Читать книгу: «Нашествие», страница 3

Я подписала все необходимые бумаги о неразглашении государственной тайны и прослушала небольшую лекцию о том, чего мне делать не следует после их подписания.

– Нам сообщили, что Вы обнаружили опасную форму жизни, которую нам необходимо срочно у вас изъять и доставить в специализированную лабораторию нашего ведомства. Надеюсь, Вы понимаете всю степень ответственности? В лаборатории ещё остались куски этого металла?

– В лаборатории ничего не осталось, это я могу гарантировать. Мы даже микрошлиф вложили в упаковку. А про ответственность можете не волноваться, – твёрдо сказала я, – хорошо понимаю, чем это может для всех обернуться, если распространится.

– Благодарю за сотрудничество, Нина Петровна. Если понадобится, то мы Вас вызовем. И если вдруг у вас появятся какие-то дополнительные сведения по данному делу, то прошу звонить в любое время вот по этому телефону.

Мужчина передал мне визитку, и меня проводили до выхода из конторы, а потом посадили в машину и увезли обратно на работу.

«Хорошо, что хоть привезли обратно, а то ведь могли и просто пожать руку, типа, «адью, товарищ», – размышляла я, пока шла от проходной в лабораторию.

Рабочий день уже закончился, в заводоуправлении, где на первом этаже располагалась наша лаборатория, было пусто. Контора, куда меня возили, находится в соседнем городе, в районном центре, поэтому на дорогу ушло часа полтора, да ещё задержались немного из-за большого потока машин в час пик.

Я выключила компьютер, позвонила мужу, чтобы забрал меня, и вышла из помещения.

На территории завода было уже немноголюдно. Я сдала ключи на проходной и, уже выходя, встретила наладчика оборудования, который у нас в лаборатории делает техобслуживание станков.

– Привет, Руслан. Тоже задерживаешься?

– Да, фрезерный станок «полетел», – расстроенно махнул он рукой. – Жалко, новый совсем. Никогда такого не видел. Оправка рассыпалась в песок. Вчера её полностью заменил, а сегодня она опять вся в дырах, как будто её мыши грызли всю ночь.

Он пошёл на стоянку и попрощался со мной.

А на меня накатил какой-то ступор. Пульс скаканул, и я никак не могла его унять. Надо было спросить у коллеги номер станка, но что-то мне подсказывало, что это тот самый, на котором нам вырезали образцы из переходника. Я сама не своя, вышла с проходной.

Муж меня уже ждал и спросил, почему у меня такой вид, как будто я привидение увидела.

– Не привидение, Олег, а монстра. Ты даже не представляешь, что происходит… – Я села в машину, и пока мы ехали домой, вкратце рассказала ему о том, что происходит, не вдаваясь в подробности, но, взяв с мужа слово, что он никому не сообщит. Всё-таки я бумаги подписывала, хотя после того, что мне рассказал Руслан, стало понятно, что ситуация вышла из-под контроля.

Я не стала сегодня никуда звонить, решила, что сначала завтра утром схожу в цех, всё сфотографирую, а потом уже позвоню.

Весь вечер была как на иголках, да и ночь провела не лучше: постоянно просыпалась, ворочалась, и меня никак не покидали думы про разрушенный станок. Поэтому с утра я шла на работу не просто быстро, а почти бегом.

Пришла рано, бросила сумку, надела халат, ботинки, каскетку и пошла в цех. Ещё на входе я поняла, что что-то происходит, потому около группы универсальных станков стояли рабочие и руководители и что-то очень эмоционально обсуждали. Меня заметили и поздоровались со мной.

– Игорь Александрович, – спросила я у начальника цеха, – можно мне посмотреть на сломанный фрезерный станок?

Он прищурился и вкрадчиво поинтересовался:

– Какой именно?

– Ну тот, который Руслан ремонтирует. Он вчера вечером мне говорил…

Мужчина взял меня под локоть и отвёл в сторону.

– Вчера один станок был сломан, а сегодня – три. И, если честно, Петровна, то я не понимаю, что происходит. Такое впечатление, что… – коллега поменялся в лице, нахмурился и пристально посмотрел на меня. – Что ты там говорила про коррозию того переходника, который мы резали два дня назад? Бактерии съели? А они, часом, не заразные?

Я сказала, чтобы он не говорил ерунды, что это не грипп, чтобы ими заразиться.

– Игорь Александрович, Вы сами себя слышите? Это же ЖЕ-ЛЕ-ЗО. А бактерии анаэробные, и они участвуют в хемосинтезе – в способе автотрофного питания, при котором источником питания для синтеза собственных органических веществ служит реакция окисления неорганических соединений.

Мужчина замер, нахмурил брови, переваривая информацию.

– Ну-ну. Петровна, я тебя, конечно, уважаю, но ты так больше не матерись, а то я из всего сказанного понял только одно слово – «питание». Идём, покажу наглядно твой хемосинтез в деле.

– Он не мой! – улыбнулась я и пошла за мужчиной, который подошёл к станку, где Руслан разбирал какой-то блок.

– Вот, смотри! И не говори, что это совсем не коррозия, а наоборот.

– Игорь Александрович, коррозия наоборот не бывает. А это… – Я присела на корточки у полуразрушенного корпуса станка и присвистнула от удивления после того, что увидела.

Передо мной была станина станка, полностью изъеденная с одной стороны. Причём это были не просто язвы или глубокие питтинги⁵. Это были сквозные округлые отверстия, диаметром до 30 мм, и огромные каверны⁶. Сравнение со швейцарским сыром стало бы самым правильным, но этого просто не могло быть. Чтобы за одну ночь так разрушился станок? Мистика!

Мой фотоаппарат щёлкал непрерывно несколько минут, пока я не сфотографировала все повреждения.

– Руслан, это тот самый станок, про который ты мне говорил?

– Нет, тот стоит… вернее, уже не стоит, а почти лежит, рядом. От него мало что осталось. – Парень встал и махнул рукой на высокую кучу, накрытую полиэтиленом.

Я подошла, подняла с одной стороны угол покрытия и увидела гору серого с металлическим блеском песка и довольно большие части станка, которые очень сильно повреждены.

– Игорь Александрович! Я не знаю, что происходит, но догадываюсь, что причина может быть действительно в микроорганизмах. Я заберу небольшой кусочек и посмотрю сегодня на микроскопе, – я достала из кучи песка небольшой кусок металла. – Пока ничего конкретного сказать не могу, но очень советую накрыть и эти два станка вместе с инструментом, который использовался для их ремонта. Я сейчас пойду к руководству и сообщу свои предположения, а Вы, пожалуйста, понаблюдайте за другими станками. Если вдруг заметите что-то подобное, сразу позвоните мне. Договорились?

– Договорились. Что-то ты мне оптимизма не добавила. А я думал, что ты с утра с добрыми вестями идёшь, успокоить меня…

– Игорь Александрович, к сожалению, пока ничего хорошего сказать не могу, сами видите.

– Ладно, беги уже к начальству. Я сейчас всё запечатаю.

Коллега принялся давать распоряжения работникам, а я почти бегом пошла к своему руководителю. Мы с ним не проговорили и пяти минут, как я увидела на своём телефоне вызов от директора.

– Здравствуйте… Да, только что из цеха…Пока не разобралась, в чём дело, но взяла образцы на анализ. Сейчас буду смотреть… Хорошо… Обязательно сообщу…

Я нажала «отбой» и посмотрела на Дмитрия Сергеевича.

– Мне надо срочно сделать звонок. Похоже, что происходит что-то совсем не хорошее.

Я набрала номер с визитки и сообщила последние новости. Полковник сказал, чтобы я не паниковала, а приступала к анализу нового образца, как и собиралась.

На том и разошлись. Я поспешила в лабораторию, где сотрудники меня уже потеряли, а потом занялась анализом образца. Вот только результат исследования превзошёл все мои ожидания.