Читать книгу: «По лицу он меня не бил. История о насилии, абьюзе и освобождении», страница 2
Смоленское кладбище
Сидим около часовни Ксении Блаженной. Мы часто там бывали.
Он многозначительно молчит. Я чувствую, что в его голове происходит что-то важное. Что изменит нашу жизнь окончательно и бесповоротно. Молчу, чтобы не нарушить хрупкость момента.
Он начинает говорить.
Я подумал. Я хожу жить вместе. Я не был уверен, но сейчас точно знаю, что хочу этого.
Я ликую, улыбаюсь широкой счастливой улыбкой. Мой мужчина хочет меня. Мое счастье не знает границ. Я вижу наше идеальное будущее. С Гошей, с П – все вместе. Он заберет меня от родителей. Он защитит меня от них. Теперь он будет заботиться обо мне. Моя мечта сбылась. Я встретила своего принца. Смотрю на него глазами, полными обожания. Я готова умереть за него. Он – мой спаситель.
Велосипед
Меня восхищает его способность решать вопросы. Без лишней болтовни. Без долгих собирательств. Он не рассуждает. Он делает.
Мы у него на Приморской. Несколько дней назад я сказала, что всегда хотела велосипед. Утро, мы только что проснулись. Он одевается в прихожей. Серая куртка, белые шорты.
Ты куда?
Поеду привезу велосипед, купил его у своей знакомой для тебя.
Моя челюсть падает.
Никто и никогда не делал для меня такого. А у него все просто и ясно. Нужно – значит нужно сделать.
Озера
Август 2006 года
У него куча подруг. Девочки, которые в восторге от него. Но они ему безразличны. Я ревную его ко всем. Он не понимает, о чем я.
Мы решаем предпринять маленькое путешествие на реку Вуоксу. В одном месте река расширяется множеством мелких островков, на которые можно попасть только на лодке. Мы арендуем лодку. На веслах плывем до нужного острова. В лодке нас четверо. П, я, Яна и еще одна подруга П.
Меняем друг друга на веслах, когда устаем.
Ветер, волны, река широкая и мощная. Течение сильное. Страшно, что мы никогда не доплывем до места назначения. Кажется, лодка перевернется и все мы утонем. Но нет, через пару часов, дико уставшие, все-таки доплываем. Маленький островок с местом для палаток и костра. То, что нужно.
Бабье лето. Тепло. Мы приехали на 10 дней.
Купаемся, слушаем музыку, загораем, готовим на костре, провожаем закаты, спим в палатках. Время течет незаметно.
Постепенно все девочки разъезжаются. Мы остаемся одни с П. Говорим не переставая, всегда есть о чем. По ночам шепчем друг другу свои секреты на ушко. Я абсолютно счастлива. Он мой идеал. Он милый, нежный, родной, его тело юное, гибкое, полностью отдается мне, он принимает меня такой, какая я есть. Говорит мне, что я его половинка. Он наконец-то нашел меня.
Едим гречку с тушенкой, пьем чай и обсуждаем искусство. Я слушаю его, открыв рот, он другой, я никогда не знала таких людей. Художник. Настоящий художник. А я из мира мещан, где из искусства только телевизор. Я узнаю о Малевиче, о его черном квадрате, он учит меня видеть цвета в природе, оказывается, все вокруг – это живопись. Мой горизонт стремительно расширяется, наполняется красками, смыслами, новыми впечатлениями. Это то, что я искала всю жизнь. Все, что он делал, говорил, светилось другим светом для меня. Сияло.
Мы возвращаемся с островов. Я полна новыми впечатлениями, а мое тело новым ребенком.
С чистого листа
Когда вы познакомились с П?
Летом 2006 года.
Все развивалось стремительно. Я встретила мужчину своей жизни. Мы были готовы на все друг для друга.
Когда начались трудности?
Когда я познакомила его со своим ребенком, ему тогда было пять лет.
У тебя был ребенок?
Да. От первого брака. Я родила в 22 года. Мальчик. Прекрасный мальчик Гоша.
Что было дальше?
Мы сняли квартиру на Васильевском острове. Две комнаты. Одна для нас, одна для Гоши, чтобы жить всем вместе. Я была счастлива. Но что-то сразу пошло не так.
П всегда подмечал недостатки в Гоше, заострял внимание на неприятных мелочах, на своем негативном отношении к нему. Говорил мне, что ему снится, как он врывается к нам в комнату и пугает его, ему тревожно от присутствия Гоши в нашей квартире. Он говорил это каждый день. Я стала оставлять Гошу чаще у родителей. Видеться с ним там. Я очень его любила, всем своим сердцем. Я не могла не видеть его каждый день. Я скучала по нему и мучилась чувством вины за то, что оставляю его там. Я хотела быть с ним вместе всегда.
П становился все нетерпимее.
Далее последовал ультиматум: оставить ребенка моим родителям и пропасть из их поля зрения на несколько месяцев, оборвав все контакты.
Я послушалась. Я выбрала его, своего мужчину. Я выбрала оставить своего ребенка ради новой любви, в которой нет места старому.
Почему ты так легко на это согласилась?
А кто сказал, что это было легко? Ничего тяжелее и страшнее я не переживала в жизни. Много лет каждый день я просыпалась от кошмаров, от ужаса того, что я сотворила. Я понимала, что назад пути нет. Я сдалась. Он заменил мне все и всех.
Во мне рос его ребенок. Все обещало счастье и радость.
Он дал мне все: заботу, уют, нежность, ласку, любовь. Все это взамен того, что я должна забыть навсегда. От меня требовалось только одно. Забыть. Ради него. Я никогда не заговаривала больше о моем мальчике, я скрывала свои сны, свои мысли о нем.
Каждую ночь перед сном я желала ему счастья, представляя, как он спит в своей кроватке. Мысленно целовала его в мягкие щечки и обнимала, говорила, что мама с тобой всегда, хоть ты ее и не видишь. Я люблю тебя, мой малыш. Это страшно, это ад. Этот огонь страдания жег меня изнутри много лет. Для матери нет страшнее пытки, чем оставить свое дитя.
Я пережила и это.
Почему ты выбрала П?
Он ассоциировался с новой жизнью. Без моих родителей, без дома, опостылевшего мне. Без прошлой истории. Я хотела забыть, стереть все, что было, начать заново, с нуля.
Я не думала, что в эту программу входит и уничтожить свое сердце.
Я совершенно не осознавала тогда последствия этого страшного выбора.
В смысле?
Во мне поселилось постоянное, непреходящее чувство вины за свой поступок. Оно разъедало меня. Я искала наказания. Я постоянно чувствовала себя виноватой.
У меня начались приступы мозаичных мигреней, которые продолжались 10 лет.
Что было дальше?
Дальше родились мои новые дети, девочки, одна за другой. Я постепенно заместила его ими. Я спрятала всю свою боль далеко-далеко в сердце.
Я погрузилась в жизнь, полную забот о настоящем. Постепенно мне перестали сниться сны о нем.
Я чрезмерно внимательно заботилась о новых детях. Отдавая им втройне. Окружая их нежностью и любовью, показывая, что я не плохая мать, что я могу быть хорошей. Просто тогда у меня не получилось.
Наказание не заставило себя долго ждать. Последствия наступают всегда.
У меня на руках грудничок Лиля, я что-то не то сказала, наверное. Я плохо и долго соображаю. Я не в своем теле, я не чувствую реальность. Он быстро приближается. Толчки. Удары. Я падаю на кровать. Закрываю Лилю. Она плачет. Все происходит в замедленном темпе. Подставляю свое тело под удары.
Он сверху бьет меня стулом из Икеи, который мы с ним красили на днях.
Я рассматриваю его лицо, у него длинные волосы.
На той же кровати сидит Алиса, ей 3 года, и смотрит мультик.
Множество таких вспышек.
Я плотно закрыла свой рот на замок и покорилась ему. Я выживала. Одного ребенка я кормила грудью, второй было 3 года. Страдание о прошлом ушло на второй план. Я оказалась в ситуации еще запутаннее, чем была до встречи с ним.
Большая комната в нашей квартире. Наша с девочками проходная комната-студия, она же кухня. У П своя отдельная комната. Он студент академии Штиглица, кафедра монументально-декоративного искусства. Занимается рисунком. Пишет картины маслом. Масло разбавляет вонючими химикатами. Он стоит посреди комнаты с огромным мольбертом. Пишет серию картин.
Детям шуметь нельзя, его это отвлекает. Мы сидим тихо. Окна закрыты и дышать почти нечем.
Я: «Почему ты не пишешь в своей комнате?»
Он: «Тут свет лучше».
У меня начинаются приступы. Один за другим. Десять приступов подряд.
Приступ мозаичной мигрени: реальность распадается сначала на яркие герметичные фрагменты типа картин Кандинского, потом размывается в одно гудящее пятно, ты почти не слышишь и не видишь, ты оглушен. Полностью дезориентирован. После приступа сильнейшая головная боль.
На десятый раз мы вызываем «Скорую». Врач делает мне укол и замечает, что в комнате сильно пахнет химикатами. Говорит, что, скорее всего, они послужили причиной приступов. Врач уходит. После укола стало немного полегче.
Вечер. Он готовит себе еду.
Зарождение новой жизни
Июль 2006 года
Оранжевая вспышка ночного света на петербургской улице осветила мою жизнь. В мою жизнь вошел он. Красота его света завораживала, вселяла надежду. Его решительность покорила меня и унесла на теплых волнах счастья. Мы стали единым целым там, на Петербургских озерах, соединились, чтобы никогда больше не расставаться. Я стала его частью. Жаркие ночи и дни, наполненные летней негой, его шепот в ночной тишине дарил уверенность сбывшейся мечты.
Лето подходило к концу.
Его глаза смотрели только на меня, его губы жадно льнули к моим губам, его руки обнимали мое тело, все было именно так, как я хотела.
Наш непрекращающийся диалог, начавшийся в оранжевом свете улицы, обретал постоянство совместных решений, открытий, путешествий по мирам и времени. Мы летели двумя яркими кометами в тусклом небосводе обыкновенной жизни.
Лето любви напомнило о себе зародившейся жизнью внутри меня, которая не выдержала возвращения в прошлый тусклый мир, не выдержала напряжения осени. Новая жизнь покинула меня. Внезапно, одним толчком. Я обнаружила себя на больничной койке в луже крови.
Он стал грустным, его взгляд потух, он все чаще сидел у окна, оплакивая несбывшиеся надежды.
Чтобы отсрочить предстоящие серьезные решения, он увез меня подальше от старой жизни, в экзотическую страну, где люди смеются глазами и всегда тепло. Он обвевал меня нерастраченной нежностью к потерянному существу. Постепенно раны затянулись, новые впечатления и радость любви сделали свое дело. Мы были готовы к новой попытке. Предвкушение заменило страдание.
Возвращение в серый город ознаменовалось зарождением новой жизни. Он стал еще более заботливым, он оградил меня от всех проблем и переживаний, создал мир уюта и комфорта, чтобы новая жизнь не покинула меня на этот раз.
Новая жизнь отвечала устойчивым развитием, напоминала о себе возрастающей силой, отзывалась на его голос.
Он был счастлив, он любил нас обоих.
Монастырь
Лето 2010 года
Пыльный летний Петербург. Мы переходим перекресток улиц Нахимова и Наличной. Говорим о нашем возможном расставании. Машин почти нет, все разъехались на лето, город пустой, летний зной давно высушил весеннюю зелень. Трава пожухла и склонилась к земле. Так же, как моя вера в себя.
Он каждый день уходил на учебу утром и возвращался поздно вечером. Я лезла на стены от скуки.
Однообразное существование сводило с ума каждодневной предсказуемой стабильностью.
Он развивался в художника, я деградировала в домохозяйку.
Он: «Я не представляю, что ты будешь делать, если мы расстанемся. Что тебе еще остается. Только уйти в монастырь».
Окончательный диагноз моей никчемности. Монастырь.
Я в который раз осознала ничтожность своего существования, всю мелочность его.
После таких разговоров я больше старалась, быстрее и легче справлялась с бытовыми неурядицами, заботливее вела себя с детьми, лучше готовила и ждала его по вечерам веселая, полная жизни.
Я существовала от его ухода до его прихода, расцветая от его рассказов о впечатлениях за день.
