Читать книгу: «Ошибка молодости. С хорошими людьми происходит хорошее. Роман», страница 3

Глава 8

Утро встретило Петра ароматом кофе. Нездешний манящий запах, так и щекотал ноздри еще сонного беглеца. Он проснулся, дверь в его чулан была приоткрыта. Потянувшись, подумал, «хорошо бы до ветру». Егор Иванович велел не высовываться! Неловко-то как!

В чулан вошла женщина на вид вроде бы и молодая, лет двадцати восьми, но в волосах легли седые пряди, а во взгляде будто застыло мрачное страдание. Она только кивнула Петьке, поставив принесенное ею ведро, в темный угол чулана. Это была Фекла. Выйдя деликатно на какое-то время, она вернулась с кувшином воды и большой лоханью под мышкой и жестом показала беглецу, что она поможет ему умыться.

Фекла без церемоний провела своей ладонью по Петькиному лицу и покачала головой. Он догадался. Суточная щетина выглядит неряшливо. Фекла опять исчезла и вернулась с приборами для бритья. Когда с утренним туалетом было покончено, Фекла удалилась. В доме стояла тишина, через щель между дверью и косяком пробивался серый свет, говорящий, что на улице идет снег и небо затянуто. Петька взял одну из книг внушительной стопки и, устроившись удобней на перине и подушках, принялся читать. Времени теперь у него много. Пока не прояснится с Петькиной дальнейшей судьбой, можно отдохнуть за все годы своего холопского существования.

В руках у него оказался редкий фолиант: Франсуа Фенелон «Приключения Телемака». Петька погрузился в чтение, дабы не обращать внимания на чувство голода, уже одолевшего его.

Когда Богиня Миневра под видом наставника Ментора на разных примерах объясняла Телемаку, сыну Одиссея, обязанности и опасности королевского правления, в чулан вошла Ксения Егоровна с подносом.

– Доброе утро, Петр Алексеевич! – улыбнулась девушка, ставя поднос с завтраком на стул рядом со свечой. – Как почивали? – Петька заметил, как щеки девушки зарделись, когда он посмотрел на нее.

– Великолепно, Ксения Егоровна, – проговорил он, не сводя с нее взгляда. Ему нравилось милое смущение девушки. – Выспался и чувствую себя хорошо. Только неловко, что вам столько хлопот доставил.

– Полноте, какие хлопоты. Вы кофе пьете?

– Не пробовал, Ксения Егоровна, – продолжая из озорства смотреть на нее, признался Петр. Лицо девушки пылало… – Кофе только господа пили, мы больше квас да воду.

Ксения Егоровна налила заморский напиток в изящную фарфоровую чашечку, и сама намазала горячую сдобную булку маслом. Петька принял угощение из ее рук.

– А сами вы, Ксения Егоровна, завтракали? – осведомился Петька, прикладываясь к диковинному напитку. Кофе ему пришелся по вкусу и ароматом, и крепостью.

– Нет, – ее голос немного сорвался, и она откашлялась, прикрывая рот рукой. – Батюшка ушел куда-то рано утром, я его подожду. С вами посижу.

Петро ощущал себя странно. Вчера он был холоп. Спал на конюшне, ел, когда придется. Не минуты покоя, постоянно виноват, чтобы не сделал. Эту ночь он хоть и провел в чулане, но провел ее на мягких перинах, после вкусного и сытного ужина. А утром завтрак ему принесла милая молодая барышня.

– А вы случайно не ведунья, Ксения Егоровна, – улыбнулся Петька, ставя пустую чашку на поднос. – Обещали мне, что все хорошо будет, вот оно и сбылось.

– Где ж сбылось-то, Петр Алексеевич! – она грустно хмыкнула. – Вы в бегах, за вами Тайная канцелярия охотится, а впереди одна неизвестность. – Она поднялась и взяла поднос. – Сейчас я отнесу посуду, вернусь, и вы мне о себе расскажете. Согласны, Петр Алексеевич? Время скоротаем.

Петьке понравилось предложение. Его радовала перспектива общения с Ксенией Егоровной, и Петр Алексеевич кивнул в ответ, подумав, что Фенелон может и подождать.

***

– Матери я своей и не помню, Ксения Егоровна. Мне было два года. Она в поле работала, рожать начала. Да вот кровью вся и изошла. Младенец мертвым родился. А вот отец мой, Алексей Михайлович…

– Надо же какие имена у вас царские, Петр Алексеевич, – перебила его девушка.

Петр только пожал плечами и продолжил:

– Мой отец кузнецом был знатным, на всю губернию славился. Барин наш, покойный Назаров Павел Сергеевич очень его ценил. Вольную ему написал, да вот случилась скверность. Уехал он по надобности в Москву. А барыня наша… Елизавета Захаровна решила зазвать на ночь отца к себе. Мужчиной он был видным. Отец в отказ, а барыня его на следующий день в солдаты. – Петька замолчал, пытался справиться с гадким чувством. – Где это видано! Кузнеца – в солдаты! Вольную нашла у Павла Сергеевича, порвала в клочья. Когда вернулся барин из Москвы, ему преподнесла Елизавета Захаровна все в черном свете. Сказала, что отец, мол, брошь ее бриллиантовую украл. Павел Сергеевич не поверил. А она истерику закатила. – Петро провел рукой по волосам и покачал головой, будто хотел избавиться от неприятных воспоминаний.

– Петр Алексеевич, – девушка подняла на него глаза, полные слез, – душа на части рвется. Но может, вернется еще ваш батюшка, обнимет вас и подивится тому, какой у него сын вырос замечательный.

Они посмотрели друг на друга. Беда, нависшая над беглецом, будто растворилась, исчезла. Петька утонул в раскосых серых глазах Ксении Егоровны, в них видел он целый мир, океан доброты и сострадания и в то же время невероятную для нежной девушки отвагу, отвагу золотого сердца.

Вдруг Ксения Егоровна спохватилась. Как-то засуетилась, опять покраснела.

– А ведь мы Давыдовы из крепостных, – сказала девушка, вытирая слезы. Заметив удивление во взгляде Петра, она улыбнулась. – Да, да, Петр Алексеевич! Дед мой Иван Лукич был плотником, попал на воронежскую верфь, где строился флот. Его заметил сам государь Петр Алексеевич, – Ксения Егоровна бросила на Петьку выразительный взгляд, – приблизил к себе. Вольную ему дал, потом и землями одарил, учиться отправил делу корабельному. А батюшка мой с самим Михайло Васильевичем Ломоносовым знакомство свел у Вольфа⁵.

Вдруг Ксения Егоровна встрепенулась.

– Батюшка вернулся!

После завтрака Егор Иванович зашел в чулан. Он уселся в кресло против Петьки и, хлопая по коленям, произнес:

– Ну-с, молодой человек, – Егор Иванович потер подбородок, – наделали вы дел! Вас по всему Санкт-Петербургу ищут. Слухи скверные поползли. И…

Договорить ему не дала Фекла. Она вбежала в чулан, размахивая руками и страшно выпячивая глаза. Егор Иванович покачал головой.

– Вот и Тайная канцелярия нагрянула.

Он встал, и, покашливая, вышел из чулана. Ксения Егоровна не растерялась, схватила Петьку за руку и толкнула его за зиккураты книг. Девушка быстро скрутила постельное белье и этим внушительным свертком прикрыла беглеца. Сама уселась на голом топчане и взяла в руки «Приключения Телемака». Она слышала, как отец разговаривает с поручиком.

«В чем дело, поручик? – Ищем беглого холопа дворянина Назарова. – А причем здесь мой дом? – Простите, господин Давыдов, но Дмитрий Павлович сказал, что он знаком с вами и возможно его холоп мог прийти к вам. – Вот, как! Что ж, поручик! Ваша служба. Обыскивайте!»

Время обыска, казалось, тянулось невероятно долго. Когда солдаты заглянули в чулан, их взору предстала девушка, сидящая на топчане и раскладывающая книги в аккуратные стопки, распределяя их по формату.

Ксения Егоровна с испугом посмотрела на сыщиков. Один из солдат прошел внутрь чулана и огляделся. Он ещё раз бросил взгляд на Ксению Егоровну, которая уже недовольно хмурила брови, и направился прочь.

Когда за сыщиками закрылась дверь, Ксения Егоровна обмякла.

В чулан зашел Егор Иванович. Петька, покинув свое убежище, произнес:

– Я подверг вас ужасной опасности. Если бы они обнаружили меня…

– Ну, если бы да кабы, Петр Алексеевич, – перебил его Егор Иванович. – Теперь мы вне подозрений, но надо быть осторожными. И у меня есть одна задумка. Вы, Петр Алексеевич, вроде вместо своего барина в морской академии учились.

– Да, закончил с отличием. Присвоено звание мичмана.

– Вот и славно, Петр Алексеевич, вот и славно!

Егор Иванович даже повеселел и когда поднимался по лестнице, что-то стал напевать.

– Фекла! – послышался его голос уже на втором этаже. – Сделай-ка мне ванну! И чаю! И водочки принеси!

Глава 9

Шхуна «Изумруд» встала на рейде у Багамских островов. Капитан Моран, оставив Перселла на борту корабля за старшего, сама сошла на берег, разодевшись в пух и прах, но все же в мужское платье. Губернатор ждал пиратку к себе на аудиенцию. Грейс, собираясь спуститься по трапу к шлюпке, метнула гневный взгляд на Перси.

– Смотри мне Персиваль, чтобы никаких костей мне! Я крайне, – она сурово кашлянула, – крайне буду удивлена, если шхуна останется в первозданном виде! И, кстати, смотрите в оба! Должен прийти этот чертов англичанин Осборн, если не подох по дороге. У него двенадцати пушечный бриг «Гордость королевы», если ты помнишь.

Перселл послал капитанше воздушный поцелуй.

– Я все сделаю, чтобы ты осталась довольной, моя булочка!

Шлюпка Грейс Моран отвалила от борта.

Визит к губернатору Багамских островов, вещь весьма обыденная для капитана Моран, мог затянуться на два или даже три дня. Губернатор обделывал свои делишки, пользуясь услугами пиратов. А капитан Моран славилась своим непревзойденным нюхом на авантюры, приносящие впоследствии неплохой доход. Это было взаимовыгодное сотрудничество. Губернатор предоставлял остров для укрытия пиратов, те в свою очередь обогащали главу части британского королевства, в обход казны.

Стояла невыносимая жара. Матросы драили палубы, чинили паруса, приводили в порядок и чистили оружие… Обычная работа на корабле, тяжелая. Персиваль, конечно, не утруждал себя, взяв на себя полномочия капитана. Извлекши из кубрика бедного Оливера, который только пришел в себя от нового приступа морской болезни, дал ему в руки скребок.

– Что я должен с этим делать? – мистеру Эшби совсем не хотелось на жаре соскребать грязь с палубы.

– Сынок, – дружески улыбнулся Перселл, – так уж вышло, что ты стал моряком, и для тебя начались суровые будни. Но есть и приятные стороны! Правда, позже! – он засмеялся и вдруг его смех стих. Он вскинул руку с подзорной трубой и, глядя в нее, осклабился. – А вот и наша подмога! Осборн, дорогой, как же мы по тебе соскучились.

***

Солнце уже перекатило к закату, но жара не спадала. Бриг «Гордость Королевы» стал борт о борт с «Изумрудом».

Моряки решили освежиться. Они спустили шлюпки меж кораблей на воду и образовали из них круг. Матросы с криками и хохотом плюхались со шлюпок в воду, наслаждаясь прохладой и свежестью моря после изнурительного труда.

Оливер не купался. Во-первых, он не умел плавать, а во-вторых, он панически боялся одного вида синей бездны, рождающего в его воображении нечто чудовищное. К мистеру Эшби подошёл мокрый и довольный Персиваль и с хитрой улыбкой произнес:

– Олли, дружок, тебе не мешает освежиться.

Оливер посмотрел на него, как мог беззаботней. Он надеялся, что моряк шутит.

– Увольте, мистер Перселл, я не любитель п-п-подобных развлечений.

– Ох, Олли, что-то мне подсказывает, что ты боишься, – шутник подмигнул кому-то за спиной мистера Эшби, молодого человека подхватили с двух сторон и бросили за борт. – Это будет твое крещение! – последнее, что услышал полный ужаса Оливер.

Он сразу пошел ко дну под дикий взрыв хохота.

– Твою ж мать, – послышалось с брига на непонятном морякам языке, – он же тонет! Сучье племя!

Кто-то прыгнул с борта «Гордость королевы». Сильные руки подхватили уже наглотавшегося воды мистера Эшби и вынесли его на поверхность.

Оливер очнулся на борту брига. Над ним склонился загорелый молодой человек, с его длинных черных волос капала вода на лицо несчастного. Когда мистер Эшби открыл глаза, его спаситель мотнул головой и произнес на каком-то странном языке:

– Очнулся, бедолага! С воскрешеньем! Ну и дерьмовые шуточки у твоих друзей!

Черноволосый кинул злобный взгляд в сторону «Изумруда».

– Сэр, – прохрипел Оливер, – Спасибо вам!

– «Фенкью, фенкью», – передразнил его на ломаном английском спаситель Оливера, – таких друзей иметь и врагов не надо, – опять он заговорил на своем непонятном языке.

– Молодец, Питер, – крепкий невысокий человек хлопнул черноволосого по спине. – Надеюсь, этот парень стоит твоего поступка.

Спаситель Оливера встал во весь рост. Высокий, стройный, он медленным движением рук загладил свои мокрые волосы назад и сказал на английском языке с сильным акцентом:

– Знать бы наперед, кто из нас чего стоит… – он протянул руку Оливеру, обратившись к нему, – пойдем, тебе дух перевести нужно. Идти-то можешь?

Оливер поднялся и произнес:

– Да, сэр, конечно!

– «Сэр», – парень усмехнулся, – обопрись на меня, пошли.

Глава 10

Черноволосый молодой человек отвел Оливера вниз в кубрик. Мистер Эшби чуть дышал. Спаситель Оливера, снимая мокрую одежду, одной рукой открыл небольшой сундук. Он извлек оттуда сухую сорочку, и кинул ее мистеру Эшби.

– А к-как же вы, сэр? – спросил спасенный, видя, как черноволосый повесил свою мокрую рубашку на веревку гамака.

– Высохну, – буркнул он.

Оливер не знал, как начать разговор с этим мрачным на вид моряком. Странность – несмотря на неразговорчивость и не дружелюбность его спасителя, Оливер испытывал к этому человеку не поддающуюся объяснению симпатию. Он сделал еще одну попытку вовлечь в разговор парня, который уже влез в свой гамак и прикрыл глаза.

– К-к-как вас зовут, сэр?

– Вот заладил, «сэр-сэр», – пробормотал черноволосый на своем языке, садясь в гамаке. – Питер, Питер Кингли, мичман. Я через два часа заступаю на вахту. Мне нужно выспаться. – Молодой человек говорил по-английски медленно, как будто подбирая слова.

– П-п-простите, мистер Кингли, – попытался улыбнуться Оливер, – я доставляю столько хлопот. Меня зовут Оливер Эшби. Я вам чрезвычайно б-благодарен за свое спасение.

Взгляд мистера Кингли потеплел. Он протянул руку для пожатия Эшби.

– Вот и познакомились, только давай без твоих этих «мистер» да «сэр».

– Д-давай! – согласился Оливер. – П-прости, меня одолевает любопытство. Ты п-плохо говоришь по-английски и…

Питер лег в гамаке. Он прикрыл глаза и произнес:

– Учил английский на ходу. Я здесь всего полгода. Я – русский.

Оливер до сих пор знал только, что существует такая страна Россия далеко на Севере, что там холодно, что был русский царь Петр, который приезжал в Англию учиться корабельному делу. Вот и все его знания!

– П-прости, П-питер, я мало знаю про т-твою страну.

– Вот и хорошо, – посмотрел на своего собеседника Кингли. Он опять сел в гамаке. – Разумею, ты мне спать не дашь, пока свое любопытство не утолишь. Но так и мне интересно.

– Спрашивай, – с готовностью произнес Оливер.

– Ты как на «Изумруд» попал? Ведь ты не моряк, это сразу видно и хилый ты какой-то. Я знаю кто такая Грейс Моран. Это гром-баба, пиратка! Ей лучше под горячую руку и не попадать! – Питер опять перешел на русский язык. – Черт, как же мне тебе объяснить? Хреново…

Оливер заслушался. Ему нравилась страсть, с которой его товарищ говорит на родном языке, и повторил последнее слово очень мягко и как-то певуче:

– Хре-новоо! Красиво!

Кингли хохотнул.

– «Бьютефул»! Жестче надо говорить, с напором, Оливер! Чтоб душа зазвенела!

Оливер опять повторил и оба молодых человека засмеялись.

Так как первую часть своей эмоциональной тирады, Кингли сказал на языке Оливера, Эшби ответил, все еще улыбаясь:

– Я вынужден был бежать с Ямайки, П-питер. И в Англию мне д-д-дороги нет, вот и пришлось остаться с п-пиратами.

– А почему удрал?

Мистер Эшби вздохнул. Его снова обуяло раздражение от сознания нелепости ситуации, в которой он оказался.

– Мисс Лора к-красивая девушка, она мне нравилась, но я ей был не по вкусу. Она даже не разговаривала со мной, просто мисс Т-томпсон любила п-п-посмеяться. Но ее мать решила меня женить на ней, меня обвинили в изнасиловании. От от-тчаяния я и сбежал.

– Да! Попал, как кур в ощип! – проговорил тихо Питер по-русски и, видя недоуменное лицо товарища, добавил по-английски, – Везунчик!

– А к-какая у тебя история?

Кингли помрачнел. Он опять улегся в гамак.

– Давай спать, Олли! Мне вахту нести.

– П-прости, П-питер! Спи, конечно! – Оливер вдруг вспомнил о своих вещах, оставленных на «Изумруде», он хотел было сказать своему новому товарищу, но передумал.

Питер Кингли будто бы прочел его мысли.

– Завтра поговорю с капитаном. Останешься у нас на борту. Вещи заберем. Если замутит, в углу стоит ведро.

***

Гамак мерно, убаюкивая, покачивался и мичмана Питера Кингли, – Петьку – одолела дремота, но сон не шел. Разговор с его новым знакомцем воскресил мысли о Ксении Егоровне. Воспоминания травили душу, а осознание того, что он больше не увидит девушки, ставшей для него дороже жизни, сводило его с ума.

После того как ищейки Тайной канцелярии побывали в домике на Аптекарской улице, Егор Иванович стал уходить из дома с раннего утра до позднего вечера, вернувшись, ужинал, а потом запирался в кабинете и что-то писал.

Ксения Егоровна день-деньской пропадала в чуланчике. Молодые люди читали друг другу книги, весело разыгрывая диалоги героев, рассматривали атлас Кириллова, воображая себя путешественниками, а Петька рассказывал смешные истории о курьезных случаях на охоте с Емельяном Захаровичем. Ему нравился звонкий смех Ксении Егоровны и готов был из любого заурядного приключения сотворить забавный рассказ.

Дверь в чулан была приоткрыта и каждые десять минут перед молодыми людьми возникала Фекла, строго смотрела на Петра.

Три дня в жизни беглеца, наполненные радостью, покоем и душевностью, словно целебным эликсиром наполнили его израненную душу. Сознавая хрупкость и недолговечность этого счастья, он даже не желал думать, что будет дальше.

Третий день выдался солнечным. Ксения Егоровна и Петька открыли атлас. Девушка, воображая себя путешественником и весело предлагая собеседнику «прогуляться» по уральским горам, так была увлечена, что не заметила на себе пристального взгляда Петра.

Ее милое лицо озарялось полоской света, бившей из приоткрытой двери, упругая девичья грудь в узком лифе робы поднималась и опускалась от ровного дыхания подобно морской волне. Петька не удержался и нежно прикоснулся губами к ее щеке. Ксения Егоровна не вздрогнула, не возмутилась. Только потупилась. Петька заметил, как загорелись ее щеки.

– Почему вы это сделали, Петр Алексеевич, – тихо спросила она.

И вдруг повернула голову и посмотрела на него.

– Простите, Ксения Егоровна, – проговорил он, но глаза не опустил, – я оскорбил вас?

Губы девушки слегка тронула улыбка.

– Помните, как у Лопе де Вега, Петр Алексеевич? «Любовью оскорбить нельзя!»

Петр хотел ответить Ксении, но в дверях опять показалась Фекла. Она уже не глядела сурово, женщина жестами показала, что к дому подходит Егор Иванович.

Профессор Давыдов Егор Иванович воспользовался своими связями и положением друга самого Ломоносова. Он справил паспорт для Петьки на имя мичмана Питера Кингли. Договорился с капитаном брига «Гордость Королевы», судна весьма сомнительного, но, по крайней мере, менее опасного, чем Тайная канцелярия. Вольную получить для Петьки сталось делом пока невозможным, но Давыдов не терял надежды. Сам Ломоносов обещал пособить. Егор Иванович принес одежду для Петьки и велел собираться. На рассвете бриг покидает Санкт-Петербург.

Егор Иванович должен был встретить Петьку на пристани. Молодые люди прощались у черного входа. Ксения, силясь улыбнуться, протянула было Петьке руку. Но потом медленно подошла к нему и уткнулась головой в его грудь. Он едва подавил желание обнять девушку.

– Петр Алексеевич, неужели мы больше не увидимся?

Захлестнуло Петьку отчаяние. Не стал крепиться. Прижал Ксению к себе со всей страстью.

– Ты же у меня ведунья, голубка моя, Ксюша! – прошептал он, сердце бешено колотилось и сжималось от боли одновременно.

– Как ласково-то, Петрушенька…

Вдруг разжал он объятья, покачал головой:

– Зачем же все так вышло, ведь беглый я! Дурак! Забудьте меня, Ксения Егоровна!

Петька взял ее за руки. Последний раз посмотрел в раскосые серые глаза, нахлобучил треуголку и вышел.

***

Гамак мерно раскачивался, и Петька уже дремал, и виделась ему полоска света на милой щечке, и сердце ныло невозможно.

Глава 11

Проход через мыс Горн стал для Оливера не просто испытанием. Возможно, если ад существует, как думал молодой Эшби, то он должен выглядеть именно так. Огромные волны, пронизывающий западный ветер, сбивающий с ног бывалых моряков, серая мгла вместо неба.

Единственным счастливым обстоятельством Оливер считал то, что он теперь являлся частью экипажа брига «Гордость королевы». Правда, капитан Осборн, оглядев его с ног до головы оценивающим взглядом, никак не мог понять, чем может быть полезен этот худосочный, не ведающий морского ремесла юноша.

– На что мне этот балласт, Кингли, – ответил он Питеру на просьбу оставить мистера Эшби на борту.

– Парень он жилистый, – возразил его мичман, – остальному я его научу. – Питер хмыкнул.

– Дело твое, Кингли, – согласился капитан, – я с ним возиться не стану.

Пока шли вдоль восточного побережья Южной Америки, Петька учил Оливера вязать узлы, отличать ванты, фордуны и штаги⁶от фалов, брасов, галсов⁷и прочего. И к мысу Горн мистер Эшби вполне сносно разбирался в названиях парусов, добирался по выбленкам до марса-рея⁸ без паники и не путал грот-стеньгу с фор-стеньгой.⁹

Внешне Оливер тоже изменился. Он окреп, его мышцы налились силой, кожа, получив добрые порции солнечного света, стала отливать бронзой, и зеленые глаза, раньше казавшиеся бесцветными, теперь выгодно выделялись на загорелом лице.

Петр и Оливер очень привязались друг к другу. Их сблизило положение изгоев. Оба неразговорчивы, причиной чего были плохое знание английского языка Петьки и заикание Оливера. Оливеру нравилась грубая честность его русского друга, а в мистере Эшби Петр нашел искреннего и верного товарища.

***

Бриг «Гордость королевы» и шхуна «Изумруд» зашли в небольшую бухту у северо-западной оконечности побережья Перу на закате. На совете, состоявшемся на шхуне, решили разведать обстановку. Вызвался Питер Кингли:

– Я пойду!

Грейс посмотрела на молодого моряка, пыхнув трубкой. Она давно присматривалась к красивому мичману из команды Осборна. Ей нравилось его мастерство моряка, его неразговорчивость и решительность. И капитан Моран строила планы, как переманить Питера Кингли в свою команду.

– Валяй, Кингли! – согласилась Грейс. Она руководила всем предприятием, у нее были все сведения и карта. – Есть у испанцев одна задумка. Два корабля у них для отвода глаз, а вот третье загрузят серебром и храмовыми сокровищами. Так что не подведи! У нас не будет времени на ошибку. Ты один пойдешь?

– Да, – ответил Питер, надевая треуголку и засовывая за пояс два пистолета.

– Я п-п-пойду тоже, – пираты с удивлением переглянулись. Голос подал бывший доходяга Оливер Эшби.

Только сейчас Грейс заметила, как изменился неприметный юноша. Его когда-то сутулые плечи развернулись, а во взгляде появилась уверенность и вызов. «А он красавчик!» – подумала капитан Моран.

– Вот еще! – возразил Питер, – я и один справлюсь.

– Одному идти опасно, П-п-питер, – настойчиво возразил Эшби, – ты от меня не от-от-отвяжешься.

Грейс и Осборн переводили взгляд от одного упрямца к другому.

– Вот что, детишки, – рявкнула она, – мое решение, пойдете оба!

Петька сердито взглянул на Оливера.

Кингли и Эшби погрузились в шлюпку. Оливер молча показал Петьке на небольшой грот, где можно оставить лодку.

– Глазастый! – буркнул Питер. – Не зря напросился.

Берег, скалистый и высокий, казался неприступным. Моряки, пройдя по воде немного, стали взбираться наверх. Вскоре они увидели мачты испанских кораблей, на пристани происходило активное движение. Питер и Оливер расположились на плоской скале, прекрасно подходящей для наблюдательного пункта.

– Смотри, Питер, – Оливер показал на группу испанских моряков, которые при свете факелов катили большие бочки к галеону. Одна из них выскользнула из рук грузчиков и плюхнулась в воду. – Там явно не серебро. Очень уж они спокойно отнеслись к ее потере.

В бухте стоял галеон, 28-пушечный фрегат и 24-пушечный бриг. На все суда моряки грузили бочки и ящики.

– Вот что, Олли! – прошептал Петька, и его глаза блеснули азартом. – Я подойду ближе, ты остаешься здесь.

– Ты с ума с-с-сошел! – не поверил своим ушам Эшби. – Что ты с-с-собираешься делать?

– Помогу ребятам с погрузкой, – блеснул белозубым оскалом Петька. – Авось не подведет! – и моряк исчез в темноте.

Оливер наблюдал со страхом за своим другом. Питер сначала исчез из виду, но потом удивлению Оливера не было предела. Петька, вероятно оглушив одного из испанцев, уже в мундире несчастного, нес большой ящик, который казался очень тяжелым.

– Что это у него за «Авось» т-т-такой! Он с-сумасшедший!

Работа у испанцев кипела и к рассвету все три корабля были готовы к отплытию. Безмятежная обстановка, мерное шуршание волн и предрассветный бриз убаюкали бедного Оливера. Он задремал, как не старался противостоять малодушному желанию поспать. Он очнулся от того, что рядом с ним кто-то тяжело плюхнулся.

Уже забрезжил рассвет и Оливер, протирая глаза, заметил совершенно довольную мину Питера.

– Серебро на бриге, – произнес Петька, отхлебывая из фляги воду.

– Черт, П-п-питер, – сам не свой от изумления произнес Оливер. – Ты с-с-сумасшедший!

Петька хмыкнул.

– Возвращаемся на «Изумруд».

***

Пираты, подобные волчьей стае, бросились в погоню. Их легкие и быстроходные суда настигли без труда груженые корабли испанцев. Пока тяжелые галеон и фрегат разворачивались для маневра, бриг уже был «отбит». Команда «Изумруда» пошла на абордаж, «Гордость королевы» прикрывала атаку пиратов артиллерией. Когда испанцев загнали на корму, к штурвалу встал Питер Кингли. Он привел испанский бриг в крутой бакштаг¹⁰. Артиллерия с «Изумруда» в помощь «Гордости королевы» произвела залп всего правого борта.

Галеон и фрегат сделали попытку догнать пиратов с похищенным флибустьерами бригом, трюмы которого были набиты серебром и древними сокровищами. Они сделали попытку…