Читать книгу: «О ведьмах, магистрах и «заколдованных принцах»», страница 3
Он несколько секунд смотрел на меня, словно пытался осознать произнесённые мной слова, а потом широко улыбнулся и вернулся к лошади.
Значит, Богдана не знает, что он умеет ухаживать за животными? Да и ко всему так профессионально! Складывалось впечатление, словно он делал это с самого детства – слишком хорошо знал, с какой стороны к ней нужно подходить и в каких места как нужно проводить щёткой. Лошадь может от любого неправильного движение дёрнуться, боднуть, переступить копытами, укусить, а уж как они боятся щекотки! Я сама с шести лет начала изучать все эти хитрости, когда мне подарили моего первого пони. Да и ко всему Гербера у меня была не обычной вьючной лошадью, которые могут флегматично стоять и терпеть, а породистой кобылой с соответственным гонором. И вот смотрите на неё: стоит и млеет, уши навострила в сторону Сени и иногда покусывает вьющееся мужские локоны – это она так выражала признательность.
Интересно, а в седле он умеет держаться?
***
Дамир стоял у открытого окна, и сатиновые шторы жёлтого цвета взмывали вверх. Обволакивали его тела, словно желая погладить необычную бронзовую кожу. Он никогда не смущался своей наготы и всегда весело смеялся, когда я натягивала под одеялом халат. «Чопорная леди Олли» – так он порой называл меня с наигранной важностью, а потом добавлял какую-нибудь глупость, чем несказанно злил.
– Наш мир огромен… – В его задумчивом мягком голосе была слышна грусть. – Настолько, что мозг неспособен даже в полной мере осознать его границы. Но я чувствую себя запертым в коробке… – Дамир некоторое время созерцал огни столицы, а потом обернулся, взглянул на меня: – Как бы я хотел увидеть всё…
– Увидишь, – уверенно ответила и поднялась с кровати. На мне был шёлковый халат чёрного цвета с красными петухами – подарок, который он привёз мне из последнего военного похода. – Теперь перед нами откроются все двери…
– Но ради этого нам пришлось пойти на…
– Нет, – остановила я и обняла себя за плечи. – Мы просто создали порталы, а то, как их использовали…
Повисло тяжёлое молчание.
– Я рад, что тебе разрешили остаться в столице и курировать эксперимент с этой стороны… Что ты не видела всё то, что видел я… Столько смертей… – Он спрятал лицо в ладонях, и его плечи сотрясались от рыдания. – Это было ужасно… Словно непрекращающийся кошмар…
Я подошла ближе, обняла Дамира, погладила по голове. Он обнял меня в ответ, крепко сжал… Слишком крепко.
– Дамир?!.
Попыталась оттолкнуть его и не получилось. Он расплавился, превратился в чёрную массу, которая сдавливала мои рёбра и лёгкие, не давая сделать и вздоха.
– Отпусти!.. Нет!.. Дамир?!.
Давление усиливалось. Я задыхалась. Последние секунды. Последние капли кислорода…
***
Резко открыла глаза и дёрнулась всем телом, вскочила с кровати. Кошка с диким мяуканьем соскочила с моей груди на пол и зашипела. Я громко чихнула, а потом ещё раз и ещё. Глаза принялись слезиться, а в горло и нос словно угли засунули.
Вот же чёртово животное! И как только пробралась в мою комнату?!
Стянула с себя рубаху, быстро накинула первое попавшееся под руки и выскочила на свежий воздух, глубоко задышала. Солнце только-только выглянуло из-за горизонта. Было свежо, звонко пели петухи, очень печально мычала корова, словно звала своего телёнка. Раздражённо гавкала собака, и зло галдели гуси, мужской голос костерил чёртовых птиц.
Я довольно потянулась, наконец-то чувствуя, что спина не болит. С наслаждением зевнула и опять чихнула.
– Пусть Мать Марина защитит вас! – раздался звонкий женский голос.
Оглянулась и увидела Неждану. Она как раз наполняла кроличьи кормушки травой и длинными тонкими ветками с острыми колючками, зелёными листиками и фиолетовыми цветами.
– Спааа.. Пчих!.. Спасибо!
– Шо с вами? Не чай простудились? – взволнованно спросила она.
– Нет, – сипло ответила, криво улыбнувшись. – Ко мне ночью залезла в кровать кошка, а у меня аллергия на шерсть.
– На шерсть? Никогда раньше о таком не слышала.
– Чего только в мире не бывает, – развела я руками. – Подскажите, пожалуйста, где мне найти Мирослава Потаповича?
– В главной хате. Батеньке плохо после вчерашнего, так он огуречным рассолом отпаивается.
– Благодарю!
Сколько бы ни выпил, а голова на утро не болит? Ну-ну! Надеюсь, похмелье не помешает ему отвести меня к бывшей ведьмовской хате.
К моему удивлению, староста выглядел довольно бодрым. Завидев меня, он вскочил на ноги и радостно сказал:
– Ну что, магистр, завтракаем и отправляемся смотреть ваш новый домик?
Богдана достала из печи пирог, и комнату наполнил запах… запах мечты. Увидев мой взгляд, женщина горделиво улыбнулась.
– Мне передали, шо вы уж очень хотели попробовать пирог с яйцом и луком. Поэтому я встала пораньше, чтобы успеть испечь.
– Огромное спасибо! – поблагодарила от чистого сердца.
Поедая самую вкусную в жизни выпечку, я слушала в пол-уха Мирослава Потаповича и размышляла о том, какие всё же многослойные бывают люди. Впрочем, я сама не без греха, чтобы судить кого-то.
Глава 5. О том, как мотивы идут в разрез с помыслами
Дорога заняла больше часа. Если бы не староста, то справились бы минут за сорок, на Гербере и вовсе за двадцать. Мирослав Потапович вначале шагал бодро, размахивая руками и рассказывая о том, какая тут прекрасная природа и щедрая земля, несмотря на то, что Путкино соседствует со Старым Лесом. Но чем дальше мы шли, тем тяжелее становилось дыхание мужчины и замедлялся шаг. В конце концов, он вовсе скис и еле плёлся: наливка, видно, всё же дала о себе знать. От предложения забраться на мою лошадь мужчина горделиво отказался, о чём, я уверена, жалел. Не зря же потом кидал такие болезненные взгляды на пустое седло.
После крепкого сна и плотного завтра я чувствовала себя превосходно. Тропинка вела нас вначале через поле, а потом устремилась в лес. Деревья с каждым шагом, казалось, становился всё толще и пышнее – это была почти граница Старого Леса. А как шуршала листва на ветру – просто услада для моих ушей! Было много птиц, особенно ворон. Они недовольно перекаркивались, словно перемывали косточки вторгнувшимся в их владения незнакомцам. Осеннее солнце еле грело, но этого хватало, чтобы не продрогнуть. Да и мой камзол был сделан из специальной заговорённой ткани, поэтому летом в нём было не жарко, а зимой не холодно. Мирослав Потапович кутался в кафтан, а вот на Сенославе была только рубашка. Притом старая, выцветшая и в заплатках.
Я когда увидела, то очень удивилась и спросила, сдерживая раздражение:
– Сенослав не замерзнет в одной тонкой рубахе?
– Да ему всегда тепло! – староста лишь отмахнулся от моего замечания. – И горячий он, словно раскалённая печь. Як не верите, можете сами его потрогать, магистр!
От предложения я отказалась, и, надеюсь, мужчина не заметил вспыхнувший на щеках румянец.
Да уж… Хороший из него старший брат, ничего не скажи. Тогда я спросила у Сени, не холодно ли ему, но в ответ получила лишь невинно-непонимающий взгляд и широкую улыбку… Эх…
Тропинка повела нас с горки, и староста заметно приободрился, зашагал быстрее.
– Ну, уже не долго осталось, – сообщил он с улыбкой, стянул с головы науруз и вытер им пот со лба. – Щас скоро полянка будет, там и домик стоит.
– Мирослав Потапович.
– Чего?
– Я спросить хотела, почему Сенослав вас «батько» называет?
– Ну это… – Мужчина остановился и неловко замямлил: – Просто… Ну так… вышло… Он… Он просто другого слова не запомнил. Вот! Запомнил меня, как «батько», а новому его научить тяжко, поэтому я и рукой махнул. Пусть называет, как называет.
Да, врать Мирослав Потапович не умеет, но обличать его не стала. Даже виду не подала, а с широкой улыбкой задала другой вопрос:
– В детстве он вас тоже «батько» звал?
Мужчина раздражённо нахлобучил шапку на голову и зашагал вперёд.
– Магистр, я не пойму, откуда такая заинтересованность Сено… славом? – Запинку в голосе я отметила. – Ну понимаю, он парень красавец, наши девкина него тоже облизуються, но в хозяйстве с него мало проку. – Мужчина кинул на меня быстрый взгляд. – Да и в постели…
– Вы это на что намекаете?! – Я встала, как вкопанная, и в шоке уставилась на старосту. Мне не послышалось?
Может, я иногда и смотрю на Сенослава, как на привлекательного мужчинку, но о подобном никогда не думала!
Он обернулся, цыкнул, а потом тяжело вздохнул и виновато произнёс:
– Простите, магистра, я не хотел вас обидеть… Ну просто, он словно ребёнок, пусть и выглядит взрослым. Слов не понимает, всё делает из-под палки, да ещё и жрёт как не в себя!
– Я прекрасно понимаю, что у Сенослава нарушение развития, – раздражённо ответила, чеканя каждое слово, – и испытываю я к нему лишь сочувствие – не более. Ваши слова оскорбительны!
– Ну ещё раз прошу прощения, – он склонил голову. – Я правда не хотел вас обидеть.
– Надеюсь, впредь вы не позволите себе подобные высказывания, – холодно отрезала и пошла вперёд, кинула взгляд на Сеню.
Виновник нашей беседы стоял у дерева и на что-то смотрел, запрокинув голову. Я подошла ближе и увидела наверху белку. Рыжая проворно прыгала с ветки на ветку, иногда останавливалась и чистила лапками свою шерстку.
– Сеня… – дотронулась я до плеча Сенослава.
Он обернулся, взглянул с удивлением и всё той же широкой улыбкой.
– Белка? – кивнула я на рыжую зверюшку.
– Бе-л-ка, – повторил он, сосредоточенно нахмурившись, а потом радостно повторил уже увереннее: – Белка! Белка! Гладить белка!
– Увы, не получится.
Он продолжал смотреть на меня вопросительно-непонимающим взглядом.
– Нет, – ответила проще и ко всему покачала головой.
– Нет? – Это слово он понял и грустно склонил голову. – Жалко.
– Пойдём, Сеня, – махнула рукой.
– Пойдём, – повторил он мой жест и широко улыбнулся.
Когда поравнялись со старостой, я спросила уже спокойным голосом:
– Вы его вообще учили?
– Пытались, – со вздохом ответил Мирослав Потапович, – но всё бестолку. Он может запомнить только самые простые слова и команды.
– Команды? – вновь начала злиться я. – Он вам животное, что ли?
– Нет, конечно, – тут же взволнованно ответил мужчина. – Ну поймите и вы меня, магистр: мы даем ему кров и еду – а ест он чертовски много! – а в ответ лишь просим помогать нам и соседям по хозяйству. Ну там дров нарубить, воду принести, коровник почистить…
– За лошадьми поухаживать? – подсказала я.
– Шо? Ну нет! Это ж нужно уметь… – Староста задумчиво нахмурился. – Ну, однажды я его поймал в конюшне и…
– И?
– Ну перепугался я за него тогда сильно! – вспылил Мирослав Потапович, кинув на брата взгляд. – Вдруг лошадь его ударит… Он и так на голову того, не хватало, чтобы ещё и калекой стал!
Понятно. Представляю, как именно он «перепугался», раз Сеня так бурно отреагировал, когда я застукала его вчера в конюшне.
Я хотела задать ещё один вопрос, но староста выкрикнул:
– Ну наконец-то!
Посмотрела вперед и увидела, что среди деревьев проглядывается что-то тёмное – наверное, ведьмин домик. Через несколько минут мы вышли на большую поляну, окружённую высокими деревьями и густыми кустами, словно забором. Домик среди них смотрелся, как огромный старый гриб. При этом стоял он на самом краю полянки, а перед ним находились заросшие травой грядки. Это было видно по характерным холмикам на земле и вставленным палкам, через которые обычно протягивали бечёвку.
– Ну вот, – указал Мирослав Потапович на него руками. – Как я говорил, ведьма пару лет как померла и за её избой не смотрел никто. Она, чай, уже и для жизни не пригодна.
Домик был небольшой, старый и накренившийся. Несколько лет простоя и сырости сделали своё дело, поэтому деревянные стены и крыша поросли мхом и белёсыми грибами. Одно окно со ставнями было заколочено, а дверь заела и вовсе не открылась, поэтому пришлось её выбить.
В общем, вид изба имел довольно удручающий.
Внутри дела оказались не лучше. В нос резко ударило сыростью и затхлостью, пылью и чем-то тошнотворно-кислым. Было темно, поэтому я создала на руке заклинание «светлячок», озарившее окружающее пространство жёлтым светом. Староста достал из сумки, куда Богдана сложила мне немного провизии и некоторые нужные вещи, лучину и огниво. Внутри места оказалось катастрофическим мало, вдвоём мы еле смогли поместиться. Почти всю комнатушку занимала печь. Остальную часть – лавка, на которой лежала старая одежда; стол с белой ажурной скатертью и самоваром; полка на три отделения, заставленная посудой и кухонной утварью; в углу расписной сундук. На единственном окне занавесочка, серая от пыли и в паутине. С потолка свисали сухие травы, ветки и засушенные куски мяса. Когда притронулась к пучку лаванды – сухие цветы обратились в труху.
– Ну главное, что печь цела! – вынес после беглого осмотра Мирослав Потапович и хлопнул в ладоши, отчего поднялся столп пыли и я звонко чихнула. – Остальное можно и починить.
Мы вышли на улицу, и мужчина кинул на меня взгляд.
– Ну что, магистр? Вы сами всё видите. – Он развёл руками.
– Меня всё устраивает, – ответила с улыбкой и добавила оптимистично: – Немного уборки, ремонта – и домик будет как новый!
– Ну убраться тут, конечно, надобно. С этим вам Сено… слав поможет, а мне пора возвращаться.
– Мирослав Потапович, у меня будет к вам просьба, – достала из кошеля серебряную монету и протянула мужчине. – Можете пораспрашивать, будет у кого-нибудь перина на продажу?
– Ну зачем спрашивать, я вам свою могу отдать! – Увидев как у меня недоуменно приподнялась бровь, он поспешно исправил: – То есть у меня есть лишняя – вы на ней сегодня спали.
– Великолепно. Тогда можете принести мне сюда эту перину и в течение трёх-четырёх дней снабжать меня едой?
– Ну можем, – забрал он монетку из моих пальцев.
– Мне ещё нужно будет съездить в Бортимир за мебелью и другими мелочами. У кого я смогу одолжить телегу?
– Ну, бросьте, магистр, я вас сам смогу свозить, – махнул рукой мужчина. – Скоро жешь день Молора, и в Бортомире будет большая ярмарка! Я как раз собирался туда двадцать восьмого поехать, чтобы к тридцатому обернуться.
Точно, в последнее дни рюенья проходит великий праздник – день Молора, или, как его ещё называют, Проводы Молора. Считается, что в этот день бог уходит в спячку до первого сушецка, или дня Встречи Молора, а с ним засыпает и земля, поэтому она больше не даёт урожая. В эти дни принято устраивать пышный праздник и приносить подношения, чтобы Молор увидел, что его труды не прошли даром и люди воспользовались дарами природы.
– Хорошо, тогда утром двадцать восьмого я приду.
– Лучше, магистра, вечером двадцать седьмого. Я спозаранку выеду.
– Вы правы.
Обсудив ещё несколько вопросов со старостой, я проводила его удаляющуюся спину взглядом. Сенослав хотел было пойти за ним, но тот его остановил.
– Стоять! Помогать! Кормить! – Мужчина ткнул в мою сторону пальцем.
Сеня проследил взглядом и уставился на меня с удивлённо-невинным выражением, медленно растянул губы в широкой улыбке.
– Помогать. Кормить, – счастливо повторил он.
– Да, – кинула. – Поможешь мне и поедим.
Перевела взгляд на домик и тяжело вздохнула. Работы будет много. Особенно с учётом того, что я задумала сделать.
– Сеня, – позвала я, но, ожидаемо, не получила ответа. Подошла, дотронулась до плеча, невольно отметив, что кожа у него действительно необычно горячая, раз я даже через льняную рубаху жар почувствовала. – Сеня…
На меня наконец-то посмотрели.
– Нужно убраться в доме.
– Ну-ж-но уб.. уб… ра… – начал повторять он за мной, но предложение, видно, было для него слишком трудным, поэтому он ещё несколько раз попробовал, а потом замолчал, нахмурился. Я видела, как изменяется его выражение лица: удивление, попытка осмысления, досада и даже промелькнула боль. В результате он бросил попытку и гаркнул так, что я аж подскочила: – Помогать! Кормить!
– Хорошо-хорошо, – закивала.
Значит, нужно выражаться проще. Поманила за собой в дом, и Сеня послушно последовал. Когда создала на ладони «светлячок», он восхищённо воскликнул что-то непонятное. По глазам было видно, что мужчина хочет что-то сказать, но просто не находит слов.
– Магия, – подсказала я.
– Ма-ги-я, – зачарованно повторил он и протянул руку, но остановился и поднял взгляд: – Можно?
– Держи, – с улыбкой вложила в большую ладонь «светлячок».
– Магия! – восхищённо воскликнул Сеня и провёл второй ладонью. – Гладить магия!
Я аж рассмеялась от неожиданности, чем заработала от него удивлённый взгляд.
Его детская непосредственность была такой милой, что я не сдержалась и погладила его по голове. Благо была ему по плечо и легко могла дотянуться до кучерявой макушки. Он вначале дёрнулся от моей руки, но потом застыл, глядя на меня большими удивлёнными глазами. Даже голову немного опустил, чтобы мне удобнее было.
– Гладить? – спросил он со странной интонацией в голосе.
– Гладить Сеню, – подтвердила я, а потом убрала руку и опустила на «светлячок». Она прошла сквозь свет, и я чувствовала лёгкое покалывание в кончиках пальцев из-за энергии. – Магию нельзя гладить.
Сенослав повторил за мной и с удивлением смотрел, как его пальцы так же проходят через свет.
– Нельзя гладить магию, – в конце концов вынес он вердикт и поднял на меня взгляд. – Нельзя гладить магию!
– Молодец! – вновь погладила его по голове.
Сеня понял, что его хвалят, так как он широко улыбнулся и несколько раз повторил, что он «молодец».
– Теперь нужно убираться, – со вздохом протянула я, осматривая предстоящий объём работы.
– Чистить? – понимающе спросил Сеня, кивнув на комнату.
Вдвоём нам тут совсем не хватало места.
– Да, чистить.
– Вода нужна.
Да, нужна. Хорошо, что совсем не далеко от домика протекала река. Осталось только найти, куда эту самую воду можно набрать. Поэтому для начала не помешало бы вытащить всю утварь из избы, а потом уже приступить к чистке.
– Нужно вынести всё отсюда, – решительно произнесла я.
Сенослав остановился, обернулся и вопросительно посмотрел на меня.
Что ж, значит не только займусь уборкой избы, но и новым словам Сеню обучу!
***
– Эй, ведьма!
Я устало взглянула на двух мужчин, в которых не сразу признала сыновей Мирослава Потаповича.
Мы с Сеней сидели возле избы на вытащенной лавке и доедали холодные пироги. Уже вечерело, время пролетело совершенно незаметно. Но зато сколько мы успели сделать! И вещи на улицу вынести, и отмыть дом внутри и снаружи, и тайную дверь в подвал найти, откуда и шёл тот тошнотворный запах. Там предыдущая владелица закатки хранила, и за годы что прокисло, что сгнило – отсюда и вонь такая стояла.
– Мы от батьки, перину тебе принесли и еду! – произнёс Премислав.
– Спасибо, – устало поблагодарила я и твёрже добавила: – Я магистр, не ведьма.
– А в чём разница? – спросил Светослав.
Разница была огромная, но сейчас объяснять у меня не было ни сил, ни времени, поэтому коротко ответила:
– Ведьмами рождаются, а магистрами становятся.
Светослава, видно, моё пояснение не удовлетворило, так как он с жаром задал ещё один вопрос:
– Правду говорят, что до времён Старого леса не было таких, как вы? Шо вся магия – это бесовское порождение?
– Это не совсем так, – сказала с вымученной улыбкой.
Мальчик, твои интерес похвален, но давай ты закидаешь меня вопросами в другое время? Он хотел было ещё что-то спросить, но старший брат позвал его помочь затащить перину в избу.
– Сено пусть тебе поможет! – крикнул раздражённо Светослав, но к брату пошёл. – Сено! Помоги! Сюда!
Сеня вскочил с лавки, лишь заслышав своё имя, и уже намеревался пойти к братьям, как я выкинула вперёд руку, останавливая его. Он перевёл на меня удивлённый взгляд и повторил, словно пытаясь объяснить свой порыв:
– Помогать!
Ишь чего вздумали! Он вам не ломовая лошадь!
– Нет, – решительно ответила я и обернулась к двум парням, которые в удивлении вытаращились на нас: – Сенослав целый день мне помогал убираться в доме и устал, поэтому будьте так любезны и занесите её сами. – Посмотрела на Сеню и мягко сказала с улыбкою: – Садись и ешь.
Мужчина перевёл взгляд на племянников, потом на меня, опять на племянников и вновь на меня, а потом… опустил голову и виновато сказал:
– Идти… Помогать… Так надо…
Да уж, выдрессировали они его «превосходно»! Аж злость берёт! Вот только поделать я с ней ничего не могла. Да и, честно говоря, нужно ли?
Мирослав Потапович задал тогда правильный вопрос: «Откуда такая заинтересованность Сенославом?». Будь честна с собой, Олли, с самого начала тебя привлекла его внешность, а потом стало за него обидно, отсюдова твоё сочувствие и внимание. Но где-то внутри сидит мысль, что бы было, если бы Сеня был обычным мужчиной… Помог бы тогда он забыть тебе Дамира?
Так что хватит за него цепляться. Ты не сможешь его спасти!.. Ты никого не способна спасти! И твои помыслы совсем не честны, какими бы мотивами ты ни руководствовалась!
Я убрала руку и заставила себя произнести:
– Иди.
С понурой головой мужчина отправился к племянникам. Я смотрела на спину Сени и чувствовала, как разрывается сердце.
Прости, но я не способна спасти даже себя…
