– Хорошо. На окончательный ответ сроку тебе две недели. Бои проводятся только два раза в год: в апреле и октябре. А заказчик до осени ждать не намерен.
***
Черный джип с включенным ближним светом медленно прокатился вдоль магазина с мерцающей светодиодной вывеской «НАТАЛИ. Салон модных меховых изделий». Лучи фар прорезали хоровод крупных пушистых снежинок, густо падающих на слабо освещенную уличными фонарями асфальтовую дорогу, и выхватили из полумрака припорошенный снегом внедорожник, припаркованный на тротуаре рядом с дверью салона. Джип проехал еще сотню метров и остановился у поворота в конце квартала. Сидящий за рулем автомобиля Лех заглушил мотор, откинулся в водительском кресле и прикрыл глаза.
Дошел до ручки… Слежу за собственной женой. Что меня сюда привело: желание узнать правду и понять, почему она так изменилась, или банальная ревность? Пожалуй, все же второе… Да, ревность – колыбель страсти и могила любви… А я могильщик. Мортус, как выразилась Таша. Звучит благозвучнее, как имя малоизвестного древнеримского бога, а суть то та же – дурно пахнущая… Ведь что я сейчас собираюсь сделать? Угробить свою любовь и, подцепив ее холодеющее тело ржавым багром, отволочь для сжигания на зловонную свалку… Она права, я могильщик. Ну, и пусть. Мучиться от неизвестности и сомнений все равно больше не хочу…
Лех нагнулся вперед и решительно нажал кнопку на устройстве дистанционного прослушивания, из динамика которого тут же послышались голоса.
Сначала незнакомый напыщенный мужской:
– Тебе было хорошо?
Затем чуть хрипловатый, до боли знакомый женский:
– Еще бы, ты сегодня разошелся…
И снова уже глубоко ненавистный мужской:
– Так почти неделю не виделись…
***
Сидящий на диване высокий грузноватый мужчина лет сорока пяти в клетчатых серых брюках и расстегнутой белой рубашке с длинными рукавами, с пресыщено-довольным выражением на лице взял в руки откупоренную темно-зеленую бутылку, украшенную этикеткой в виде щита с кудреватой надписью «Dom Perignon», и наполнил почти до края пузырящейся жидкостью один из двух высоких тонконогих узорчатых бокалов из резного богемского стекла, стоящих на расположенном рядом журнальном столике.
– Будешь еще шампанское? – обратился он к полураздетой Наташе, натягивающей на себя бежевую блузку.
– Плесни немного, – ответила она, приступая к застегиванию перламутровых пуговичек.
Мужчина налил игристое золотистое вино во второй хрустальный фужер и потянулся толстыми пальцами к открытой коробке бельгийских шоколадных конфет. Ухватив сразу две присыпанные толчеными орехами темные овальные кругляшки, он отправил их в рот, мгновенно прожевав, проглотил и с заметным удовольствием запил шампанским. Затем, пробежавшись сытым взглядом по все еще оголенным ногам Наташи, рисуясь произнес:
– Может, повторим?
– Для жены силы прибереги, Серж, – язвительно проронила Наташа, надевая колготы.
– Не называй меня так! – сразу же вскипел Серж.
– Как скажешь, Сереженька. Но ты же не возражаешь, когда Элла тебя так называет, – притворно-покорным голосом отозвалась Наташа.
– Достала она меня! И Сержем тоже! – недовольно буркнул мужчина. – Но она жена шефа… Ну ничего, скоро я сам в Думе буду. – На его лице появилось мечтательно-горделивое выражение.
– И что тогда, Сережа? – выделяя интонацией слово «тогда», отозвалась Наташа.
– Вот тогда мы заживем… – с тем же выражением произнес Серж.
– Мы или ты? – иронично-вопросительно хмыкнула Наташа, поправляя уже надетую юбку.
– Мы с тобой, – Серж снова выпил, с видом ценителя-гурмана нарочито посмаковал на кончике языка вкус напитка и, держа бутылку почти вертикально, вылил остатки шампанского в бокал. Затем одним большим глотком опорожнил его и достал из коробки очередную пару конфет.
– А ты обо мне тогда не забудешь? – недоверчиво посмотрела на него любовница и, подняв свой фужер, сделала из него пару глотков.
– Разве о такой сладенькой, как ты, можно забыть? – облизывая выступившую на губах шоколадную глазурь, Серж встал с дивана и собственнически приобнял Наташу за талию.
– У тебя жена, дети… – она поставила бокал на столик и мягко отстранила его руку.
– Как только ты согласишься выйти за меня, я разведусь, – с наигранной уверенностью в голосе заверил ее Серж, целуя в шею.
– У меня тоже муж имеется… – многозначительно заметила Наташа, застегивая уже надетый пиджачок.
– Так брось его. Ты ж не его, а меня любишь? Ведь так, Натали?
– Ну, конечно, – поправила та прическу.
– Он, кстати, ничего не подозревает? – со скрытым беспокойством в голосе осведомился Серж.
– Кажется, нет. А ты что боишься, что он узнает? – искоса глянула на него любовница.
– Вот еще! Чего это мне его бояться? Кто он по сравнению со мной? Пешка! – презрительно скривил рот Серж.
– А ты ферзь? – пряча ироничная усмешку, бросила Наташа.
– Может, пока и не ферзь, но уж точно более сильная фигура! – спесиво заявил раскрасневшийся Серж.
– А сильную фигуру может покорить стильная, – любуясь собой в большом зеркале, самодовольно заявила Наташа и подчеркнуто медленно провела ладонями по талии и соблазнительного вида бедрам.
– Уже покорила, – любовник сделал попытку привлечь ее к себе, но она ужом выскользнула из его рук, взглянула на наручные часы и взяла в руки меховую шубу. – Скоро одиннадцать. Пора.
– А ты почему не допила? – Серж укоризненно ткнул указательным пальцем в отставленный хозяйкой кабинета фужер. – Вино то не из дешевых! Муженек таким ведь не балует?
– Я и сама могу себя побаловать при желании! Не бедная, – Наташа еле сдержалась, чтобы не ответить резче. – Не захотела, и не допила. А ты выпей, коль денег жалко.
– Ничего мне не жалко! Я такого добра могу вагон и маленькую тележку купить! – заносчиво вздернул подбородок Серж. – Но и переводить добро тоже грех. – Он одним махом опустошил ее бокал и по-пьяному замедленно потянулся к лежащей на кресле портупее с кожаной кобурой, из которой торчала рукоятка черного пистолета.
– Может тебе такси вызвать? – косо глянула на него любовница. – А то еще тормознут гаишники по дороге.
– Меня?! – амбициозно надул щеки Серж. – Пусть только попробуют! По стойке смирно поставлю! – Затем сбавил гонор. – А… может ты меня отвезешь? А по пути мы еще…
– Нет! – начиная свирепеть, почти грубо оборвала его Наташа.
– Ну нет, так нет… – неожиданно кротко согласился Серж. – А когда мы снова увидимся?
– Послезавтра. Ты что забыл, когда у Эллы день рождения?
– Забудешь тут… – неловко надевая наплечную портупею и пиджак, процедил сквозь зубы любовник.
– Вот там и увидимся, – женщина застегнула шубу и бросила насмешливый взгляд на кобуру. – Ты снова с оружием?
– А я с ним не расстаюсь, когда без охраны, – ответил Серж, натягивая на себя пальто.
– Ну, тогда тебе будет не страшно выйти на улицу самому, – ехидно прищурилась Наталья. – Езжай, не жди меня. Я еще магазин должна закрыть и на сигнализацию поставить.
***
С застывшим бескровным лицом Лех бросил на соседнее сидение автомобиля приемное устройство прослушки и запустил двигатель, автоматически включив обогрев салона.
Блядь… Что она в этом спесивом болване нашла? Ну, шлюха… но не дура же она полная, чтоб таким дебилом увлечься. Был бы еще достойный мужчина, я бы мог понять… Надеется через него пролезть в провластную богему? Как то наивно для нее… Ладно, разберемся. Но с пешкой этот козел перегнул палку! Такое прощать нельзя… Может, грохнуть его прямо сейчас? Хотя нет, не стоит, я успел тут наследить. Да и правы мексиканцы: месть – блюдо, которое следует подавать холодным… Для начала просто проследим и выясним, кто таков этот напыщенный гусь. А уж потом заколем и запечем его с кислыми яблочками…
Лех взялся обеими руками за руль и медленно тронул джип с места.
***
Громкая мелодия вызова мобильного телефона бесцеремонно прорвалась сквозь монотонный шум работающего автомобильного мотора. Наташа на секунду отвлеклась от наблюдения за дорогой и внедорожник тут же повело в сторону на скользком повороте. Она еле успела выровнять машину и с трудом избежала столкновения с двигающимся впереди универсалом «Мерседес-Бенц». Сбросив скорость, Наташа остановилась у тротуара, перевела дух и взяла все еще дрожащей рукой настойчиво трезвонящий телефон.
Из динамика послышался рокочущий голос Егорыча:
– Наталья, ты что, не дома?
– Нет, Иван Егорович, – чертыхнулась про себя Наташа.
– За рулем?
– Да.
– Тогда притормози, поговорить нужно.
– Я стою, Иван Егорович, – недовольно нахмурилась Наташа. – О чем поговорить?
– О тебе и Алексее. Как живете то?
– А что о нас говорить… Живем, хлеб жуем, – хмыкнула Наташа.
– Ну, положим, не только хлеб, насколько я знаю, икорка тоже перепадает.
– Не без того… А в чем собственно дело, Иван Егорович? Поздновато как-то для светских бесед об еде, – в голосе Натальи появилось раздражение.
– Ну да. Не в еде дело, а в тебе.
– Во мне?
– Да. Ты помнишь наш разговор перед твоим замужеством?
– Давно это было, Иван Егорович…
– Давно, не давно, но я все помню. И то, что ты мне обещала.
– Обещала?
– Да. Что Алеша с тобой будет счастлив и никогда не пожалеет, что женился на тебе.
– А он что, уже жалеет? Нажаловался бедненький? – не смогла сдержать ехидства Наташа.
– Ты не ерепенься то, девонька, – голос Егорыча приобрел стальную твердость. – Значит так, или меняй свое поведение, или потом очень пожалеешь.
– Может, мы сами с мужем разберемся, как нам жить. А, Иван Егорович? – начала заводиться Наталья.
– Сами, да не сами. Алексей мне как сын и я не позволю портить ему жизнь. Я хочу, чтоб он был в нормальном состоянии духа, а не ходил туча тучей. Уж постарайся, чтоб ему с тобой было хорошо и спокойно. А не то потеряешь все, что имеешь. Запомни это! Счастливой дороги!
– Все, это что? – в запале не смогла остановиться Наташа, но из динамика донесся лишь сигнал прервавшейся связи.
***
Открыв двумя ключами входную дверь, Лех стряхнул с туфель приставший к ним подтаявший снег и с мрачным видом вошел в прихожую. Нащупав рукой выключатель, зажег в коридоре свет, снял пальто, переобулся и сразу направился на кухню. Первым делом взялся за ручку холодильника, достал из его осветившегося нутра и с шумом взгромоздил на стол початую бутылку водки и двухлитровую банку с маленькими, но крепенькими на вид солеными огурцами, плавающими в ней среди листьев смородины и соцветий укропа как аквариумные рыбки промеж водорослей. Зажег светильник, взял из навесного шкафчика большой стеклянный фужер в форме кубка, наполнил его до краев водкой и, не поморщившись, залпом выпил. Со второй попытки наколол вилкой в банке неуловимо-скользкий огурчик и аппетитно захрустел им, отрешенно глядя перед собой.
***
Неяркий свет пасмурного утра пробудил Наташу. Она нехотя приоткрыла заспанные глаза, чуть повернув голову, задумчиво оглядела пустое место рядом с собой на широком супружеском ложе, встала и накинула на обнаженное тело красный длиннополый махровый халат.
Остановилась в проеме кухонной двери, Наташа с прищуром глянула на мужа, сидящего за столом в светлой рубашке с длинными рукавами, заправленной в темно-синие брюки, и с чашкой парящего кофе в руке.
– Ты что, еще не ложился?
– Уже встал, – сухо буркнул тот.
– А почему…
– Не хотел тебя будить, лег на диване в кабинете, – опередив жену, ответил он на ее недосказанный вопрос.
– А что так рано вскочил?
– А не все ли равно, – равнодушно бросил Лех.
– Что-то стряслось? – Наташа с подозрением посмотрела на него.
– Да, просто бессонница, – все также безэмоционально произнес подполковник. Наташа подошла к нему ближе и принюхалась.
– А… Понятно. Загулял муженек.
– Не я один, – косо посмотрел на нее Лех.
– Если это шпилька в мой адрес, то я работала.
– Это понятно, что не прохлаждалась, – с едва уловимым двойным подтекстом согласился Горецкий. – Кофе налить?
– Нет, я сначала умоюсь. Да, пока ты не ушел… – Наталья, распахнув полы халата, присела за стол. – Нас на завтра пригласили на день рождения к Элле.
– Нас? – иронично-удивленно отреагировал Лех.
– Да, меня и тебя.
– А мне за что такая честь? – хмыкнул Горецкий.
– Ты как-никак мой муж.
– Ну да. Муж. Объелся груш, – допивая кофе, с невеселым смешком прокомментировал подполковник.
– Какой-то ты не такой сегодня… – недоуменно посмотрела на него жена.
– Видишь, я тоже могу быть разным… Так куда именно нас пригласили?
– В Ривьеру, на восемь вечера. Я завтра свою машину брать не буду. Отвезешь меня на работу с утра, а вечером в семь заедешь и заберешь. Да, и по дороге ко мне купишь букет цветов. Только не роз! В отличие от меня Элла их не переносит.
– А подарок?
– Я уже приготовила. Еще, правда, прическу сегодня нужно успеть сделать, – Наташа приподнялась. – Ладно, я в ванную.
– А я проветриться… – Лех отставил чашку и встал из-за стола.
***
– Запись пятый раз смотрим. Может, пора обменяться мнениями? – Отвернувшись от стоящего на столе ноутбука со светящимся экраном, Лех обвел взглядом сидящих в его кабинете двух коротко стриженых мужчин в возрасте, приближающемся к сорока годам.
Сходство их этим, пожалуй, и исчерпывалось. Один из них (постарше) напоминал поджарого высокого римского легионера с рельефными мускулами, натруженными в изнурительных походах и частых боях, с вытянутыми как у пианиста пальцами и усталыми, много повидавшими, глубокими серо-синими глазами на обрамленном темно-русыми волосами узком благородном лице. Другой (помоложе) был скорее схож на бойкого деревенского балагура-гармониста, коренастого, широколицего и белобрысого, с дерзкими грязно-серыми очами, нахального и отчаянного, неглупого, но и не блещущего чрезвычайно острым умом. Отличало его еще небольшое увечье – отсутствие верхней фаланги на безымянном пальце правой руки.
– Деньги, конечно, немалые сулят. Но и дело ведь не просто рискованное, а смертельно опасное, – с расстановкой рассудительно произнес «легионер».
– Да, Влад, – согласился с ним Лех.
– А я б на него подписался, куш то какой! – мажорным тоном встрял в разговор «балагур».
– Подпишись лучше на журнал «Мурзилка», Макс. Умнее и целее будешь, – нравоучительно глянул на него Влад.
– Да чего ты? Неужели мы и не справимся? – вскинулся Макс.
– Если не продумаем контр-техники боя, можем и не справиться, – авторитетно заметил подполковник.
– И тогда нам хана, – заключил Влад.
– Да. Вместо чая будет хана. Так сказать: чай – хана, – полусерьезно-полушутливо прокомментировал Лех.
– Чайхана! Прикольная игра слов, командир! – Макс по-прежнему излучал восторг и энтузиазм.
– Да. Только там не как в игре будет. И умирать, если что, придется по-настоящему, – без тени улыбки на лице заметил Влад.
– Вот именно. В сражении на мечах нам с ними точно не совладать. Остается рукопашная… А с такими умельцами это тоже проблематично, – поддержал его подполковник.
– Отказываемся? – вопросительно посмотрел на него Влад.
– Давайте так, братцы-кролики. Каждый теперь самостоятельно переваривает полученную информацию. А во вторник с самого утра поедем на полигон. Там в тиши лесной и решим, ввязываться ли нам в эту авантюру или нет. Согласны? – командир вопросительно посмотрел на подчиненных.
– Да, – почти в унисон ответили они.
– Что язык нужно держать за зубами, думаю понятно, – сказал Лех, выключая ноутбук.
– Само собой, – на этот раз в разнобой, вставая, отозвались Влад и Макс.
– Тогда расходимся, – приподнялся из-за стола подполковник.
***
– А ты раньше времени, – Наташа с новой экстравагантной прической на голове и легким аккуратным макияжем на оживленном лице, в бардовом вечернем платье с интригующим вырезом на груди, смотрясь в большое стоячее зеркало, отреагировала на появление в серебряной амальгаме отражения вошедшего в кабинет мужа.
– Пробки кругом из-за снега. Заранее выехал, чтоб не опоздать, – ответил он, расстегивая пальто и невольно любуясь женой, преображенной до приятной неузнаваемости.
– Предусмотрительно, – одобрила Наташа. – Цветы не забыл купить?
– Лежат в машине, – Лех не отводил от нее глаз. – Колье надела… Красиво смотрится с этим новым платьем.
– Не просто красиво, а роскошно! – Наташа поправила обвивающее ее длинную лебединую шею ювелирное изделие из розового золота с драгоценными камнями, в центре которого лучами закатного солнца брызгал немалого размера красный бриллиант. – Этот твой подарок дорог мне больше других.
– Потому, что дороже квартиры в Москве? – не сдержал иронии Лех. – Или потому…
– Не только… – Наташа повернулась к мужу и, коротко коснувшись теплыми губами его приоткрытого рта, разом сладостно оборвала недоговоренную фразу.
Подполковник умолк и припомнил предысторию подарка.
Горстку алмазов они нашли тогда (три года назад) в густо заляпанной кровью брезентовой сумке, снятой с обезглавленного тела чернокожего бойца из антиправительственной (а по сути бандитской) группировки, в вспухших от тропических ливней джунглях Сьерра-Леоне. Трофей поделили по-братски на всех прибывших в Африку участников боевого рейда. Леху, как командиру, помимо нескольких прозрачных как чисто вымытое стеклышко камешков достался и алмаз насыщенного красного оттенка весом в пять с половиной карат. Реальную цену его он узнал через пару месяцев в Москве, куда тайком притащил редкий минерал через границы шести стран на двух континентах, и был приятно ею удивлен. Преодолев искушение продать высоко оцененный камень, Лех отдал его огранить и на деньги, вырученные от продажи тоже недешевых красненьких осколков, оставшихся после обработки алмаза, заказал у знакомого ювелира колье с изюминкой в виде кроваво-красного бриолета – бриллианта в три карата. Колье он преподнес Наташе на день рождения и был отдарен ею по-царски – безбрежным океаном нежных и страстно-изысканных ласк…
Лех вырвался из плена воспоминаний, посмотрел на жену и нахмурился. – Ну что, едем?
– Немного погодя. Нужно еще девочек отпустить и магазин закрыть.
– Тогда попроси Свету, чтоб кофе мне принесла, – опускаясь на диван, по-хозяйски распорядился Горецкий.
– Свету? Хм… – повернулась к нему Наташа с намерением съязвить, но усилием воли сдержала себя. – Ну, хорошо. Сейчас скажу ей. – Цокая каблуками элегантных бежевых туфель, она вышла из кабинета.
Лех, не вставая с места, вслепую пошарил рукой под журнальным столиком, достал оттуда жучка-шпиона, аккуратно сложил его в предварительно подготовленный целлулоидный пакетик с застежкой и опустил в боковой карман пиджака. Затем с невозмутимым видом откинулся на спинку дивана.
***
Из-за не прекращающейся метели дорога была основательно запружена медленно и печально тянущимися легковыми и грузовыми транспортными средствами. Лех осторожно вел джип, старательно выдерживая дистанцию.
Все это напомнило ему увиденное не так давно зимнее переселение пруссаков-тараканов из намеченной к сносу старой «пятиэтажки-хрущобы» в благоустроенные квартиры возведенного невдалеке новенького небоскреба.
Это было незабываемое зрелище: растянувшаяся на добрую сотню метров процессия усатых темно-рыжих изгоев-насекомых, бредущих один за другим по укатанному снегу. Стройность цепочки местами нарушали выделяющиеся на белом фоне буро-ржавые островки из трупиков пруссаков, раздавленных ногами безжалостных прохожих или шинами машин, пересекших живой поток. Но упрямые переселенцы, бесстрастно карабкаясь по распластанным хитиновым телам сородичей, с настырной целеустремленностью ползли друг за дружкой вперед, к новым коллективным жилищным перспективам. Воспоминания об этой картине породили у Леха ощущение какой-то сумрачно-оптимистичной мешанины из мыслей о бренности существования, неотвратимости судьбы и притягательности надежд на лучшую жизнь…
– Ты не можешь быстрее?! Мы задерживаемся! – резкий окрик жены вернул Леха из хитиновой реминисценции в суровую человеческую реальность.
– Нужно было быстрее собираться, – спокойно парировал он.
– Значит, не могла! – огрызнулась Наташа.
– А я сейчас не могу. Видишь, какие заторы, – по-прежнему невозмутимо ответил Горецкий.
– Ничего-то ты не можешь… – привычно попыталась поддеть его жена.
– Кое-что могу, – криво усмехнулся подполковник.
– Ну, разве что, кое-что, – начала было снова едко колупать его Наташа, но внезапно смягчила тон. – Да, должна тебя предупредить – к нам может приехать погостить моя сестра.
– Сестра? У тебя есть сестра?! – повернувшись, Лех ошеломленно уставился на жену.
– Оказывается есть, – она откинулась на спинку сидения и добавила. – Сводная. По отцу. Когда он нас с мамой бросил, мне пять лет было. Связь мы с ним не поддерживали. Он только алименты присылал. А теперь выяснилось, что в Суздале у меня имеется младшая сестра Вера.
– А что отец?
– Умер год назад. Я бы и не знала, если б Вера не сказала…
– Да, полные сироты мы с тобой… – покачал головой Лех. – А как ты ее нашла?
– Она сама меня через Интернет разыскала и написала. А я ее пригласила в гости. Ты ж не против, если она у нас остановится?
– Нет, конечно. А фото ты ее видела?
– Да. Чем-то на меня похожа. Только моложе на шесть лет.
– На шесть лет… Надо же. И похожа… Значит, красивая…
– Хм… Это ты мне комплимент так сделал? – иронично хмыкнула Наташа.
– Это не комплимент, а констатация факта, – глядя на дорогу, произнес Лех.
– Констатация… Лучше рули энергичнее, констататор. А то тащимся, как удав по стекловате, – не смогла не оставить за собой последнее слово жена.
***
Банкетный зал столичного ресторана «Ривьера» был полон. Среди изобильно накрытых фуршетных столов с разнообразными напитками и закусками вальяжно прохаживались разнаряженные фигуры мужской и женской стати. Некоторые из них, стихийно или целенаправленно объединившись в небольшие группки, пили и ели, ведя при этом непринужденные (а может, и принужденные) светские (а может, и не совсем светские) беседы.
Лех с тонкостенным высоким стаканом, наполненным вишневым соком, в одной руке и пузатеньким бокалом с красным вином в другой подошел к жене.
– Кого это Элла там отчитывает? – равнодушным тоном обратился он к ней, протягивая фужер.
Наташа двумя пальцами обхватила граненую ножку бокала, повернула голову и посмотрела на ослепительного вида стройную молодую блондинку в серебристом платье, разговаривающую с Сержем в другом конце зала.
– А, это Сергей, помощник ее мужа, – так же делано-равнодушно ответила Наташа.
– А что он перед ней так трепещет? Она же не депутат думы, как супруг, – иронично усмехнулся Лех.
– Элла имеет большое влияние. И не только на мужа… – многозначительно подчеркнула Наташа.
– Как холуй заискивает, противно… – пренебрежительно скривился подполковник. – Да, не хотел бы я быть на его месте.
– А тебе на его месте и не быть. У него скоро своих холуйчиков немерено будет. Он сам в Госдуму метит, – с недоброй усмешкой повернулась к мужу Наташа.
– А он там нужен?
– Может, и не нужен. Но ему очень нужно там быть. И, видимо, будет… – жена сделала глоток из бокала.
– Всяко в жизни бывает, – философски заметил Горецкий, в свою очередь отпив сок из стакана.
– А ты то что тут торчишь, как приклеенный? Прошелся бы, с людьми пообщался, – Наташа с видом умудренного опытом учителя-наставника посмотрела на мужа.
– Зачем? – пожал он плечами.
– Знакомства полезные завел бы… Элле ты, кстати, приглянулся. Мог бы и полюбезничать с ней, шляпа б не упала. Как она тебе, кстати?
– В этом наряде похожа на змею-серебрянку. Кстати, смертельно опасная тварь, хоть и размером с локоть.
– Ты можешь серьезно разговаривать?! – начала сердиться жена. – Кончай шута из себя корчить. Я тебя для чего вывела в свет?
– Это свет? Это скорее тьма! – зашкалил сарказм в голосе подполковника.
– Ой, ой! – иронично поджала губы Наташа. – Здесь можно сказать, собрались сливки столичного общества.
– Прокисшие какие-то сливки, – сардонически хмыкнул Лех.
– Ты что, роль Чацкого репетируешь?
– А что? Вполне актуально, – Лех сделал глоток из стакана.
– Какой талантище пропадает! – язвительно усмехнулась жена. – На большую сцену погорелого театра не пробовал поступить?
– Платят мало. Тебя с твоими аппетитами не прокормить, – огрызнулся подполковник.
– Я сама на пропитание заработать в состоянии, – Наташа допила вино из бокала и поставила его на стол. – Ну, так что, подвести тебя к Элле?
– Нет. Не люблю, когда меня подводят, – насмешливо отказался Горецкий.
– Ну, и стой тут, бирюк! – разозлено фыркнула Наташа и, звонко постукивая каблучками, направилась к центру зала.
Лех проводил ее продолжительным мрачным взглядом и переключил внимание на Сержа, почтительным коротким поклоном закончившего разговор с Эллой.
***
– Отойдем в сторонку, нужно пошептаться, – Элла с видом доминирующей подруги бесцеремонно подхватила Наташу под локоток и подвела к стоящему у стены столу.
– Как Серж? – не задержалась с вопросом именинница.
– Да никак… Как любовник почти полный ноль. И мизинца мужа в этом плане не стоит, – с усмешкой ответила Наташа.
– Наверное, все же не мизинца, – хохотнула Элла. – А насчет нуля я с тобой согласна, печальный сексуальный опыт тому подтверждение. Но меня другое интересует, ты же знаешь…
– Знаю, – посерьезнела Наташа. – Но он молчит как партизан. Я уж и так и сяк пыталась…
– Так и сяк не нужно, нужно правильно! – поучительно заметила именинница. – Зачаруй, окрути его, Натали! Ты ведь можешь! Расколи, узнай, где он держит этот компромат. Я ж в долгу не останусь. Я тебе такие связи организую…
– Я постараюсь, – Наташа в упор посмотрела на подругу. – Слушай, а может проще убрать его?
– Убрать? – задумчиво протянула Элла.
– Ну да. Как говорится: «Нет человека – нет проблемы».
– Тоже вариант… Можешь посодействовать?
– В принципе, могу, – с некоторой заминкой ответила Наташа.
– Какая же ты умница, – именинница обласкала подругу взглядом и уперла его в играющую алыми сполохами грушевидную капельку в вырезе бардового платья. – А колье не надумала мне продать? А, Натали? Я ведь за ценой не постою…
– Пока нет, Элла, – нахохлилась Наташа.
– Ну ладно, ладно, не хмурься, – Элла приобняла ее за талию. – Просто помни, что я всегда готова его приобрести. Пошли, другу мужа тебя представлю, между прочим, бывшему вице-премьеру.
***
Как театр начинается с вешалки, так фешенебельный ресторан начинается с блистательной уборной. Интерьер мужской комнаты ресторана «Ривьера» вполне соответствовал классу заведения. Отполированные мраморные плитки стен и пола, огромные сферические зеркала, массивные хромированные краны и белоснежные керамические раковины в прямом и переносном смысле слова блистали в ярких лучах настенных и потолочных светильников. Стройную гармонию этого интимного помещения нарушало лишь присутствие тучного тела Сержа, который в расстегнутом пиджаке топтался у большого овального зеркала и старательно вытирал влажное обрюзгшее лицо рифленым бумажным полотенцем.
Лех тихо прикрыл за собой дверь и, беззвучно ступая по черно-белым плитам пола, выложенным в шахматном порядке, приблизился к Сержу.
– Какой прекрасный антураж для финальной партии! – громко произнес подполковник, глядя себе под ноги.
– Это вы о чем? – удивленно повернул к нему голову помощник депутата.
– О том, что пешка пришла убрать с доски сильную фигуру, – зловещим голосом продекламировал Горецкий.
– Ты кто? – нахмурился Серж.
– А ты не узнал? Пешка, – устрашающе ухмыльнулся Лех.
– Кто? А… муж, – в глазах Сержа появилась искра понимания и беспокойства. – И что тебе надо?
– Я же сказал, убрать сильную фигуру, – леденящим тоном повторил подполковник.
– Что?! А ну вали отсюда задохлик, а то тебя вынесут, – прикинув преимущество в весе и росте своей грузной фигуры, решил проявить отвагу Серж.
– А ты не умеешь правильно оценивать силу фигур, Серж, – издевательски усмехнулся Лех.
– Что?! Да я тебя сейчас… – помощник депутата замахнулся тяжеловесным кулаком, пытаясь достать подбородок Горецкого.
Подполковник легко уклонился от удара и, не прикасаясь к противнику, крутанул в воздухе обращенной к нему раскрытой ладонью. Серж как объемистый мучной куль, рывком сброшенный с плеча усталого биндюжника, повалился на пол.
– Ах ты, сука! Урою! – разъяренно заорал Серж, беспомощно барахтаясь на скользких мраморных плитках и тщетно пытаясь нащупать отсутствующую кобуру с пистолетом под пиджаком.
– Что, не так просто справиться с пешкой? На диване геройствовать проще было? – зло глянул на него Лех.
Помощник депутата с появившимся на лице испугом сделал попытку отползти. – Я все понял… Оставлю я твою Натали.
– Поздно, Сержик. Пешка рассердилась, – Лех растопыренной ладонью резко как бы толкнул внезапно сгустившийся воздух в направлении сердца ползущего по полу дородного тела. Серж вздрогнул, захрипел и с выражением ужаса в потускневших глазах безвольно обмяк.
– Вот и конец слабой фигуре, которая вообразила, что она сильная, – подполковник с злорадно-торжествующим выражением на лице развернулся и направился к выходу из туалетной комнаты.
***
В банкетном зале по-прежнему витал дух официозного веселья и регламентируемой праздности.
Найдя глазами кряжистого мужчину с отличительным знаком службы охраны на черном пиджаке, стоящего у стены с засерьезненным каменным лицом, Лех ускорил шаг и, приблизившись к нему, встревоженным тоном обратился: – Вы из охраны?
– Да. А в чем дело? – вопросительно сузил тот глаза.
– В туалете мужчина на полу лежит. Может, ему врачебная помощь нужна, – как бы волнуясь, пояснил Горецкий.
Сотрудник охраны достал карманную рацию, что-то быстро пробормотал в микрофон и заспешил в направлении мужской комнаты.
***
– Какой все-таки тонкий вкус у вин из Пьемонта, – Элла отняла бокал от окрашенных розовой помадой пухленьких губ и посмотрела на Наташу. – Нравится тебе Бароло?
– Приятное, – равнодушно ответила та, смакуя на языке упомянутый напиток. – Но я все же из красных сухих предпочитаю чилийские.
Багровый отблеск вина скользнул по ее лицу и шее, смешался с пурпурным полыханием драгоценного камня в ложбинке между грудей, и отразившись в широко открытых бездонным глазах, на миг придал им демоническое выражение.
– Да ну! – фыркнула именинница. – Дешевка с мужским привкусием! Итальянские гораздо изысканные. Кстати, о мужчинах, – Элла обратила взор на Леха, неспешным шагом направляющегося в их сторону. – А твой супруг импозантен… Почему ты мне его раньше не показывала? Боялась, что отобью? И что характерно, не зря… Должна признать – у тебя неплохой вкус…
– Чем тоньше вкус, тем меньше выбор. И я не только о вине… – усмехнулась Наташа, кончиком языка проведя по ободку бокала.
– Браво, подруга! Тонко подмечено, – одобрительно кивнула именинница, продолжая пристально наблюдать за Горецким. – И в выборе ты не ошиблась, похоже. Муженек твой производит впечатление…