Читать книгу: «Миссия К-314», страница 2

* * *

– Эй, вонючие тараканы, встать и на выход! Живее, чиет! Сопли хорош жевать! И бодрее держитесь, а то так и до жратвы не доживете!

То ли ночь была, то ли здесь так всегда, но вокруг была жуткая темень. Всех стали тщательно осматривать, ощупывать руки и ноги и светить в глаза. Ну, вроде как, медкомиссия.

– Зор, ты кого привез-то? Они хлипкие какие-то, уж точно слабее телуров, быстро загнутся. За них много не дам!

– Зато эти не такие тупые, как те дикари, делу обучатся быстро и работать будут аккуратнее, с пониманием! – парировал Зор. – Так что, за таких я бы и подороже взял, но… ха-ха тебе, как постоянному клиенту… со скидкой. Ну… как за телуров в общем. Их-то теперь больше не будет, Телурис для нас закрыт, мы там запалились по самые… ну, ты понял.

– А ты купец, однако! Ладно, заплачу как за телуров, а там посмотрим, у нас тут восемь штук сдохло, пока тебя ждали. Так что, ты с новой партией не тяни!

– Ну, тогда бывай! Не грусти… и до встречи, конечно!

– Ага, небесной силы тебе в задницу, деловой ты наш!

Зор, получив деньги или, как он их называл, бублики, быстро улетел, а местный начальник стал проводить инструктаж:

– Порядок работы вам еще растолкуют, как обращаться с инструментом и что конкретно делать… а, ну и когда жрать, чиет ми дор! Я же разъясню вам правила поведения. К любому из нас обращаться «Сан», а в конце разговора добавлять еще раз «Сан». Работать вы будете до тех пор, пока вам не скажут делать что-то другое.

Потом он, подходя к каждому, назвал его номер, как видно, имена здесь были не в ходу. Когда очередь дошла до Константина, он сказал:

– Ты теперь К-314! Понял?

– Понял…

– Что, мразь?

– Понял, Сан.

– Вот так-то, К-314!

Глава 3. Тихая планета

Это был действительно никакой не Амил, совсем другая планета. Да и прибыли они туда в ночное время, когда мало что разглядишь. Это, в свою очередь, добавило негатива к их, и без того, мрачному состоянию.

Когда же удалось разглядеть планету днем, она предстала настоящим райским садом, сияющим столь яркими красками, что зеленый тут казался изумрудным, а желтый – непременно золотым. Все постройки были из камня ослепительной белизны, будто созданы они для Великих Богов.

Только любоваться этой красотой получалось лишь переходя от одной мрачной пещеры к другой, которых тут было чертово множество. Некоторые были оборудованы под казармы, но большая их часть являлись рабочими шахтами. Ну, а во дворцах, понятное дело, рабам было делать нечего.

Нехитрый набор ручных инструментов говорил о первобытной простоте производства: ломы, лопаты и тачки.

– Эй, дохляки, быстро заполнили строй! Звеньевые, провести инструктаж и бегом в колманы! – рявкнул наш конвоир.

Звеньевыми здесь назывались те, кто сумел остаться в живых в течении какого-то времени и знал работу. Колманами называли шахты, где добывали пластон, породу красного цвета, похожую на глину, только плотнее. Ломами ее откалывали, потом измельчали и грузили в контейнеры, которые плотно закрывались. Затем их отправляли на Амил.

Поначалу мы думали, что останемся в том же составе, как и прибыли. Ах, наивные, кто же это нам бы позволил! Напротив, тут тщательно следили за тем, чтобы не завязывалось никаких знакомств, чтобы каждый был сам по себе, а любые попытки создать коллектив быстро пресекались.

– К-314, сегодня в моем звене работаешь, – сказал Косте худющий старик в рваных лохмотьях.

– Так вы, папаша, значит звеньевой, – как можно дружелюбнее произнес Костя, протягивая ему руку. Однако тот, неожиданно грубо, прервал его:

– Я тебе никакой не папаша, мне всего-то сорок два года! Биологических, разумеется. Я здесь уже четыре периода продержался.

– А где мужики, с которыми я прилетел?

– Понятия не имею! Вряд ли ты их вообще когда-нибудь увидишь. Тут всех постоянно меняют. Нельзя заводить знакомства, и даже разговаривать долго нельзя. Просто я, как бы провожу с тобой инструктаж, но, если это вдруг не понравится охраннику, лучше будет разойтись.

– И что? Он нам все кости переломает или сразу грохнет?

– Тебя не тронут, ты еще не отработал сумму, за тебя заплаченную. У них, у этих гадов, все точно рассчитано: сколько выработки дашь, сколько съешь. А когда в негодность придешь, тебя сразу утилизируют, как мусор.

– А вас?

– Меня уже скоро, я теперь плохо работаю. Как подберут кого-нибудь на мое место, так и все… Ты не смотри так на меня, я был сильнее тебя раза в четыре и в каких только передрягах не побывал. А тут… двенадцать часов в шахте, шесть на сон, остальное время «хоз. работы».

– А местные… ну, кто живет на этой планете? Они в колманах работают или руководят?

– Я никого здесь не видел, даже животных. Хотя здесь красиво, наверно, как в Раю… Ладно, хорош болтать, вон уже идет душегубец.

– Эй, футлоны, что за собрание устроили? Бегом в колман! – заорал на нас подбежавший охранник.

– Сан, я инструктировал новичка, Сан!

– Заткнись, старая рухлядь! Ты уже два сезона лишних живешь! Но очень скоро мы повеселимся на твоей утилизации!

* * *

Костику казалось, что нет ни единой мышцы на его теле, которая не была бы побита. Руки не поднимались, ноги и спина гудели, точно сейчас лопнут. А сон не восстанавливал силы, это было просто какое-то забытье вперемежку с бредом. Он действительно пожалел, что судьба распорядилась оставить его в живых. Вот саданул бы его тот громила у Сереги чуть сильнее, и не было бы никакой каторги.

«Бог не дает человеку более того, что он может нести», – вспомнил он чье-то изречение. – «Раньше так и подмывало какую-нибудь древнюю мудрость в свои слова ввернуть, чтобы придать им больше веса, возвысить себя в глазах собеседника. Теперь расплата пришла за это пижонство! На практике все как-то сложнее оказалось».

А однажды ему приснился сон, будто он с кем-то мирно беседует, но лица собеседника никак разглядеть не может. Да и не то, что лица, вообще каких-либо очертаний.

– Прими правила этой игры, только так выживешь, – говорил безликий, – внуши себе, что это и есть твоя настоящая жизнь, а все что было, это лишь приятный сон. Так организм быстрее приспособится к новой реальности.

– Приспособится? Да эта новая реальность меня просто убьет! Ведь если я правильно понял, тут долго-то не живут!

– Все белковые организмы когда-нибудь умирают, ты же не станешь это отрицать. Только умирают по-разному. Звезды, например, сгорая, оставляют свет. Очень яркий или не очень. И все в этом мире движется к смерти, чтобы оставить что-нибудь после себя.

– Не до романтики сейчас, дожить бы до утра! А лучше и не проснуться…

– Ты этой ночью не умрешь, это случится позже. Но чтобы не страдать от боли, прими происходящее за условие задачи. Решение есть всегда, не все его находят. А ты найдешь!

Не сказать, чтобы Костика этот бредовый сон приободрил. Ему были уже совершенно безразличны все эти красивые рассуждения о смысле жизни, но унять физическую и душевную боль смогла лишь абсолютная вовлеченность в новую жизнь.

Как можно больше отколоть пластона, как можно мельче измельчить его, чтобы в контейнер больше поместилось. И быстро, быстро отвезти на склад. Как будто в этом смысл жизни и ничего другого просто нет.

И правда, стало легче. По крайней мере, стал меньше думать о том, что злая судьба спутала ему все карты. Еще появилась полезная привычка ценить все прекрасное в мире и как можно дольше сохранять это в себе. Он крепко цеплялся за каждое светлое мгновение. Будь то жадный глоток свежей воды или невероятные цвета этой планеты, похожей на опустевший Рай.

По мере того, как Константин встраивался в свою новую жизнь, появлялся интерес к ее осмыслению. Он все чаще стал обращать внимание на тишину и отсутствие всего живого на этой планете. Никого кроме рабов и вооруженных вертухаев здесь не было. Даже животных.

Никто из каторжан, оставшихся в живых с прошлых сезонов, тоже ничего не говорил… или не хотел. Но эта Тихая планета, так окрестил ее Костик, как никакая другая, подходила для проживания здесь живых существ. И это все наводило на мысль о существовании некой страшной тайны, окутавшей этот прекрасный уголок вселенной.

А так как вести какие-либо беседы здесь было строго запрещено, кроме указаний по работе, Костя стал больше прислушиваться к мыслям тех, кто его окружал. Но у рабов, кроме боли и отчаянья, ничего не было…

«Может быть из надзирателей кто-нибудь что-то знает», – подумал Костик, – они-то здесь давно. Да, они «охраняют наш покой» вахтовым методом, но их общий состав почти не меняется. Несмотря на электронные очки, которые они постоянно носили, их рожи были вполне узнаваемы и уже порядком примелькались».

«Надо будет как-нибудь ухитриться поближе к ним попасть. В колманы они сами редко заходят, лишь когда разборки учиняют. Но рядом с ними можно оказаться при погрузке контейнеров, это обычно на поверхности происходит. Также бывают и другие работы, не связанные со спуском в шахты».

* * *

– Сан, в одном из заброшенных ответвлений колмана мы наткнулись на странный предмет, – обратился звеньевой к охраннику, – продолжать работы опасно, пока не выяснится, что это за штуковина, Сан.

– И что теперь? Предлагаешь остановить работы? Притащил бы ее сюда, эту штуковину, здесь бы и разобрались.

– Сан, там кругом провода торчат, а на поверхности только верхушка. Что там внутри, в породе, зарыто никто не знает. Может это взрывное устройство какое-нибудь, начнем откапывать и рванет, Сан!

– Чиет! Вечно с тобой проблемы. Ладно, доложу Чуя Сан, пусть он решает. Если этот колман завалит, то мы в минус точно уйдем…

Вскоре прилетел начальник, с ним еще два амила:

– Что, без меня никак? Сам бы проверил, прежде чем меня дергать. А то у меня дел больше нет, кроме как сказки твоих футлонов проверять. Они тебя специально за нос водят, работать не хотят.

– У меня визеры разрядились, на пределе уже…

– Это мозги у тебя разрядились, меньше трансляций надо смотреть и по уставу готовиться к смене. У тебя, если следовать тому же уставу, все должно быть заряжено по полной и готово к применению.

Костик, орудуя лопатой, приблизился к этой перепалке. Наверняка был и скрытый смысл в их словах, не предназначенный для каторжан.

Оказалось, электронные очки (визеры) помогали амилам спасаться не только от яркого света. Пары пластона еще хуже действовали на их зрение, вплоть до полной его потери.

Кроме того, электронные очки имели универсальное назначение, их еще использовали для связи и просмотра трансляций. Однако по уставу, во время несения вахты было запрещено просматривать информацию, не связанную с несением дежурства. Могло не хватить заряда, а они старались экономить на всем. И конечно, практически все нарушали этот пункт устава, вовсе не желая лишать себя удовольствия.

* * *

Су Прима снова разделился на «Да и «Нет» и начал размышлять:

– Система соткана из парадоксов. Здесь смерть – конец и смерть – начало, она тут двигатель всего. Любая жизнь заканчивается ею непременно, какой же смысл держатся за нее?

– Так для того она и создана, как стимул к постоянному движению. Убрать ее, и вся система потеряет смысл свой мгновенно!

– А парадокс рождает чудо, сближает разные миры, несовместимые друг с другом.

– Как можно двигаться к тому, чего достигнуть невозможно? И эта вечная эквилибристика на гране двух взаимоисключений… и есть ли смысл в том?

– Смысл есть в движении! Как «белка в колесе» – бежит, бежит, но все на месте!

– Зато энергию дает!

– Энергию для максимального сближения принципиально разных схем!

– Однако же, на этом поприще все больше неудач пока. И чем все миссии спасенья завершились? Так вот… практически ничем!

– А кстати, опыт пребывания в физических телах, по большей части, как-то неприятен. И очевидно стало то, что не учел Создатель, что этот жуткий страх перед своей кончиной, становится порой других смертей причиной.

– И все же результаты есть. Система состоятельна вполне и вектор есть, он в нужном направлении, лишь при угрозе полного уничтожения коррекция нужна.

– Ребята эти молодцы, их хитрости – смешное проявление интеллекта, но, извините, вы сейчас залезли не туда. Мы вас поправим, как всегда!

* * *

Чуя Сан приказал, прилетевшим с ним амилам лезть в шахту. Они стали неохотно собирать необходимое снаряжение и приборы. А нашего вертухая одарили таким ненавидящим взглядом, что этого не смогли скрыть даже их, исправно заряженные согласно уставу, электронные очки.

Костик почувствовал, что они боятся чего-то куда более страшного, чем бомба или пары пластона. Каждое их движение сковывал животный страх, и они, как могли, тянули время, опасаясь чего-то очень жуткого и непонятного для них, что таила в себе эта тихая планета.

– Ну что дрожите, как девочки, – рявкнул на них начальник, – наслушались всякой фигни от старых фантазеров! Это все ужастики для слабонервных. Они вам специально в уши надули, чтобы посмеяться. Нет здесь никого!

– Ну да, конечно, а дворцы эти сами построились, – тихо буркнул один из амилов.

– Заткнись, твое дело приказы выполнять, а не теории строить! Приборы готовы? Задача ясна? Вперед… то есть вниз! И быстрее, а то простой в работе у них, это минус в кармане у вас!

Делать нечего, запустили в шахту навигатор и нехотя отправились вслед за ним. Начальник тем временем старался показывать полное безразличие к происходящему. Но чем дольше тянулось ожидание результата, тем сильнее нарастало его беспокойство:

«Не нравится мне эта тихая планета. Ни души… будто команда покинула свой корабль. Слышал от кого-то, тут с самого начала все шло не по плану… чиет, легкая добыча всегда чревата тяжелыми последствиями! Все жадность безмерная, халява! А кому-то расхлебывать, и не знаешь, откуда прилетит…»

Дальше в его голове пошел какой-то сумбур, Костику стало все сложнее разбирать его мысли. Будто мираж, возникли прозрачные силуэты странных людей в легких одеждах. Они как ангелы, неспешно плыли вдоль райского величия планеты и мирно беседовали на незнакомом языке.

«Интересно, это происходит только в голове у начальника или я сам это вижу?» – подумал Костик и огляделся.

Словно почувствовав к себе пристальное внимание, прозрачные фигуры плавно растворились в жарком воздухе.

Глава 4. Падение Туинтала

Тьма и Свет, как «Да» и «Нет», живут взаимоисключением друг друга. И поглотить стремятся визави – они заклятые враги, они бегут по замкнутому кругу. Их бесконечная война – источник мира и добра.

* * *

Рвутся нервы в усталой злобе, будто струны лихо натянутые, когда в эти драгоценные шесть часов не можешь уснуть. Вот и сон подбирается ближе и ближе, и летят уже звезды по темным подушечкам сомкнутых век. Но… не судьба! Измученное тело внезапно начинает резко вздрагивать и повторять отработанные движения, продолжая работу во сне.

Сначала Костя психовал, чем, собственно, и усугублял ситуацию, но потом приспособился. Когда он был ребенком, у них дома было полно книг и, хотя они уже вышли из обихода, они оставались у коллекционеров, коими и были Костины родители. Так что, знания он черпал больше из книг, а не из разных там онлайн – курсов, рассчитанных на усредненного потребителя.

– Спокойно! Я лежу, глаза закрыты, стало быть, уже отдыхаю, – уговаривал он себя, вспоминая мудрые советы, вычитанные из пособий по аутотренингу и психодинамической гимнастике, – сопротивление бесполезно, лучше всего смириться и занять мозг чем-то спокойным и монотонным. Только не счетом, цифры всегда напрягают. Может тогда стихи?

Он немного подумал и вспомнил – как раз по теме:

Когда я умру, отделившись от тела,

Душа прочь полетит от мучений земных,

Не веря, сама, что до дна дотерпела,

Не веря тому, что осталась в живых.

Я знаю, теперь полетит она в небо

К моим белым хорошим друзьям – облакам.

И там, как они, под дыхание ветра,

Разлетится она вдоль по синим волнам…

Костя представил, как его душа медленно расплывается по синим волнам небесного пространства и…

– Темеблуки янаа! – услышал он чей-то голос. Это был иной, совершенно незнакомый ему язык, но уж коли он умел копаться в чужих мыслях, общий смысл сказанного ему был понятен – что-то вроде «Красиво сказано!»

– Кто здесь? – удивленно спросил он. Голос был вроде женский или даже детский. А откуда им здесь взяться?

– Мануакана, – ответили ему, – ты красиво думаешь! И ты умеешь читать мысли! Я это сразу поняла, ведь я не говорила, только думала. И языка ты не знаешь… Скажи, откуда ты? Очень интересно, где так красиво думают. Твои мысли, как цветы!

– Я с Земли. Меня выкрали и продали в рабство. Тут много таких, как я. Мы добываем пластон для Амила и, судя по всему, незаконно… А ты сама откуда? И почему я тебя не вижу… прячешься? Тут вроде и негде…

– Я здесь живу. Ну… или почти живу. Нам всем, кто здесь был, однажды пришлось… ну, перейти в другое состояние, и мы почти потеряли… как это… материальность. Но мы живые, просто для вас невидимые… и неслышимые, а ты услышал мои мысли, ты же можешь. У вас это называется сканировать, и таких, как ты называют сканерами.

– Значит, раньше вы были обычными, то есть… материальными? И что же вас заставило переместиться в «мир тонкой материи»?

– Патрис говорил, это из-за Амила. Они уже давно рыщут по вселенной в поисках природных ресурсов. И вот, наткнулись на нашу планету…

– А как, кстати, она называется?

– Туинтал! Они тут нашли нечто очень важное для себя, это пластон, как они его называют. Но главное, они захотели его получать бесплатно и так, чтобы об этом никто не знал.

– Патрис, это… твой отец? Я правильно понял?

– Да. Я была совсем еще маленькой, когда это случилось, так что знаю об этом лишь с его слов. Они тайно прилетели на Туинтал. Ну… так они думали. Они же не знали, что мы тут все сканеры. У них, кстати, тоже много сканеров, но они работают исключительно в секретных службах, это считается более рациональным.

– То есть здесь среди них сканеров нет?

– Я не встречала ни одного. Они до безумия прагматичны. И все у них по полочкам разложено согласно рангу. Есть Го – нижний ранг, есть Сан – ранг повыше, есть еще какие-то… я не знаю. Здесь только Го, но требуют, чтобы их называли Сан. У них в мозгах сплошные вычисления, не то, что у тебя. И меня восхитило твое умение собирать слова в букеты!

– А у вас разве стихов не сочиняют? Тут так красиво. Природа, дворцы, все как в Раю!

– А Рай, это что?

– Ну, существует легенда о волшебном уголке, куда попадают люди после жизни, если они не запятнали себя скверными поступками. И мне совершенно не понятно, почему вы даете хозяйничать на своей райской планете каким-то хамоватым чужеземцам? Ты же говоришь, вы сразу раскусили их недобрые намерения.

– У нас нет ни оружия, ни желания причинять зла кому-либо. Мы просто «ушли» и забрали с собой все живое, только природу и постройки не смогли. Они собирались убить часть населения – всех нетрудоспособных и тех, кто их может обхитрить, а остальных… сделать рабами. Притащили с собой какие-то хитроумные железки для этого.

– Но что-то пошло не так?

– Да, их охватила дикая паника, когда мы все разом исчезли! Но проведя в своих убогих мозгах математические вычисления, они все же решились начать работы. Сами-то они работать и не собирались, но решили пригнать работников с других планет, сделав их тут рабами. Вот и воруют они втихаря каких-нибудь… кого искать не будут. Ой… я это не про тебя… ты же не похож на таких!

– Ты обо мне слишком хорошо думаешь. Я был карточным шулером, вел, как у нас говорят, праздный образ жизни, презирал честный труд. Используя свои способности, помогал азартным людям избавляться от их денег. И меня там все равно скоро убили бы.

– Как-то это не вяжется с умением красиво переплетать слова…

– У меня были хорошие родители, они сделали мое детство счастливым. Я прочитал много старинных книг, оставшихся еще с тех времен, когда люди не думали о простоте изложения информации и допускали разного рода словесную эквилибристику. Ну, а потом началась жизнь… Думаю, на Земле я не один такой… Просто в нас одновременно как-то уживаются и Свет, и Тьма.

– Это так печально…

– Печально… но не познав Тьмы, не узнаешь и Света. Я, вот, только теперь и начал познавать и ценить Свет! А, разве не печально, что вы оставили свою планету на разграбление этим варварам?

– Мы не приемлем насилия. Зло порождает лишь зло. Это принципиально для нас, мы просто уходим от зла. Мы можем конструировать и строить без помощи механизмов, перемещаться усилием мысли и двигать предметы, но противостоять злу считаем бессмысленным.

– Вот оно к вам и пришло.

Словно в подтверждение этих слов появился охранник и грубо окрикнул Константина. Время сна закончилось, настала пора хозяйственных работ.

– Пока, Ману! Надеюсь, еще поговорим, – подумал Костя и оглянулся на девушку. Она протянула в его сторону руку с поднятой кверху ладонью, как будто прикасаясь к его незримой оболочке. Видно, это был знак прощания.

– Эй, футлон, ты чего оглядываешься? Вперед давай, шустрее переставляй свои копыта! – заорал на него амил. Однако, в его крике чувствовался страх. Он опасался, что 314- й видит нечто такое, что недоступно ему. А за Костиком уже давно замечались некоторые странности. Он никогда не ныл, не просил пощады и всегда добросовестно выполнял любую работу, сохраняя при этом относительное здоровье.

Костя знал этого вертухая, ходили слухи, будто была ему прямая дорога в высший свет Амила. Но бедняга так проворовался, да еще в такую историю лихо закрученную вляпался, что не помогли даже родственные связи. Слетел он моментально до ранга Го. И то было для него благом, поскольку дело чуть до утилизации не дошло.

Таким, вот, образом он здесь и оказался. Копаясь по пути у него в мозгах, Костик понял, что на эту планету, прозванную Колманом, ссылали неугодных, опальных и просто неудачников – кого не жалко потерять. После того, что они намеревались сотворить с планетой, это было разумным решением.

Так же всплыло его криминальное прошлое. Он был заядлым игроманом и проиграл, как это часто случается, не только свои, но и чужие деньги. Более того, совершил покушение на убийство кредитора. В общем, тема-то хорошо знакомая Константину, и он интуитивно понимал, что вероятнее всего, это ему когда-нибудь да пригодиться.

– Слушай сюда, футлон! Сейчас быстро мне подготовишь площадку для погрузки контейнеров. Сам рассчитаешь размеры, будет флайскат. В него 95 контейнеров входит. Если хоть один не войдет, на себе его понесешь, а для скорости я прицеплю тебя к флайскату, угрожающе произнес вертухай.

– Сан, я все понял, я сделаю, Сан! – как можно спокойнее ответил Костя. Он всегда высказывался спокойным уверенным голосом и выполнял все их приказы максимально точно, это действовало безотказно. Амилы уважали точность и, как бы презрительно они не относились к рабам, выделяли среди них наиболее толковых, на которых всегда можно положиться. Не самим же напрягаться.

А Костя хорошо знал, что азарт таких масштабов невозможно побороть, это одно из самых тяжелых и неизлечимых заболеваний. Оставалось всего лишь выяснить, чем он утоляет это пристрастие здесь. Разумеется, никаких планов еще и в помине не было, но интуиция подсказывала, что к этому амилу надо находиться поближе. Словом, проявить себя должным образом, чтобы снискать к себе особое отношение.

* * *

Благодаря своему поведению, Костик получил еще и большую степень свободы. Ему иногда разрешалось работать самостоятельно, без охраны. Это устраивало всех. Таким образом его «беседы» с загадочной девушкой Ману стали регулярными. Она обожала стихи, а его удивляла ее душевная чистота и детская наивность, в которые он давно уже не верил.

Однажды, когда он работал без охраны и в отдалении от своих «коллег», она сказала:

– А ты хочешь меня увидеть своими глазами?

– А ты что, можешь материализоваться? – удивился Костя.

– Ну, пока никого кроме тебя рядом нет. Да мы вообще-то все можем это делать, просто не хотим. Пока не хотим… но потом может так получиться, что и не сможем. Никогда…

– Это почему же?

– «Тонкие» не размножаются. Они взрослеют и даже немного стареют, но не умирают. Поэтому, если достаточно долго находиться в таком прозрачном состоянии, то наступит момент «невозврата». Все дети вырастут, а взрослые перестанут стареть.

– И вы все тогда станете вечно парящими невидимыми духами. У нас это называется смертью, только мы сразу становимся «невозвратными». Я твоих видел как-то. Целой группой прогуливались, но как только их заметили, сразу растаяли.

– Да, становится так грустно, когда понимаешь, что твои ноги больше не коснутся Туинтала… хочется хотя бы недолго, пока еще можно, походить по нему.

– Ну давай, пока мы одни, вертухай еще не скоро заявится. Он уверен, что его задание будет выполнено в срок и качественно, так что, болтается где-то по своим делам.

На райской планете должны жить ангелы, а как иначе! Но такого Костя не ожидал. Водопад распущенных волос стремительно летел по ее бронзовым плечам, сверкая в точке падения фонтаном ярких завитков. Полные счастья глаза и детская беспечная улыбка сияли небесным светом. А ее фигурка была создана согласно законам какой-то небесной геометрии.

Она скинула свои сандалии:

– Хочу почувствовать прикосновенье родного Туинтала!

И долго так стояла, закрыв глаза и улыбаясь, а за спиной ее, словно два белых облака, дрожали крылья. Затаив дыхание, Костя наслаждался этой картиной и думал:

– Без ангелов в Раю как-то тревожно, но ангелам без Рая невозможно… Если бы это было в моих силах – вернуть им их планету…

Костя представил на минуту себя космическим рыцарем, испепеляющим одним лишь взглядом самых беспредельных злодеев вселенной. Все Амилы в панике покидали Туинтал… Но вдруг услышал:

– Вот ты где, Мануа! Мы тебя давно ищем. Почему ты мне не сказала, что общаешься с вьяхоти! Сколько раз говорил, видимые не должны ничего о нас знать, это принесет беду!

– Патрис, он не такой как все. И он не с Амила, а с Земли. К тому же он не военный, а подневольный… его заставляют работать. А знаешь, как он умеет красиво и ритмично расставлять слова!

Патрис был не один, а с целой свитой, видно он занимал ответственный пост. Костя решил устроить маленький концерт для них. Он декламировал им старинные стихи, о которых и на Земле уже давно забыли. А они все, смешно как дети, раскачивались в такт стихотворным ритмам.

– У нас такого не бывает, мы мало говорим, больше думаем. А вот и зря! Конечно, постоянно произносить все слова вслух не рационально, но ведь так красиво… просто волшебно! – подвела итог концерта Ману.

– Да, очень необычно звучит, – ответил Патрис, – но ты совсем из другого мира. Я прочитал у тебя в мыслях войну, ты обозлен на амилов и желаешь им вреда. А мы убеждены, злом добра не сотворишь! И какие бы добрые цели ты не преследовал, посеешь только зло.

– Не согласен, без зла и добра бы не было, кто бы про него узнал! Добро и существует, пока есть зло. Просто они должны быть в равновесии, – ответил Костя.

– Послушай, человек! Ты умеешь красиво складывать слова, это хорошее занятие, но Мануакану оставь. Вокруг тебя беда летает! – тут Патрис сделал паузу и как будто прислушался, – О! Нам пора исчезать, сюда движется твой конвоир. Прощай, человек, удачи тебе! Но помни слова мои… про беду.