Читать книгу: «Мост», страница 2
– Да ты присаживайся, Совет Кудайбергенович! Что ты как в гостях жмешься к дверям, словно войти боишься!
– Нет, Нурбол Олжатаевич, не боюсь! Позвольте полюбопытствовать, что привело вас в наш всеми забытый аул?
– Вот, правильный вопрос задаешь! Видно сразу, что не зря свою должность занимаешь! Не зря! Быстро реагируешь на чрезвычайные ситуации и знаешь, как устранить последствия стихийного бедствия!
– Я что-то никак не пойму, о чем это вы? – удивленно поинтересовался Совет ага у главы области.
– Скромность, она, конечно, украшает руководителя такого…, такого уважаемого в этих местах человека, но иногда нужно проявить навыки хорошего хозяйственника и связующего…, связующего звена представителя власти и народа! Я достаточно ясно выражаюсь, Совет Кудайбергенович?
– Могу предположить, что вас привело в наш аул какое-то дело?
– Зри в корневую систему, как говорил один из классиков русской литературы! И ты поймешь, почему я здесь оказался! Скоро выборы Акима области. Мои выборы. И ты мог бы мне помочь в моем деле, а я тебе помогу в твоих делах! Потом! Я не прошу тебя помочь мне деньгами, а вот голоса жителей этого славного аула ты бы мог отдать в мою пользу! Собрать односельчан и объяснить всем, как много хорошего могу я принести в ваш аул после моего переизбрания! Как много хорошего…! Могу я на тебя рассчитывать?
– Кстати, Нурбол Олжатаевич, на счет голосов! Есть у нас такие! Проведем разъяснительную работу среди населения! А сейчас предлагаю проехать в клуб и послушать наши местные таланты. У нас таких почти половина аула. Наш самодеятельный оркестр даже классику играет! Сами услышите!
– Обязательно послушаем, но позже! И, если немного интерпретировать слова в одной известной песне, скажу так, что «песни будем после петь, а сейчас вина хочу!»
– Что же вы сразу не сказали, что вина хотите? Я бы за вином послал! Сейчас не вино, а водку должны привезти!
– Чудак-человек, это же аллегория! Слова из песни! Ладно, давай по сто и едем в твой публичный клуб! – воскликнул Аким области.
– Сельский клуб, ага! – поправил своего начальника водитель Сакен.
Вот уже третий год он работал водителем у Акима области. Скромность была отличительной чертой характера молодого, черноволосого мужчины высокого роста с ничем не примечательной фигурой, одетого в недорогой, но хорошо сидящий на нем костюм черного цвета. Поверх белой рубашки был надет галстук черного цвета в темно-синюю полоску. Туфли с перфорацией, начищенные до блеска, характеризовали своего хозяина как человека аккуратного и чистоплотного, а легкая металлическая оправа на интеллигентном лице добавляла ему немного шарма.
– Я тебя уже предупреждал, что не надо ко мне так обращаться! Это меня принижает в глазах общественности!
– Вы хотели сказать, унижает! – снова поправил своего начальника Сакен.
– Вот чего ты меня все время поправляешь? У тебя есть высшее образование? У меня есть! А у тебя? Школа да курсы водителей?
– Три!
– Что тереть?
– Я говорю, что у меня три высших образования. Юридическое, экономическое и педагогическое образование!
Дверь в дом отворилась, и в комнату без стука ввалился Олжас. Присутствующим в комнате на миг показалось, что тракторист навеселе.
– Тебя зачем посылали? Водку дегустировать? Или ты ее должен был нам привезти? – возмутился Совет Кудайбергенович. – Не рановато ли для приема горячительных напитков?
– Дались вам эти спиртные напитки! Вот, пейте! Я еще домой заехал, медку с собой прихватил! – сказал Олжас, доставая из широких карманов спецовки бутылки с водкой, выставляя их на стол вместе с пол-литровой банкой меда.
– Арақ жақсы ма? (Водка хорошая?) – поинтересовался Аким области.
– Жақсы! Жақсы! (Хорошая! Хорошая!) Не проверял, но Бибигуль качество водки гарантирует.
– Ну и закусить у нее взял колбаски к столу. Ее Бибигуль в дорогом гастрономе в столице покупала. Для себя брала. Но для особых гостей не пожалела и с радостью рассталась сней! Как услышала, что сам Аким области приехал, так отдала мне ее бесплатно! Пусть кушают, гости дорогие, и наш аул не забывают! И меня добрым словом вспоминают!
– Олжас, а почему она зеленая? – спросил высокопоставленный гость.
Тракторист на мгновение замешкался с ответом, но, быстро спохватившись, нашел достойный ответ.
– Это сорт такой особый! «Малахитовая» называется. Ее там же делают, где сыр «Рокфор»! Я же говорю, что самая лучшая колбаса, что есть в нашем магазине! – произнес Олжас, расставляя граненые стаканы на столе и нарезая колесиками колбасу. Водка по стаканам была разлита. Порезанная колбаса лежала в тарелке рядом с другой закуской, только что приготовленной хозяйкой, а сидящие за столом подняли стаканы и выпили за то, о чем каждый давно мечтал. Все хором выкрикнули свои пожелания, причем абсолютно разные и застыли с вилками в руках над стоящими на столе закусками. Водка, она, конечно, дезинфицирует, размышляли про себя присутствующие, но тут стоял не простой выбор. Либо понос, либо совсем худой исход. Возможно даже летальный! Первый вариант казался наиболее предпочтительным и менее опасным. Поэтому, отбросив в сторону возникшие опасения, все повтыкали вилки в закуску, приготовленную хозяйкой дома, но сразу есть не стали, а только занюхали выпитое ими содержимое стаканов.
– Олжас, мы с тобой раньше нигде не встречались? Еще там, на речке, мне твое лицо показалось знакомым! – поинтересовался у тракториста Нурбол Олжатаевич.
– Как же не встречались? Встречались!
– Так, подожди! Дай сам вспомню!
– Ага, весной этого года, вы его наградили купонами на итальянские кастрюли. Только ему надо было еще купить в супермаркете товаров где-то на сто тысяч тенге! – подсказал своему начальнику Сакен.
– Ты опять за свое? Какой я тебе ага? Купоны помню! А вот то, чтобы лично их вручал, не могу припомнить! А еще что? Намекни хотя бы!
– Барашек… – загадочно протянул водитель.
– Вот зачем ты мне опять про этого барашка сказал? Весь салон мне изгадил!
– Давайте я вам сам расскажу все, как было, и за что меня наградили барашком, как правильно сказал уважаемый Сакен, – произнес Олжас.
И тракторист начал свой рассказ.
– Два года назад в нашем районе выдалась такая морозная зима, какой даже наши старожилы не помнят. Пока из колодца воду в ведре донесешь, корка льда в два пальца толщиной в нем вырастала. И с кормами в ту зиму было туго. Пара барашков убежала через небольшую дырку в стене кошары, расположенной в полутора метрах от земли. Как эти двое через нее сбежали, ума не приложу! Когда я обнаружил их пропажу, мы с Алпамысом, это сын мой младший, пошли по их следам, оставленными беглецами на снегу. К вечеру ударил сильный мороз. Начало смеркаться, когда спустившись к речке, мы обнаружили этих двух несчастных стоящими в большой застывшей луже с вмерзшими в лед копытами. Подручных средств для рубки льда у нас не было. Я стоял и размышлял, как помочь этим бедным животным. Вдруг, вдалеке послышался волчий вой. Что делать? И тут мне в голову пришла одна простая, но верная мысль. Я сказал сыну, чтобы он встал по другую сторону барашка. Мы скинули штаны… и… Ну, все же знают, что от теплой воды лед тает. Таким образом спасли первого беглеца с черным ухом. Подошли ко второму и тут наверху холма заметили небольшую волчью стаю. Стало как-то не по себе. Да что там, нам стало страшно. За себя страшно! В тот момент я подумал о том, что спустятся волки к речке и все! Ни барашков, ни нас с сыном! На наше счастье, мой отец, Кайрат ата, заметил наше долгое отсутствие и, прихватив с собой ружье, пошел по нашим следам. Когда я увидел на холме своего отца, бегущего с ружьем в сторону волчьей стаи и размахивающего им как палкой, закричал что было мочи: «Стреляй ата! Стреляй! Чего ты ждешь?»
– Чем стрелять? У меня патронов нет! – крикнул он мне в ответ, продолжая бежать в сторону стаи.
– Совсем нет? – переспросил я его.
Расстояние между ним и волками медленно сокращалось.
– Совсем!
– Совсем? Совсем? – переспросил я его.
– Что ты заладил, как попугай? Есть? Нет? Бегите оттуда скорее!
– Давай, сынок, закончим начатое дело! – сказал я сыну, и мы продолжили вызволять из ледяного плена второго барашка. Волки стали нервничать, видя приближающегося к ним человека, размахивающего какой-то странной палкой и о чем-то переговаривающимся на бегу с их ужином. Поскуливая, поджав хвосты, они начали метаться из стороны в сторону.
– Отец, мы закончили! По моему сигналу бежим все домой! – крикнул Олжас и громко свистнув, подал сигнал к бегству. Подхватив черноухого барашка подмышку, а второго схватив за загривок, тракторист вместе с сыном побежал в аул. Свист тракториста окончательно встревожил волчью стаю и она, забыв об ужине быстро, и решительно покинула место неудачной кормежки, не заметив, как человек с ружьем развернулся и пустился наутек в обратном направлении. Запыхавшаяся от бега по снегу тройка счастливцев встретилась около кошары, куда благополучно были доставлены оба барашка.
– Про этот удивительный случай тогда писали почти все областные газеты. А по весне к нам в аул приехали вы, Нурбол Олжатаевич. Из ваших рук, вместе со словами благодарности я получил купоны на итальянские кастрюли и награду «За спасение утопающих». А моему отцу торжественно вручили целую коробку охотничьих патронов.
Пока Олжас вел повествование о чудесном спасении отары овец, во всяком случае, в областной прессе именно так преподнесли этот случай, первая бутылка водки быстро закончилась так же, как и вся закуска, лежащая в тарелке. Вторая закончилась еще быстрее. После нескольких тостов в честь высоких гостей и высокоэффективной работы местного Акима, очередная пустая бутылка была убрана со стола.
– Так! Сейчас, Совет Кудайбергенович, отметим вашего работника, оперативно отреагировавшего на чрезвычайную ситуацию, в которую мы сегодня попали, добираясь до вашего аула. Хочу наградить его за тот экспресс-мост, возведенный в кротчайшие сроки. И, конечно же, по возвращению в область я представлю вас уважаемый Аким к государственной награде! Это…! Это…! Не доводи до кипения! Доставай еще одну…
Олжас стоял рядом со столом в недоумении. Он не понимал, за какой такой экспресс мост его собрался награждать руководитель области. Ведь мост, по его глубокому убеждению, скрытно отремонтировала бригада строителей за то время, пока вытаскивали из речки джип Акима.
– Нурбол Олжатаевич, давайте продолжим нашу встречу в клубе. Там сможете встретиться с частью электората и накоротке поговорить с народом, разъяснить, так сказать, ему вашу предвыборную программу. Как вам мое предложение? Одним выстрелом убьем двух зайцев!
Глава области поставил пустой стакан на стол, поморщился и кивнул в знак согласия. Все встали из-за стола и в прекрасном расположении духа направились к выходу.
Когда веселая делегация подошла к машине областного Акима, тот остановил всех и движением пальца подозвал своего водителя Сакена.
– Открывай багажник! Я слов на ветер не бросаю! Так и сообщите местному эл… лекторату! – громко икнул Нурбол Олжатаевич. Водитель Акима открыл багажник джипа и извлек оттуда небольшого, тощего, замученного белого барана с черным ухом. Сакен подогнал барана к награжденному.
– Забирай, Олжас, он твой! Больше бы таких работников нашему народному хозяйству! – с трудом проговаривая каждое слово произнес Аким. – А теперь все в публичный клуб! В клуб я сказал! К электорату!
Тракторист закинул в кабину свою награду, завел трактор и стал ждать, когда гости из города вместе с Советом ага разместятся в машине областного Акима. Кортеж из двух машин – джипа и трактора, не спеша поехал в сторону клуба. Нурбол Олжатаевич увидел в окно мальчишек и девчонок, игравших вдоль дороги, ведущей в очаг культуры, и про себя подумал: «Ведь не умер еще аул! Еще заиграет в нем жизнь разноцветными красками!» Проезжая мимо подрастающего электората, Нурбол Олжатаевич открыл окно и помахал им рукой. В ответ местная молодежь поприветствовала свистом и криками высоких гостей. Минуты не прошло с начала поездки, как машина остановилась у сельского клуба. На крыльце их встречал дружный коллектив местных музыкантов, состоящий из: одного баяна, одного аккордеона, ударной установки в виде большого барабана, двух медных тарелок, а также гитары, трубы-геликона, одной валторны, стиральной доски, скрипки и корнай. Главный гость аула открыл дверь и вышел из машины.
Как только его нога коснулась земли, корнай четырежды прогудел, давая отсчет для всего музыкального коллектива, и над аулом зазвучало знаменитое, известное многим произведение «Прощание славянки». То ли от громкого звука корнай, то ли от агрессивного многоголосья перебивающих друг друга музыкальных инструментов, гости воскликнули «биссмилях» и непроизвольно присели. Когда произведение стало приобретать определенные музыкальные формы и складываться во что-то узнаваемое, присутствующие выпрямились и гордо прошагали в клуб, около которого к моменту их приезда собралось почти все население аула. После того, как двери клуба закрылись, любопытство народа победило испуг от первого знакомства с оркестром, и односельчане подошли ближе к креативному коллективу.
Немного в стороне от массовки стоял самый старый житель аула – аксакал Жарас. Часть своего пути от дома до клуба он промаршировал под известную ему еще с молодых лет мелодию. Но силы уже были не те, и, еле дойдя до музыкантов, он остановился около одного из них, опираясь руками на посох. Он стоял и плакал. Слезы катились по его морщинистому лицу. Старик смахивал их ладонью, а они все текли, не переставая, по складкам сухой кожи, покрытой редкой, седой растительностью. Растроганный воспоминаниями, Жарас ата начал свой трогательный рассказ рядом стоящему музыканту.
– Знаешь, сынок? Первый раз меня до костей проняла эта мелодия, когда я уходил на фронт в 1943 году. Там, на передовой, фашисты нам тоже музыку играли, но другую! Подъедет в обед агитационная машина к линии фронта и давай нам через громкоговорители музыку играть, а потом уговаривать нас, перейти на их сторону. «Русский Иван, сдавайся!», доносились призывы с их стороны. Потом шли обещания. Много чего обещали, но меня не Иван зовут, а Жарас! И я пошел воевать не лично за Ивана, а за большую Великую страну, название которой было Союз Советских Социалистических Республик! В основном немцы вели агитацию в обеденное время. Для них война войной, а обед по расписанию. Каждый раз, когда фашисты заводили свою агитацию, из нашего окопа на бруствер, вылезал Вася Звягинцев, весельчак и душа нашей роты. В ответ на льющуюся из немецких репродукторов музыку, он играл на гармошке, затем снимал штаны и показывал этим гадам свою задницу. Несколько раз ему удавалось проделать этот опасный номер, стоя на бруствере окопа, что вызывало бурный смех среди сослуживцев, пока в одно из таких выступлений немецкий снайпер не выстрелил! Мы затащили Васю в окоп. Судя по всему, пуля прошла почти через все жизненно важные органы бесстрашного парня. В общем, не стало нашего весельчака Васи Звягинцева! У многих наших бойцов я видел тогда на щеках слезы. Второй раз я плакал, когда своего сына в армию провожал. Сейчас плачу в третий раз. У меня такое ощущение возникло, что я в Джаханнам (ад в исламе) попал. Нет более жестокого истязания там, чем слушать вашу музыку здесь! Если бы ваш оркестр заиграл там, в Джаханнам, то в нем ни одного шайтана не осталось! – закончил свой рассказ, адресованный барабанщику, аксакал, смахивая слезы со щеки.
– Что вы говорите, Жарас-ата? Я ничего не слышу! Аксакал, не мешайте! Отойдите, пожалуйста, в сторонку! Я и так не все ноты помнил, а теперь и остальные забыл! Сбили вы меня, ата! – сказал мужчина с большим барабаном на шее, в который он бил палкой с намотанной на конце тряпкой, доводя себя полным погружением в исполняемое произведение до состояния музыкального экстаза.
– Люди! Односельчане! Может, немного отдохнете? – не унимался аксакал.
– Баршы ақсақал, баршы! Араласпаңыз! (Иди, иди дедушка! Не мешай!) Чем жальче будем играть, тем быстрее мост нормальный построят! – подключился к разговору аксакала и барабанщика гитарист.
– А-а-а! Раз такое дело, то давай, сынок, жги! Не отвлекайся на меня! А то жалости в вашей музыке меньше станет!
– Ничего! Ничего, ата! Добьем этих приезжих своей виртуозной игрой! Я, честно говоря, в своей жизни два раза инструмент в руках держал, да и то это была домбра. Как я мог отказать людям в этом добром начинании, когда они попросили меня поддержать их игрой на гитаре?
– Прости, сынок, за нескромный вопрос! А у вас вообще-то кто-нибудь играть умеет?
– Конечно! Вот Меруерт, которая на скрипке играет, она два класса по фортепиано закончила. А узбек Усман до приезда в наш аул помогал корнай носить по торжествам. Так что не переживай, аксакал! Есть, кому слезу выдавить!
– Как зовут тебя, сынок? Напомни, а то память временами меня подводит! Вижу, лицо знакомое, а вспомнить не могу!
– Азамат! – ответил гитарист.
– А что, Азамат, есть ли у вас еще какая-нибудь другая музыка? А то вы уже почти полчаса одну и ту же играете! Есть?
– Сейчас узнаю, отец! – ответил Азамат и передал по цепочке музыкантов, что есть заказ на другую мелодию. За исключением барабанщика все дружно остановились. Во внезапно наступившей тишине были слышны только равномерные гулкие звуки ударов большого барабана и истеричные всхлипывания маленького ребенка. Усман четырежды прогудел в корнай, и оркестр заиграл другое произведение, в котором с трудом угадывалась «Марсельеза».
– Сауле, а ты чего замолчала? Не порти нам музыкальное произведение! Ты же знаешь, что у нас каждый инструмент на счету! – сделал замечание птичнице Сауле Азамат.
– Я стирку дома затеяла, а тут соседи сказали, что Аким области приехал, односельчане попросили поддержать наших музыкантов. Белье в машинку закинула и сюда. Из музыкальных инструментов в доме оказалась только стиральная доска, да и то старая, поржавевшая с дырками! Вот и доигралась! У меня палец в одной из таких дырок и застрял! Может, поможешь мне его высвободить? – сказала Сауле.
– Сейчас, что-нибудь придумаю! – ответил Азамат и недолго думая предложил наиболее приемлемый вариант оказания первой помощи музыкантам, освоивших искусство ритма – перкуссию. – Переверни доску и поднеси палец к моим губам! Я его смочу слюной, он станет скользким и вылезет из дырки!
Сауле сделала все так, как ей сказал гитарист. Палец оказался на свободе, и музыка оркестра заиграла новыми красками.
– Совет Кудайбергенович, люди, что собрались у клуба, это и есть весь поселковый электорат? – спросил Нурбол Олжатаевич Акима «Путь Ильича».
– За исключением двух пастухов и ребятишек, весь!
– М-м-м! – недовольно промычал гость. – Давайте еще махнем, для убедительности речи! Олжас, герой нашего времени, не стой, наливай! – сказал руководитель области.
– Во что наливать то? Стаканы дома у Кудайбергеновича остались! Здесь в клубе никогда нормальных, граненых стаканов отродясь не было. Только разовые, пластиковые есть. Доставать?
– Нет, друг на друга трезвыми глазами смотреть будем! Поверьте моему огромному опыту. В таких делах врать, то есть проводить агитацию лучше, промочив горло, чем на сухую что-то обещать. Вот тогда сөздер балдан тәтті болады, ал сөздер факирге тән! Дайындалған адамдар ұсынғанның бәрін жейді! (Тогда речи становятся слаще меда, а слова словно заклинания факира! Подготовленная публика съедает все, что ей предложили!) Что там с посудой, Олжас?
– Сейчас! – ответил тракторист, доставая из пыльного ящика стола стопку пластиковых одноразовых стаканчиков. Водка была равномерно распределена среди присутствующих. Все подняли руки с наполненной водкой пластиковой посудой и в полном молчании ожидали тост.
– Дорогие товарищи, выпьем за выборы! Пусть нам будет хорошо! Будет нам хорошо, будет и вам хорошо! – произнес аляповатый тост Аким области.
– А теперь, господа, в народ! Будем электорат окучивать!
Дверь клуба широко распахнулась, на крыльцо вышел областной Аким в сопровождении руководителя аула «Путь Ильича», а также водитель Сакен и тракторист Олжас. Совет Кудайбергенович громко сказал ближнему музыканту, чтобы те остановились и прекратили играть. По цепочке музыканты передавали друг другу распоряжение Акима аула и также по цепочке из оркестра выключались музыкальные инструменты. Наконец все стихло. От повисшей в воздухе тишины в ушах стоял звон. Было слышно жужжание мух в воздухе, барражирующих среди затихших односельчан. Оркестр расступился, и вперед под «жидкие» аплодисменты вышел Нурбол Олжатаевич. Он громко прокашлялся для того, чтобы его голос стал более твердым и убедительным, и обратился с пламенной речью ко всем присутствующим.
– Товарищи, друзья, жители нашей области, граждане нашей Республики, мне, как представителю от народа, то есть от вас, как воздух нужна ваша помощь, ваша поддержка! Вы все знаете, что скоро выборы Акима области!
– Откуда нам знать, что скоро выборы? Нам никто об этом не сообщал! – донеся одинокий голос из толпы односельчан, собравшихся перед клубом. Аким окинул взглядом толпу в поисках того, кто ничего не знает о предстоящем переизбрании, его, Нурбола Олжатаевича на второй срок. Но, не найдя того, кто не в курсе предстоящих событий, продолжил. – Повторяю для тех, кто не знает! Скоро выборы, уважаемые жители аула! И я надеюсь, нет, я уверен в том, что вы, как люди ответственные за принятие подобных решений, поддержите мою кандидатуру на этот ответственный пост! Все эти последние годы мы с вами, так сказать, находились в одной упряжке. Сіздер облыс көркею үшін жұмыс жасадыңыздар! Ал мен сіздердің әрқайсысыңыздың армандарыңыз орындалу үшін жұмыс жасадым! (Вы работали, чтобы область процветала. Я работал, чтобы воплотить мечты каждого из вас в жизнь!) Вот вы, аксакал, мечтали о чем-нибудь? Скажите, чтобы все слышали! Мечтали?
– Есть у меня на сегодняшний день три мечты.
– Не многовато ли, отец? Три мечты! Я хоть и Аким, но не «золотая рыбка» по три желания исполнять! Говорите, аксакал!
– Мечтаю, чтобы наш оркестр уехал с гастролями за границу нашего аула! Чтобы и другие жители планеты в полной мере могли насладиться его искусством! Вторая мечта, с которой согласятся все мои односельчане, это чтобы мост построили через речку! А третье мое желание – скорее бы увидеть пыль из-под колес уезжающего от нас вашего автомобиля!
– Аксакал, как я погляжу, у вас еще осталось чувство юмора! Может вам еще и крышу, и забор починить? Говорите, не стесняйтесь, все, о чем просите, сделаем после выборов.
– Крышу соседи помогли починить. А забор…. Так забора у меня отродясь не было в отличие от нашего героя, Олжаса.
– Уважаемый Аким, а мы можем получить мост, как говорят, авансом, еще до выборов? – задала наболевший вопрос областному руководителю Бибигуль – та самая, которая владела мини супермаркетом «У Бибигуль». – Здесь дело такое. Бизнес мой все хуже и хуже. Когда мост был, я сама товар завозила в магазин. А теперь, когда моста нет, то приезжает, скажем, машина с хлебозавода, привозит хлеб и булочки, а до меня проехать не может. Пока водитель машины эти лотки с хлебом несет в мой магазин, а это без малого почти полкилометра, наши люди весь хлеб по дороге ко мне раскупают. Так происходит и с другим товаром! Гибнет бизнес! На корню гибнет! Проавансируйте ваши выборы! Пожалуйста! Почините мост авансом, так сказать!
– Как вас зовут уважаемая? – спросил областной Аким.
– Бибигуль!
– Бибигуль тате! Аксакал! Товарищи! Все у вас будет! Всему свое время! А сейчас не буду отнимать у вас вашего драгоценного времени. Поступим так! Все свои пожелания вы напишете на бумаге и отдадите вашему Акиму. Когда он будет у нас в области, передаст мне в письменном виде все ваши предложения и пожелания. А сейчас, уверен, что вы все для себя решили, за кого будете голосовать! Голосовать будете за меня, за вашего единственного кандидата! Да! Ко всему мною сказанному здесь сегодня, будет справедливо отметить заслуги перед аулом и мной лично, вашего земляка, агронома, животновода и, наконец, тракториста Олжаса и наградить его медалью. Это благодаря его своевременным и умелым действиям я оказался в вашем замечательном гостеприимном ауле. Мне бы хотелось отметить наградой еще и вашего аксакала – Жараса ата! – торжественно объявил о своем решении Нурбол Олжатаевич и повернулся в сторону своего водителя Сакена.
– Сакен, давай быстро в машину и принеси мне какие-нибудь медали! – прошептал на ухо своему подчиненному Аким области.
– Нурбол Олжатаевич, у нас кроме медали «за Спасение утопающих» и медали «Мать героиня» нет ничего! – ответил Сакен.
– Как нет?
– Так, нет! Кончились! Остались самые неходовые! Остальные вы щедро раздали на последнем тое. Это все, что у нас есть!
– Ладно! Неси медаль «Мать героиня» и «За спасение утопающих». Может, не заметят за что медали, когда награждать буду! – сказал Нурбол Олжатаевич и, обращаясь к остальным жителям аула, произнес: «Будет у вас мост! Обязательно будет! Голосуйте за меня!»
Награды в торжественной тишине были вручены героям дня. После того, как поздравительные слова были произнесены, глава области вновь обратился к благодарным слушателям.
– К моему глубокому сожалению, я должен с вами попрощаться, дорогие мои избиратели! Меня ждут в других аулах! – произнес Аким области, заканчивая свое короткое и содержательное выступление, которое на его взгляд было весьма успешным.
Прежде, чем Нурбол Олжатаевич сел в машину, к нему подошел Олжас и преподнес руководителю области обратный подарок, вручив ему трехлитровую банку своего фирменного меда. Затем тракторист проводил высокого гостя до того места, где он его встретил. На прощание Нурбол Олжатаевич еще раз поблагодарил тракториста, пожал ему руку и тот с чувством исполненного долга вернулся домой.
Остановив трактор около своего дома, герой дня не обнаружил забора перед ним, а оставшаяся часть ограды лежала на земле. Олжас удивленно пожал плечами. Посмотрел на медаль, приколотую к груди, где красовалась надпись: «За спасение утопающих!», вытащил из кабины барашка, подаренного областным руководителем, устало смахнул пот со лба, и отвел черноухого в небольшой, пристроенный к дому деревянный сарай. В этот самый момент две странные вещи не давали трактористу покоя. Он вдруг вспомнил мост через речку, который показался ему ужасно знакомым и очень сильно напоминал новый забор, который он закончил красить минувшим утром. И подаренный Акимом барашек с черным ухом был ему тоже знаком. Внезапно его осенило, что это был именно тот барашек, которого они с Алпамысом вызволили из ледового плена и за которого весной он был награжден медалью «За спасение утопающего». Еще тогда, во время первого награждения медалью, он поинтересовался у Акима области, почему такое странное название у награды. На что Аким ответил: «Ты где барашка спасал? На речке? Речка, можно сказать водная артерия вашего аула! Поэтому и медаль с таким названием!»
– Тогда что получается? Акима я тоже из речки вытащил, потому и медаль такая же, как и за баранов? – произнес уже в слух тракторист.
Солнце спряталось за горами. Наступали сумерки. Олжас подошел к дому. На крыльце сидела его жена Раушан. Он сел рядом с ней, приобняв ее за плечи. И они долго в вечерней тишине смотрели, как светятся снежные шапки на вершинах гор в лучах заходящего солнца, как быстро темнеет небо и на нем одна за другой появляются звезды.
– А помнишь, как мы с тобой познакомились? – спросил он у Раушан.
– Конечно, помню! – ответила она и негромко рассмеялась. – Я тогда в ЖенПИ училась и нас с подругой ребята пригласили на вечер в Сельскохозяйственный институт. Было весело, пока пара подвыпивших парней ко мне не пристали.
– Помню! Помню! Я тогда к ним подошел и вежливо попросил, чтобы они отвалили!
– Помню! Помню! Я потом к тебе в больницу приходила, куриный бульон, кефир да творожки ванильные приносила. У тебя трещина в челюсти была и пара сломанных ребер!
– Ты еще про ногу в гипсе забыла!
– Точно, забыла!
– Жуткое зрелище! Это я тебе как фельдшер говорю.
– Ну, скажем так, фельдшером ты не сразу стала!
– Не сразу! До ЖенПИ я год отучилась в медицинском училище, а уж потом поступила в педагогический. Фельдшером я уже здесь стала, в ауле.
– А вот! – почти одновременно произнесли Олжас и Раушан.
– Давай, говори, ты первая! – предложил Олжас.
– Нет, давай ты! – возразила Раушан.
– Какая серая жизнь была бы у меня, если бы я тебя не повстречал! Говори ты, дорогая!
– Я про нашу свадьбу вспомнила! Как мы ее отмечали в студенческой столовой. Сколько народа тогда собралось! Друзья-однокурсники, да и вообще, мне кажется, вся наша общага вместе с нами праздновала! Помнишь?
– Еще бы! Такое не забывается! Было так грустно, когда пришел комендант общежития и предупредил, что через полчаса двери закроет! Танцы закончились. Все, кто остался, сидели за столом, и пили чай из большой бездонной кастрюли, в которой этот чудесный напиток все никак не заканчивался. Это Гуля тате все кипяточку в нее подливала. Торт хоть и был большой, но его на всех не хватило. Тогда хорошо пирожки с повидлом пошли. Конечно, не торт, но тоже сладкие.
– Ты лучше вспомни, как после свадьбы наша комендантша не хотела тебя к нам в комнату впускать. Говорила, что не положено!
– Мне, зато запомнилась прогулка по ночному городу от вашей столовой до нашего общежития! Ребята из моей комнаты помогли нам забраться на второй этаж нашей общаги и уступили нам свою комнату до утра! – заметил Олжас, улыбаясь от приятных воспоминаний, которые на него нахлынули.
– Вот только твои и мои родители не были так рады нашей с тобой свадьбе и долго на нас обижались за то, что свадьбу сыграли не так, как они хотели!
– Но все это продолжалось лишь до тех пор, пока у нас не появился наш первенец, Нурлан. И совсем их сердца оттаяли, когда узнали о рождении Алпамыса! – задумчиво сказала Раушан.
– Если мне не изменяет память, то по возвращению в родной аул у нас была цветочная клумба! – вспомнил Олжас.
– Была! Мы еще с тобой ее камнями выложили по краям и известкой покрасили.
– Выложили! Помню! Только! Только, как вспомню то утро, когда мы вышли из дома и обнаружили, то есть не обнаружили нашего цветника! – еле сдерживая смех, заметил Олжас. – Будто на тракторе кто-то бороной прошелся! Это потом, чуть позже Асланбек, пастух поселковый рассказал, что так ему было ближе на пастбище отару гнать.
– Асланбек? Это тот, семью которого в 1944 году к нам переселили по приказу Сталина? – поинтересовалась Раушан.
