день звоню, второй – молчит телефон… На стенку уже лезть начал! Ты какого хрена связь выключил, паразит?

– Да пес его знает, – задумчиво пожал плечами бессовестный паразит Василий и неопределенно помахал рукой. – Тихо уж больно там было, спокойно… Вот и отрубил мобильник. Не хотелось тишину эту нарушать, да и потребность была одному побыть…

– Долго просидел-то там?

– Да нет… Дня три всего.

– Три дня?! А что делал-то хоть?

– А ничего! По речке гулял, по лесами окрестным, – Василий неохотно отмахнулся, и Павлик с улыбкой согласно кивнул, увидев, что тот не настроен на дальнейшую откровенность. – А потом вдруг как чувство какое: надо в деревню когти рвать, от людей подальше!.. Вот я обратно-то и поехал. Приехал, а там – красота! Красота и тишина, – он ковырнул остывшее мясо и, отложив в сторону вилку, невидящим взглядом уставился вглубь ресторанного дворика. – Да и внутри, откровенно говоря, такая тишь да гладь установились, что и думать ни о чем не хотелось, не то чтобы говорить с кем… Я только хозяину дома позвонил, телефон твой дал, чтоб не волновались…

– И на том спасибо, – Павлик саркастически хмыкнул и по-шутовски кивнул. – Звонит мне крендель какой-то, я, говорит, от Василия, если что! Вы не подумайте, дескать, чего плохого, но товарищ ваш на тюфяки залечь изволил на время неопределенное, когда сочтет нужным – наберет вас, а так, мол, у товарища все тип-топ, не волнуйтесь! И что я думать должен был по этому поводу?! Ты обо мне хоть вспомнил?

– Да ладно, брось!.. – Василий поморщился и с улыбкой подмигнул. – Чего волноваться-то? Ты что, меня не знаешь?

– Знаю… – Павлик вздохнул. – Мне одно непонятно: что в деревне можно два месяца без связи делать?

– Кто не любил, тот не поймет, как говорится, – с назидательной миной произнес Василий. – Что там делать, говоришь? Да там целый день что-то делаешь. То по дому, то дров порубишь, то воды натаскаешь, то почитаешь, то помедитируешь малька –день и проходит незаметно… Вечером вот на закат обязательно посмотреть надо опять же. Из дома выйдешь, на лавочку сядешь, а там!.. – он восхищенно покрутил головой и закатил глаза, изображая крайнюю степень восторга. – Поле, туман, лес, как в сказке, и солнце медленно так за него заваливается!.. Сидишь, молчишь, смотришь на эту красоту, а в душе… – на этих словах он поморщился и посетовал. – Как вернулся позавчера, так вечером, не поверишь, на балкон выскочил по старой привычке, а там вместо заката – херь какая-то из трубы ТЭЦ валит… Вот мне сразу прозрение и случилось: куда это я попал и где мои вещи… Да ладно, – он махнул рукой. – Ты про святого отца лучше расскажи, чего он в Мексику-то поперся? По неверным стопам Карлоса пошел, пейот будет кушать?

– Угу… У него теперь новая идея фикс: на пирамиде Солнца церемонию провести хочет.

– Что?!

– То, что слышал, – Павлик утвердительно покивал и помрачнел. – Я теперь за Мексику переживать буду, если честно. Если святой отец до пирамиды Солнца доберется и церемонию там замутит, кранты всему придет, как мне внутренний голос сообщает!

– Мать честная! А там же аллигатор твой еще! А если вместе сойдутся?

– Я даже думать об этом боюсь! – Павлик с тяжелым вздохом покачал головой и задумчиво уставился на освещенную гладь пруда, где среди поросших водорослями камней резвились разноцветные обитатели его глубин. – Хотя внутренний голос заботливо подсказывает, что случиться всякое может…

После короткого молчания Василий похлопал сосредоточенного Павлика по руке:

– Так вы, значит, со святым отцом главными бенефициарами из этой истории вышли?

– Это почему еще?

– Ну как же? Ему – катану новую, тебе – автомобиль!

– Шел бы ты с подначками со своими!.. – Павлик раздраженно махнул рукой в его сторону. – Совсем в деревне своей от реалий жизненных оторвался!

– А при чем тут реалии жизненные какие-то? И что ты недовольный-то такой? Ему машину – а он рожи корчит!

– Машину?! – Павлик взвился со своего места. Его возмущение готово было расплескаться по столу, как и чай, и факт его наличия в принципе вызывал у Василия неподдельное удивление, о чем выразительно свидетельствовало выражение его лица. – Свинью мне товарищ аллигатор с этой машиной подложил, если фактам упрямым в глаза смотреть!

– Свинью?!

– Слушай, ты что, реально в деревне своей не слышал ничего? Там что – ни газет, ни телевизора, что ли? Ты про кризис-то хоть в курсе?

– Кризис? – Василий рассеяно почесал подбородок и развел руками. – В деревне один кризис, как мне сосед объяснил: когда хочешь два раза, а можешь один. Прикольный, кстати, дед, мы с ним на лавочке молчали вместе по вечерам…

– В каком смысле «молчали»?

– В прямом, – Василий пожал плечами и удивленно уставился на Павлика. – На закат выйду смотреть, трубочку набью, конечно, а тут и дед этот выходит. Сядет рядом, козью ногу свернет… Так и сидим, смотрим, молчим. Там красота такая, что говорить не о чем…

– Ты его трубочкой, случайно, не угощал? – Павлик с подозрением глянул на товарища.

– Было один раз.

– Так и знал!.. Тебя даже в деревню глухую отпускать опасно, сукиного сына! И что дед твой?!

– Вообще ни в одном глазу, – Василий показал приятелю большой палец. – Кремень дед оказался. Только молчал дольше обычного.

– В смысле?!

– В прямом. Обычно часик сидели, ну полтора от силы. А тогда часа три прошло уже, а Сергей, дед тот, так и сидит, в поле уставившись. Солнце зашло уже, прохладно стало, туман, а он молчит. Ну, я мешать не стал, домой двинулся, а он так на лавочке и остался. Как сфинкс, не поверишь…

– Поверю, – Павлик сокрушенно помотал головой. – Правильно говорят: горбатого только могилой и исправишь! И что дед в итоге?

– Да нормально все. Часов до четырех утра, потом рассказывал, молчал, а потом домой двинулся, к бабке. Да хрен с ним с дедом!.. – Василий небрежно отмахнулся. – Ты про кризис этот объясни, что за напасть-то у вас тут случилась?

– Тут?! – Павлик аж фыркнул и всплеснул руками. – Это везде случилось! Весь мир накрыло, на минуточку! Интересно ему, понимаете ли…

– Из-за чего хоть? – с некоторой долей вины за безразличие к оставленному без должного пригляда миру поинтересовался Василий.

– Да кто ж его знает, из-за чего? Началось все у рептилоидов в Пиндостане, как обычно, а потом уж и остальным прилетело…

– И что, серьезный кипиш?

– Серьезней не бывает, – Павлик тяжело вздохнул и помрачнел. – Реально всему карачун пришел. Чего тебе подробности рассказывать? Ты газеты почитай лучше, Интернет посмотри, куда ни глянь – вой стоит! Все пропало, дескать, в тартарары валится мир! Так и правда, – он болезненно скривился. – У меня же в один день лавочка моя накрылась, и, судя по всему, с концами… Ни клиентов, ни заработка, а перспективы – одна другой страшней… А ты говоришь: «гелик», бенефициар…

– А машина-то тут причем, не пойму?

– Так я ж старую-то продал! Товарищ аллигатор же напоследок обо всем позаботился! Письмо это, – Павлик тронул рукой лежащий на столе лист бумаги, – мне ровно через неделю водитель его привез. Передал его, ключи от машины, документы… Я в шоке, конечно, мычал что-то там, Игорю Сергеевичу даже звонить хотел, а Андрей, водитель его, улыбается: все, говорит, молодой человек, некому звонить, дескать. Шеф, мол, часа полтора назад как пределы Родины покинул, я прямо из аэропорта – к вам, поручение его последнее выполнить! Раскланялся и – адью. Я к машине вышел, трясет всего, поверить в счастье свое не могу, – Павлик горько усмехнулся. – А через пару дней егерь тот из Сокола звонит, Иваныч. Он и запчасть, как выяснилось, заказал, и отремонтировал моего старичка, и эвакуатор до Москвы зарядил с машиной… Встречайте, мол, товарищ Павел, вашего железного коня! Ну приехал «гелик» мой, а я и думаю: ну и на хрена мне, интересно, два «гелика»? Вот и продал, конечно, своего – на новом-то всяко сподручнее ездить будет. Первый месяц спать не мог – все в счастье собственное не верилось! Выйду утром, гляну – аж душа поет! А потом…