Читать книгу: «Думы Бэрга», страница 3
***
– Понимаешь, Эр, извини, но мне кажется, что это более возвышенно, чем Эрик, – продолжил иммуноандроид, – иммунная система, она вообще, штука интересная. По учению медицины она является защитой организма как от экзогенных факторов, то есть внешних, так и эндогенных, то есть внутренних. И это вполне справедливо. Но как ответил знаменитый Атос самому Кардиналу Ришелье, может помнишь? Ну, когда тот хотел вручить ему грамоту о присвоении звания капитана королевских мушкетеров. Что ответил мушкетер Атос? «Благодарю Вас, Ваша Светлость, но для Атоса, это слишком много, а для графа де Ла Фер, слишком мало!» «Понимаю Вас, граф», интеллигентно, то есть с пониманием, ответил ему Ришелье. Так же и в этом случае с иммунной системой. Мы крайне обижаем ее, недооценивая ее полномочия в организме, предлагая свои услуги, подпитанные дипломами и всенародным признанием. И очень обижаем ее, когда пытаемся учить «жизни».
– Это как?
– Да очень просто, – начал иммуноандроид, – вот ответь, стал бы ты учить короля управлять государством?
– Да я что, сумасшедший? – произнес Эрик.
– Выходит, что в таком случае, все медики сумасшедшие! – Бэрг улыбнулся.
– Это почему?
– Да все потому, – продолжил иммуноандроид, – что они, пытаясь научить организм жить, влезают во Святая Святых! Иммунную систему! Создается такое впечатление, что они самые умные на свете, а она, эта система, малограмотная. Да попросту ДУРА!!! Вот их представление!
– Отсюда прививки, уколы, ну и так далее, всякие там «хвостики-бантики, пончики-блинчики». Так, что ли? – проговорил Эрик.
– Именно! – продолжил Бэрг. – Иммунная система, конечно, предназначена для того, чтобы быть именно защитой организма, но у нее есть и иная задача. А именно, выводить индивидуума на новый более качественный уровень совершенствования Вселенной. Я не ошибся, именно Вселенной, а не во Вселенной. И происходит это через так называемые «болезни». Индивидууму в этом случае остается только терпеть. Конечно, ему страшно, а что делать? Ну если он хочет быть «маленьким мальчиком с грязной попкой», тогда пускай прибегает к услугам медиков. А если хочет быть действительно МУЖЕМ, тогда должен потерпеть. Правда, медики сейчас делаются умными, вот где диво, так диво! Говорят, что не стоит организму мешать самому бороться с недугом. Прямо чудо какое-то! А иммунная система, по готовности индивидуума, сама выводит его на принятие более тонких и жестких информаций.
– Прямо как каратэ!
– Именно, Эр!
– Выходит, что Вы совсем медиков не признаете?
– Отнюдь! – произнес иммуноандроид. – Еще как признаю!
– И кого же, если не секрет? – Эрик был удивлен.
– Стоматологи! На первом месте, – ответил Бэрг, – далее акушеры, хотя некоторые матери рожают в домашних условиях, хирурги, обеспечивающие жизнь при травмах индивидуума, тот же острый перитонит, по вине самого индивидуума, наконец, это обеспечение переливания крови! Многим таким образом спасли жизнь.
– А эпидемии? Что это тогда, в таком случае? – спросил Эрик.
– Ничто иное, как чистка. Самая обыкновенная чистка, которую устраивает сама Система. Чума, холера, оспа, тиф и так далее – это всего-навсего ответная реакция Системы на безобразия человеческие. А у человека все виноваты, кроме него самого. Виноваты вирусы, бактерии, и прочие существа, обитающие на планете Земля. Ничего не поделать, это такая тварь, которая считает, что ему все позволено! Недаром и зовется венцом эволюции. И ведь присвоил себе именно он, сам себе, победу над эпидемиями. Не Система предотвратила все это, а он – человек! И после всего этого, ну не наглец ли он? Ладно хоть это, а то ведь наглеет дальше! И ведь, главное, говорит примерно следующее: «Мы Вам прививочку сделали, жизнь спасли. А теперь совершенствуйтесь сколько Вам угодно. Физкультурочкой занимайтесь, молитесь сколько угодно – это Ваше дело. А почему Вы до сих пор живы, да потому, что мы Вам прививочку сделали. Мы умные, а вы дурачки. Мы Ваш иммунитетик научили сопротивляться вирусам. Антитела Вам подарили от болезней. А что касается Высшего разума, так выше нашего разума нет! И быть не может! А на банкетах нас аплодисментами кормят, а мы им улыбочки свои дарим. Вот так вот и живем красиво!» – Бэрг замолчал.
– Что замолчали? – тихо произнес Эрик.
– А что говорить-то? Ну скажу, а что толку?
Лицо его сделалось немного грустным. Он действительно загрустил. Он понимал, что Система более терпеть не станет.
– Значит, эпидемии – это своего рода наказание для человека? – спросил Эрик.
– Да по большему счету, человек сам себе выдумывает проблемы, – молвил иммуноандроид, – да если бы Система захотела… да, что там говорить! А то, убрал человек за собой нечистоты, и чума прошла! И делов-то! А то прививки, прививки! Нет, я далеко не против антидота! Пойми это! Противоядие многим жизнь спасло! Но то – противоядие! Дифференцировать-то надо!
– Понимаю, – произнес Эрик, – но кто сможет терпеть боли, температуры, в наше-то время? Все какие-то рафинированные.
– А вот это и есть глобальный вопрос и глобальная задача, – ответил Бэрг.
***
– А ты как хотела, чтобы все гладенько было? – учитель слегка и несколько в бок наклонил голову, хитро улыбаясь и слегка прищурив глаза, смотрел на Нэю.
Он упивался своей победой. Ну а как иначе это можно было назвать? Ведь действительно все сходилось. И температуру она выдержала, и организм действительно сработал на все пять, и упреки родных посыпались как из рога изобилия на ее голову. Материнская ругань, переходящая в ненависть к дочери – все это так и должно было быть. Ибо мать, обладающая далеко не мирным характером, почувствовала, что теряет свой авторитет. Болезнь отошла от Нэи вместе с матерью.
– А как же теперь быть? – спросила Нэя.
– Никак, – получила она ответ, – только терпение и отход от матери – все, что тебе поможет. Ты должна уважать мать, но ты уже взрослая. У тебя у самой скоро будет семья.
– А откуда Вы это знаете? Вам что, как-то пришла информация об этом? – Нэя буквально «в рот» глядела своему учителю.
– Ну, миленькая, при чем тут информация, – проговорил он, – тебе уж сколько лет. Для того, чтобы понять, что ты скоро выйдешь замуж, для этого откровения не нужны.
– А как быть вот теперь с матерью? – еще раз спросила Нэя.
– Тебя волнует не столько мать, и отношение к ней, сколько вопрос, а именно почему так все случилось, – проговорил учитель. – Почему так произошло? Эти вопросы тебя волнуют больше всего. Пойми, что болезнь как таковая от тебя действительно отошла. Это верно. Она прекрасно «питалась» тобой. Но она дана была тебе далеко не зря. Через нее ты познакомилась со мной. Я дал тебе ответ на некоторые поставленные тобой вопросы. Ты поняла, что «прогнать» болезнь, особенно медикаментами, не получится. Этим мы сами себя загоняем в угол. Не болезнь, а сами себя, облегчая страдания. При таком подходе болезнь просто «потирает лапы» и ждет дальнейших наших действий, которые зачастую ложны по отношению Истины. И только осознание того, что происходит, дает заветный результат. Человек начинает делаться здоровым. И никакие капли в нос, никакая медицина тут не поможет. Она попросту бессильна перед информационной составляющей болезни, ибо никогда это не изучала. Ты же взяла болезнь как подспорье к здоровью! Как ни парадоксально это звучит. Болезнь помогает человеку поправиться!
– Неужели это действительно так? – всплеснула руками Нэя.
– Ну, несколько не совсем, скорее она подстегивает индивидуума принять наконец-таки правильное решение. И самое первое – не уповать на медиков. Вернее, не ставить их во главу угла. Так вернее. Ведь они могут все-таки спасти человеку жизнь. В конце концов, могут реанимировать. Но вот дать здоровье – конечно, нет. Но мы говорим о здоровье. То есть постоянно задаем один и тот же вопрос: – «Что это?».
– Как Вы говорили, это критерий истинности человека, – проговорила Нэя.
– Так вот если мы так утверждаем, то видим, что болезнь является живым, ну почти организмом, только бесплотным. И когда ты сейчас идешь к Истине, то болезнь как некая сущность не желает вот так просто тебя отпустить. Она начинает мстить! Она мимикрирует. Она маскируется подо всякие виды. Ей нужно только одно – напасть на тебя!
– И как же быть в этом случае? – спросила Нэя, немного поежившись.
– Только осознание того, что происходит, которое приходит через смирение, а не через бунт, – сказал учитель – как отрезал.
– Смирение, смирение, смирение, – как бы на автопилоте произнесла Нэя, – тут орать охота, а Вы про смирение говорите.
– А иначе ничего не получится, – учитель вздохнул, – эта отрицательная сила только и боится, что смирения. Ведь мать-то твоя не виновата, что оказалась посредником, вернее, проводником этой силы. Вернее, виновата, но она не понимает этого. А тебе только терпения, через это многое потом откроется. Неподготовленный человек не может принять более тонкую и жесткую информацию. Значит, надо быть готовым. И в этом ему помогают две вещи – это иммунитет, ну, то есть нестандартное отношение к болезни. То есть болезнь выступает в качестве проработки клеток и, естественно, сознания. И второе – это уже правильный выбор в какой-либо создавшейся ситуации.
– Да, но как сделать этот правильный выбор? – спросила Нэя.
– А это смотреть на событийность, – ответил учитель. – То есть события разворачиваются вокруг тебя, хочется тебе того или нет. Вот здесь и смотри, смотри внимательнее.
– Да, понимаю, – проговорила Нэя, – на маму просто «съела» эта сущность и… да, бедная мама. А что с ней будет в таком случае?
– Ооо… не ведаю, – ответил учитель, – но то, что она в колоссальной беде – это очевидно. И еще – больше молчи.
– Я понимаю, что молчание золото, но почему? – спросила Нэя.
– Если мы приходим к выводу, что нас окружают бесплотные разумные существа, причем не очень-то хорошие, то приходим к выводу, что они нас прекрасно слышат и принимают свои решения по отношению нас. Своей непрестанной болтовней мы их попросту учим тому, как им дальше быть. Они нам могут подсовывать помыслы, а вот читать наши ответы они не могут. Они не прозорливы, но пронырливы. Они наблюдают за нашими действиями согласно своему графику, ну и, соответственно, слушают наши речи. Так что не учи их, не надо давать им выстраивать стратегию, – ответил учитель.
– То есть получается, что мы их сами научили, ну, условно говоря, при ком-то, а потом, когда происходит что-то плохое, причем с нами, то тогда сразу делаем вывод, что, дескать, нас кто-то сглазил! – воскликнула от догадки Нэя.
– Все верно! – ответил учитель. – Сами научили, а кто-то теперь виноват!
***
Близился вечер, но собеседники даже как будто не замечали этого. Бэрг глотнул пива. Приятной легкой жгучей прохладой охватило оно полость рта. Бэрг вздохнул и, посмотрев на Эрика, произнес:
– Но ведь не все так плохо на самом-то деле. Ну жив человек, уже хорошо.
Но эта формулировка иммуноандроида «жив человек, уже хорошо», после всего разговора, пришлась теперь Эрику не по вкусу.
– Это как понимать? – задал он неожиданный вопрос. – Что значит «уже хорошо»?
Бэрг даже несколько удивился такому выпаду Эрика, а тот продолжал:
– Да после такой беседы, и Вы говорите такие вещи. Ой! Нехорошо! Вот так оно и получается, что человек поначалу превращает свое жилище в «овощехранилище», а потом резко удивляется, задавая себе один и тот же вопрос: «А почему это мне так живется хреново?».
– В каком смысле «овощехранилище?» – спросил Бэрг.
– Да в самом что ни на есть, чуть ли не в прямом! – чуть не выкрикнул Эрик. – А как это получается? Да все очень просто! Живет себе человек, и ни хрена не задумывается о том, а на кой он здесь вообще появился на свет. Ну, живет, ну, работает, ну, подрабатывает, ну, халтурит, короче – зарабатывает разными путями себе на жизнь. Это плохо? Да ничуть не бывало! Молодец! Умничка! Он знает жизнь. Короче, может вполне заработать. И живет неплохо, и семью содержит. Во всяком случае, умеет терпеть и переносить трудности, что порою не каждому под силу. Но приходит время, когда силы его покидают. А почему? Возраст? Конечно, он тоже играет определенную роль, но все же! Если речь идет о Системе! Только психически здоровый человек верит в потустороннюю жизнь! Ну неужели Она оставит его вот так прикованным к постели?! Этого умного, выносливого, пережившего многое, вот так запросто превратить в «овощ»? Ну нет! Не верю в это!
– Правильно делаешь, что не веришь в это, – одобрил пылкое высказывание Эрика иммуноандроид, – ведь такому индивидууму надо просто хорошенько разобраться в себе самом, в кого он верил. Если в медицину, то это одно, если в Систему, то это совершенно иное! Так приготовься, чтобы Она приняла тебя к себе. Нет, боится человек…
– Боится расстаться со своим одряхлевшим телом, – произнес Эрик, – и вот превращается он постепенно в «овощ», ни проку от него, ни толку нет. Приезжают к нему медики, уколы колят. И главное, то, что говорят, что, мол, живой человек! А в каком он состоянии, то это его трудности. Главное – жив!
– Все верно, Эрик, все верно, – вздохнул Бэрг. – А родственники только и делают, что вздыхают, да отмахиваются от назойливых вопросов, типа, ну как он там поживает?
– Неужели ему самому не противно вот так лежать да смердеть? – задал вопрос Эрик.
– А куда ему деваться? – молвил иммуноандроид. – В Систему он не верил, да и не поверит никогда, только во врачей и верит. Они для него как боги. Да еще и в белых халатах! Куда там! Где уж там до Системы! Вот так и будет лежать, пока уж совсем не протухнет.
– А почему медики для него как боги? – спросил Эрик.
– Да потому, что покаяния они не требуют, – ответил Бэрг, – сунут лекарство, и будь здоров! А за остальное они не отвечают. А ему-то в чем каяться, коли никому ничего плохого не сделал? Всю жизнь работал! Шутил только.
– Вот шутом и придет к Системе, да на поклон! – произнес Эрик. – Только тогда уже поздно будет.
– Ой! Да с ним ли об этом говорить? – Бэрг вдруг улыбнулся, и, посмотрев в свой опустевший стакан, произнес. – Ладно! Хватит о них! Слишком много чести! Человек сам кузнец своего счастья. Единственное, что нам из-за них тоже порою страдать приходится, но тут никуда не деться. Носим тяготы друг друга. Сие неизбежно. А ну-ка, принеси еще пивка!
С этими словами, повеселевший иммуноандроид потянулся и щелкнул пальцами. В опустевшем кафе заиграла легкая музыка. Эрик уже не удивлялся, так как понимал, с Кем имеет дело.
***
Нэя! Сколько еще времени прошло, прежде чем она стала думать самостоятельно и не «заглядывать в рот» своему учителю. Она, конечно, отдавала ему должное, но когда он потребовал он нее послушания, то есть отречения от своего «Я», вот тут она не выдержала. Она действительно многое чего узнала, но между тем ее личность была сильно подавлена. Она едва не превратилась в весьма и весьма послушного раба. Весь ее творческий потенциал был едва не раздавлен ее учителем, который желал, чтобы она во что бы то ни стало отреклась от своего «Я», и тем самым избавилась от «гордыни», якобы владевшей ею. Он требовал от нее, чтобы она носила исключительно только юбки или платья. Голову чтобы покрывал платок. Носить брюки, считал он, для девушек вообще аморально, а тем более джинсы. Музыка должна быть исключительно симфонической, и никакой дискотеки, а уж тем более рока! Когда он втюхивал все это ей в голову, то она покорно сидела на стульчике, положив руки на колени и смиренно слушала его. А он продолжал и продолжал «забивать гвозди» в ее творческую душу, которая так и рвалась на волю. Да! Ей хотелось творить, она мечтала рисовать, в конце концов, она мечтала порезвиться под хорошую танцевальную музыку. Однажды пожаловавшись на то, что она слабая мускулатурой, получила очень своеобразный ответ. Что, дескать, если ты слабенькая, то значит уже и более смиренненькая. Всегда будешь знать о том, что можешь получить по морде. И это твое знание будет тебя всегда смирять. С какими мыслями приходишь куда-то, то и получаешь обратно. Дескать, энергии, энергии вокруг нас, с какой соединишься, то и получишь. А слабенькой быть очень неплохо, никогда о боевиках думать не будешь. А рисовать тоже надо знать что. Ты хочешь так, а надо по-другому, не так как хочешь ты. И вообще, он требовал от нее убрать всякие ее хотения и желания, ибо они признаки ее гордыни. Вот так измывался он над ней чуть ли не изо дня в день. А она даже уже боялась и шаг-то лишний сделать без его ведома. Вот насколько башку он ей запакостил. Не известно сколько бы это продолжалось, но однажды видать сама Система не выдержала такого изуверства над человеком. Она, талантливейший человек, во всем подчиняющийся ему, едва не потеряла рассудок, когда этот выродок попросту исчез из ее жизни! Она осталась одна, один на один с той действительностью, которая ее окружала. Она не знала, что делать, куда теперь идти. Потеря этого единственного «сверхчеловека» была для нее сильным ударом.
***
– Ты чего, с ума, что ли, сошел? Девушку, да по лицу, да кулаком! Да как не стыдно! Ты чего руки-то распускаешь? – миловидная молодая женщина решила заступиться за Нэю.
И это в тот момент, когда Нэя, сама того не ведая, оказалась у какой-то «забегаловки». Он машинально присела за столик, ничего при этом не заказав. Ведь сначала надо было взять что-то съестное, а потом уже садиться за него. Но не об этом сейчас думала Нэя. Мысли просто путались, терялись в ее голове, когда к ней подсел подвыпивший мужчина.
– А что, здесь занято? – нагловато улыбаясь, спросил он.
– Что? Я, я не знаю… – немного оторопела Нэя.
– А кто будет знать? – мужчина подсел к ней. – А ты кто такая?
– Простите, Вам что нужно? – произнесла Нэя.
– А ты что, не знаешь, что мне нужно? – наглость так и перла из образовавшегося соседа. – А я тебе скажу. Хочу мороженого, пива, а потом и твою прекрасную ножку. Вот чего я хочу.
Нэя очнулась от своего «сна». Здравый смысл вернулся к ней. Она увидела наглейшую рожу, уставившуюся на нее, и поняла только одно – надо давать тягу! Она хотела было встать из-за столика, но не тут-то было. Особь мужского пола схватила ее за руку и, сильно ее сжав, принудило вновь сесть на свое место. Нэя оторопела, затем почувствовала сильную боль в руке. Мужчина держал ее руку, сильно сдавив.
– Что Вам нужно от меня? – Нэя испуганно смотрела на мужчину.
– Мне нужно то, что мы сделаем вдвоем, без посторонних глаз, – тихо произнес он.
– Я буду звать на помощь… – пролепетала Нэя, понимая, что тело от страха перестает слушаться ее.
– Какие мы прыткие, – процедил сквозь зубы мужчина, – а ну, давай, зови.
Нэя хотела было закричать, да почувствовала, что не может этого сделать. Язык как будто онемел от страха, тело было ватным. Вся она была как маленькая мышка перед здоровенным «удавом». А мужчина прошипел ей буквально в лицо, обдав при этом тяжким амбре перегара и зубной гнили:
– Что, сука, прыть кончилась, пойдем теперь поворкуем.
И он, не выпуская руку Нэи, встал из-за столика и потянул к себе. Через секунду она стояла рядом с ним ни жива ни мертва. Страх парализовал ее волю. Она почувствовала, как теплая жидкость струится по ее ногам. Тут она осознала, что описалась.
– Оставь меня…– еле выговорила она, и слезы полились по ее щекам.
Не было беспомощнее тогда ее состояния. А мужчина, ударив ее по лицу, вдруг оглянулся на обращенный в его сторону пока еще монолог молодой женщины, сидевшей неподалеку. В забегаловке, да и вокруг не было фактически никого. Да если кто-то и был, то проходил мимо. Да мало ли что не поделили! Свои люди, разойдутся. А муж да жена, как известно…, так что чего волноваться! Мужчина нагло улыбнулся, глядя на заступницу:
– Не щебечи! – произнес он в ответ. – А то давай, присоединяйся, вместе поворкуем. А то с такой вот мне как-то скучно.
Произнес он и посмотрел на Нэю. Она была ниже его ростом, и глядя на нее тут то он и заметил, что стоит прямо в ее луже.
– Ах, дрянь! – заорал он. – Пакость! Ты чего наделала!
Тут молодая женщина поняла, что девушка действительно так напугана, что туалет ей пока уже не нужен, и что все-таки надо вмешаться, благо…
– Ты чего к ней пристал? Дрянь пьяная! – женщина подошла вплотную к мужчине.
– А те чего, не нравится? Ты не встревай, когда я базарю! – мужчина уставил свою наглую физиономию в сторону подошедшей на помощь.
– Я сказала отпусти ее… – прошипела женщина.
– Мало того, что сам стою в луже, так еще и выслушиваю всякую хрень! Пошла отсюда! Не мешай мне развлекаться! – и мужчина хотел уже замахнуться рукой на подошедшую к нему женщину, но внезапно сам рухнул как подкошенный.
Освобожденная Нэя буквально кинулась к своей спасительнице. Нэя вся дрожала от страха. Единственная мысль тогда посетила ее. Глядя на поверженного врага, она внезапно подумала: «Как это просто!»
– Ты вся дрожишь, – Нэя буквально очнулась от голоса спасительницы, – ну и напугала тебя эта пьяная морда. Ты что, совсем не умеешь защищаться?
Нэя смогла только кивнуть головой. Потом созналась, что даже обмочилась от страха, тем самым вызвав неподдельное сочувствие у спасительницы. А в это время мужчина стал понемногу приходить в себя. Поднимался с асфальта, фыркая и отплевываясь. Но у асфальта обнаружилась, по отношению его и для него, и как раз в это же время, очень странная особенность – он постоянно «приставал» к его носу! Короче, был как приклеенный.
– Ты смотри, а он неплохо в твоей луже мордой искупался! – проговорила спасительница, – Гляди, как отплевывается! – и крикнув ему – Смотри! Не утони! – обняла Нэю, и обе пошли прочь от этой забегаловки.
***
– Да неужели на такие великие открытия способны боевые искусства Востока! – буквально воскликнул Эрик. – Целая теория движения! Искусственный Интеллект! Пожалуйста! Бери – не хочу!
– Эр, ты очень эмоционален, – проговорил иммуноандроид, – ведь это только начало Новой Эры. Действительно, эпохальное событие. Но если сейчас ты так реагируешь на столь простые вещи, что же будет дальше?
– Что будет дальше? – глаза Эрика буквально светились. – Да я просто, наверное, свихнусь от счастья!
– А вот этого как раз делать не надо, – юмор не покидал Бэрга, даже тогда, когда казалось, что сил уже не оставалось, – это будет явно лишним. Да и к тому же Системе потребуются трезвые мозги. Хотя я тебя понимаю, и счастье можно не пережить. Это уже у кого какое сердце.
– Да, но все-таки, выйти на требуемые параметры – это нужен талант, – констатировал Эрик.
– Или избранность у Системы, – Бэрг посерьезнел, – понимаешь, в чем тут дело, Эр, ведь Система просто так откровенничать не собирается. Чтобы этого достичь, нужен труд. Не скрою, тяжелый труд. Пройти через равнодушие людей, не только через их непонимание этой истины, более того, через откровенный отказ это понимать. А зачем им это? Зачем нужна Истина? По сегодняшним дням это глупые вопросы. Теплое местечко нужно каждому, и этого каждого можно понять.
– Но Система, как я понимаю, уже включилась, – молвил Эрик, – правда, как-то она не очень-то уж интенсивно включается. Ведь о чем Вы сейчас говорите, все это присутствует в массах. Как же быть в таком случае?
– Не все так просто, Эр, – произнес иммуноандроид, – не все так просто. Может Система дает еще один шанс.
– Да, понимаю, – Эрик почесал затылок. – А нет у Вас такого ощущения, что Система просто играет с нами? По-моему, Она не скупится на шансы. Как Вы думаете?
– А может быть Она ждала нашей встречи, – молвил Бэрг, – может завтра или послезавтра все и начнется. Но тогда пощады не жди. Система шутить не любит.
– Ну да, конечно, завтра, послезавтра, а может все-таки послепослезавтра? – Эрик с некой горькой иронией смотрел на Бэрга.
Тот, вздохнув, добавил:
– Какой ты все-таки нетерпеливый. Ты посчитай, сколько лет я жду пенсии и ничего, пока вот перед тобой.
– А по-моему Вы просто бессмертны, – произнес Эрик и выпил сразу полстакана пива.
Бэрг улыбнулся. Но на сей раз его улыбка была немного с «горчинкой». Что чувствовал иммуноандроид от времен египетских пирамид, прекрасно зная, что неровен час полного включения Системы! Это навсегда осталось загадкой. Эрик торопил Систему, даже не подозревая о дальнейшей судьбе Бэрга. Бэрг, видя молодость Эрика, и от того понимая его жизненную неопытность, естественно, только горько улыбался. А что ему еще оставалось делать? Фактически он уже свою миссию выполнил. Оставались считанные крохи, которые необходимо было доделать, тем самым исполнить все, без остатка.
Пиво освежающей прохладой небольшими глотками попадало в тело. Бэрг и Эрик какое-то время молчали. Эрик «переваривал» все сказанное иммуноандроидом.
– Спорт что хотел добиться? – внезапно произнес Бэрг. – Правильно! Результатов! А боевое искусство Востока добивается свойств!
Эрик как раз пригубил пива. Глоток пришелся вот на такое высказывание иммуноандроида. Естественно, что кафе огласил сильный кашель поперхнувшегося Эрика.
– Ну вот, а то совсем было заснули, – Бэрг опять улыбался своей очаровательной улыбкой.
– Бэрг, – произнес откашливающийся Эрик, – Вы всякий раз заставляете меня удивляться жизни.
– Ну я же все-таки иммуноандроид времени аж египетских пирамид, – смеясь ответил Бэрг, – кому как не мне ее знать. Жизнь эту.
– А кто тогда создал Вас? Простите, ведь все-таки Вас родила женщина, так кто она? – Эрик смотрел на Бэрга.
– Своей матери, даже суррогатной, я не помню, – произнес Бэрг, поднеся к губам стакан пива и, глотнув прохладный напиток, добавил, – древние египтяне – народ очень прогрессивный. Они многому научились.
– Или были научены? – внезапно задал вопрос Эрик.
Иммуноандроид хитро, из-под бровей взглянул на Эрика:
– Ты парень не промах, это я понял сразу. Только больше самостоятельности, уверенности! Я не говорю о самоуверенности, ибо она гибельна. А вот уверенность ведет человека к цели. Которую он себе, возможно, даже и не назначал, ибо она открывается порою сама по себе, но отнюдь не спонтанно. Она открывается через цепочку логических вычислений, а это далеко уже не интуиция. Мы способны дать объяснение феномену, то, что происходит на самом деле. Так что больше уверенности и все будет так, как должно быть, – Бэрг замолчал.
– Вы так и не ответили на вопрос, – нарушил воцарившуюся тишину Эрик.
– Дорогой Эр, – со вздохом произнес иммуноандроид, – для меня это такая же загадка, как и мое рождение. Да, Египет моя родина, но это как считаю я. Но так я не египтянин. Скорее всего, зигота прибыла откуда-то в Египет. А откуда? Не знаю.
– Вы хотите сказать, что экстракорпоральное оплодотворение существовало уже тогда? – спросил Эрик.
– Возможно, – ответил иммуноандроид, – только вот ЭКО к производству иммунологических андроидов не имеет никакого отношения. А потом, я не говорю, что родился конкретно в Египте. Скорее всего, где-то рядом. А ты думал, что я со звезд, что ли? Звездный мальчик! Нет, конечно. Я самый обыкновенный СУРРОГАТ, иммунологический андроид. А вот знания тем, кто меня создал, пришли от Системы. А Ее вся Вселенная не вместит.
– Иммуноандроиды рождаются не от акта любви, – произнес Эрик.
– Да, как это ни печально, – вздохнул Бэрг, – но все-таки какую-никакую, а компенсацию я получил. Какими только незаурядными способностями не обладаю. Да нас Система и создала, чтобы мы были в ней. Но я все-таки уже устал. Скоро пенсия.
– И в каком виде она будет начисляться? – спросил Эрик.
Теперь и до Бэрга дошла очередь поперхнуться пивом после такого вопроса.
– Ай, шутник! – хохоча едва выговорил он. – Ну, Эрик! Ха-ха! Могу сказать тебе только одно, что хоть Система шуток и не любит, но добрый юмор всегда поддержит!
***
Изода, – так звали спасительницу Нэи, – была весьма спортивной внешности. Облегающая тело черная майка, спортивного пошива брюки розового цвета блестели на солнце. Ткань была пропитана каким-то специальным лаком. Изода была немного выше Нэи. Черные густые волосы спускались несколько ниже плеч. А Нэя была, как всегда, в длинном платье пониже колен.
– Ты всегда в таком прикиде? – спросила Изода, глядя на Нэю.
– Ты имеешь в виду платье? – немного сжалась Нэя.
– Ну естественно, – ответила Изода, встряхнув густыми волосами.
– Да, постоянно, – слабеньким голосом пропищала Нэя.
– И охота тебе вот так ходить? Я, конечно, не против, но прикиды менять надо, – улыбнулась Изода.
– Ты имеешь в виду брюки, что ли? – Нэя вдалась в легкий румянец.
– Ну, да, – ответила Изода. – А чего это тебя так смутило?
– Не знаю, – произнесла Нэя и потупила взор.
– Ну-ка, посмотри на меня, – Изода приподняла ее подбородок и добро взглянула на Нэю. – Эээ! Да ты, я вижу, совсем отстала от жизни, девочка.
– Я стараюсь быть смиренной… – ответила Нэя.
– Что? Смиренной? – Изода думала, что ослышалась.
– Да, – тихо добавила Нэя, едва сдерживая слезы.
Внутри Нэи стало что-то происходить. Она почувствовала, что Изода и есть тот человек, которому можно пожаловаться на свою жизнь. Да хотя какая там, к шутам, жизнь, коли ходишь в рабах!
– Ты, моя хорошая, не смиренная, а напрочь забитая кем-то. Даже, вернее, замороченная! Здорово над тобой поработали! Такие мозги хоть на свалку! НЛП – в чистом виде! Ого! Вот это да! Кто же тебе, красавица, так мозги-то запарил?! – Изода смотрела на несчастную.
Нэя не могла более терпеть. Уткнувшись лицом в грудь своей спасительницы, она зарыдала.
– Ах, даже вот как? – проронила Изода, гладя Нэю по голове. – А ну-ка давай-ка рассказывай, девонька, да по порядку.
Та, утерев нос, рассказала ей свою грустную историю, которая так счастливо и интересно начиналась. Как всю жизнь она стремилась к прекрасному, хотела стать сильной, не потому что была слаба, а потому что хотела доказать прежде всего самой себе, а потом и окружающим, что она совсем не такая, как о ней думают. А все о ней думали, мягко говоря, не очень хорошо. Слаба она умом, думали вокруг нее умники да умницы. Не пойми что, мол, в голове у нее. И это было с самого ее детства, потому что она была не такая как все. А главное то, что и не хотела быть как все. Слышала она только, что боевые искусства Востока фактически для избранных. Для тех, кто хочет достичь совершенства духа и тела. Для тех, кто хочет доказать свое истинное «Я»! Для тех, кто может действительно не от мира сего. Кому дана сила, тому она дана. А вот кому она не дана? Для тех и боевые искусства Востока! Ибо они делают человека личностью! Оковы рабства падают, и личность делает человека человеком. Ибо он идет к Истине, которая протягивает ему руки. Человек, сделав один шаг к Ней, уже чувствует, как Она тепло обнимает его. А что может быть теплее и нежнее Ее объятий! Нэя рассказала, как болела, как повстречала своего учителя, как попросилась к нему в ученики. Поначалу было все хорошо. Он многое рассказал ей интересного. Посвятил в уникальную функцию иммунитета, и открыл глаза на то, как его убивают антибиотиком. В результате чего начинает развиваться онкология. Рассказала о том, как внимала она каждому произнесенному им слову. Буквально «в рот ему глядела». Не представляла жизни без него, без его науки. Как выдержала высокую, аж тридцать девять и пять, температуру целую неделю! Это после того, когда поняла, что если она не выдержит ее, то у нее начнется рак. Медики на этот счет хорошенько постарались, пичкая ее антибиотиками. И это тогда, когда ее положили в стационар, обнаружив пневмонию. А родные что, только руками развели! И лежала она дура дурой в стационаре, в теплые майские дни. А бабка всегда говорила одно и тоже, что, мол, ну надо же воспаление легких лечить. Ах, бабка, бабка! Одно слово – медикаментозно-коматозное существо, полусумасшедшая. Сколько Нэя от нее натерпелась. Не напишешь. Одно слово – «Баушка!» Именно баушка, а не бабушка! А была еще двоюродная бабушка, так та все время ей на мозги давила, когда видела, как Нэя пытается влезть в шортики:
