Читать книгу: «Новое время», страница 2

Глава II, о замке Исчадий Ада

Делать нечего – едва дверь гостиничной комнаты закрылась, Анкерпрасад начал свой рассказ. Начал его издалека, точь-в-точь как рассказывал дед, так и юноша старался не углубляться в историю, сокращая ее до минимума и оставляя только суть. А суть была такой: Марвари ищет мать, и судя по разговору с дедом, она находится где-то в этом городе и тут же основала собственный клан. Это немало удивило Франсуа, но тем не менее поняла его она полностью. И, увы, теперь уже отказаться не могла: она сама когда-то потеряла родителей, близких, даже друзей, осталась совершенно одна в этом мире и не могла допустить, чтобы с Анкерпрасадом сталось то же самое. Даже несмотря на то, что он, впрочем, как и она, «не такой». Да и от лишней монеты в кармане отказаться она не смела.

– Хорошо, – неторопливо начала девушка, обдумывая каждое слово наперед. – Я помогу тебе. Но, учитывая охрану этих Исчадий, нам придется продумывать план до мельчайших деталей.

– Это само собой, – покивал Анкерпрасад, кинув короткий взгляд на дверь: скоро, он надеялся, должны были принести чай и закуски, но работники гостиницы, видно, с этим не спешили, отчего он лишь нервно постукивал подушечками пальцев по подлокотнику кресла. – Пока мы сюда шли, я уже начал думать об этом. Если у их штаб-квартиры есть подвалы, то можно пройти через них.

– Подвалы-то есть, но проблема в том, что их штаб – это целый замок. Странно, что ты не заметил его, когда подъезжал к городу. Приходилось там бывать, зато теперь на меня объявлена охота среди этих… животных, – она с презрением произнесла сквозь зубы последнее слово.

– За какие такие заслуги?

– Не это важно. Важно то, что в подвалах у них темницы и пыточные комнаты, так что туда нам путь отрезан. Можно рискнуть и войти через главный вход, но сомневаюсь, что в этом случае мы вообще выживем.

– А может, через черный ход?

Признаться, юноша понятия не имел, каким же образом можно пролезть в замок, битком набитый различного уровня демонами. Конечно, такой расклад не мог не расстраивать, что уж говорить, но отчаиваться Анкерпрасад не собирался, напротив, решив для себя ни за что не отступать от начатого. Не зря же он и эту девушку нашел, и графа уговаривал? Бросить все сейчас значило показать слабость, опустить руки. Но Анкерпрасад был не из тех, кто сдается при первой же неудаче, особенно если удачи как таковой еще и не было. Есть проблема, но нет решения. Вернее сказать, решение-то есть, и ого-го какое! Его реализация наверняка запомнится надолго, но вот в чем беда: как именно реализовать его, никто не знал. Очевидно, никто, кроме Франсуа.

В дверь негромко постучали, и Гольц, кажется, собиравшаяся изложить хотя бы общие черты плана, построенного в голове, замолчала. Марвари лишь виновато улыбнулся, поднимаясь с места и открывая дверь: на пороге, мило улыбаясь, стояла невысокая девушка в униформе. Было видно, что она устала и слегка удивилась тому, что в номере сидит наемница, вокруг бардак, а эти двое так резко прекратили свои разговоры. Анкерпрасад невольно почувствовал себя каким-то заговорщиком, коим он вообще-то и являлся. Он поблагодарил девушку, забирая поднос и прикрывая дверь. Франсуа проводила его недоуменным взглядом, который тут же перевела на содержимое подноса.

– Что это?

– Чай, печенье, конфеты… Или что-то не так? – Марвари поставил посуду на столик, вновь усаживаясь в кресло и пододвигая к себе одну из чашек.

– Нет, все в порядке, – Франсуа, недолго думая, неуверенно последовала его примеру, пробуя на вкус горячий напиток и тут же удовлетворенно выдыхая.

Атмосфера складывалась какая-то уютная, оттого и непривычная для обоих. Прерывать ее ни у кого не было желания, но и продлевать не слишком хотелось, потому как времени на это не было совсем.

– Итак, – Гольц отставила чашку и взглянула на своего собеседника: тот поспешил сделать то же самое, обращаясь в слух и внимание. – Думаю, провести в замок я тебя смогу, но внутри мои возможности заканчиваются. Пройти можно через черный ход, но в самом замке ориентироваться будет очень трудно, при этом, зная, что по его коридорам шастают демоны, остаться незамеченными будет практически нереально.

– Я думаю, нам нужно будет пробраться в спальню главы. Знать бы еще, где она…

– Я знаю, – как-то неуверенно отозвалась Франсуа, будто не желая говорить об этом. Еще одно пятно на ее биографии, которое, увы, стереть совсем не вышло. – Знаю, где она. Но почему именно туда?

– Ну, там могут быть какие-нибудь документы, подтверждающие союз кланов? Или хотя бы записи, в которых расписана причина, по которой Исчадия перестали убивать мирных жителей и взялись за Мафию? Например, дневник, какие-нибудь записки, письма… В личных покоях можно найти очень много полезной информации.

Он определенно знал, о чем говорил: нередко в детстве, желая не в лоб, а в обход узнать больше о матери, так как дед с неохотой говорил о ней, приходилось хитрить. Мальчик пробирался в покои графа, но информацию о дочери оного не находил, вместо нее были документы о найме людей, купле-продаже скота и разных продуктов для него самого, много договоров с поварами и няньками и неотправленные письма какой-то девушке, имя которой дед даже на бумаге не упоминал. Зато о матери – ничего. Ровный ноль, пустота.

***

Утром следующего дня Анкерпрасад встал рано, для себя даже очень. Только-только занимался рассвет, окрашивая небо в малиново-оранжевые цвета, тем не менее на улицах уже ходили редкие прохожие, город просыпался. Марвари встал в такую рань, потому что его окутывало легкое чувство волнения, предвкушение грядущей опасности и, возможно, зацепка, которая подтолкнет его к разгадке тайны, узнать которую он хотел уже около сотни лет. Конечно, по вампирским меркам не так уж и много, но для самого юноши это было мучительно долго. От одной лишь мысли о разгадке бабочки в животе начинали порхать, щекоча изнутри. Встреча с Франсуа была назначена на восемь утра: у Анкерпрасада было еще два с половиной часа, чтобы подготовиться, пусть он и позаботился обо всем с вечера, хотя бы морально.

Все детали плана они с Гольц обсудили вчера за чаем, а потому их целью на сегодня было выжить и добраться до покоев главы Исчадий Ада, чтобы хоть что-то там разузнать.

Ровно в восемь Марвари уже ждал свою напарницу в назначенном месте, а именно на площади у башни часовни, поскольку это самый лучший ориентир для Анкерпрасада, почти не знающего Икерис. Девушка не заставила себя долго ждать, подойдя к юноше за минуту до того, как часы пробили восемь. Обменявшись приветствиями, они вновь повторили детали плана, а затем Франсуа повела своего заказчика к замку.

***

Пробираться сквозь не очень густую чащу труда не составило, особенно с таким проводником, как Франсуа. Девушка легко ориентировалась в лесу, постепенно приближаясь к строению, которое, действительно, становилось заметно, стоило лишь подойти к юго-восточной окраине города. Одна, как можно было понять, самая высокая башня замка возвышалась над тянущимися к небу деревьями, словно хотела прорезать своим шпилем облака, а рядом виднелись шпили башен пониже.

Замок являл собой не самое дружелюбное и гостеприимное место, ведь стоило лишь приблизиться к большой поляне, на которой он находился, как герои словно почувствовали весь негатив, идущий от обитавших здесь демонов, вся эта тьма словно была осязаема. Темно-серый, он явно не привлек бы заплутавшего путника, и даже около широкой многоступенчатой лестницы, ведущей к большим дверям, что и были главным входом, с разных сторон сидели довольно большие уродливые горгульи. Что уж говорить об облицовке фасада, практически полностью украшенного резьбой, наглядно иллюстрирующей демонов, искаженных страданиями людей, разного рода грехи, что, в общем-то, не без удовольствия созерцали обитатели замка, когда входили в него. На самом входе никакой охраны не было.

– Нам не сюда, – шепнула Франсуа, кинув выжидающий взгляд на не без любопытства разглядывающего замок Марвари.

– Да, я иду, – сказал он, посмотрев на девушку, которая, стараясь делать это как можно тише, пошла дальше, обходя замок.

Они не вышли на саму поляну, скрываясь в зарослях, которые обрамляли ее и сквозь которые можно было видеть большую часть замка, в то время как их мог мало кто заметить. Пусть и пробираться сквозь них было тяжеловато, они смогли дать крюк, и Анкерпрасад увидел дверь, сиротливо находящуюся в пустой стене, путь до которой был чист. Вообще, это и показалось Марвари странным. Или все в замке спят, или просто не уделяют охране никакого внимания, зная, что на них лишь дураки нападут. Скорее всего, последнее и являлось причиной отсутствия какой-либо стражи, ведь подобная самоуверенность так свойственна демонам, и весьма небезосновательно.

Прячась в кустах, сверху заботливо прикрытые от любопытных глаз широкими ветвями сосен, Франсуа и Анкерпрасад еще раз оглядели весь замок: ни с башен, ни с окон, ни где-либо за ними не наблюдали, да и не наблюдали вообще, и это было на руку лазутчикам, которые поспешили приблизиться к черному ходу.

Пробравшись через колючий куст ежевики, на счастье обоих, не повредив одежду и тем более конечности, герои оказались на поляне и, недолго думая, подбежали к двери, стараясь делать это как можно тише. Никто их не заметил, поэтому можно было заняться дверью. Правда, стоило Марвари с легким усилием потянуть ее на себя, как та сразу же поддалась, очевидно, не будучи даже запертой.

Перед героями предстал темный пустой коридор, куда они и зашли, закрыв за собой дверь, и тихо, стараясь даже дышать бесшумно, пошли вперед. Поскольку оба они видели в темноте, никому не составляло труда ориентироваться здесь. Примерно через дюжину шагов коридор закончился небольшой лестницей, ведущей к еще одной двери. Поднявшись по ней, Франсуа прильнула к замочной скважине, оглядев находящийся за дверью коридор замка настолько, насколько ей позволяло ее положение.

К огромному удивлению оной, и следующий коридор был чист, зато чуткий слух мог уловить чьи-то голоса. Едва девушка схватилась за ручку двери, как из одной из комнат за дверью чуть ли не бегом вышла какая-то дама, раскидывая по коридору множество красных рубинов. Она явно была в гневе. Франсуа быстро спустилась с лестницы, негромко шепнув юноше о том, что стоит спрятаться, и схватила того за руку, уводя в какую-то из комнат. К ее удивлению, голоса здесь были четче, но все равно такие же неразборчивые и монотонные, словно говорил один человек, и говорил тихо, глотая звуки и слова. Гольц снова наклонилась, чтобы разглядеть происходящее в коридоре сквозь замочную скважину. Через пару мгновений дверь распахнулась, ударяясь о стену, а незнакомка, все так же оставляя после себя небольшие рубины, понеслась куда-то по коридору: очевидно, на улицу.

– Кто это был? – еле слышно спросил Анкерпрасад, удивленно смотря на Гольц.

– Понятия не имею, – так же тихо ответила та, глубоко вдохнув, выпрямилась и вышла из укрытия.

Больше ждать не следовало: наверняка за ней кто-нибудь побежит и, не дай бог, заметит их обоих. Стоило пройти коридор как можно скорее, ведь до заветной спальни было недалеко. Франсуа в пару легких скачков достигла лестницы, пригибаясь, словно воришка, и поднялась по ней. Марвари последовал ее примеру, окидывая коридор заинтересованным взглядом, но не забывая следить и за своей компаньонкой.

– Она права! Мы не можем ждать целую неделю! – донесся звонкий голос из комнаты в самом конце коридора. Франсуа, кажется, очень заинтересовалась этим разговором и решила немного пренебречь планом, уверенно, пусть бесшумно и медленно, зашагав в ту сторону. Анкерпрасад бы остановил ее, но понял, что другого хода тут нет и остается лишь подслушивать – вдруг услышат что-то полезное?

– Если я того пожелаю, вы прождете целый месяц, а то и год, это вам понятно?

Грубый мужской голос отдавал явным высокомерием, превосходством. Такой знакомый Франсуа и такой ненавистный. Гольц почувствовала, как собственное сердце ускорило свое биение, как по вискам начал стекать холодный пот. Ее охватила паника, тихая, но смертоносная, появилось желание лезть на стену, метаться, как тогда, от боли. Только теперь эта боль была лишь воспоминанием, но таким сводящим с ума… Этот голос открывал шкатулку, спрятанную за семью замками. Ее собственный страх перед прошлым, то, от чего она, думала, избавилась, едва покинув стены этого замка однажды. Анкерпрасад безошибочно распознал эту готовность девушки разрыдаться прямо здесь и сейчас, а потому, пусть и не знал причины такой резкой смены настроения, попытался ее успокоить, аккуратно погладив по плечу, при этом ближе подходя к двери.

В помещении за ней воцарилась тишина. На слова того мужчины было просто некому и нечего ответить. Тем не менее продолжалось это недолго, первой заговорила какая-то девушка.

– Да, мы согласны подождать неделю, но не больше, – как-то даже примирительно сказал приятный девичий голосок, заставивший большинство фыркнуть, но слова против никто не сказал.

– Если смотреть в корень проблемы, я вообще против союза с Детьми Ночи. Нам от этого нет никакой выгоды, – послышался уже более громкий, более грубый, но не лишенный женственности и некоторой красоты голос. Еще несколько человек ее поддержали, как можно было понять по поднявшемуся легкому гулу.

– Заткнитесь! Нам куда проще сражаться в союзе против двух кланов, чем в одиночку против трех. Как можно этого не понимать? Хотя… некоторые из вас действительно ни на что не способны, – постепенно тот же голос, при звуках которого на Франсуа накатили эмоции, переходил из грубого и властного в уставший.

Услышав его снова, Гольц прикрыла рукой рот, что было сил стараясь сдержать нахлынувшие одной волной болезненные воспоминания. Не время давать слабину. Марвари видел это, а потому попытался как-то отвлечь ее.

– Может, Дети Ночи – это и есть тот самый клан? – прошептал он, глядя на Франсуа.

– Может быть… – раздался голос позади них, заставив обоих обернуться на говорящего, а Анкерпрасада схватиться за револьвер.

Перед ними стояла та самая девушка, которая буквально десять минут назад покинула зал. А по полу рассыпались небольшие сапфиры, появившиеся из ниоткуда.

Глава III, о клане Дети Ночи

Она не любила людные места. Они никогда не затягивали, наоборот – только отталкивали. Заставляли чувствовать себя одиночкой, тем потерянным человеком, не достойным счастья. Своего счастья в лице, например, верного друга, а может, и целой семьи! Хотя ведь даже один лишь друг мог быть этой самой семьей. Жалко, очень жалко, что у нее даже его не было. Была лишь немая горечь и неприятный осадок от правды: сам Отец не хочет даровать ей то, чего так не хватает истерзанной душе. И это был не крепкий алкоголь на пару с дорогими сигарами, – это как раз то, что она ненавидела больше всего. Алкоголь, курение – в ее глазах это было сродни принятию поражения, слабости, означало, что человек готов сдаться тупой боли, отдаться ей, забыть свое «я», помня лишь то, насколько хороши вино и виски. Она не была из таких. Она привыкла заделывать дыры в своей душе и пустоту в жизни людьми, общением с ними. Это было ее собственным спасением, и она считала это правильным. Так и должно быть.

Тихая и ненавязчивая музыка, создающая обманчивый уют этого борделя, ничуть не отвлекала от насущных проблем. Острое обоняние девушки уловило запах пота и перегара, дыма и духа похоти в каждом из постояльцев, но она смиренно ожидала лишь одного: Чарльз Браун частый посетитель этого места, и именно тут стоило его ловить. Такому лакомому кусочку грех скитаться в подобных сараях, ему нужно было пристанище, и девушка могла его обеспечить.

И если она не возьмет его словами – она сделает это силой, а может, и убьет – все ради того, чтобы сохранить свое маленькое гнездышко в тайне от жителей и Мафии. Ибо такие, как Чарльз, падки на деньги, драгоценности и никогда не думают о собственной шкуре: им лишь бы ухватить больше, и плевать, что тогда, возможно, потратить все придется только на собственные похороны. А еще они тянутся к женщинам. Желают их на инстинктивном уровне, намного ниже какой-то там любви, просто потому что могут, чем порой от животных не отличаются. Тут у нее было огромное преимущество: она красива, правда красива, очаровательна и даже мила. И это не значит, что она продает себя за какого-то там члена клана, но она вполне способна обворожить, утянуть за собой, заставить подписать контракт собственной кровью. О, она не продавала себя, потому что знала: пришедшие к ней однажды уже не в силах покинуть клан, не в силах выбраться из-под ее крыла и начать жить самостоятельно. Не под угрозой смерти, нет. Они слишком приживаются, для них члены клана становятся братьями и сестрами, а она, их глава – матерью, бросать которую нельзя и не хочется совсем. Это не угроза смерти, это угроза одиночества.

Двери распахнулись, являя посетителям и работникам – местным куртизанкам, желающим отхватить кого-то красивого и богатого, но получавшим лишь страшного и похотливого, – того самого человека, которого девушка дожидалась. Переборов себя (что сделать было, вообще-то, очень трудно и даже неприятно), она сняла с головы капюшон плаща и уверенно помахала новоиспеченному, но довольно частому посетителю рукой, невзирая на удивленные взгляды, а затем широким шагом подошла к нему.

– За мной, – несмотря на дотошно приветливое выражение лица, холодно кинула девушка, разворачиваясь и усаживаясь за барную стойку.

С Чарльзом нечто подобное случалось впервые, что было даже подозрительно. Он не чувствовал угрозы даже на подсознательном уровне! Зато заметил за собой мгновенный трепет, впрочем, тут же исчерпавший себя. Были ли тому причиной глаза незнакомки, в коих плескалось старательно скрываемое высокомерие, то и дело проскакивающее во взглядах и жестах, в манерах, даже в шагах! – он не знал. Брауна потянуло за ней, будто он сейчас не властвовал над телом, словно оно жило своей жизнью, а хозяин остался за бортом на пару с разумом. Впрочем, вскоре от подобного чувства осталось лишь неприятное (нужно ли там это «не»? ) воспоминание.

– Вы чего-то хотели от меня? – он попытался заглянуть в кроваво-алые глаза, чуть щурясь, но девушка отводила взгляд, словно чего-то выжидала, и задумчиво улыбалась.

О, она была довольна произведенным эффектом, несомненно. Это было заметно сразу, и не сказать чтобы Брауну это нравилось.

– Меня зовут Селена, – неторопливо начала она, кажется, уже не желая дожидаться занятого уборкой рабочего места перед следующей сменой бармена. – Но для вас я могу зваться госпожой. И, о нет, не то, о чем вы подумали.

Уже привычная для Селены процедура не вызвала ничего, кроме беззаботной улыбки, и она едва наблюдала, как вытягивается в удивлении лицо собеседника.

– Я предлагаю вам вместо скитаний по городу постоянный дом, семью и друзей, но взамен… вы должны будете помочь мне в одном деле. Я не принимаю отказа.

– А что, если я не хочу? Должна же быть альтернатива?

Чарльзу не нравилось его нынешнее положение в обществе: его не замечали, а вечера проходили в безмолвной беседе с собственной тенью, ползущей по стенам и скрывающейся от режущего глаза света свечей, но и из возможного договора нужно было вытянуть как можно больше выгоды для себя.

Очевидно, Селена это распознала сразу. Как именно – было загадкой, но распознала точно, безошибочно. И это, совершенно ясно, ей по душе не пришлось совсем.

– Не стоит увиливать, Чарльз, – она коротко улыбнулась, смакуя каждую букву его имени, словно пробуя на вкус, чертовски пугая своего будущего «ребенка». Пугая того, кем хотела заменить свою главную потерю.

– Вам не стоит отказываться от моего предложения. Все мои враги рано или поздно погибают, зато друзья… Они живут веками, наблюдают за тем, как сменяются поколения, как их собственные союзы крепчают с каждым мгновением. Я не ожидаю чуда, но и не думаю, что вы столь глупы, чтобы уйти от прямого вопроса, задавая свой в ответ. Итак, я повторюсь…

Она окинула помещение беглым, но внимательным взглядом, удостоверяясь в том, что их разговорами уши себе никто не греет. С легкой, смешливой улыбкой, словно Браун только что рассказал забавный анекдот.

– Вы желаете вступить в клан Дети Ночи или же стать для нас мишенью?

Сколько раз она уже задавала этот вопрос? Не счесть в самом деле. Но каждый раз на такой прямой, бьющий в лоб, в самое сознание вопрос отвечали положительно: Селена умела нагнать угрозу в нужный момент, как и сейчас. У бедняги Чарльза и выбора-то нет. Спрашивай сама Смерть людей о том, хотят ли они жить или предпочтут вечный покой, многие слезно будут просить пощады. Но кто знает, может, она задает этот вопрос всем своим жертвам, а пощада для нее – это тот самый покой? Это остается загадкой даже для Селены.

Сейчас Чарльз буквально выбирал между жизнью и смертью: не исключено, что Селена решит убить его на месте, ведь за это ей никто ничего и сделать-то не сможет. Она пропадет в неизвестном направлении так же быстро и неожиданно, как появилась сейчас.

Выбор был очевиден.