Читать книгу: «Живущие в сетях», страница 2
Все, казалось, складывалось хорошо. Он удачно женился, получил двухкомнатную квартиру, находился в резерве руководящих кадров, готовился к поступлению в Академию МВД. Но тут случилась беда. Его жена Лариса поехала в морской круиз. Вообще-то изначально планировалась поездка вдвоем. Виктор через приятеля из «Интуриста» достал две путевки, уже начал оформлять отпуск, но внезапно нагрянула проверка из союзного министерства, отпуск отложили, и жене пришлось ехать одной. А через неделю всю страну потрясло сообщение об ужасной трагедии – 31 августа 1986 года теплоход «Адмирал Нахимов» столкнулся с балкером «Петр Васев», груженым зерном, и затонул. Среди сотен погибших оказалась и Лариса. Виновных, в том числе капитана круизного лайнера, осудили, но исправить случившегося это уже не могло. Виктор тяжело переживал потерю близкого человека. Чтобы как-то забыться, он все время проводил на работе, часто ездил в командировки. Постепенно боль от утраты притупилась, Смуров начал заводить знакомства с женщинами, но ни с одной из них серьезные отношения не завязывались.
На работе его ценили. В 29 лет, в звании капитана милиции, его назначили начальником спецотдела. У него в подчинении стало несколько десятков офицеров, в том числе четверо майоров и подполковник. Другого такого примера стремительного служебного роста за последний десяток лет в управлении не помнили. Но тут начались осложнения. Ушел на пенсию продвигавший Смурова первый заместитель начальника областного управления внутренних дел Лисовой, и на его должность из соседней области прибыл полковник Троян Степан Иванович. Смуров был человеком принципиальным, честным партийцем, перед начальством не лебезил, в глаза подобострастно не заглядывал, сам подношений от подчиненных и просителей не брал и к руководству заходил с подарками только на дни рождения. Полковнику, привыкшему на прежнем месте к другим порядкам и не устававшему повторять: «Хороший подчиненный – это тот, кто открывает двери начальника ногами, так как в одной руке у него должен быть портфель с коньяком, а в другой – пакет с закуской», поведение уверенного в себе капитана сразу не понравилось.
А тут еще он как-то однажды, сделав на полях безграмотные пометки, почеркал отпечатанную аналитическую справку, подготовленную спецотделом. Смуров молча взял документ, вышел и, вернувшись через некоторое время со словами: «Товарищ полковник, ваши пометки не соответствуют правилам орфографии и правописания, проверьте, пожалуйста, я тут заложил в нужных местах», положил перед Степаном Ивановичем орфографический словарь с закладками. Лицо Трояна налилось кровью, он промолчал, но с тех пор невзлюбил строптивого капитана. Документов, подписанных Смуровым, правда, больше лично не правил, но практически всегда по первому разу швырял их на стол, грозно произнося одну из своих коронных фраз: «Недостаточно четко изложено, нужно доработать», «Это же черт знает что, такой серьезный вопрос, и так поверхностно к нему подойти!», «Это что левой рукой писали? И чем при этом думали?» или же просто возвращал через секретаря с предельно короткой сопроводительной запиской «Переделать!» Когда на следующий день ему подавали для утверждения тот же самый, без единого изменения, документ, он, бегло просмотрев текст, говорил: «Ну, это совсем другое дело. А то, понимаешь ли, ленятся сразу толково написать. Ведь, можете, когда заставишь!»
Начавшаяся в стране после смерти густобрового вождя чехарда с министрами МВД и порядками на местах делала службу еще более утомительной. Как начальник отдела Смуров несколько раз в месяц дежурил ответственным по УВД, проводя целые сутки в кабинете, хорошо еще, что там стоял старенький диван, на котором коротало ночи не одно поколение верных последователей Железного Феликса. Офицеры отдела после рабочего дня по очереди допоздна ходили патрулями по городу, борясь с уличной преступностью, или же командировались на усиление в районы области. О выходных можно было только мечтать. Назначенный начальником УВД генерал-майор Котов вообще отличался служебным садизмом. Засиживаясь в управлении до трех-четырех часов ночи, он не переносил, когда срочно понадобившегося ему руководителя подразделения в это время не оказывалось на рабочем месте. Однажды, под утро, зайдя в помещения, занимаемые спецотделом, и никого там не застав, он тут же устроил разгон срочно вызванному Смурову: «Такая сложная оперативная обстановка, а вы, и с вашего попустительства подчиненные, как курсистки побежали в постельки спать. Стыдно, товарищ капитан». Смурову стыдно не было, так как он перед этим отправил всех сотрудников отдела, кроме вольнонаемного секретаря, в РОВД и спецкомендатуры, а сам нормально не спал трое суток. Но спорить с начальством не стал, так как любое возражение могло привести к самым неприятным последствиям.
Словом, служить Виктору стало не в радость. А тут еще Троян при каждом удобном случае старался прицепиться. Позвонит и проорет в трубку: «Мне кадровики доложили, что личный состав отдела не явился на занятия по физической подготовке. Что за бардак, капитан?» На резонное возражение Смурова, что все офицеры в командировках, следовал окрик: «Молчать! Вы не оправдывайтесь, а делайте выводы! Чтобы на следующие занятия была стопроцентная явка во главе с вами!» Смуров на очередные занятия по физо привел всех сотрудников, вместе с ними поборолся в зале, поплавал в бассейне и явился на рабочее место, как положено в такие дни, к 10 часам утра. Телефонная трубка уже разрывалась. Подняв ее, Виктор услышал разгневанный голос полковника:
– Ты где со своими шляешься? Я уже два часа тебя с собаками разыскиваю. В отделе никого нет!
– По вашему указанию находился с личным составом на физподготовке.
– Твою мать, капитан! Ты отделом руководить будешь или срамные места в бассейне мочить?
– Так что, товарищ полковник, на физо не ходить?
– Ты из себя умника не строй!
Окончательно взъелся Троян на Виктора после открытого отказа капитана выполнить не совсем законное распоряжение полковника. Дело было так. К Смурову в кабинет явился начальник отдела капитального строительства УВД подполковник Рожков и подал ему написанный на имя замнача УВД рапорт с просьбой перевести отбывающего наказание на стройке народного хозяйства осужденного N под надзор ОКСа. На рапорте стояла резолюция Трояна: “Тов.Смуров, решить вопрос по существу в соответствии с законом”. Смуров, ознакомившись с документом, молча написал на нем: “В соответствии с законом перевод невозможен”, расписался и протянул рапорт подполковнику. Последний, прочитав написанное, гневно рявкнул:
– Ты что, капитан, охренел?! Ты что не понимаешь, что этот зек дачу полковнику делать будет?
– А меня это не интересует.
– Ах, не интересует?! Да тебя с дерьмом смешают!
– Не смейте на меня орать и покиньте кабинет, товарищ подполковник!
Начальник ОКСа с угрозами вылетел из кабинета, а через четверть часа в него ворвался разъяренный Троян:
– Ты что себе позволяешь, капитан?! Немедленно перевести зека!
– Дайте четкое письменное указание, и я его выполню.
– На фиг ты мне такой нужен, чтобы я тебе письменные указания писал. Я сказал перевести!
– А я, товарищ полковник, из-за вас в случае чего на нарах париться не намерен!
– Ах, не намерен, ну так ты у меня всю жизнь капитаном пропаришься!
И действительно, через несколько месяцев представление на присвоение Смурову очередного звания майора Троян подписать отказался, мотивируя это «отдельными» недостатками в работе отдела. Смуров не стал горячиться, дождался, пока полковник уйдет в отпуск, и через руководителя отдела кадров подписал ходатайство напрямую у начальника УВД. Однако он недооценил полковника. Выйдя с отпуска, тот первым делом поинтересовался в кадрах насчет Смурова, и, узнав о направленном в министерство представлении, тут же его отозвал. Обозленный Виктор написал заявление об увольнении из органов и подал его по команде. Заявление пролежало без движения несколько месяцев, пока Смуров не пришел к Трояну и в процессе непродолжительной беседы, в конце концов, не высказал в грубой матерной форме все, что он о нем думает. На следующий день приказ об увольнении был подписан, и Смуров стал гражданским человеком. Так бесславно закончилась его поначалу успешная карьера в милиции.
Через неделю его, правда, пригласил к себе домой начальник недавно образованного управления по борьбе с организованной преступностью полковник Гащук, жена которого Нина до этого работала в спецотделе УВД под началом у Виктора. Полковник посетовал на то, что раньше не знал о рапорте Смурова, и что он бы взял его к себе в управление на должность заместителя. Гащук предложил Виктору восстановиться на службу и пообещал в этом посодействовать. Однако Смуров, которому нервотрепка последних месяцев и работа в органах вообще уже сидела в печенках, вежливо отклонил это предложение. Вскоре он устроился юрисконсультом на крупное производственное объединение.
После беспокойной службы в милиции новая работа показалось ему пресной и не очень интересной, поэтому уже через три месяца он перевелся в областное управление юстиции на должность консультанта по нотариату. Но и здесь ему стало скучно, и спустя год, сдав экзамен на адвоката, он решил заняться частной юридической практикой. Поначалу было трудновато, но постепенно он освоился в новом качестве, поднаторел в судебной казуистике и обзавелся собственной клиентурой. Приобретенные знакомства в правоохранительных и других государственных органах, умение договариваться и ладить с судьями, а также нестандартный подход к ведению дел создали ему имидж одного из лучших адвокатов города. Он уже не брался за все дела подряд и мог позволить себе выбирать из них наиболее перспективные и денежные. По совету приятеля приобрел современный компьютер, довольно быстро освоил его на уровне квалифицированного потребителя, поставил обновляемую законодательную базу и уже через месяц не мог себе представить, как раньше обходился без этой чудо-машины.
За пять лет он скопил деньжат, сделал перепланировку и евроремонт в квартире, купил трехлетний «Фольсваген-Гольф», стал частенько обедать и ужинать в лучших ресторанах. Несколько раз отдыхал за границей, побывал в Болгарии, Польше, Турции и Испании. В целом, своей жизнью он был доволен. Правда, второй раз он так и не женился, но женским вниманием и лаской обделен не был. У него появилось больше свободного времени и, помимо специальной юридической литературы, детективов и фантастики, он стал почитывать книги по философии, психологии, нейролингвистическому программированию, хиромантии, самосовершенствованию человека. Его любимыми авторами стали Кастанеда, Лопсанг Рампа, Алдер, Свияш, Жикаренцев, Вагин, Попов, Норбеков и другие новомодные писатели. Он стал по иному смотреть на окружающих, постепенно избавился от некоторых своих взглядов и комплексов, связанных с прежней советской идеологией. Это был уже не упрямец, правдолюб, бессребреник и трудоголик капитан милиции Смуров, а гибкий, готовый идти на компромиссы, не брезгующий связями в криминальном мире, способный манипулировать людьми, желающий и умеющий зарабатывать деньги без чрезмерных усилий, заботящийся о своем здоровье и душевном равновесии, любящий комфорт довольно дорогой адвокат Виктор Олегович Смуров.
Однажды к нему обратились за юридической консультацией представители известной компании сетевого бизнеса, занимающейся распространением косметики и разнообразной продукции оздоровительного направления. Смуров заинтересовался правовыми аспектами деятельности подобных компаний многоуровневого маркетинга, досконально изучил этот вопрос и стал постоянным юридическим советником у региональных лидеров ряда таких фирм. Сам от участия в работе этих компаний в качестве дистрибьютора отказывался, несмотря на настойчивые уговоры и обещания больших денег. Он не видел себя в этом качестве, пока однажды к нему не пришел знакомый подполковник СБУ (Службы безопасности Украины) и не предложил сотрудничество в качестве члена и консультанта Европейского бизнес клуба (EBC). Виктор загорелся идеей заработка от построения сети распространителей страховых и дисконтных программ, подписал контракт, приобрел три страховых полиса и в первый же месяц участия в клубе завербовал довольно большое количество новых членов. Несмотря на то, что в деньгах он, в общем-то, не нуждался, полученный немалый доход от участия в этом бизнесе приятно удивил и воодушевил его.
Смуров стал действовать еще более активно и привлек в EBC нескольких авторитетных в городе людей, в том числе президента концерна «Прокт», депутата областного Совета, заместителя председателя партии «Наш путь» Андрея Прокатило. Ранее Прокатило работал в органах госбезопасности и дослужился до звания полковника. После развала СССР, пребывая в должности заместителя начальника областного управления СБУ, он приспособился к новым порядкам и не безвозмездно «крышевал» ряд крупных фирм. После очередной чистки в органах его отправили в отставку, и Прокатило занялся бизнесом и политикой. Умело используя обширные связи, он оперативно организовал акционерное общество «Прокт», занимающееся оптовой торговлей нефтепродуктами и стройматериалами, охранной деятельностью и другими выгодными направлениями бизнеса. На ответственные должности в общество Прокатило набрал бывших работников правоохранительных органов и с помощью приятелей, продолжавших тянуть лямку в СБУ, успешно отражал наезды местных криминальных структур и налоговых органов. Он вступил в партию «Наш путь» и, оказывая ей финансовую поддержку, быстро стал в ней вторым лицом. После очередных выборов в областной Совет он, не пожалев денег, довольно легко стал депутатом и еще больше упрочил свое положение в городе. Со Смуровым он познакомился на дне рождения одного общего знакомого народного депутата, после чего несколько раз пользовался услугами Виктора как квалифицированного консультанта по сложным юридическим вопросам.
Когда Смуров пришел к Прокатило с предложением вступить в бизнес-клуб, тот без особого сопротивления приобрел членство и несколько полисов на себя и свою супругу Марину Танцорову. Между делом он спросил у Виктора, не знает ли тот хорошего художника, который бы мог написать портрет жены, и адвокат присоветовал ему Кричковского. Но теперь написанная последним картина Танцоровой украдена вместе с предварительно сделанными фотографиями, сам Прокатило убит, а его жена таинственно исчезла. Связаны ли эти события между собой, было непонятно, и это раздражало и неприятно будоражило.
Смуров встал из кресла, прошелся по комнате и обратился к Кричковскому.
– Ты, когда встречался с Прокатило и фотографировал его жену, ничего необычного или подозрительного не заметил?
– Да я с Прокатило и общался-то всего ничего. А что касается Марины, то, как художник, я больше изучал черты ее лица, а как мужчина украдкой от мужа заглядывался на ее не абы какие коленки. Поэтому по сторонам особо и не смотрел. Правда, картины на стенах приметил, обстановку богатую, вот пожалуй, и все. А ты, кстати, Марину эту видел?
– Нет, не довелось. Прокатило отдал мне уже заполненные на нее клубные контракты. Но почему же все-таки исчезли ее портрет и фотографии с негативами?
– А я знаю? Это не я, а ты у нас бывший сыщик.
Диалог прервал поднявшийся пан Яцек. В переводе на русский язык его речь звучала так: «Извините господа, что вмешиваюсь, но я вынужден вас оставить. Случай с паном Прокатило меня потряс, да и беседа у вас, как мне кажется, носит конфиденциальный характер. Так что я пойду, если вы не возражаете. До свидания». Польский гость, величаво склонив холеную голову, направился к выходу. Тут же, как из-под земли, откуда-то вынырнула фокстерьерша, громко тявкнула и потрусила в коридор вслед за паном Яцеком. Художник цыкнул на бдительного сторожа, проводил гостя, погромыхал замком, и вернулся в комнату.
– И чего, спрашивается, приходил, может, что спросить хотел? – словами из анекдота Кричковский шутливо прокомментировал уход пана Яцека, и плюхнувшись в освободившееся кресло, спросил:
– На чем мы остановились?
– Да, собственно, не на чем конкретном. Чтобы не запутаться, давай просто проанализируем факты, то есть начнем плясать от того, что нам точно известно.
– Валяй.
– Итак, фотографии с пленкой кто-то выкрал из твоей квартиры. Так?
– Ну, так.
– Взять их могли, скорее всего те люди, которые побывали у тебя в гостях. Так?
– Предположим.
– Давай еще раз прикинем, кто имел возможность их похитить. Итак, если я правильно понял, фотографии в воскресенье еще были на месте?
– Да, я же уже говорил, что утром видел пакет с фотками. Внутрь него я, правда, не заглядывал.
– Это не важно, фотографии, наверняка, взяли вместе с пакетом, даже если кого-то интересовали только отдельные из снимков. Теперь, «утром» – это в какое время?
– Ну, где-то около 12 часов.
– Понятно, а после этого к тебе заходили, если не ошибаюсь, Володя с Таней?
– Да, они пришли часа в четыре, мы посидели до вечера, поговорили за жизнь, попили пива, они классную копченую рыбку приволокли. Пивка в холодильнике не хватило, я еще бегал добирать в магазин за углом.
– Значит, они оставались в квартире одни и вполне могли взять фотографии?
– Могли-то, они могли. Только зачем они им? Я же Володьку еще по школе знаю, мы в одном классе учились. Да и с женой его Танюшей не один год знаком. Какое они ко всему этому могут иметь отношение?
– Пока не знаю. А как их фамилии, и чем они занимаются?
– Фамилия у Володьки – Чиров. Он был инженером, но сейчас по специальности не работает, а занимается бизнесом в какой-то сетевой компании. Вместе с женой, она детский врач.
– А что за компания, в которой обретаются Володька с Татьяной?
– У нее такое не наше, шипящее название, то ли Си-ши, то ли Пи-ши. Вложи бабки и пиши пропало, – художник хихикнул.
– Может, Инь-ши?
– Во – во.
– А с Прокатило или его женой Володя с Таней не знакомы?
– Не в курсе, но я никогда не слышал, чтобы они где-то пересекались.
– Ладно, значит первые подозреваемые – это Володя и Таня Чировы.
– Да какие они подозреваемые, о чем ты говоришь?!
– Формально у них была прекрасная возможность, пока ты отсутствовал, спокойно взять фотографии и пленку, значит, мы обязаны включить их в список подозреваемых.
– Витек, а зачем нам все это нужно? Подозреваемые, не подозреваемые! Мы что, будем следствие проводить? Заодно выясним, кто грохнул Прокатило, а там глядишь, и нам помогут на тот свет отправиться. Нам что, больше всех нужно?
– Я пока не могу тебе определенно сказать, как это нас касается, но задним местом чувствую, что это дело мимо нас не пройдет и может серьезно зацепить. Поверь моей интуиции. Лучше заранее посуетиться и кое-что разузнать.
– Ну, хорошо, поверим твоей заднице, если она такая провидица. Потому как моя очень не любит, когда ее прижимают. – Художник любовно погладил себя ниже спины. – Слушай, а ведь мне сегодня как раз снился сон, будто я в гробу лежу. Может вещий? Нет, я еще пожить хочу!
– Вот и не выступай тогда. Так кто у тебя был после Чировых?
– Томка приходила, моя неизменная приятельница. Мы с ней допили пива с рыбкой и завалились спать.
– Когда она пришла?
– Около 10 часов вечера, уже начинало смеркаться
– Она одна оставалась?
– Конечно. Ты что думаешь, я ее за руку водил в туалет писать? Она, вообще, тут себя как дома чувствует.
– Значит, и она имела возможность взять пленку и снимки Танцоровой?
– Имела, наверное. Сначала я ее имел, а потом она имела возможность, когда я отдыхал после трудов праведных. Только зачем ей это нужно?!
– Да ты не кипятись. Мы же уже договорились, что, не взирая на лица, определяем круг возможных похитителей фотографий.
– Хорошо – хорошо. Просто я Тамарку больше трех лет близко знаю, ну ближе просто некуда. Она безобидная, милая девочка, которую интересую я, а не какие-то там фотки.
– А как ее фамилия?
– Смага. Только ты не того, не делай наши отношения достоянием общественности, она же девушка замужняя.
– За это не переживай. А чем она занимается?
– По образованию экономист, но сейчас маклер в агентстве недвижимости и еще подрабатывает продажами духов.
– Каких духов?
– Говорит, французских. Она мне презентовала флакончик туалетной воды, неплохой такой запах. А продаются они через многоуровневую сеть.
– Значит, она тоже дистрибьютор эмэлэмной компании? А какой именно?
– Кажется, «Амбрэ».
– Знаю такую. Интересно…
– А что такого?
– У нас появился повторяющийся момент.
– Да сейчас каждый второй в какой-то сетевой компании есть или был, что из этого?
– Пока не знаю, просто отметим это и пойдем дальше. Кто у тебя был на следующий день?
– Утром в понедельник приходил Игорь, фамилия его Йодов. Ты его знаешь, мы зимой как-то вместе водочку у меня пили. Он такой высокий, коротко стриженый.
– Припоминаю. Он мне понравился. Начитанный парень, не лишенный чувства юмора.
– Да, классный мужик. Он мне специальные стельки приволок. Ты же в курсе, что у меня ноги от постоянного стояния за мольбертом побаливают. А эти стельки избавляют от болей, на них нанесен особый узор, и еще они пропитаны экстрактами лечебных трав.
– И что, помогают?
– Вроде бы, да. Ноги меньше устают.
– И долго Игорь у тебя был?
– Где-то с час. Кофе попили, немного побазарили на разные темы. Я за стельки рассчитался, и он ушел.
– Слушай, а он тоже сетевым бизнесом занимается? Когда мы выпивали, он приставал ко мне по поводу фирмы, распространяющей какие-то особые лечебные наклейки.
– Да, так и есть. Ты знаешь, даже смешно становится. В кого не плюнь – дистрибьютор.
– Игорь оставался один?
– Нет. Мы с ним на кухне сидели. Я только встал и как раз завтрак начал готовить, когда он явился. Так я ему заодно сделал кофе. Разве что, он в туалет выходил. Но это буквально на пару минут.
– Если знать, где искать, можно и за несколько минут взять необходимое.
– Это если знать. А он откуда мог знать?
– Хорошо, просто занесем его в список. Затем у тебя была…
– Девушка Леся по фамилии Чушь.
– Какой – какой? Чушь?
– Прикольно, да? Она такая миниатюрная, красивая, стройненькая как статуэтка. А фамилия… Я ее ласково «чушкой» зову. И всегда, когда она переберет, тащу ее на диван и пою: «Когда мы были молодые, и чушь прекрасную несли…» Но даже в накачанном состоянии девчонка она знойная – просто укатала меня за ту ночь. И упреждая ваш следующий вопрос, господин Мегрэ, могу сказать, что она тоже имела возможность взять фотки. Я после жаркой дискуссии с ней на тему плотской любви отрубился и проспал как убитый до утра.
– А чем она занимается?
– Вот она конкретно – ничем. Она жена богатого человека, и все.
– Что за человек?
– А я этого не знаю. Она же не официальная, а, так сказать, гражданская жена. Мне только известно, что он ей купил квартиру и содержит. Не жмот, она всегда при деньгах. Так что ей работать нет надобности.
– Как же она смогла до утра у тебя пробыть, ее благодетель, что, за этим не следит?
– А он куда-то уехал на пару дней.
– Лады, заносим ее в список и идем дальше.
– Еще вчера утром забегал Генка. Но он даже не заходил в квартиру, только занес мне готовые рамы для картин и дальше коридора не проходил.
– Если так, то можем не включать его в список подозреваемых.
– Вот спасибочки!
– А потом нанесли визит Зуб с Воробьевой и оставались одни, когда ты готовил кофе на кухне?
– Так точно, гражданин начальник.
– Вносим их в список. И кстати, они тоже эмэлэмщики. Странное совпадение. Какая-то загвоздка в этом, наверняка, есть… Погоди, а что за девицы были у тебя этой ночью?
– Да, понимаешь, познакомился недавно в баре с двумя Светами, пригласил в гости, а они возьми вчера вечером и подвалили. Занятные девочки, прямо АББА какая-то: одна блондинка, другая брюнетка. Сами выпивку принесли, салатик приготовили. На пару хорошо смотрятся, да и на ложе страсти работают синхронно. Мне понравилось.
– А кто они такие?
– Да кто ж их знает. Я у них паспорта не спрашивал, фамилии не узнавал, мне как-то не до того было.
– Так ты про них совсем ничего не знаешь?
– Говорили только, что учатся в университете.
– Серега, ну нельзя же быть таким беспечным! Приводишь первых встречных домой. Так и до беды недолго. Подсыплют снотворного или отравы какой-нибудь, обчистят хату, хорошо, если вообще очухаешься. Или просто наградят заразой.
– Волков бояться – в лес не ходить. Ты же знаешь, это у меня самопроизвольно получается. Я, как ценитель прекрасного, когда вижу завлекательную фигурку, обо всем другом забываю. Я же человек искусства, мне нужны эмоции, а что в этом плане может быть лучше любви?
– Настоящее искусство порождается чувствами возвышенными или хотя бы неразделенной любовью, а не беспорядочной сменой партнеров по сексу.
– Ладно, не учи ученого. Как там у Фоменко: «Любовь приходит и уходит, а женщин хочется всегда!» Ха-ха. Да ведь ты тоже, кажется, любитель клубнички?
– Вот именно, что любитель, а не хренов профессионал, как ты, который готов залезть на все, что шевелится. Я, пока с женщиной поближе не познакомлюсь, не узнаю получше, в постель ее не тяну.
– Ну не все же такие предусмотрительные. Просто ты привык думать головой, а я – головкой. – Художник захохотал.
– Будь серьезнее, Пикассо. А что, эти Светы тоже могли взять фотографии?
– Еще как могли. Я их сначала по очереди имел, а только потом мы втроем развлекались. Да и спал я ночью, опять же.
– Значит, и их включаем в список.
– Включай, не включай, толку-то. Все равно мы не знаем, кто они и где их искать.
– Понадобятся, найдем.
– Кстати, Витек. Ты же тоже взял несколько фоток, тебе то они зачем понадобились?
– Как бы тебе попроще-то объяснить? Скажем так, для психологической обработки потенциальных клиентов.
– Это как?
– А так. Вкладываю фотографию эффектной женщины, такой как Танцорова, на видное место в папку с материалами по ЕВС. Листаю и показываю клиенту файлы. Он замечает снимок красивой женщины, задает вопрос. А я ему рассказываю о том, что это случайно оказавшаяся в папке фотография моей знакомой – жены уважаемого человека, который, кстати, приобрел членство в клубе и для себя, и для супруги, и что они этим очень довольны. Срабатывает почти безотказно. Имя широко известной личности, красота женщины, ненавязчивая подача информации о том, какие авторитетные люди участвуют в этом деле, все это помогает будущему члену клуба быстрее принять положительное решение.
– Ну, а куда делись те снимки, которые ты у меня взял?
– Я их положил в свою презентационную папку ЕВС, а ее у меня на несколько дней выпросила Лена Львова. Я перед тем, как явиться к тебе, заехал к ней и забрал папку, но фотографий там уже не было.
– А что она сказала по этому поводу?
– Поведала, что понятия не имеет ни о каких снимках. Мол, папка лежала на столе в офисе, где крутилось море народу.
– А сама она могла взять фотки?
– Конечно, папка-то у нее была.
– Значит, ее тоже следует занести в список подозреваемых лиц.
– Само собой. Тем более, что она тоже эмэлэмщик, еще и со стажем.
– А что мы будем с этим твоим списком подозреваемых делать? В милицию же не понесем? Да и вообще, что делать-то будем?
– Во-первых, постараемся разузнать подробности об убийстве Прокатило и исчезновении его жены. Во-вторых, будем поочередно отрабатывать всех людей, включенных в список, на предмет причастности к этому делу.
– А с чего начнем?
– Я сейчас смотаюсь домой переодеться, потом направлюсь в областное УВД и постараюсь там выудить интересующую нас информацию. Затем заскочу на телестудию, сюжет показывали по каналу нашей телекомпании «Пик», и поспрашиваю, откуда у них эта фотография. А ты побеседуй со своими знакомыми из списка и постарайся раскопать, не знакомы ли они с Прокатило или Танцоровой, не брали ли фотографии и пленку.
– Да если кто из них и взял фотки, что, так сразу и признается?
– Ну, возможно, как-то подозрительно отреагирует на вопросы, заволнуется, что ли.
– Может, мы тогда лучше вместе этим займемся? Я же все-таки живописец, а не психолог. Это ты у нас на досуге психологией увлекаешься.
– Хорошо, будь, по-твоему. Действительно, одна голова хорошо, а две лучше. Я смотаюсь в управление и на телевидение, переговорю. Потом позвоню тебе на мобилу, и мы решим, как дальше действовать. – Адвокат залпом допил успевший остыть кофе, встал из кресла и решительно прошел в коридор.
Хозяин квартиры проводил его до входных дверей, и, открывая их, неуверенно произнес:
– Слушай, Витек. Ведь нас никто не побеспокоил по этому поводу. Может, все-таки положим на это дело, сам знаешь что, и просто смотаемся на время куда-нибудь подальше? Хотя бы в Варшаву, у меня там второе логово, поживем недельку-другую, а там глядишь, вся эта суета и уляжется. Глядишь, о нас никто и не вспомнит. А?
– Слушай ты, живописец, а точнее, пока живой писец. Если не хочешь, чтобы этот самый «писец» наступил, нужно что-то делать. Ну, чувствую я, что мимо нас эта телега не протарахтит, а обязательно постарается нас переехать. А я хочу сам на нее взобраться, да еще и порулить. Нужно действовать, пока все спокойно и есть такая возможность. Так что, до встречи, Пикассо. Чешите грудь у пьяного ежика и ждите моего звонка. – Смуров переступил порог квартиры и стал спускаться по выщербленной лестнице. Из-за закрывшейся за ним двери раздался приглушенный лай зазевавшегося лохматого сторожа. Выйдя из подъезда, Виктор подошел к своей машине, и уже стал открывать дверку, как вдруг из висящего на поясе чехла с мобильным телефоном «Алкател» послышались пронзительные звуки, отдаленно напоминающие одну из фуг Баха. Адвокат вынул аппарат из чехла и, поколдовав кнопками, произнес: «Ага, вот и Лена Львовна, легка на помине». Приложив трубку к уху, он услышал звонкий женский голос: «Виктор Олегович. Это Львова. Вы меня сегодня спрашивали про фотографии, так я вспомнила, действительно, в вашей папке была фотография молодой женщины, и, знаете, точно такой же снимок я только что видела у Петра Петровича Падвы».
Глава 3
Чтобы решить задачу с двумя неизвестными,
нужно хорошо соображать, а еще лучше -
хорошо сообразить на троих.
О. Буревший
Смуров сидел в кабинете заместителя начальника областного управления внутренних дел с совершенно неподходящей к суровому милицейскому облику фамилией Заяц. Достав из глубины окрашенного в ядовито-желтый цвет сейфа плитку шоколада, початую бутылку коньяка и две объемистые стеклянные рюмки на тоненьких ножках, хозяин кабинета одним выверенным движением плеснул граммов по пятьдесят в каждую, затем разорвал обертку шоколада и короткими, словно обрубленными, пальцами разломил его на дольки.
