Читать книгу: «Роман с копьем», страница 2

5. Карл Мартелл

Мавр замолчал и внимательно наблюдал за майордомом Австразии. Не молодой, но еще крепкий воин, сын короля Пипина, молча осматривал окрестности. Внизу под лесистым пригорком встречались две реки – Клэн и Вьенна.

Карлу, после побега из тюрьмы, куда он был посажен своей мачехой, только и оставалось, что воевать. Никогда не мечтавший о престоле, он свои последние двадцать лет провел в боевых походах и все его помыслы были направленны только на победное величие Франкского государства.

Одинаково жестко он обращался как со своими врагами, так и с бывшими союзниками. Которых в разное время у него было немало. Майордом, хоть и был неплохим политиком и умел договариваться, всегда оставался сторонником военной силы. Он считал, что каждая его победа на поле брани, помогает ему потом, одержать десяток побед за любыми столами переговоров.

Даже собственное духовенство выражало свое недовольство им. Но он был сила, и его боялись. Сам же он не боялся никого.

Карл был бесстрашен, но не глуп, и понимал, что все сказанное шахидом было реально. Сейчас силы Омейядов были несравненно больше его. Арабская тяжёлая конница и берберская лёгкая кавалерия, пройдут сквозь пехотные подразделения франков, как нож сквозь масло.

Ранее Карл рассчитывал с помощью Церкви, собрать под флагом борьбы с исламом всех живущих к северу от Пиренеев. Но на это времени уже не было. В чудеса Карл не верил. Он верил в Бога и силу своего оружия. Оружия ему и не хватало.

Абд аль-Рахман, как истинный сын Востока, умел ждать. Не проронив ни слова, он смотрел на Карла и видел, мучившие того переживания и тщетный поиск решений для выхода из сложившейся ситуации. Однако рана на ноге не позволяла ему больше стоять, и с натужной улыбкой мавр произнес:

– Если, Ваша милость, не даст мне и моим людям умереть от потери крови, я, пожалуй, смогу вам еще помочь.

Слова о помощи ему – Карлу, майордом пропустил мимо ушей, но всё же дал команду – позвать лекаря и перевязать раненых.

Майордом занимался изучением местности, намечая позиции для размещения своих войск, когда запыхавшийся оруженосец доложил, что пленный мавр просит его о срочной встрече.

Правителю аль-Андалусии, по приказу Карла, установили подобие шатра из находящихся рядом повозок, здесь же разместили и его дочь. Вход к ним охранялся парой копейщиков. Зайдя в палатку, Карл заметил, что состояние его пленника ухудшилось. Из-за большой потери крови кожа мавра была похожа на выцветший пергамент, дыхание стало прерывистым, глаза полузакрыты. Сидевшая рядом с ним девушка влажным платком обтирала его лицо. При приближении майордома, она встала и поклонилась.

Майордом, будучи галантным кавалером, ответил на ее поклон и невольно задержал взгляд на девушке. Белоснежный палантин, накинутый ей на голову, выгодно подчеркивал смуглость ее кожи и яркие губы. Огромные, темные глаза, выражающие одновременно величавую гордость и уважительное снисхождение, дополняли ее портрет.

Карл был неожиданно смущен ее красотой и статью. Прячущаяся в повозке, она выглядела как девочка-подросток.

– Как звать тебя, красавица?

Он не очень рассчитывал на ответ, так как в исламе не принято обучать женщин грамоте, а тем более чужим языкам. И потому, был очень удивлен, услышав тонкий, мелодичный голос произнесший: «Мое имя, Дана».

Абд аль-Рахман, приоткрыв глаза тихо прошептал:

– Дана, означает «большая жемчужина». Так оно и есть. Я обучил ее всему. Она знает звезды и медицину, говорит на всех ваших языках. Ей, еще при рождении, нагадали здесь жить.

Он немного помолчал, и совсем тихо добавил: «Да видно, не долго».

– Зачем звал, уважаемый? – настроение у майордома явно улучшилось. – Ведь сам говорил, что твои берберы

к ночи будут здесь. Я готовлю им достойную встречу!

– Карл, не спеши умереть! Ты храбрый воин, и не твоя вина, что мое войско сегодня больше, – мавр со стоном приподнялся, – Как только ты погибнешь, твои люди убьют меня и мою дочь. Я готов к смерти, плен это позор для воина. Но Дана! Она ведь, еще ребенок. Раненый шахид, немного помолчав, продолжил: – Вот, послушай мои слова!

Карл, если ты дашь мне возможность покинуть тебя с оружием в руках, я смогу помочь тебе и твоим людям. Услышь меня, все еще можно поправить.

И если ты не глупый и не жадный, то всем будет хорошо. Ведь я не ошибся в тебе, Карл?

В глазах шахида загорелся огонек лукавства, и он улыбнулся. Майордом напротив, весь напрягся и грубо спросил:

– Что ты еще придумал, старый хитрец? Ну, выкладывай!

Девушка наклонилась над отцом и отерла его лицо платком.

– Дана, дочка, оставь нас вдвоем, мне уже легче. Когда тонкий силуэт девушки скрылся за повозкой, мавр заговорил.

– Мне осталось уже недолго… Я тебе больше не соперник. Но я хочу спасти свою дочь. И если ты мне поможешь, то и ты и она будете жить.

Я сам, уже достаточно пожил, и хорошо знаю жадность моих воинов. В обозе, который ты захватил, находится то, за что они проливали кровь в этом походе. Уйти с этим, они тебе не дадут. Но если ты отправишь меня и дочку с этим обозом навстречу моим войскам, ты выиграешь много времени и сумеешь отвести своих людей под защиту городских стен. Этим ты многих спасешь от верной гибели.

А я, как командующий, обещаю тебе, что задержу своих людей или вообще, поверну их домой. Как тебе мой план? И кто знает, может быть сбудется твоя мечта и соберешь ты еще воинов под свои знамена и защитишь франков от наших набегов. Кто знает, кто знает… Но это, уже без меня. Карл, дай мне спасти свою дочь и я спасу твою армию!

Майордом думал недолго:

– Уважаемый! Придворная жизнь научила меня – никому не верить! Но я понимаю твои отцовские чувства и безвыходность нашей ситуации. Я отпущу тебя с твоим богатством, но твоя дочь останется с нами, и разделит нашу участь.

Бежать я не буду. В походном строю, мы будем легкой добычей для твоей конницы. А если ты выполнишь свое обещание и повернешь войска на юг, тогда я, Карл Мартелл, гарантирую твоей дочери жизнь и полную свободу!

И не советую тебе больше со мной торговаться, скоро стемнеет. Зови дочь, прощайтесь!

Карл вышел из-под навеса. Он прекрасно осознавал свое положение. То, что предложил араб, было единственным шансом для спасения его армии. Потому он и торопил. Как только здесь появятся передовые отряды мавров, предотвратить драку будет уже невозможно, а победить в ней – тем более.

Майордом окликнул часового и приказал запрягать лошадей в обозные фуры. Дана, стоявшая неподалеку, услышав эти слова, кинулась к шатру. Проходя мимо Карла, она приоткрыла лицо и с явным любопытством посмотрела ему в глаза. Тот кивнул в сторону шатра и сказал:

– Зайди к отцу, он тебя ждет.

Вздох облегчения и улыбка на ее лице сказали Карлу, что она готовилась к худшему.

Майордом приказал ездовым поторопиться с обозом и пошел на передовую, еще раз осмотреть свои укрепления. Уверенности, что все задуманное мавром получится, у Карла не было. Укрепленные высоты, конечно, давали франкам преимущество перед тяжелой конницей мавров, но их численное превосходство практически не оставляло пехоте шансов.

Возвращаясь с передовой, Карл еще издали заметил растягивающийся вдоль дороги обоз. Запряженных в повозки лошадей, из-под деревьев выводили на твердую почву. У крайней фуры суетились возничие. Там, из мешков и прочей утвари, они соорудили подобие дивана и расположили на нем раненого генерал-губернатора, чья кровь уже успела пропитать все подушки на том импровизированном лежаке. Сидеть на нем самостоятельно, мавр уже не мог, но настоял, что управлять лошадьми будет сам. Дочь заботливо укладывала вокруг него все новые и новые подушки. Заметив приближение майордома, Дана присела у ног отца и обняла его колени. Абдур-Рахман рукой подозвал Карла.

– Если Аллах даст мне силы добраться живым до моего войска, я его остановлю. И ты Карл, исполни свое обещание. Позаботься о моей дочери…

Я ей тут оставил немного добра, чтоб не нахлебницей была. Мало ли что. Защити ее. Да поможет тебе, твой Бог!

Он наклонился над дочерью, положил свои руки ей на плечи и, прикрыв глаза, тихим шепотом то ли молился, то ли прощался с ней.

Обоз тронулся. Дана, стоя у обочины, провожала его взглядом, пока последняя кибитка не скрылась за мостом. На дороге они остались с Карлом вдвоем. У майордома были свои причины смотреть вдаль, он готовился к обороне.

Когда девушка повернулась к майордому, слезы на ее лице, уже высохли. И в последних лучах заходящего солнца Карл увидел, не хныкающее лицо девочки, а уже спокойное и даже пугающее своей суровостью лицо женщины. В один момент, она стала взрослой.

Карл вспомнил это выражение лица, он видел его на одной из статуй в своей резиденции. Это была Диана – языческая богиня охоты.

6. Незваные гости

Павел еще раз посмотрел на девушку. Да это была она. Нет, не та Диана-охотница, а та девушка Дана, ухаживающая за раненым Правителем. Да, та же улыбка, тот же уверенный и немного снисходительный взгляд и то же обожание в глазах, когда она смотрела на своего отца.

Звонкий голос Дианы, вывел его из состояния задумчивости.

– Павел, о чем вы думаете? И почему вдруг, вы стали смотреть на меня такими удивленными глазами, у меня, что выросли рожки?

Она комично стала ощупывать свою голову, где по ее мнению должны были вырасти рога. И со словами: «Свет мой, зеркальце скажи…», Диана вприпрыжку направилась к большому зеркалу у камина. Все это, она сделала так шумно и весело, что Алик расхохотался:

– Ну, дочка! Ну, молодец! Давно я тебя такой не видел.

Из прихожей раздался мелодичный звук электрического звонка. Алик повернулся к Павлу.

– Я же говорил? Какой праздник без гостей. Я и калитку не стал закрывать!

Диана была ближе всех к выходу, и еще дурачась, вприпрыжку побежала открывать дверь. Но вернулась она быстро и притихшим голосом сказала:

– Папа, это к тебе.

– Ай-яй-яй! Ну, что же ты бросила людей на пороге, давай дочка, приглашай гостей к столу!

Диана еще более тихим тоном произнесла:

– Папа, это не гости, это жандармы. Они хотят тебя видеть.

Алик взволнованно посмотрел на часы, потом на Павла:

– В такую-то пору, что же могло случиться. Он торопливо встал, одернул полы смокинга и поспешил к выходу.

Диана, подойдя к камину, поежилась, как будто замерзла и протянула руки к огню. Гость вышел из-за стола и встал рядом с девушкой. Ее нервная дрожь становилась все сильней. Заметив это, он вернулся к столу и, взяв бокал, протянул его девушке:

– Успокойся, ничего же не произошло. Вот выпей…

– Нет, вина не хочу, – она махнула рукой на свой бокал, – налей мне коньяка. Никогда не пробовала, папа его хвалил.

Павел не найдя на столе пустой посуды, плеснул из бутылки в свой бокал. И как заправский официант, перекинув салфетку через руку, с поклоном поднес бокал даме.

Глядя на это действо Диана тоже улыбнулась и, посмотрев ему в глаза тихо прошептала:

– Спасибо, Паша! Я уже в порядке. Просто как-то тревожно стало и холодно. Но уже прошло. Давайте я сварю всем кофе?

В этот момент дверь в столовую приоткрылась, на пороге стоял отец Дианы, одевающий пальто:

– Милая, мне необходимо проехать с господами, в участок. Ты не переживай за меня.

Он подошел, поцеловал дочь и, повернувшись к Павлу добавил: «Дорогой, если тебе не трудно, побудь с ней, пока я не вернусь. Ночь на дворе, куда ты пойдешь! И мне старику за нее, будет спокойней, и ей не так страшно. А? Договорились?».

Павел пытался пошутить:

– Ну, только если меня угостят хорошим кофе!

Алик со словами: «Ну и замечательно, – приобнял гостя, – спасибо, дорогой!» Потом добавив: «Ну, с Богом!», он перекрестился и быстро вышел из дома.

Диана бросилась к окну, выходящему во двор. Из него было видно, как двое мужчин в строгих костюмах, один спереди, другой сзади, сопровождали ее отца. Павел, смотревший из-за ее плеча, негромко заметил:

– Прямо премьер-министр с личной охраной! А в Париже, все «ажаны» так одеваются?

Девушка резко повернулась:

– Не знаю! Нет, наверное. О Боже, я опять начинаю волноваться. Но они показали мне какие-то удостоверения…

– Стой здесь, я сейчас! – молодой человек ловко выскочил за дверь. Диана наблюдала из окна, как он крадучись вдоль ограды, подошел к кованой калитке и, наблюдая сквозь нее, осматривал улицу.

Прошло достаточно много времени, прежде чем Павел решил вернуться. Зайдя в дом, он первым делом подошел к камину, потирая ладонями свои уши и нос, пробурчал: «Однако, морозец!»

Девушка в ожидании объяснений накинулась на него:

– Ну, что там? Ну, что же Вы молчите?

Не желая более испытывать терпение хозяйки дома, Павел заговорил:

– Я просто вышел посмотреть, на чем нынче флики ездят. И то, что они вежливо усадили Вашего батюшку в Мерседес, меня даже порадовало…

– Павел, перестаньте ерничать, Вы же видите, я волнуюсь, – девушка на высокой ноте перебила его шутливое повествование. – Какой может быть Мерседес у жандармов?!

Павел улыбался:

– Хороший такой Мерседес, новый, большой! … под стать их костюмам…

Диана чуть не плача, подскочила к гостю и своими кулачками принялась стучать по его мощной груди:

– Перестаньте надо мной издеваться!

Молодой человек, отступая под напором девушки, пятился до самого стола, пока не споткнулся о стул. Усевшись на него верхом, он спросил:

– Слушай, а где же твоя обещанная индейка? Полночь уже прошла!

Диана обессиленно опустилась на соседний стул:

– Вот ты все шутишь, а может правда, надо позвонить в жандармерию. С кем он уехал? Почему ты такой спокойный?

Павел выпил глоток воды:

– А мы, что уже перешли на «ты»? Это хороший знак.

Но глядя на уже закипающую гневом девушку, серьезным тоном продолжил:

– Когда я увидел их костюмы, и особенно машину, на которой они увезли твоего отца, я сам засомневался. Но как только они отъехали от дома, напротив вашей калитки припарковался жандармский патрульный автомобиль и из него никто не выходил. Так что мы, под надежной охраной. И мне кажется, я заслужил чашечку кофе!

Диана с жадностью глотала каждое его слово, но когда он замолчал, чувство тревоги опять поселилось в ее глазах:

– Ну и что же все это значит?

Павел молча пожал плечами. Не дождавшись ответа, девушка всплеснула руками:

– Ну почему Вы молчите? Я с ума схожу, а он спокойно сидит. И правда, пойду-ка я сварю кофе, а то еще уснете за столом. А мой папа поручил Вам за мной присматривать!

Молодой человек, молча иронично улыбался, казалось, ему нравилось подтрунивать над девушкой.

После непродолжительного грохота и звона посуды из кухни раздался голос хозяйки:

– Ау, Павел! Если Вы еще не спите, вам с сахаром или без?

Невольный охранник подошел к дверям кухни:

– Да, я пью кофе сладким и без молока.

7. Павел

Девушку ободрило присутствие гостя на кухне.

– Павел а, правда? Папа рассказывал, что в Москве выдавали сахар по талонам.

Гость ответил неохотно:

– Да, правда! Это было в начале девяностых, но давно прошло.

Не отрывая взгляд от плиты, Диана не унималась.

– А что еще было по талонам? Все продукты?

Павел сначала задумался, задрав голову в потолок, как будто искал там ответ. Потом все же ответил:

– Ну не все конечно. Я точно не знаю. Меня тогда не было в России.

Девушка захлопала в ладоши и, заглядывая гостю в глаза, выдала:

– Вот-вот! Мы и подошли к самому интересному. А где же Вы были, в самые трудные для Вашей страны времена? Чем Вы вообще занимаетесь? Я целый вечер не могу у Вас это выпытать. Признавайтесь!

Павел, улыбнувшись своей широкой улыбкой, опять захотел отшутиться:

– Ну, ведь и я про Вас ничего не знаю!

Диана замахала руками:

– Нет, нет! Я первая Вас спросила! Давайте договоримся, сначала Вы о себе все рассказываете, а потом я, как на духу. Хорошо? Вы как мужчина должны уступать женскому любопытству.

В этот момент, кофе с шипением убежал на плиту.

И Диана таким растерянным взглядом посмотрела на Павла, что он сдался:

– Ну, хорошо-хорошо! В те времена, я служил в армии и находился в командировке, далеко от России. Отстаивать интересы своей страны, иногда приходится и далеко за ее приделами.

Девушка всплеснула своими руками, и посыпались вопросы:

– Паша, расскажи, а где ты был? А там шла война? А в тебя стреляли? А тебе было страшно?

Гость улыбаясь, выслушал весь поток вопросов, но ответил только на один:

– В начале, всегда страшно, а когда ввяжешься в бой, бояться уже некогда.

Диана завороженно посмотрела на гостя и по-детски восхищенно, но ехидно произнесла:

– Павел, так вы у нас Герой!

На что он, смущенно, но серьезно, ответил:

– Ну, если и Герой, то в первоначальном смысле этого слова.

Девушка не сдавалась:

– Какой еще может быть смысл у этого слова? Человек, пренебрегая любыми опасностями, идущий к своей цели, и стойко переносящий все лишения на этом пути.

Гость посмотрел на девушку, и спокойно ответил:

– Все так и есть! Но цели у людей могут быть разными. На сегодняшний день получается, что любой, даже рискующий ради личной выгоды, это или «герой» или «неудачник». Все зависит только от результата.

Раньше, люди чаще задумывались над духовностью своих поступков. И необходимостью искупать свои грехи. Они боялись – убивать, воровать и дальше по заповедям… Совсем другое дело, если их на это посылает кто-то – церковь, правитель, народ. Любой правитель, отправляя своих подданных на войну, тем самым, берет грех убийства на себя, а они, выполняя его волю, становятся Героями. И заметь, независимо от результата – победив или проиграв, живые или павшие, все становятся Героями. Одно лишь условие – честно выполнить свой долг перед тем, кто тебя послал. Согласись, есть разница!

Диана кивнула головой и притихшим голосом добавила:

– Я вообще не люблю войну. Даже если она далеко и даже если победили мы. Ведь у кого-то там погибли дети.

Девушка, немного помолчав, подняла свои глаза на гостя и спросила:

– Ну, тебе-то, как «человеку в погонах», наверняка нравится воевать? Не зря же военные историки пишут, что любая война это двигатель прогресса.

Павел ответил не задумываясь:

– Да, я не против «прогресса». И я согласен с тем, что все новейшие технические разработки идут сначала на вооружение и лишь затем в «народное хозяйство». На это, древние мудрецы говорили: «Хочешь жить в мире, готовься к войне!». Но лично я – сторонник «шпаги». Когда ты смотришь прямо в глаза противника, твоим клинком управляет Бог. А ему сверху виднее, кто прав!

И насчет «воевать», не угадала. Я, как и ты, не люблю войну. И вся моя служба заключалась в том, чтобы военных конфликтов было как можно меньше. На Востоке говорят, что лучший полководец, это тот, кто выигрывает битву, не вынимая меч из ножен.

Павел заглянул в глаза девушки и, смеясь, добавил:

– Но меч то, у него должен быть исправным.

Диана заулыбалась в ответ и умоляющим тоном прошептала:

– Павел, вы такой интересный собеседник. Ну, расскажите мне о себе. Если не нравится про войну, можно пропустить. Сейчас же ты не воюешь? Ну, пожалуйста!

Павел засмотрелся в ее сияющие глаза и, видя в них неподдельно живой интерес согласился.

– Ладно, уговорила! Хотя и рассказывать особо нечего. Родился, крестился, учился. Пошел служить, в армию. Думал послужить недолго, да потом все как-то закрутилось, затянуло с головой. Мне всегда хотелось делать то, что никто другой не может или не хочет. Делать что-то необходимое людям. Да, наверное, я просто как все, чувствовал потребность быть кому-то нужным…

До службы, я жил в небольшом южном городке. Не настолько маленьком, чтобы все друг-друга знали, но и не таком большом, чтобы в нем что-то происходило часто. Любое событие там обсуждалось, неделями. Это был тихий, уютный, провинциальный городок в котором всех-все устраивало. Из него редко кто уезжал, или даже собирался. Там каждый занимался своим делом, и всем жилось комфортно. И я бы со временем, тоже нашел бы там себе место и стал бы для них нужным и незаменимым.

Но служба показала мне другой мир. Я насмотрелся на большие города и маленькие селения, где жизнь протекала не так мирно и гладко, как на моей «малой» родине. И я уже знал, что мог помочь очень многим. Я в это верил, и мне это нравилось. В армии тогда почти все служили за идею, и это было престижно.

Потом – смена власти, реформа в армии, да и всякое такое. Служить за идею стало немодно и даже некрасиво. Я снял погоны и решил заняться бизнесом. Бизнес, как оказалось – не мое, и когда меня позвали обратно на службу, я с радостью согласился.

Но и служба, тоже стала другой. Страна изменила свое отношение к армии и пришли служить другие люди. Идею заменили деньгами. Все, кто это не принял – не пришлись ко двору. В общем, опять ушел – а куда и сам не знаю. Никаких планов уже не строю, живу в свободном полете.

Диана участливо поинтересовалась:

– Ну и чем же, Вы сейчас занимаетесь? Куда направлен Ваш свободный полет?

Гость молча смотрел в окно, и девушка поняла это по-своему:

– Павел, если это секретная информация, то не надо ничего придумывать. Так и скажите: «Тема закрытая». Я же понимаю, серьезная работа – требует серьезного отношения к ней.

Павел, не оборачиваясь от окна, хриплым голосом произнес:

– Серьезная работа – требует серьезных документов. А с паспортом польского фермера, как у меня – и «вышибалой» в баре, сейчас за счастье устроиться. А с нынешним отношением здесь к «славянам», так вообще нереально. Вот вчера, я расстался со своим очередным «хозяином», опять не обошлось без «мордобоя». Сама понимаешь – полет то, невысокий.

Услышав это откровение, Диана на какое-то время притихла. Но даже заметив, что девушка расстроилась, Павел не пожалел о своих словах. Он очень не хотел, что бы между ним и Дианой оставалась недосказанность. Павел был уверен, что честность – лучший фундамент любых отношений.

Но что бы как-то разрядить обстановку он решил продолжить:

– Конечно же, мне многие предлагали «полетать» наемником…

– Да, да! В Иностранном легионе, – вставила девушка, – там вообще говорят, документы не спрашивают.

– Ну, в Легион, я уже по возрасту не пройду, да и несерьезно как-то мне в сержантах бегать. Офицеры же там, только французы. А вот в разные частные коммерческие армии меня звали некоторые из моих бывших «коллег».

Девушка встревожилась:

– Но ведь там нанимают воевать, и там могут убить.

Гость ее перебил:

– Убить могут и в своей постели, в центре Парижа. Там, проблема в другом – ты должен убивать, кого прикажут. Таковы правила игры.

Один мой товарищ, бывший сослуживец, давно еще, как только приехал сюда, завербовался в Легион. Он был женат и «повелся» на новые документы и гражданство. Решил так обеспечить свою семью. Классный специалист и служба хорошо пошла и, денег заработал. Уже второй контракт заканчивался…

На этих словах Павел замолчал, и Диана не выдержала:

– Ну и что, его убили?

Тут он, буквально, проскрипел зубами:

– Нет! Хуже…

Девушка, по тону гостя, поняла, что его лучше не перебивать. Спустя пару минут, Павел уже нормальным голосом продолжил.

– Его послали инструктором в Грузию, учить «их» спецназ. И там его отряду поручили подготовить диверсию против российских миротворцев. И вот она дилемма – кого предать? «Свои» – и одни и другие, но кто-то должен был, погибнуть… Павел опять замолчал.

Диана подождала минуту, но любопытство победило:

– И, кого же он определил в жертвы?

Гость ответил быстро:

– Он выбрал себя. Перед самым началом операции, он пробрался в расположение миротворцев и предупредил их. Естественно диверсию отменили, тогда удалось избежать гибели с обеих сторон.

Диана захлопала в ладоши:

– Молодец! Вот настоящий русский офицер. Патриот. А где же он сейчас?

Павел не разделил ее радости, и угрюмо ответил:

– А сейчас, этот «настоящий русский офицер» сидит в настоящей русской тюрьме. Все его «бонусы» от Легиона были аннулированы, счет военнослужащего «заморожен». Его жену и ребенка, мне пришлось нелегально переправлять в Россию, чтобы они здесь, как «граждане Франции», не умерли с голоду.

Гость опять отвернулся к окну и замолчал. Когда пауза затянулась, Диана спросила:

– Паша, а можно я скажу свое мнение? – и, не дожидаясь его одобрения, продолжила. – Так, что-то в голову пришло. Вам, очевидно, очень нравилась Ваша работа. Может Вам опять вернуться на службу?

Тем более, в России сейчас, такие большие перемены. Мне кажется, этот Ваш президент знает, что делает. До полной демократии, конечно еще далеко, но он молодец. Что Вы думаете о нем?

Гость, ответил нехотя:

– Политика не мой «конек», я простой солдат. Но «полной демократии» я насмотрелся здесь, и России такого не пожелаю. А по существу, так у меня слишком мало информации, чтобы делать выводы, каков он. Я живу в Европе и не знаю, где заканчивается правда и начинается ложь о России.

Пропаганда любого государства, всегда стоит на страже собственных интересов, от кого бы она ни исходила. Но мне есть с чем сравнивать. Я помню свою страну, двадцать лет назад и вижу, что там сейчас. Счет, явно в его пользу.

Девушка подхватила:

– Да. Путин сегодня очень популярен в мире. Он уже оставил свой след в истории, и не только российской. Или ты просто не хочешь назад, домой? Тебя там никто не ждет?

Павел не ответил, он о чем-то задумался, продолжая смотреть в окно. Девушка взялась было, чистить плиту от сбежавшего кофе, но поняв молчание гостя по своему, тихим жалобным голосом произнесла:

– Паша! Прости, если я тебя чем-то обидела.

Ее слова подействовали на гостя необычно. Он отвернулся от окна, сделал шаг к Диане и, взяв ее за обе руки, прижал их к своей груди. Постояв так минуту, он отпустил ее. Но при этом забрал у нее губку и стал ожесточенно оттирать плиту.

– Нет, ты все правильно сказала. Конечно, я хочу домой. Там у меня друзья детства, там сын растет, там моя Родина. Но уходя «крайний раз», я так «хлопнул дверью», что пришлось бежать, как видишь, далеко и надолго. Меня там уже не ждут. Наверное.

Последнее слово он сказал как-то неуверенно. Справившись с печкой, Павел помыл руки и, посмотрев на притихшую Диану, предложил:

– А давай я сварю кофе? Я умею делать вкусный кофе!

Девушка улыбнулась и поставив на стол банку с молотым кофе и сахарницу, махнула рукой:

– Давай, делай!