Читать книгу: «Пираты Драконьих гор. Книга первая. Три пути», страница 4

Глава 10. Зеркала Тунарамаха

09.04.О.994

Город Тунарамах, Карапатрасцкая пустыня

Мы ехали рядом на неспешно ступающих пустынных коровах и продолжали бесконечные разговоры.

– Значит ты родом из Центра Мира?

– Ага.

– И как ты оказалась в Арлидаре?

– Не поверишь – сбежала.

Я вопросительно на нее посмотрел, давая понять, что жду подробного рассказа. Лайана вздохнула:

– Меня с раннего детства дрессировали как представительницу рода Шиинар. Одного из самых влиятельных в Центре, между прочим. Наши корни уходят в далекое прошлое к торговцам Восточных Королевств. Если точнее к купцам Воронберга. Есть такой город там у них на Востоке.

– Я в курсе. Колледж кончал, и нас не только механике обучали, кое-что из жемчужеграфии помню.

– Вот и прекрасно – улыбнулась Лайана.

– Теперь понятно, почему у тебя такие красивые глаза.

Она даже чуть порозовела от удовольствия, услышав комплимент.

– У жителей Восточных государств такой разрез глаз, я не ошибаюсь?

– Фи, и только то, – с деланным неудовольствием сказала Лайана. – Кстати, не у всех восточников такие глаза. Мне они достались, наверное, от каких-то дальних предков с северо-востока. Может даже из самой Святой Белой Империи. Хотя семейные предания об этом умалчивают.

– Ну, твои глаза и, правда, сказочно прекрасные, и я готов в них утонуть.

– У тебя еще будет такая возможность, – промурчала она.

– Всегда готов! А еще у тебя в предках были кочевники. Я прав?

– Ага, – Лайана накрутила на палец выбившийся рыжеватый локон. Кстати сказать, мой дедушка был самым настоящим вождем! Водил свое племя по Великому кругу.

– А это правда, что Дышащее море разливается летом на половину Великой степи?

– Ну не на половину, но северо-восточную часть покрывает более чем на тысячу лиг в глубину. Так что кочевники действительно летом вынуждены перебираться на засушливые южные земли. Тяжело им приходится. Мой дед в одну из таких откочевок приехал в Центр мира. Собирать очередную дань, да и просто пожить в цивилизации. Так они с моей бабушкой и познакомились. Только она отказалась уходить с племенем на зимние стоянки. А зря! Я бы обязательно поехала на берега Дышащего моря. Говорят зимой там сказочно красиво. От горячего моря идет такое тепло, что вдоль него даже в разгар зимы все цветет и зеленеет.

– Думаю, тебе бы быстро надоела жизнь в стойбище.

– Ну, один-то период можно было бы и потерпеть, а потом бы я, конечно, убежала домой в Центр Мира! К тому же кочевники вовсе не дикие. Хотя, у них, действительно, очень… своеобразные обычаи. Одно Весеннее Побоище чего стоит! Представляешь, в начале весны молодые воины всех племен сражаются, пока не останется только один отряд. Его командир на следующий период и становится каганом. Они считают это священной битвой. Погибшие в сражении воины попадают в их вариант рая где-то на севере, на полярной шапке, и участвуют в великой Божественной битве, кровь от которой переполняет Дышащее море и заливает летом всю степь.

– Ага, я слышал об их религии. И что, они серьезно в это верят?

– На полном серьезе! Они, в самом деле, каждую весну устраивают эти побоища. Ну, кроме того, они, таким образом, уменьшают число едоков. Летом в южных степях пропитаться трудно…

– Понятно. Но мы отвлеклись. Ты хотела рассказать, как сбежала из дома.

– Ну, я не совсем сбежала. Дядя дал мне на дорогу солидный мешочек золота, так что я сразу же прикупила таверну.

Лайана вздохнула, видимо вспоминая «Приют странников».

– Моя дрессировка, кстати, совсем не походила на воспитание именитых особ в Арлидаре. Да, меня тоже учили домашние учителя. Учили безжалостно, за что я им благодарна. А, когда мне исполнилось четыре периода – шестнадцать сезонов, дядя купил мне таверну. Маленькую такую, но, тем не менее – настоящую таверну. Как я потом узнала, ее несколько знатных семей постоянно друг у друга перекупали для таких вот тренировок своих отпрысков. Ко мне приставили наблюдающего. Он ничего мне не подсказывал, только смотрел, как я барахтаюсь. Ну, в общем, я четыре сезона там проработала. И, мне это так понравилось! Настолько, что когда дядя начал вести разговоры о моем замужестве, и необходимости заняться более серьезными делами у него в банке, я встала на дыбы! Нет, хочу свободы! Хочу по-настоящему свое дело! И так, чтобы в радиусе трех тысяч лиг от меня никаких наблюдающих не было! Дядя посмеялся да и снарядил меня в Арлидар. Сказал, что все правильно. Только так и можно стать истинным торговцем, а не женой-бездельницей какого-нибудь хлыща. Вот такая вот история.

Лайана улыбнулась, потянулась всем телом, разминая затекшие от бесконечной плавной езды мышцы. Смотреть на это было просто невероятно приятно.

– Не боишься показаться дяде опять обнищавшей?

– Не-а. Вот если бы я приехала кляньчить меня где-нибудь пристроить, это да. А так я буду просить деньги на свой корабль. И, думаю, смогу его убедить, что теперь в состоянии заняться ремеслом контрабандиста. Я ведь уверена, что совсем без наблюдения он меня не оставил и знает, чего я сумела добиться в Алорне.

Караван поднялся на очередную дюну, и вдали показалось зеленовато-белое пятнышко.

– Тунарамах! – громко крикнул караванвожатый. – Смотрите все, кто здесь не бывал!

На первый взгляд смотреть было особенно и не на что. Через час неспешного хода, когда мы приблизились, стало видно, что городок состоит из двух частей. На ровной площадке, перед почему-то черным холмом стоял удивительно правильной круглой формы поселок из одинаковых одноэтажных домиков светло-серого цвета с плоскими крышами. А чуть поодаль от него – хаотичная мешанина домиков, узловатых деревьев, грядок с овощами и пустынными дынями. Привычная по множеству пройденных нами оазисов картина пустынного поселения, только значительно большего по размеру.

Я обернулся к Лайане. Она смотрела как-то выжидательно и насмешливо:

– И как, ничего еще не заметил?

– Ты о чем?

– Внимательно посмотри на старый город. Вернее на его крыши.

Я пристально вгляделся в медленно приближающееся круглое поселение. С крышами было что-то не так. Я сначала принял это за жаркое марево, но нет. С того ракурса что мы двигались было видно, что крыши домов не просто плоские – они скошены, причем все приблизительно в одну сторону. Караван шел по широкой дуге и с изменившегося угла зрения я вдруг увидел, что крыши превратились в клочки неба.

– Они отражают его?

– Ага. Все они из зеркал. Все крыши старого города состоят из прочных толстых зеркал. Неужели ты не слышал о Зеркальном городе Тунарамахе?

– Нет. А должен был?

– Учился в ко-оледже, – передразнила меня Лайана. – Чему же вас там учили, если ты ничего не слышал об этом чуде? Знаешь, я всю жизнь мечтала здесь побывать.

– Ну и что в нем такого чудесного? – немного уязвлено спросил я. – И зачем зеркала на крышах?

– А ты видишь, какого цвета холм к северу от поселка? Как думаешь, почему?

Я пожал плечами.

– Зеркальные крыши скошены не под одинаковыми углами, а так, что лучи Сола отражаются ими в одну точку. Более того, крыши не совсем плоские, каждая из них чуть-чуть вогнута, и все они составляют фрагменты гигантского параболического зеркала.

– Ого, – только и смог сказать я.

– Вот-вот, – насмешливо заметила Лайана. – Разумеется, в зависимости от высоты и направления на Сол, фокус, в который сходятся его лучи, как бы плавает. При высоком Соле он где-то в воздухе над поселком. Если бы тут были птицы, они бы, наверное, очень удивлялись, неожиданно поджариваясь в полете. Но так как птиц тут нет… А вот когда Сол не высоко над горизонтом точка сбора его лучей оказывается на уровне земли немного ближе, чем вон тот почерневший холм.

– Но достаточно, чтобы он почернел, – подхватил я. – Только зачем все это?

– Как-то связано с их религией. Они же солопоклонники. Говорят, по определенным праздникам они зажигают священный огонь. В точке фокуса такой жар, что даже металл можно плавить, не то, что факел запалить. Кстати, говорят, что стекло для их знаменитых зеркал выплавляется как раз в огне Сола.

– Да-а, – протянул я. – И как давно они это построили?

– Никто не знает, – как то очень задумчиво ответила Лайана. – Очень давно. В знаменитой «Книге путешествий» Дарииша Воронбергского есть упоминания о Зеркальном городе в центре пустыни, и о том, что, по словам местных жителей, его построил великий народ древности. А книга Дарииша была написана в семидесятых периодах.

– Девятьсот периодов назад, – медленно произнес я. – Три с половиной тысячи сезонов…

– Ага, и уже тогда это было древностью. Даже страшно подумать, когда вот этот маленький поселок был построен. В те времена, когда по Арлидару и ФНТ ходили дикие племена. Задолго до Восточной Прибрежной Империи, до древних городов побережья, может быть даже раньше, чем были построены города в Дельте, от которых сейчас остались только оплетенные джунглями руины. А он стоит себе здесь.

– Знаешь, я очень хочу посмотреть на него вблизи.

– Я тоже. Очень-преочень. Я, если честно, и этот маршрут выбрала не только потому, что так нам ближе, но и чтобы осуществить свою детскую мечту.

– И правильно сделала, – шепнул я.

Дома Зеркального города сильно отличаются от обычных построек пустынников. Это вовсе не саманные одноэтажные строения с легкими крышами.

Они были сложены из плит сероватого камня похожего на гранит. Сложены так, что нарочито неровные щели зазоров были не тоньше волоса. Снаружи камни были округлыми и зализанными. Все-таки тысячи сезонов, а может и периодов полировки ветрами с песком не прошли для них бесследно. А вот зеркальным крышам, похоже, это было нипочем. Такое ощущение, что они отлиты из невероятно прочного стекла, толщиной в ладонь, чистого и немного зеленоватого, как морская вода. И абсолютно ровного. Время не оставило на их поверхности никаких следов. А под толщей стекла был какой-то отражающий слой. Какой именно определить невозможно, настолько качественно он отражал.

– Посмотри, – тронула меня за плечо Лайана.

Я оглянулся. Метрах в ста от окраины с северо-востока и юго-запада поселок огибали две полосы стеклянисто оплавленного песка.

– Интересно, почему так? – озадачено спросила моя спутница.

Я немного призадумался, мысленно рисуя чертеж, медленно ответил:

– Когда Сол высоко – лучи отражаются в небо. В первый день зимы, когда Сол ниже всего над горизонтом, в полдень жрецы, как ты говорила, зажигают священный огонь. То есть на севере лучи никогда земли не касаются. А вот утром и вечером Сол висит настолько низко, что фокус его отражения чиркает по поверхности и плавит песок.

– Понятно, – кивнула Лайана. – А вон тот почерневший холм с севера? А, ясно! До него уже расфокусированные лучи достают, не такие жгучие, чтобы расплавить, но жаркие.

Удивительно, но дома Зеркального города были жилыми. Видно было, что обитают здесь только очень знатные и состоятельные карапатрасцы. Во всем чувствовались солидность и чинность. Никакой бегающей детворы, никаких веревок с сохнущим бельем. Возле одного из крайних домов на широких чистых лотках были разложены зеркала. От совсем крошечных, до больших, в пол человеческого роста. От тоненьких, чуть толще бумажного листа, до массивных, в палец толщиной.

Лайана прямо-таки прилипла к прилавку, на радость старому торговцу в цветастых многослойных одеяниях.

– Вот здесь мы и отоваримся! – весело заявила мне спутница. – Жалко только, что они утеряли мастерство литья по-настоящему больших зеркал.

– Утеряли?

– Ага. Еще когда я была маленькой девочкой, с дядей связался его знакомый торговец из самого Котелка. Он просил помочь заказать большое зеркало для телескопа, обещал какие-то совершенно невероятные деньги. Дядя специально снарядил сюда экспедицию. У-у, как я ныла и просилась с ним! Но меня не взяли. А вернувшись, дядя рассказал, что ничего не получилось. Туземцы больше не умеют лить изогнутые зеркала такого размера, и даже не представляют, как это могли делать их предки. Такие вот дела…

Караван, с которым мы пришли, после небольшого отдыха и сбора желающих отвести товары на запад, должен был отправляться обратно в Красаран. А нам предстояло дождаться другого каравана с юго-востока, и, потом, когда он соберется в обратный путь, присоединиться к нему.

Мы окончательно рассчитались с нашим караванвожатым. Причем он нам денег дал больше, чем мы ему. Дело в том, что здесь принято брать вьючных коров в аренду, отдавая за них огромный залог, раза в два дороже, чем они стоят на рынке. Своеобразная страховка. И вот теперь нам этот залог вернули. Мы сразу же отложили эти деньги на следующий караван.

Рудард из охраны каравана, конечно же, уволился. Он и нанимался только в одну сторону. Поэтому ему заплатили совсем немного, но тут уж ничего не поделаешь. К каравану на юго-восток мы решили присоединиться втроем, не изображая малознакомых. ФНТшников в Тунарамахе не наблюдалось, так что скрываться не было нужды. Мы поселились в одном доме у пожилой пары. Как я понял из разговора на несусветной смеси языков, у них были дочери, и по традиции, выйдя замуж, они переехали в дома своих супругов. Почти как у нас в Арлидаре. Так что в нашем распоряжении оказалась просторная комната.

Вот только… Нам с Лайаной с самого Красарана не удавалось нормально побыть вдвоем. Лишь урывками, тайком. В караване было не принято ставить отдельные палатки. Собирали четыре больших шатра, в которых все и ночевали. А лагерь надежно охраняли от огромных ночных прыгающих ящериц и от мифических пустынных бандитов, которые на самом деле были молодыми жителями оазисов, иногда нападали на слабо охраняемые караваны, когда те пересекали круг гостеприимства: зону радиусом в два десятка лиг. На наш караван, кстати, за всю дорогу никто не напал. Рудард даже немного пыжился, приписывая это своему участию в охране. Ну да, горец был на голову выше аборигенов, и вид имел весьма устрашающий.

Так вот, мы с Лайаной, оказавшись наконец-таки в отдельной комнате, просто чуть не вспыхивали от желания.

Рудард глянул на нас с хитрой улыбкой:

– Семейка торговцев. Что таитесь? В Красаране специально меня отделили? Я понятливый. Пойду, погуляю по городу до вечера.

И еще раз улыбнувшись, вышел из комнаты.

Я не буду описывать, как мы друг на друга накинулись. Потом, лежа рядом с Лайаной, взмокший и счастливый, я подумал, что никуда ее от себя не отпущу. И плевать на все обычаи. В моей команде будет женщина.

Караван из Сардацукаша пришел в Тунарамах в последний день четвертого месяца осени. Мы ждали его две декады, слоняясь по поселку, в очередной раз поднимаясь к старому городу, ведя неспешные разговоры, или просто наблюдая за жизнью туземцев.

Я временами оглядывал небо в опасении увидеть на нем приближающийся воздушный корабль ФНТ, и надежде на появление воздушного корабля торговцев.

Но небо над пустыней было неизменно синим, без намека на облачка или другие летающие объекты.

Несколько раз я замечал при этом насмешливые взгляды Лайаны и, наконец, не выдержал:

– Так почему сюда никто не летает? Это же быстрее и проще, чем тащиться с караваном.

– Вода.

– Что вода?

– Это я должна у тебя спросить, будущий капитан, – рассмеялась Лайана. – Как ты думаешь, сколько надо воды, чтобы долететь сюда с побережья и вернуться.

– Много.

– А ты подсчитай. Возьмем, скажем, полторы тысячи лиг в одну сторону… Итого будет три в оба конца.

Я прикинул в уме и присвистнул:

– Для нашего «Серого ястреба» гроссов двадцать пять.

– А грузоподъемность, насколько я помню, около двадцати была? А добавь-ка к этому еще и пять гроссов угля.

– А что, пополнить запасы воды, как мы это всегда делали, нигде нельзя?

– Да кто же вам в оазисах даст воду, чтобы вы ее на ветер с паром выкинули?! Да вас за одну такую просьбу всех поубивали бы! Это же Вода!

– Понятно, – протянул я. Но большие корабли смогли бы сюда добраться.

– Ага. Мой дядя, когда пытался зеркало заказать, летал в Тунарамах на специально переоборудованном барке. Ты представляешь: сто двадцать метров длины, экипаж в тридцать пять человек, двести гроссов грузоподъемности, больше половины из которых пришлись на цистерны с водой. Такой вот дешевенький полетик. Как он потом ругался на своего компаньона, на Котелок, на пустынников! Так что ножками и на коровках. Благо здесь народ живет не особенно требовательный. Им по три-четыре каравана осенью и столько же весной, когда по пустыне еще можно ходить, вполне достаточно.

Сейчас действительно было лучшее время для путешествий. Сол жег не так уж и сильно, днем было тепло, но не знойно, а ночью прохладно, но не холодно. Сиди себе на мерно покачивающейся широченной спине пустынной коровы…

Глядя на медленно втягивающийся в поселок караван из Тунарамаха, я даже поймал себя на мысли о том, что хочу опять в путь по этому безжизненному, но не такому уж и негостеприимному краю.

Глава 11. Шпионские страсти

23.06.О.994

Город Сардацукаш, Карапатрасцкая пустыня

Хорошо, что Лайана учит меня центромирскому языку. Как только мы выехали из Красарана, она настояла на том, что мне надо освоить язык ее Родины, раз уж придется там какое-то время прожить. Я особенно не сопротивлялся, делать в дороге все равно было совершенно нечего, а так хоть какое-то развлечение.

Как оказалось, язык Центра Мира – это сильно изменившийся всеобщий восточный язык, потомок языка Восточной Приморской Империи, правда, с очень большим вкраплением слов и понятий позаимствованных у кочевников Зеленого Каганата.

За четыре месяца путешествия по пустыне я научился довольно-таки сносно разговаривать на центромирском.

И это нас спасло.

Когда мы въехали в последний перед Сардацукашем оазис я сразу же заметил солдат ФНТ. Четверо ФНТшников медленно шли вдоль каравана, всматриваясь в лица и иногда заговаривая с нашими попутчиками.

– Так, действуем, как договаривались, – тихо, почти не шевеля губами, сказала Лайана. – Далкин, мы с тобой супруги-торговцы из Центра Мира, Рудард – ты наш охранник горец.

Рудард едва заметно кивнул.

Минут через пять солдаты подошли к нам. Старший из них что-то спросил на карапатрасцком, кажется, поинтересовался кто мы.

Лайана ответила, указывая на меня и на Рударда.

Командир патрульных, перешел на ломаный центромирский и с ужасающим акцентом обратился ко мне:

– Что ви визьёте?

Я, стараясь, чтобы мой центромирский был хоть немного не таким кошмарным, как у него, ответил:

– Щелк из Красарана и зьеркала из Тунарамаха.

– Кудья ви направьляитес? Кдье живьёте в Центри Мирра?

– Мы живьем в Перекрьёстке надежд, туда и направльяемся.

Внезапно он перешел на очень хороший арлидарский:

– Как давно вы в Карапатрасцкой пустыне?

Мне стоило очень большого усилия, чтобы не ответить автоматически. Но я покачал головой и продолжил на центромирском:

– Извьините, не знаю этого йьазыка.

Офицер, все это время внимательно за мной наблюдавший, медленно кивнул головой:

– Удьячной дорогьи!

И повел свой отряд дальше.

Разумеется, на въезде в Сардацукаш тоже были ФНТшники. Четверо солдат прохаживались, поеживаясь на холодном утреннем воздухе. Наш караван обстоятельно проверили, и опять мне пришлось отвечать на вопросы, заданные на центромирском. Правда, на этот раз ловить меня внезапными вопросами на арлидарском никто не стал, но косились подозрительно.

– Не нравится мне это, – прошипел Рудард. – Надо скорей выбираться.

– Согласна, – отозвалась Лайана. – Мальчики, больше на арлидарском ни слова. И, Рудард, постарайся сделать вид, что с нами не знаком, но будь всегда недалеко от нас.

– Хорошо. Только я кроме арлидарского языков не знаю.

– Попробуй притвориться глухонемым.

– Попробую, но может не получиться, – посмурнел молодой охотник.

Караван проследовал по нешироким улочкам предместий и втянулся в обширный двор, огороженный низеньким забором из кривоватых жердей. В глубине его стоял низкий, но очень широкий и длинный дом. Караванщики послезали с коров, и часть из них неторопливо направилась к зданию. Тут же из него к нам поспешила группка пустынников, бойко выкрикивая на местном цокающем диалекте и на ломаном центромирском:

– Кому разрузица?! Кому куда нецти?!

Лайана подманила одного из них:

– Есть корабли на Центр Мира?

– Есть канецна. Вам силно повецло. Сегодня утром морцкой корабл выходит. А днем воздуцный летит.

– А можешь отвезти наши товары в воздушный порт?

– Канецна могу!

Он что-то громко крикнул, и к нам прибежали еще двое пустынников. Стали сноровисто разгружать вьюки и перетаскивать их на стоящую невдалеке телегу. Пока Лайана рассчитывалась с караванвожатым они со всем управились и теперь терпеливо нас ждали.

Мы с Лайаной пошли рядом с телегой по широкой мощеной запыленным булыжником улице – очевидно одной из основных магистралей города, протянувшейся между караван-сараем и воздушным портом. Поперек нее шли узенькие кривые проулки, пыльные, но чистенькие. Дома не радовали особым разнообразием – квадратные и прямоугольные коробки из желтовато-серого камня или самана, с узкими длинными окнами, под слегка скошенными плоскими крышами, покрытыми блестящей глазированной плиткой.

– Надо же, подражают Зеркальному городу, – усмехнулась Лайана.

Я улыбнулся в ответ. Поправил для вида тюк на телеге и украдкой оглянулся. Далеко позади вслед за нами неторопливо шагал Рудард.

А город потихоньку просыпался. Начали попадаться первые прохожие. Кто-то торопился, кто-то неспешно брел, останавливаясь, чтобы переговорить с соседями. Пробежала стайка детишек, поднимая босыми ногами фонтанчики пыли.

Город Сардацукаш был довольно-таки крупным, особенно по меркам Карапатрасии. Лишь немного поменьше моего Алорна. Он вытянулся неширокой длинной полосой вдоль берега океана, который как будто откусил от суши три полукруглые бухты – большую и две маленькие. В маленьких толпились небольшие рыбачьи суденышки и лодки, отстаиваясь перед вечерним ловом. А в большой, около двух длинных широких пирсов стояло четыре океанских корабля. Три парусника и одно парусно-паровое судно.

Все это мы разглядели с вершины довольно крутого холма, на который наискось поднялась дорога. На холме был воздушный порт. Широкое пустое пространство, лишь по краям застроенное приземистыми складами, с маленьким домиком управления портом и обложенным сверкающей плиткой небольшим, но очень глубоким бассейном с водой. По углам площади возвышались три причальные вышки – не очень высокие, всего метров по пятнадцать, решетчатые башни. К одной из них приткнулся носом военный корвет ФНТ.

На погрузочной площадке был, как пойманный зверь, растянут на тросах грузовой бриг. Я наметанным глазом прикинул его габариты – баллон метров сто в длину и тринадцать-четырнадцать в поперечнике. Где-то гроссов в шестьдесят полезной загрузки. Хотя нет, меньше – вон какие две здоровенные цистерны по бокам подвешены. Пустынная специфика, однако.

Корабль висел в паре метров от поверхности, натянув до звонкости причальные тросы в попытке подняться в небо – балонные немного переборщили с подачей гелия. К кормовому люку вел широкий трап, по которому таскали тяжелые тюки несколько полуголых лоснящихся от пота грузчиков.

За ними приглядывал пожилой невысокий мужчина с короткой ухоженной седоватой бородкой – наверное, корабельный карго.

Лайана сразу же направилась к нему. Я остался возле телеги, наблюдая, как они о чем-то оживленно беседуют. Затем они пошли в сторону конторы порта. Карго предупредительно открыл перед Лайаной дверь, вошел следом за ней.

Минут через десять-пятнадцать Лайана и карго вышли. Торговец подозвал двух грузчиков, отдыхавших на начавшем припекать Соле, и отправил их с Лайаной к нашей телеге.

– Договоррилас? – спросил я ее на центромирском.

Лайана поморщилась то ли от моего произношения, то ли из-за недавнего общения с карго.

– Угу. Содрал целых четыре сола! Это за восемьсот гроссо-лиг! Грабитель! Пират! Да это в три раза дороже обычных расценок!

Скрестив на груди руки, она принялась наблюдать, как грузчики таскают тюки шелка. Когда дело дошло до тщательно упакованных в ткань зеркал, она что-то строго сказала рабочим. Те с нарочитой осторожностью принялись носить угловатые свертки.

Между тем народу на поле прибавилось. Подтянулось еще два обоза из полутора десятков телег. Ходили торговцы, охранники, просто какие-то люди.

Вдруг Лайана чуть заметно вздрогнула, почти не разжимая губ, прошептала:

– Далкин, будь внимателен, за нами следят. У крайней телеги двое.

Я, стараясь, чтобы это выглядело как можно более естественно, почесал затылок и оглянулся в сторону океана, краем глаза скользнув по двум парням, что-то тихо обсуждавшим между собой и поглядывавшим на нас.

Лайана так же тихо продолжила:

– Мне кажется, они заинтересовались мной. Наверное, подхожу под описание.

– Ну да, ты у нас фигура заметная и известная в пиратском мире.

– Вот и я о том же. Так что боюсь, мы этим кораблем не улетим.

В это время один из парней кивнул другому и не торопясь ушел с площади в направлении к центру города.

– Что делаем? – спросил я.

– Идем. Рудард читать-то умеет?

– Да.

Лайана направилась в сторону нашей телеги, из которой как раз вытаскивали последние зеркала. Вытащила из небольшого кармашка на поясе кусочек грифеля и два листочка бумаги. Положив их на бортик и загораживая от наблюдателя, быстро написала на первом: «Следи за тем, кто пойдет за нами. Постарайся убить». А на втором: «Уважаемый господин Таранопыш! Спасибо за заботу! Сделайте то, о чем мы с вами договаривались. Лайана.»

Этот листок она передала вознице, попросив его доставить его хозяину караван-сарая. А первый незаметно сунула мне в руку.

– Я пойду по восточной дороге. Ты сначала сходи к карго и передай ему, что будет так, как я обещала. Потом поспеши вдогонку мне. Когда будешь проходить мимо Рударда, попробуй незаметно отдать ему записку. Все. Действуем!

Она быстрым шагом пошла к выходу с площади, где на углу стоял, изображая не то зеваку, не то чьего-то охранника Рудард.

В это время «наша» телега тронулась, а я пошел к кораблю. Боковым зрением я заметил, как соглядатай заметался, не зная за кем следить и что делать.

В конце концов, он рысцой побежал за телегой, поминутно оглядываясь то на меня, то на Лайану.

Я подошел к карго и сказал ему то, что попросила Лайана. Тот хитро усмехнулся и ответил:

– Все будет в лучшем виде!

Я кивнул ему и побежал за Лайаной.

Как раз тогда, когда агент догнал телегу и препирался с возницей, требуя отдать бумажку, я пробегал мимо Рударда. Почти натурально споткнулся, и когда он подхватил меня, не дав упасть, сунул ему листок.

– Прочти!

И раскланявшись, изображая извинения и благодарность, легкой трусцой побежал вслед за спутницей.

Нагнал Лайану я метров через сто. Она обернулась на мои шаги, а заодно, наверное, проверить хвост. Интересно этот идиот все еще думает, что мы не заметили их неумелую пародию на шпионскую деятельность?

– Идет, голубчик, – прошептала Лайана.

Мы двинулись дальше, свернули в один переулок, другой. Окраина, по которой мы направлялись к восточному выходу из города, была полузаброшенной. Много нежилых домов, иногда совсем развалин. Прохожие попадались все реже и реже. Мы шли минут пять по извилистым переулкам. Иногда прислушавшись, я слышал сзади шелест шагов. Соглядатай, видимо, сократил дистанцию, чтобы не упустить нас в этом лабиринте.

Потом раздался сдавленный вскрик.

Я обернулся и увидел, как Рудард стоя за спиной агента зажимает ему левой рукой рот, а правой приподнимает его, всаживая клинок снизу вверх в спину.

Парень еще пару раз дернулся и обмяк.

Рудард кивнул нам и поволок тело в ближайший переулок.

Я подбежал к нему, помогая ворочать обвисшего мешком покойника.

Рудард вытер канжал о его одежду, спрятал в сапог, ухмыльнулся:

– Первый.

– И до скольких будешь считать? – поинтересовался я.

– До скольких успею. В поселке жило человек триста. Точно не знаю. Столько не смогу убить. Но попытаюсь.

Подошла Лайана

– Молодец горец, хорошо сработал! А теперь, мальчики, быстро двигаем в порт.

– Так там же будет засада, – не понял я.

– В океанский порт! – уточнила Лайана.