Читать книгу: «Сказка про Ягу Виевну», страница 3

Трудной петельки, да загадочки,

Пропаду тут я, сгину в эту ночь,

Коли мне никто не придет помочь.

Серый волк меня растерзает, ох,

Защити меня, всемогущий бог!..

Услышала ту жалостливую песню птица Гамаюн, полились у нее из очей слезы-градинки, пожалела она девушку горемычную и подозвала к себе на беседушку. Долго ли коротко, а только ночь пробежала, ножки промочила, подол репьями увесила. Яга распрощалась с птицей Гамаюн, поблагодарила ее за ответы да за советы и отправилась к заветным воротам. А там лешак да кикимора в тенечке прилегли да пятки чешут. Увидали они конника и подхватились.

– Стой, где стоишь! Пустому человеку сюда хода нет! Отгадаешь загадки проходи, а нет – так восвояси отправляйся.

– Давайте свои загадки. Готовы уж мои разгадки, – отвечала им дочь богатырши Бури.

– В лесу выросло, из лесу вынесли, на руках плачет, а по полу скачут.

– Балалайка!

– Маленько, кругленько, а за хвост не поднять.

– Клубок!

– Синенька, маленька по городу скачет, всех людей красит.

– Иголка!

– Взглянешь – заплачешь, а краше его на свете нет.

– Солнце!

– Лежит колода посреди болота: не гниет, не сохнет.

– Язык!

– Через межу брат брата не видит.

– Глаза!

Подивились лешак да кикимора да смекнули, что не простая всадница пред ними, потоптались, поплевались, а ворота отперли. Заскрипели-запели, запели-заскрипели тяжелые створы-запоры и, вот уж Яга въехала на узкий двор. Не успели ворота за ней с шумом закрыться, как солнце с неба упало, земля под копытом коня подвернулась, камни полетели в воздух, и всё смешалось в зловещий темный вихрь и понеслось по бесконечному жерлу. Покореженные сучья резали руки и щеки, пыль ела глаза, вихрь глушил-тормошил. Не сдюжил конь, сдох. А Яга крепко держала рукой серьгу Кощееву. Пока она на ней – смерть ей не страшна, не ведома. Хороший прием устроил ей Велес-господин!..

Только она об этом подумала, как ветер стих и оказалась Яга на зеленой солнечной поляне. Да только деревья вкруг того места странные, непонятные. Ни листочка тебе, ни цветочка тебе. Да полно, деревья ли это? Присмотрелась девушка, а ведь это корни. Лес из корней, целый лес корней! Каких только здесь корней нет! И толстые корявы и тонкие ниточки и плетёночки-косички и шипастые кривички. Удивительно! Отряхнула гостья косы и кольчугу, да меч отыскала, колчан нацепила. Коня жалко. Ногами далеко ли дойдешь! И домой пешком ворочаться! Легла Яга на землю и прислушалась. В одной стороне слышится: тук-так-так, тук-так-так. Это песня живой воды. В другой стороне слышится: веди-веди-аз-аз. Так поет мертвая вода. Отыскала девушка два источника, полила она на морду коня вначале мёртвой водой, затрясся мёртвый конь, зубы оскалил, полила живой водой и вздохнул конь, взрыл землю крепким копытом. Ожил-встрепенулся верный друг, позвал свою хозяйку в седло. Что-то ждёт тут ея, что-то сбудется?!

Пролетала птица да не кинула золотого пера, рассказали сказку да конца не вспомянули, тем, кто слушал, только охоты прибавили.

Вот поехала Яга Виевна дорогою, узкой тропкою позабытою. Трава-травушка расступается, дочке Виевой поклоняется. Сторонится лес, расплетается, рассердить Ягу не старается. Долго ли коротко ли, а захотелось девушке есть. Спрыгнула она с коня на земь, а из под ноги ее заяц скакнул, да бежать. Натянула Яга Виевна тугой лук, стрелу каленую в цель навострила, а зайка возьми да остановись. Сел и смерти ждет. Жалко стало охотнице бедолагу, опустила она лук, поехала дале. Солнышко уж в высоко стоит, прохладушка во тенёк манит, тут бы и закусить не мешало. Глядь, бежит лань быстроногая, тонкими рожками потряхивает. В лань попасть для такой охотницы, что умыться. Натянула лук, изготовилась. А лань возьми да и остановись, а потом жалобным голосочком олененка своего подозвала-покликала. Совестно стало девице, спрятала она калену стрелу в свой колчан и дальше поспешила. Вот уж и солнышко прощаться стало, красными лучами рассыпалось. Остановилась Ягуся, стреножила своего уставшего коня у ручья, и сама пошла напиться. Вдруг слышит: земля под ней зашевелилась-закачалась, будто вздохнула. Схватилась девушка одной рукой за толстый корень, а другой за острый меч и ждет. Опять вздохнул кто-то, заворочался, потревожил землю-матушку, побежали по ней волны широкия. Нет такого в батюшкином царстве, неведомо девице что тут делать, как быть. Не успела она испугаться, как следует, как из подступившего сумрака на нее гора рухнула. Гора странная не сыпучая, гора гладкая и живучая. Выпростала Яга-воинша одну руку, хочет ту гору с себя скинуть. Гора наощупь – чешуя змеиная, сухая да прохладная, не един камушек с нее не валится. Да что же это? Неужто Змей меня споймал да и съисти хочет?! Не такой смерти желала себе дочь Бури Яги, в честном бою не стыдно голову сложить. Стала она ужом вертеться выворачиваться, клинком колоть змеиные панцири. А змей лежит не шелохнется, быдто сдох совсем, аль уснул на сто лет. Замерла Яга, нету силушки. Вдруг слышит: тонкими копытцами цоки-цок, цоки-цок, а потом: прыг да скок, прыг да скок. Догадалась девушка, что это лань да зайка прискакали ее вызволять. Лань вскочила на морда змеиную, копытцами стучит, рожками веки поддевает, разбудить желает. Зайка хвостиком ноздри змеевы щекочет, пробудить хочет. Чихнул змей, заворочался, раскачал землю морскими волнами. «Кто это, – шипит злобно, – меня великого Юша будить придумал?» А зайка ему в ответ: «Ты нашу благодетельницу придавил-не приметил!» «Ах-х-х, вот оно ш-ш-што! – шипит Юша, – Посторонюсь-подивлюсь, кого придавил-смял, подмял. И впрямь девица, только как блин плоская!» Подхватил Змей Ягусю цепким хвостом да тряхнул мал-маленько, она и расправилась, в себя пришла.

– Вот ты какая, внучка Чернобогова, Яга свет Виевна! Ну, прости, прости, попримял тебя! Не нарочно, да! Зла не держишь ли? А то, гляди одарить могу – перстни-золото, бусы алые, монисто тонко-звонкое.