Читать книгу: «Тайный фронт. Операция «Большая птица»», страница 5
Глава 9
Самурай, Бизон, Итальянец и Шаман подъехали к дому Угрюмого. Вышли из машины. Самурай постучал в ворота:
– Угрюмый! Открывай! – не дождавшись ответа, вынул из кармана телефон. Набрал номер. Подождал. Голос сообщил, что абонент не в сети. Самурай повернулся к бойцам. Тут дверь лязгнула запором, открылась и все увидели Кота.
– Ты как здесь оказался? Где Угрюмый?
Кот, слегка замявшись, ответил:
– Меня Хмурый прислал. Угрюмый не пришёл в штаб. Они вчера договаривались. Ты же знаешь – снайпер никогда не опаздывает! Когда он не пришел, Хмурый насторожился и послал меня проверить. Я стучал, кричал, звонил, потом перелез забор. Поглядел в окошки…
– Ну что?
– Винтовка, рюкзак, снайперский хлам – всё вроде на месте. Кроме Угрюмого!
Самурай поправил автомат, задумался. Подошла старушка с маленькой собачкой:
– Вы к Кольке приехали? – остановилась, взяла собачку на руки, – Нету его. Рано утром увезли на скорой.
– Как на скорой? Я ж с ним вчера вечером виделся! Он здоровее меня был! – подал голос Кот.
– Не знаю… – старушка вспоминала. – Здесь, возле Константиныча, скорая стояла. Тут Кольку и положили в машину. Скорая и вчера приезжала.
– Стой, бабуля, – Самурай насторожился, – как это «положили»? Давай, рассказывай по порядку! Что видела? Где? Кого?
– Ну, значит, гуляю я со своим Виларчиком… а я встаю рано и всегда вижу, как Колька на зарядку выходит. Он почти каждый день бегает, – она опустила собачку на землю, – уж я ему говорила, что носиться вредно, особенно с утра. Не мальчик давно…
– Бабуль, давай, пожалуйста, побыстрее, – не выдержал Самурай, – ты про скорую рассказывай.
– Я и говорю, – старушка, подождав, пока собачонка закончит справлять нужду, взяла ее на руки. – Да. Так вот, я и говорю… Иду я рано, часов в шесть утра. Вижу, опять скорая возле ворот Константиныча стоит. Я остановилась вон там, возле кустиков, и жду пока Виларчик пописает. Гляжу – три бугая… то есть санитара, несут Кольку и кладут в скорую. Прямо из Константинычевых ворот тащат. Может он у него был? Заходил проведать, да самому плохо стало?
– Как выглядели эти… санитары?
– Да как вы! Здоровые, мордастые, в военной форме.
– С автоматами?
– Не видела. Всё так быстро было. Несли, положили, уехали.
– Номера видела?
– Какие там номера. Скорая, она и есть скорая! Я на номера не смотрела. С ними потом врач уехал – в халате. Вышел и сел в машину. С чемоданчиком. Тоже мордастый.
– Они вас видели?
– Не. Я ж в кустиках стояла.
– Спасибо тебе, мать! Иди домой, а то слышишь, как гремит – бой близко! Никому больше не рассказывай!
– Добре! – старушка не спеша пошла.
– Похоже, прихватили нашего снайпера! – Самурай начал набирать номер.
– Куда звонишь? – спросил Итальянец.
– Контрразведчикам. Потом навестим этого соседа, Константиныча!
– Мне тоже надо доложить Хмурому, – сказал Кот и отошел в сторонку.
* * *
Сознание возвращалось медленно. Сильно тошнило, рот пересох, в тяжелом затылке пульсировала боль. Угрюмый ощутил себя лежащим на боку. Шея затекла. Руки, стянутые за спиной, онемели, пальцы стали холодными. Снайпер приоткрыл веки. Сильный свет лампы, направленный в лицо, резанул глаза. Угрюмый прижмурился.
– Очнулся, – доложил тихий голос.
Снайпер пошевелился. Застонал, открыл глаза. Пересилил боль в шее, приподнял голову. Осмотрелся. Он лежал на полу комнаты, оборудованной под тренажерный зал. Яркий свет и муть в глазах мешали смотреть. Подошли двое. Подхватили и, протащив, посадили на стул. Снайпер поворачивал голову, разминая шею. Увидел возле стен две беговых дорожки, массажное кресло. В дальнем углу висел боксерский мешок. В метрах двух перед пленником – стол, два стула. На них сидят… О, знакомое лицо! Тот самый «укроп», взятый в плен на месте пуска ракеты. Рядом – квадратный боец, с мощной грудью. Крупные черты лица, большой нос, сломанные борьбой уши. Небольшая залысина спереди. Глаза так и сверлят ненавистью. Возле стола стоит врач в халате. Снайпер узнал и его. «Вот это я влип! – подумал Угрюмый. – Грамотно они меня взяли. Молодцы! Интересно, Константиныч – их агент, или его использовали «в темную»? Где я? А шприц в руке у этого доктора, словно кинжал. Плохо дело!»
Боец в халате зашел сзади, грубым движением задрал снайперу рукав. Стояла полная тишина. «Наверно мы в подвале!» – Угрюмый настраивался на долгий допрос. Укол был сделан профессионально. Совсем не больно. Горячая жидкость побежала по сосудам. Наступила пауза. Все молча ждали результата. Снайпер шевельнул связанными ногами. Хомуты впились в лодыжки почти до крови. Он застонал и скривил лицо. Голова приятно закружилась. Укол начал действовать.
– Развяжи ему ноги, Док, – приказал квадратный, – здесь он никуда не денется. Это ему не по лесам ночью шастать. Скоро начнет действовать твой чудо-эликсир?
– Уже должен… Новый экспериментальный препарат. Я с таким не работал. Америк… наши друзья, которые его дали, обещали, что средство сильное, быстродействующее. Правда последствия… – Док перерезал хомуты, стягивающие пленнику ноги.
Угрюмый ощутил оцепенение. Затем страх. Потом руки и ноги зашевелились сами. В голове мысли запрыгали, сменяя друг друга. Сильное желание говорить смешалось с чувством восторга. Люди, стоявшие перед ним, казались снайперу близкими, родными. Хотелось обнять их, поделиться радостью, рассказать о печалях и попросить защиты. Они виделись большими и добрыми. «Вот это да!» – мелькнула мысль из глубины. Угрюмый напряг волю, стараясь не поддаться ложным чувствам, захватывающим его под воздействием химии. «Держаться! Я русский солдат! Держаться!» – командовал снайпер себе. Но слова, мысленно произнесенные, соскочили с языка радостным бормотанием. Голова склонилась на бок, взгляд остановился, кривая, глупая улыбочка растянула рот, из уголка губ потекла слюна.
– Бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу, – бубнил снайпер.
– Имя! Фамилия! Отчество! – властно приказывал отвечать Мастер.
Угрюмый вздрогнул и словно во сне, глухо, нараспев растягивая слова, монотонно произнес:
– Тимо-офе-ев Нико-о-олай Васи-илье-еви-и-ич.
Отчаяние холодом сковало душу. Снайпер слышал свой голос, всё ощущал, но не мог противиться сильному желанию разговаривать. Словно кто-то чужой завладел телом, сознанием, желаниями и произносил слова вопреки внутреннему протесту. Воля сдалась, побежденная вошедшим через укол демоном глупой болтливости. Резкий, властный голос через слух ударял в голову и заставлял отвечать, ломая всякое сопротивление. Вопросы следовали один за другим почти без перерыва. Снайпер отвечал, не задумываясь. Шевелил тяжелым языком и то бубнил, то растягивал слова нараспев, но медленно и верно выбалтывал задачи, позывные, планы, рассказывал всё, что знал. Отвечал и сразу забывал, желая новых вопросов. Чувство вины уходило, поддаваясь радостью разговора. Время летело незаметно. Иногда мелькала мысль: «Остановись!», но язык болтался между слюнявыми губами и выдавал тайны.
Внезапно всё закончилось. Препарат прекратил действие, сознание вернулось, реальность ворвалась болью в мышцах и голове. Радость сменилась унынием и желанием смерти. Снайпер сжал затекшие кулаки, расслабился, шумно выдохнул и замер. Док почувствовал изменения в состоянии пленного. Подошел, наклонился, взглянул в глаза. Зрачки снайпера были сильно увеличены.
– Еще действует, – доложил медик.
Тут Угрюмый захрипел, упал со стула, забился в конвульсиях, слюна пузырилась и пенилась на губах.
– Что это с ним? – спросил Мастер
– Реакция на препарат, – спокойно произнёс Док, – американцы предупреждали, что потом будут судороги и глубокий обморок или другие последствия… вплоть до летальных. Надо понаблюдать!
– Хорошо, наблюдай. Мы пока не торопимся, – Мастер встал, потянулся, выключил видеокамеру. На столе завибрировал телефон. Командир взял его, нажал кнопку, поднял к уху. Минуту слушал и нажал отбой.
– Звонил Челентано, – тон Мастера стал озабоченным, – снайпера и машину скорой помощи разыскивают. Контрразведка устраивает проверки и облавы. Старика забрали. На выездах из города организуются блокпосты. Времени у нас немного. – повернул голову к Саймону. – Удовлетворен?
– Вполне!
– Добре! Делаем так: мы с Доком останемся понаблюдать за этим, – жест в сторону затихшего в беспамятстве снайпера, – еще поснимаем видео, а вы с Чаком берете в гараже полицейский уазик и отходите. Бои уже на краю города, просочиться будет несложно. Мы чуть подождем, потом кончим этого сепаратиста и следуем за вами. Транспорт возьмем в соседнем коттедже. Как поняли?
– Понял. – Саймон, стуча палкой, стал подниматься по ступенькам. Мастер следом. Док поглядел на Угрюмого и попросил:
– Командир, разреши я хоть кофе себе налью. Сепар без сознания. Может и сам сдохнет, без нашей помощи!
– Ладно, давай! Только быстро!
Когда стих топот ног, Угрюмый шевельнулся, тяжело вздохнул, пришел в себя. Голова кружилась, тошнило, тряс озноб. Снайпер собрался с силами, повернулся, лег на живот, подтянул колени под себя и опираясь спиной в стену поднялся. Шатало, ноги дрожали, красные огоньки вспыхивали пред глазами. Ярость придала сил. Угрюмый наклонился, поднял стянутые за спиной руки и растопырив локти, резко ударил предплечьями о ягодицы. Еще раз. После третьего удара пластиковый хомут лопнул и руки освободились. Растер запястья, обошел комнату. Выхода оказалось два: один – по лестнице, но оттуда, сверху, слышались голоса; другой – через небольшое окно метрах в двух от пола. Угрюмый подставил стул, повернул ручку, открыл, немного высунулся, увидел траву и кусты. Прикрыл окно, спустился со стула и прилег, стараясь принять положение, в котором его оставили. Лестница застучала шагами. Вошел Док с чашкой кофе в руке. Долго стоял, разглядывая пленника. Угрюмый затаил дыхание, расслабился. Рот его был приоткрыт, пустые глаза смотрели вдаль, не двигаясь.
– Ого, – удивился медик, – уже сдох? – поставил чашку на стол, положил автомат, подошел, наклонился, протянул руку к шее пленника – проверить пульс. Угрюмый выдохнул со стоном, повернулся на спину, вытащил руки из-под себя. На мгновение Док замер в недоумении. Угрюмый схватил его за локоть вытянутой руки, дернул к себе и быстро ударил кончиками вытянутых пальцев в кадык. Медик захрипел и повалился на живот держась за горло. Снайпер увернулся от падающего и навалился Доку на спину. Сел между лопаток, ухватил врага за подбородок и, отклоняясь, рванул вверх и к себе. Легкий хруст, медик вздрогнул, волна агонии пробежала по телу, хриплый стон вышел из горла, и Док умер. Угрюмый перевернул его, проверил зрачки, пульс. Подошел к столу, сделал глоток кофе. Жидкость обожгла нёбо. Снайпер поставил чашку. Взял со стола автомат медика, снял с мертвого разгрузку, забрал пистолет и остановился, раздумывая. Варианта было два – подняться по лестнице и дать бой неизвестному количеству противников или выйти через окно и попытаться уйти тихо.
Угрюмый подставил стул и осторожно выглянул в окно. Снаружи слышались недалекие взрывы и стрельба. Хрюкнув, завелся двигатель. Звук шел из-за угла.
– Эй, Док! – послышалось сзади.
Снайпер оставил окно открытым, коротко пробежал, встал на колено справа от входа. Слева лежал труп медика. По лестнице громыхали тяжелые ботинки. Угрюмый поднял автомат. Вошел Мастер. Автомат за спиной, в левой руке чашка с кофе. Правая на кобуре. Увидел труп. Бросил чашку, приседая, выхватил пистолет, повернул голову, встречаясь взглядом со снайпером… Угрюмый выстрелил короткой очередью. Мастер завалился на бок, уткнулся головой в пол, выронил пистолет, глаза опустели, и он затих. Снайпер прислушался. Сквозь шум и звон в ушах пробился звук мотора и скрежет металлических ворот. Угрюмый вскочил на стул и вылез в окно. Встал, пригнулся и мелкими шагами пробежал вдоль стены до угла. Лёг, осторожно выглянул. Двое сели в полицейский уазик. Двери хлопнули, мотор взревел, машина скакнула в открытые ворота. Угрюмый вскочил, забежал в дом. Замер. Прислушался. Никого. Вышел, залез в скорую помощь. Ключи в замке зажигания. Завел и рванул в погоню. Выехал на улицу Куйбышева. Уазик ушел метров на триста. Угрюмый прибавил газу. Выскочили на Ленинский проспект. Скорая нагоняла уазик. На мариупольском кольце блокпост. Две «Нивы» и человек десять ополченцев. Полицейский уазик пропустили без остановки. Один из бойцов козырнул. Подлетел Угрюмый. Замахали автоматами, приказывая остановиться. Снайпер притормозил. Крикнул в открытое окно: «Свои! Преследую диверсантов! Они в уазике!» – и выжал газ. В боковое зеркало увидел, как несколько ополченцев прыгают в машины и двигаются следом. «Хорошо, – подумал снайпер, – «Нива» быстрее уазика – «укропы» не уйдут!». Диверсанты свернули на улицу Кирова. «К Марьинке едут. Ближе к передку. Понятно, там легче к своим просочиться».
В кузов застучали пули. Снайпер глянул в зеркала. «Нивы» догоняли. Одна слева, другая справа. Автоматы торчат из окон. «Они что, в меня стреляют?!» – Угрюмый, пытаясь оторваться, вдавил педаль. Газель ревела, но скорость не росла. Снова пули рвут кузов. Обжигающий удар в плечо и ногу. Внезапная боль заставляет вздрогнуть. Рука дергается к телу, тянет руль за собой. Мышцы ноги сокращаются, срывают ступню с педали. Газель круто поворачивает, ударяется левым передним колесом в бордюр и отскакивает, перекрывая дорогу. «Нива» бьет в заднее колесо. Скорая валится на бок выбрасывая водителя на асфальт. Тело Угрюмого лежит, словно снайпер уснул. «Нивы» остановились, выбежали ополченцы. Полицейский уазик подъехал задом. Водитель высунулся из окна:
– Помощь нужна?
– Нет, езжайте! Это диверсант!
– Понятно, – Чак нажал на газ, увозя англичанина в сторону Марьинки.
Ополченцы окружили бездыханное тело.
– Хлопцы, а я его знаю… это Угрюмый. Он – снайпер у разведчиков. В группе Самурая.
– Надо же, – сказал кто-то, – у разведчиков, а сам – «укропский» диверсант.
– О то ж.
– Слушайте, Самурай – мой кум… и телефон его есть.
– Давай, звони!
– Ага, – боец набрал номер, – Алло! Самурай? Ага, я! Здорово, брат. Слушай, мы тут скорую с диверсантом подбили. Он оказался твоим бойцом. Хлопцы говорят, что его Угрюмый зовут. Что-о-о-о? – ополченец прикрыл телефон, крикнул товарищам, – Это свой! Быстро вызывайте скорую! – вернулся к телефонному разговору, – Да, сейчас посмотрю, – склонился над телом, приподнял снайперу веки, потрогал шею, ответил в телефон, – пульса нет. Зрачков не вижу. Кажись он того… готов! Крови целая лужа! Слышишь? Самурай…
Боец убрал телефон. Виновато поглядел на товарищей:
– Самурай трубку бросил. Не того мы завалили, хлопцы! Это Угрюмого похитили диверсанты!
– Куда он мчался?
– Да кто его знает… А что он, на блокпосту сказал?
– С ним Саня гутарил.
– Где он?
– Остался там, на блокпосту.
– Да-а-а… – бойцы разочарованные, подавленные трагическим исходом погони, с чувством вины склонили головы, думая каждый о своем. Тело Угрюмого, прошедшего несколько войн, лежало на асфальте, в тылу, среди своих, и темная кровь немым укором вытекала, наполняя лужу под снайпером.
Мигая подъехала скорая. Водитель, врач и боец сопровождения молча погрузили тело в машину, зло хлопнули дверьми, и скорая унеслась. Ополченцы недолго постояли, обсуждая происшедшее, расселись по машинам и поехали в сторону Марьинки. Там шли тяжелые бои, и надо было помогать своим. Демон войны ждал новых жертв.
Глава 10
Подготовка к операции по захвату ЦРУшника завершалась. Режим дня, маршруты передвижений, адреса конспиративных квартир для встреч, расположение камер слежения в нужном районе были изучены достаточно. Настала пора переходить к действиям, но за полторы недели наблюдений напарники так и не поняли, что за люди, расположившись этажом ниже, тоже следят за американцем. Из квартиры всегда выходил один и тоже молодой человек в спортивном костюме. Он шел в магазин, покупал продукты и возвращался. Когда открывалась дверь в квартиру, были слышны мужские голоса. Сколько их там? Зачем? Почему, сидя перед окном, наблюдают за квартирой американца? Ответов не было. Посовещались. Решили нанести визит. Казак привез Михаилу удостоверение полковника СБУ. На имя Василия Павленко. Гасконец спустился этажом ниже, требовательно нажал кнопку звонка. Постучал. Еще раз. Дверь приоткрылась. Высунулось молодое лицо. Немой вопрос. Михаил показал удостоверение:
– Служба безопасности Украины. Полковник Павленко, управление «К». Разрешите войти? Нам есть что обсудить!
Молодой растерянно кивнул, открыл дверь шире, впуская визитера. Гасконец вошел. Такая же двухкомнатная квартира, как у них: налево кухня, прямо комната, направо еще одна, побольше. Двери закрыты.
– Пожалуйста, – вежливо сказал Гасконец, – я хотел бы поговорить со старшим.
– Чекайте, – молодой трижды стукнул в дверь. Из центральной комнаты вышел мужчина лет сорока. Лицо хмурое, внимательные глаза, красные от усталости. Темноволосый с проседью, рост невысокий. Худощав. Тоже в спортивном костюме. Жестом пригласил на кухню. Прошли. Расселись, он представился:
– Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, майор Подолинный. Что здесь делает СБУ?
– А что здесь делает ОБНОН?
– А вы как думаете? – майор настроен агрессивно.
Гасконец добродушно улыбнулся.
– Будем разговаривать по-еврейски – вопросом на вопрос? Или пробуем наладить диалог?
– Я – за мир.
– Я тоже. Давайте поймем, что мы с вами делаем нужное для страны дело. Каждый свое. Просто сегодня наши интересы пересеклись на одном человеке, – Михаил был само добродушие, – он в квартире шестьдесят семь. Вон там его окно. Мы имеем к нему серьезные вопросы!
– Не поделитесь какие? – хитро улыбнулся майор.
– Охотно, – Михаил принял игру, – на взаимовыгодной основе! – пристальный взгляд на майора. Тот кивнул. Гасконец продолжил. – Этот гражданин нескольких стран занимается контрабандой оружия. Предполагаем, что он связан со спецслужбами России. Конкретно – с ГРУ! – Михаил замолчал. Подождал, кивнул собеседнику, – Теперь ваша очередь!
Майор кашлянул в кулак:
– Дмитро Шевченко. На это имя он взял билет на поезд до Одессы.
– Когда уезжает?
– Через три дня. Мы предполагаем, что он один из организаторов наркотрафика из Турции и России. Большего сказать не могу.
– Добре. Теперь мое слово, – Михаил сменил тон, – Завтра мы планируем брать этого пассажира. Ордер уже есть!
– Может согласуем наши…, – начал майор.
– Хотите общаться на уровне руководства?
Михаил понимал, что рискует, но растерянность в глазах собеседника, его неуверенность, позволяли действовать решительно. Гасконец поднялся, оперся руками на стол и в упор смотрел в глаза майора. Тот опустил голову. Конечно, кто будет связываться с управлением «К»! Особенно теперь, в такое тревожное время, когда идет антитеррористическая операция. Майор вздохнул:
– Я понял. Сегодня снимем наблюдение, – просительно взглянул, – если это возможно… вы могли бы… не сейчас, потом, когда возьмете Дмитро, поделиться информацией о его киевских связях?
– Обязательно! – обещал Михаил, пожал руки и удалился.
Через час майор Подолинный и его команда покинули квартиру. Испанец видел, как они садились в машину. Теперь, можно было переходить к реализации.
* * *
Проехав несколько светофоров, майор Подолинный остановил машину. Вышел, достал телефон, набрал номер:
– Алло! Сергей здравствуй!
– Доброго дня Антон!
– Есть один вопросик… можем встретиться?
– Когда?
– Сейчас!
– Я пока занят… Давай через час. На нашем месте.
– В том кафе?
– Да.
– Добре! – майор нажал отбой. Сел в машину, сказал водителю, – Довези меня до Владимирской, там высадишь. Не жди – езжай в Отдел.
– Понял.
* * *
– У нас очень мало времени, – говорил Михаил, – Я сегодня засветился. И лицом, и документами. Этот майор не так прост. Видно, что он давно служит. Наверняка имеет друзей в СБУ. Скорее всего, уже с кем-нибудь связался, чтобы проверить числится ли полковник Павленко в управлении «К»!
– Не волнуйся, – сказал Казак, – такой человек в управлении «К» реально есть. Он даже внешне похож на тебя. Но если майор его увидит, тогда… – Казак замолчал.
– Выбора у нас нет, – проговорил Михаил, – утром переходим к реализации. План не меняем. Телохранитель подъедет, позвонит Джону и зайдет в подъезд. Мы с Испанцем его хлопаем. Бойцы Казака вывозят. Я поднимаюсь звоню в дверь и стучу условным сигналом. Испанец ждет этажом ниже. Объект открывает дверь и выходит. Обычно это так. Я его вырубаю, даю сигнал Испанцу, он через рацию тебе, Казак. Подгоняешь свой черный «минивэн» к подъезду. Грузим. Отходим.
– А если в квартире будет еще кто-то?
– Тогда…
Вопросов было много и совещание затянулось.
* * *
Майор Подолинный встретился со своим товарищем из СБУ. Обнялись.
– Давно не виделись, Антон, – улыбался СБУшник, – что случилось? – Майор рассказал о визите Гасконца. Помолчали.
– Что тебя не устраивает?
– Он говорил «акая», как москаль! И интонации не наши… Ты этого Павленка знаешь?
– Конечно, – СБУшник достал телефон, набрал номер, – Алло! Василь? Доброго дня, это Сергей! Есть очень важное дело! Надо обсудить! Понял! Добре!
* * *
В восемь утра разведчики, под видом ремонтников проникли в подъезд. Через полчаса подъехал Смит. Вышел из машины, обошел вокруг дома, внимательно осмотрелся, позвонил:
– Всё чисто, захожу.
Открыл дверь, зашел в подъезд. Остановился, глядя на рабочих, менявших лампу освещения. Потянул руку к скрытой кобуре, нащупал рукоять… Несколько раз лязгнул затвор пистолета с глушителем. Смит уронил руки и со стуком упал. Эхо разнеслось по этажам. Испанец два раза нажал тангенту рации, подскочил к двери, открыл. Вошли несколько крепких парней. Подхватили тело, вынесли. Гасконец быстро поднялся по ступенькам на нужный этаж. Остановился, успокоил дыхание. Этажом ниже замер Испанец. Михаил нажал кнопку звонка три раза и дважды постучал. Замок щелкнул.
– Заходи, – по-английски сказал Джон и пошел в кухню.
Гасконец распахнул дверь и шагнул внутрь. Повернул голову. Высокий, широкоплечий человек с пистолетом стоял у стены. Второй, квадратный, с выпученными глазами, вышел из центральной комнаты с автоматом в руках.
– Простите, – громко, чтобы услышал Испанец, сказал Михаил, – я не знал, что у вас столько гостей.
Высокий схватил Гасконца за плечо, дернул к себе и захлопнул входную дверь. Испанец, поняв, что произошло, быстро спустился и вышел на улицу.
Михаил попал в засаду. Высокий забрал у него пистолет. Из кухни показался Джон. Следом – темноволосый мужчина, спортивного сложения. Внешне он кого-то напоминал. «Ах да, – вспомнил Гасконец, – мы с ним должны быть похожи. Вот он – настоящий полковник Павленко».
– Доброго дня, – сказал полковник, улыбаясь, – Неожиданная встреча, правда? Я – Василий Павленко, полковник Управления «К»! – глаза его, колючие, темные, смотрели, пронзая. Поступь тяжелая. Улыбочка злорадная, гаденькая.
Михаил молчал, собираясь с мыслями. Опытный разведчик внутри него анализировал обстановку, выбирая тактику поведения. Что у них есть? Фальшивое удостоверение. Пистолет с глушителем. Что еще? Интерес к американцу. Ну и, конечно, произношение. Однако, и американец Джон прекрасно говорит по-русски. С московским произношением. Может мы с ним конкуренты! Может я пришел свести с ним счеты? Или договориться? У меня американский паспорт на имя Николоса Перрота. Решение зрело…
Гасконца усадили на стул посреди комнаты. Полковник Павленко сел напротив. Рядом с пленником встал квадратный с безумными глазами и тяжелым подбородком стиснул сильными пальцами плечо. Михаил поморщился.
– Итак, – заговорил полковник, – надеюсь вы будете откровенны, и моему помощнику не придется делать то, что он лучше всего умеет.
После этих слов квадратный быстро ударил Михаила в живот. Стул качнулся. Гасконец застонал. Дыхание перехватило, взгляд помутнел, рот ловил воздух.
– Игорь, – фальшиво рассердился Павленко, – не торопись! Может он хочет нам сказать что-то важное.
Квадратный кивнул и снова ударил. На этот раз по ребрам справа. Боль пронзила всё туловище. Сердце ёкнуло и к горлу поднялась тошнота. Михаил сдавлено вскрикнул, скрючился, завалился на бок. Квадратный не дал пленнику упасть. Схватил за уши, рванул, посадил ровно. Гасконец часто дышал, мелко вдыхая, стонал. Из глаз потекли слезы. Мотнул головой, попросил жалобно:
– Пожалуйста… не бейте! Мне очень больно… Я не солдат и не спортсмен… Я всего лишь… контрабандист. Я расскажу всё! Только не бейте!
– Вот и хорошо, – полковник улыбнулся.
В комнату вошел Джон, обратился к Павленко:
– Василий, я должен идти. У меня встреча.
– А где твой телохранитель?
– Спросите этого! Надеюсь, он теперь будет откровенен! – Джон хихикнул. – Дайте мне сопровождающего, пожалуйста.
– Петро! – обратился Павленко к высокому. – Проводи нашего друга.
Высокий кивнул, убрал пистолет в кобуру, открыл дверь, вышел проверить подъезд.
– Встать! – приказал полковник.
Михаил медленно, с усилием поднялся. Квадратный обыскал его, выворачивая карманы и ощупывая швы. Содержимое выложил на журнальный столик. Там уже лежал пистолет Гасконца. Михаил стоял с покорным видом, чуть согнувшись, прижимая руки к правому боку. Полковник внимательно рассматривал паспорт, удостоверение, ключи от квартиры, банкноты.
