Читать книгу: «Где пламя драконов правит», страница 3
После некоторого времени переминания на месте и попыток посмотреть ей в глаза, Сертанка, устав ожидать скрипнула дверью, которую не спешила открывать и бросила:
– Ну Карфа, – отведя взгляд от Шарафа она всмотрелась в Фоську и Эрс. Заметив в ней что-то знакомое, она кивнула в их сторону. – С тобой?
– Карфа-Скей, нам очень нужна ваша помощь! – наконец выкрикнул Шараф. – Нам очень нужно наведаться к Скарнару, а он в Подземелье и карты у нас нет! Мы решили спросить… Может она у вас найдется? – и поняв, как много глупостей он наговорил и с каким странным делом пришел, даже не объяснив причин, Сертан закрыл мордочку лапами, готовясь к осуждениям или к звуку, с треском захлопнувшейся, двери.
Посмотрев на Шарафа, потом на наблюдателей за его спиной, Карфа покачала мордочкой и подумав, тихо спросила:
– Ну и сачем тебе понадобился Скарнар?
Шараф не спешил отвечать. Точнее, он, сгорая со стыда не мог произнести ни слова. Фося, устав ожидать, наконец пояснила:
– Мы тут вместо начальства себе проблемы наживаем. Куча звонков о нападениях, вот и пытаемся разобраться кто, куда, зачем.
Карфа смерила ее гневным взглядом, отчего Фоска сразу изъяснилась:
– Это ее идея! – показав на Эрс. – Шараф говорит его дядя с драконами болтает!
Обдумав, Карфа снова взглянула на Шарафа и вздохнув, отперла дверь.
– Входите, – хозяйка прошла вперед. Из-под темной юбки виднелся, покачивающийся из стороны в сторону, полу отрезанный хвост.
Дверь со скрипом отогнулась, открывая проход в коридор, украшенный ярким ковром. Все здесь выдавало хозяйку. Выметенные от пыли каменные полы, закрытые сероватой тканью окна, на подобии штор. Выровненные у, не длинного, стола, стулья. Закрытые, потресканные двери с заплатанными дырами. Только в одной комнате дверь была приоткрыта. Оттуда слышались просьбы «успокоиться» и заглушаемый их, звонкий смех, звенящий эхом в полупустой комнате. Саркаф сидел перед Шейной, задумчиво всматриваясь в ткань, разложенную на деревянной тумбочке. Сверкали стеклышки на ткани, покоились пробковые крышечки от бутылок, железные разноцветные крышечки с изогнутыми краями, да чего только на ткани не было и все было разложено в каком-то определенном порядке, напоминая шахматы.
Шторы распахнуты, а на треснувшем стекле играли лучи солнца, разбрасывая солнечные зайчики по серой комнатке. Шейна хихикала и зная ее, можно было предположить, что поводом для смеха стало серьезное лицо Саркафа, обдумывающего следующий ход.
Но, Карфа и гости прошли мимо, картина скрылась за каменными стенами. Пока, хозяйка не остановилась и не развернулась, взглянув на раздумывающего Саркафа, а потом на трещины стекла чем-то, напоминающее витраж. Она с укоризной взглянула на хихикающую Шейну.
– Сашторь окно, – Карфа развернулась и собралась уходить, как послышалось возмущенное:
– Ну мам! Комната и так похоша на склеп!
Карфа, возмущенная таким заявлением, снова взглянула на дочь.
– Ни к чему нам это солнце. Пойдут тут какие-нибудь, да увидят, что у вас тут са убранство, так ночью и украдут.
Осмотревшись, Шейна показала на яркий, красный ковер с какими-то непонятными узорами и цветами, совсем не подходящими друг к другу. Может, по этому его и выбросили люди солнечной стороны? Эрс тоже бы так сделала, если бы ей подарили этот ковер. А сомнений, что его подарили кому-то, просто не осталось, ибо, какое должно быть отсутствие вкуса у человека, купившего его по собственному желанию?
– А что, собственно, красть? Это что ли? – Сертанка показала на ковер. – Так какой вор его саприметит? А даже если так, пусть крадут, мне он никогда не нравился!
Карфа не оторвала от нее взгляда, просверливая им беззаботную Шейну. Чешуйки на лапе проскрежетали, когти впились в ладонь, сложившись в кулак. Не проронив ни слова, Карфа развернулась и быстрым шагом направилась по коридору. В тишине слышалось шептание, посвистывающее эхом в пустом коридоре.
Скрипнула распахнувшаяся дверь. У стены стояла люлька с деревянными, подвесными фигурками. В кроватке спал маленький Сертан. Напротив двери, у стола, освещенного окном, сидел высокий Сертан, что-то рисующий угольком на бумаге.
– С чего это ты вдруг двери сакрываешь?
Сертан подскочил и медленно обернулся, посмотрев на недовольную «гостью».
– Так чего ше скрывать? Ты сама просила, чтобы все двери сакрытыми были.
Подперев бока, Карфа направилась к столу, показав на открытое окно, тряхнув шторы так, что они чуть не сорвались с хлюпких креплений.
– Коли слушаешься, почему шторы раскрыл?
Тут виновник оправдания себе не нашел и хорошенько задумался, опустив взгляд на разложенные по столу кусочки исписанной бумаги, поверх записей которой, угольком рисовалась одна и та же мордочка. Отличалась она только сглаженными чертами и первое что бросалось в глаза это знакомый, суровый взгляд.
– Шейна попросила шторы открыть хотя бы сдесь. Темно говорит, как в гробу…
– Темно ей тут, – Карфа схватила разрисованный литок со стола. – Вот ты рисуешь, – и пихнула его под нос Сертану. – а мне с гостями кто поможет?
Виновник обернулся, взглянув на Шарафа, Эрс и Фоську. Хозяйка взмахнула лапами, показав на застывших, в проеме двери, гостей.
– Им карта нушна, а мне помощь. Мушенек называется, – подняв, заплетающийся в лапах, подол, она вышла из комнаты, бросив: – Нахлебник, – и скрылась за каменными стенами.
Супруг вскочил, сбив серым хвостом стул. Несколько листков с шорохом полетели на пол. Взглянув на стул, листки, он махнул лапой, помчавшись в коридор и забежав в комнатку, крикнул Шейне: «Последи са ребенком!», – и помчался по коридору, догнав Карфу.
– Почему нахлебник-то… срасу? – запыхавшись он пытался идти с женой, которая обходила его, спеша к двери.
– У Сейкры-Скей снаешь какой муш работящий? – непоколебимо бросила хозяйка, отперев дверь, в которую упирался коридор.
– Мало ли какой там муш у Сейкры, – обидчиво произнес Сертан.
– А у Скардии-Скей? – Карфа подошла к шкафу, схватив подтопленную свечу и зажгла ее, установив на тумбочку у кровати. – Снаешь как супруг-то Карске-Скей помогает? – засучив рукава и отодвинув подальше мужа, Карфа подошла к шкафу и уперевшись лапами в пол, принялась с трудом двигать шкаф в сторону.
– Ну что ше ты делаешь? – Сертан, не сумев наблюдать за ее попытками, отодвинул жену.
– А то, что ты делать не намерен, – произнесла Карфа и скрестив лапы, отошла в сторону, наблюдая как Сертан медленно отодвигает скрипящий, деревянный шкаф в сторону, оголяя, пробитую в каменной стене, дыру, за которой скрывалась мгла.
Отряхнув лапы, Сертан подошел к шкафу, вытянув из-за него деревянную лестницу и подойдя к обрыву в стене, стукнул ей, установив в глубине провала. Карфа взяла с полки свечу в подсвечнике и прикрывая огонь, взглянула в мглу, пожирающую, оставшийся от закрытого окна, свет. Фося, вытянувшись, попыталась разглядеть хоть лучик. Безрезультатно.
– Нам что, туда?
На ее вопрос Карфа аккуратно передала свечу мужу, указав в темноту.
– Ступайте.
Глава 4
Темнота обступала со всех сторон, а обувь шуршала по песку. Фося в темноте, подала единственный лучик света, теплившийся, танцующий на восковой подложке, стекающей ручейками по железной, витиеватой подставке.
Послышался шорох. Сертан спустился с деревянной лестницы и доверяя лишь танцующему во тьме огню, нагнулся перед, еле видным, люком. Отбежав в сторону, он схватил из песка ключи и отперев, скрипнувший люк, схватил приставленную у дыры лестницу, установив ее в люке.
– Прошу! – воскликнул Сертан, показав на, несущуюся вниз, мглу.
И только Фося хотела передать ему свечу, как послышалось грозное: «Сейнраф!» Свеча дрогнула то голоса в тишине. Сертан поднял мордочку. В проеме стены, просветами очерчивалась угловатая фигура.
– Саведешь иль потеряешь их… – в освещенном проеме отчетливо виделся, покрытый тенями, кулак.
Супруг застенчиво хихикнул и перехватив у Фоси свечу, показал на лестницу.
Неровные, покрытые глиной стены, походили на иссушенные равнины, прерываемые оврагами. Словно пустыня покрывшаяся, потрескавшейся, пещянной коркой от засушливых дней и ночей, лишь прикрывающих истощенную землю, тенью. Всюду вырытые в стенах полки, наполненные сливающейся со стенами, горшками и вазами с зерном. Встречались мешки с заплатками, из которых сыпались фрукты. В стенах появлялись аккуратно вылепленные дверные проемы, закрытые тканью с занавесью. Всюду на глине, то тут, то там виднелись разводистые отпечатки чешуйчатых лап и когтей.
Свеча, не колышась, освещала длинный коридор, цветом напоминающий корочку запеченного, яблочного пирога. Проемы в стенах пестрели тканями. На одних поблескивали нити с вплетенными осколками, на других деревянные бусины, перевязанные нитями, иные скромно висели в стороне, у других виднелись нацарапанные таблички с надписями и от каждой тянулся запах. Яблоко, овощи, злаки, отдающие иссушающим душным, теплым воздухом, ароматом муки. Чувствуешь монотонный запах мака, свежий аромат моркови, земляной картофель, сладкие фрукты и приторность засахаренных абрикосов в закупоренных банках.
– На сюда, – Сейнраф показал на синеватую ткань, отстранившуюся от ярких занавесей.
Она словно, была другой, по-другому выглядела, отличалась от всех. Свеча взволнованно заколыхалась, и штора отогнулась, представляя полки, стеллажи, табуретки и выемки, заполненные книгами, фолиантами, свитками и вываливающимися из выемок в стене, рукописями на пожелтевших листах. Шторы с шорохом закрылись, пропустив гостей и мгновенно окутав комнатку запахом пергамента и чернил.
– Тут хранится библиотека, архивы и документы, – Сертан словно гордился выпавшей возможностью и тем, как удачно воспользовался ей, сумев ошеломить гостей таким «сокровищем», среди каких-то хранилищ. – Где-то сдесь… – он нагнулся и рассмотрел книжки и пергаменты, проведя по ним когтем.
– И нам нушно будет все это перерывать? – Шараф поднял мордочку, пытаясь узреть конец необъятных стеллажей, с которых так и грозился свалиться выглядывающий свиток или того хуже, туго свернутый пергамент.
– Нет, конечно! Шараф, думай логически, – протянул Сертан, вытаскивая двадцатый сверток с «третьего стеллажа», проверяя, не это ли карта?
Фося окинула взглядом Сейнрафа, Шарафа, зависшую у полки Эрс и осела в углу, глухо ударив бледным кулаком о глиняный пол.
– Да чтоб книги ваши, овощеед сожрал!
«Который час?», – вопрос, повисший в глиняных стенах, приглушенных многократным шорохом страниц. И действительно, никто не знал времени, а точнее, сколько его прошло с момента их появления в «читальном зале». Здесь и правда не мешало повесить часы. Не где-нибудь в гостиной, не в прихожей, не в конце туннеля, а именно здесь, в комнатушке с книгами, которая была настолько мала, что казалось, вот-вот полки с отогнутыми свитками соприкоснуться друг с другом. Тем не менее, она с легкостью вместила здесь четырех посетителей. Вот чудо!
«Который час?», – все звучало в глиняных стенах, наполненных сухим воздухом и невыносимой жарой. Хотя, все-таки, посетители и не нуждались в часах, если так подумать. Фоська с какой-то магической точностью задавала свой вопрос каждый час. Отыскав закономерность, Шараф принялся отсчитывать количество «которых часов» и теперь с точностью мог дать ответ.
Выяснилось, просидели они здесь больше трех и этого хватило, чтобы перерыть по половине каждого стеллажа и удостовериться, что карта все-таки находиться в третьем. Теперь все (кроме Фоси, со скуки, отыскавшей книгу об оружии и их разновидностях, но все так же, скорее по привычке, задавая любимый вопрос) скучились у третьего стеллажа. Кто на табуретке, кто на лестнице, кто на полу, они разгребали бумаги, пока не услышали победное: «НАШЕЛ!» Скрип, треск, шорох, грохот и Сейнраф свалился с деревянной лестницы с картой в руках. Вскочив с глиняного пола, он отряхнулся и с шуршанием развязал желтоватый пергамент.
На длинном листе, по следам на бумаге, явно пережившим не одно приключение, выцарапывались холмы, горы, реки и озера. Тянулись длинные, пунктирные тропки, сводящиеся к единственному жирному кресту между гор. Присутствующие нависли над картой. Заметив наступившую тишину, Фося откинула в сторону книгу и метнулась к группе. Взглянув на клочок перепачканной и порванной бумаги, она задумалась, заправив волосы за длинные уши.
– А с чего мы тогда шатались в поисках Саркафа, если карта была не у него?
Зейнраф тихо хихикнул.
– Так у него и не было карты. Он еще несколько лет насад отдал ее нам, когда искали улики и свяси с Подсемельем, – он свернул карту и перевязав бечевкой, отдал Шарафу. – Не думал, что она кому-нибудь понадобиться! Так, – Сертан указал на пергамент в лапах Шарафа. – Путь далекий, пешком дольше будет. Вам направляться из города на север, к горам. Там, между Клыков, найдете ваше «сокровище». Но, если вам быстрее нушно, следует в повозку влезть.
– Да, конечно! – воскликнула Фося. – «Куда это вам, путники?», – А мы извозчику такие: «Да, подвезите к Клыкам, а там мы сами дойдем!» Верно? Да еще и с поклажей какой-нибудь. Он быстрее стражу вызовет, чем мы до Клыков доедем!
Шараф опустил мордочку, Зейнраф всмотрелся в коричневые лапы, сливающиеся с полом. Эрс взглянула на пергамент. Если на повозке не удастся поехать, им бы следовало взять лошадей. Купить дороговато, содержать негде. Вспомнилось, как Шараф ездит на лошадях. «Всему можно научиться!», – напомнила себе Эрс и отбросив гурьбу предостережений, предложила:
– Почему бы не поехать на лошадях?
Присутствующие обернулись, видимо не представляя, как долго им придется добираться и каким трудным будет путь.
– Возьмем лошадей, навьючим и отправимся к северным горам.
– Я не умею есдить на лошадях, – скромно заметил Шараф, царапая лапами пол.
Фося, кивнув поддержала:
– Ты видела, как он держится в седле? А где мы будем ночевать? Мы едем к северу, придется тащить с собой еще и меховую одежду. Дорога дальняя и на пути ни одной деревушки, придется тащить и продовольствие?
Почувствовав зависшие в воздухе напряжение, Сейнраф схватил друзей за плечи, воскликнув:
– Ну, карта у вас уше есть! – Медленно направляя их на выход из архивов и чуть не забыв свечу, прихватил ее с полки, выходя в коридор под шорох штор. – Уверен, что с таким «артефактом» вы обясательно воплотите свои планы! – заметил он, со скрипом отворяя крышку люка.
Тик-тик-тик. Деревянные часики с каждой секундой приближали вечер. Глиняная чашка твердо стояла на деревянном столике. Пар поднимался к потолку, медленно исчезая. Уверенно тянется вверх и во мгновение ока рассеивается в пустоте воздуха, наполненного запахом дерева.
Эрс осмотрела кухню. Шкафчики, стол, печь, чайник. И снова всмотрелась в темный чай, за которым не виднелось дно чашки. В отражении собственного лица, она заметила окно, за которым зажигались фонари. Где-то вдали, еле виднелись горы.
Со скуки, девушка добавила кипятка в чашку.
– Сколько монеток? – спросила она у отражения, подсчитывая оставшиеся в середине, не лопнувшие пузыри. – Три. Вот как.
Когда-то они так же с мамой подсчитывали прозрачные, поблескивающие монетки на темной поверхности. Не вериться, что она смогла из деревни вырваться в город. Жаль, только родителям не понравилась выходка.
В детстве выходные были любимыми днями. Суббота промчалась, а она и не заметила. Впервые, выходной не был днем, медленно тянущим часы, секунду за секундой, от которых хотелось сбежать на площадь, рынок, в поля, к горам. Но вот снова.
Она взглянула на циферблат. Всего минута. Время не вечно. Будут гореть крыши, обваливаться конюшни, дымить трава в полях, окутывая поселение тенью смерти. С каких пор ее так интересуют чьи-то жизни?
Она никогда не понимала или не хотела понимать, вспоминая, почему семья оказалась в деревне. Пламя, огонь, дым, словно дыхание смерти, горящее пшено, обезумевший табун лошадей, бегущие люди и жуткий рев, сотрясающий вершины гор. Жар. Воздух, выжигающий ноздри, дым, закрадывающийся в горло и звук рассекающих воздух крыльев. Танец огня на коже, на крышах, на останках города.
Глиняная чаша. Пепельные чаинки на дне. Зарево пламенем охватывало темнеющее небо, высыпавшиеся звезды, в отместку, предсмертно выжигая темноту. Вороны отпрянули и взмахнув крыльями, потащили себя по воздуху, чуя запах смерти. Тик. Стрелка двинулась, приближая приход новых мыслей, насмешливо стучащихся в открытую дверь. Тик. В проеме так и слышалось веселое: «Можно войти?», – хотя, прекрасно знали, что она не сможет их выгнать. Тик.
Никто просто не хочет поверить в возможность. Конечно, люди не понимали почему Эрс так спешит помочь. Для них это всего лишь люди, всего лишь город, всего лишь пламя. Еще один восклицающий заголовок новой газеты, который от скуки, читатели пролистнут до свежей новости. Люди никогда не будут ощущать себя на месте беженцев. Никогда не поймут. Никогда не помогут. Никогда…
Глина впилась в руку. Чай обжег горло. Крик заглушило эхо звона. Громыхнули стулья, рухнув на пол. Голубой глаз блеснул, взглянув на стену из-за темной пещеры из рук. Черствые куски чаши, скорлупой валялись на полу. Солнце сгорало. Надвигалась ночь, набрасывая на стены фиолетовые лоскутья тьмы. Посмеивались звезды, взирая на мертвый небосклон.
Оранжевый огонек танцевал на плачущей сцене, новой каплей, стекающей к началу пьедестала. Пламя колыхалось, грозясь затухнуть под порывами редкого, теплого ветра из открытого окна. За стеклом расплывался алый закат, накрытый розовыми облаками.
На столе разложилась карта с нарисованными маркером, отметками. Скромно стукнули по столику деревянные шестигранники, сонно перевернувшись на другой бок. Картонные карточки чудовищ расположились за сложенной коробкой в другой стороне. Вздох лениво пролетел от одного угла комнаты в другой и расплылся в воздухе, наполненном терпким, цветочным запахом.
Распахнув окно, Фося всмотрелась в закат. Птицы, исчезающие в темноте неба, летели к солнцу, словно надеясь помочь. Заправив темные волосы за ухо, она оторвала взгляд. По мощенным дорожкам, золотым от света фонарей, проходили люди с корзинами, наполненными фруктами и зеленью. С ярмарки не спеша катилась повозка, тянущаяся за пофыркивающей лошадью. Позвякивая оружием в ножнах, тянулась стража. В воздухе все продолжал витать горький запах. Взглянув на клумбы у дома, Фоська фыркнула, выпрямившись и отойдя от подоконника, громыхнув закрывшимися створками.
Подойдя к столу, она схватила смявшийся лист, свалилась на стул и в который раз, недовольно всмотрелась в записи описывающие приключения, врагов, бубня себе под нос: «Нет, ну это надо же было додуматься посадить лаванду под домом!» И она могла бы обрести спокойствие еще на некоторое время, если бы в дверь не постучали.
С первого раза она не услышала и лишь только обернулась к окну и убедившись, что это не птицы, продолжила изучать составленное приключение. Длинные уши все-таки играют свою роль, но кто-либо другой даже не услышал бы этот тихий стук. Тогда стук послышался снова. Через минуту. И все же, получилось храбрее, но все еще тихо. И когда терпение ожидающего подошло к концу, дверь затрещала от обрушившейся на нее барабанной дроби. Затрещала не только дверь, но и полка. Полка, в которую врезалась головой Фося, вскочив из-за стола. На пол повалилась глиняная ваза с ромашками, журналы с вышивкой, деревянные коробки, вытряхнувшие отсортированные нити, пяльце и канва с вышитым рисунком, приземлившаяся прямо Афосии на голову.
– Балбес! – крикнула она в сторону двери, но дробь не прекратилась.
Отшвырнув в сторону пяльце и перескочив осколки, она широким шагом прошла к двери и повернув защелку, распахнула дверцу, из-за которой прямо в лицо пихнули что-то фиолетовое с восклицанием: «СПАСИБО ЧТО ПРИЮТИЛА МЕНЯ СЕГОДНЯ!» и в ответ получив только: «АПЧХИ!»
Высунувшись из-за «букета», Шараф посмотрел на Фоську, которая, согнувшись, продолжала безостановочно чихать, без возможности высказать все что думает о нем и его «букете». Задумавшись, Сертан посмотрел на «букетик», на Фосю.
– Ты саболела?
– Шараф! – только и крикнула Фося между не прекращающимися приступами чихания.
Сертан боязливо отошел в сторону, спрятав букет за спиной. В этажах эхом пронеслось отрывистое: «Забыл?», – пославшееся между чихами. Сертан задумался, ожидая, когда «чихота» пройдет, попытавшись вспомнить, что же такого он мог забыть.
Тем временем, все с большими перерывами межу громкими «апчхи!», Фося все еще согнувшись, взмахнула рукой, указывая гостю на открытую дверь.
Зашуршали салфетки, щелкнула порвавшаяся фольга, накрывая голубую таблетку. Фося одиноко сидела за кухонным столом, запивая таблетку, посматривая на разложенную карту, карточки, многогранники. Колыхался огонек на стройной свече, возглавляющей отряд низеньких, выгорающих, широких и тонких свечек на столе. Розовые лучи неба скрылись за крышами, наплывала тьма и комнатку еле подсвечивала орда свечей.
Дверь с грохотом закрылась, щелкнув защелкой в тишине. Шараф, с пустыми руками, посмотрел на недовольную Фоску, улыбнувшись во все… да кто знает, сколько там зубов?
– Не волнуйся! – он поспешил в кухню, усевшись перед Фосей, горделиво произнеся: – Я выбросил их в мусорный бак са двадцать метров отсюда!
На восклицание, Фося только покачала головой, подав анкету персонажа и подготавливая листы с сюжетом.
– Ну откуда я долшен был снать, что у тебя аллергия? – спросил Сертан, чуть ли не залезая голубой мордочкой в листы. – Я думал, если ты шивешь в доме, у которого растет лаванда, восможно она тебе нравиться.
– Нравиться, – передразнила Фося и на возмущенную мордочку Шарафа, ответила лишь стукнув его по голове, свернутым в трубку, «сюжетом». – Да не говорила я тебе, успокойся, – ответила она и ее лицо не на долго посетило довольное выражение.
Комнатку наполнил стук и отнюдь не стук сердца, а заглушающий его, стук или даже дробь хвоста по ножкам стула. Вновь приняв недовольное выражение лица, Фося крикнула: «Шараф, у нас игра!»
– Точно! – и схватив лист своего персонажа, Сертан уставился на карту.
– Итак, – провозгласила Фося, зачитывая с листа. – Дракон улетел в сторону гор. Ты гнался за ним, но вскоре он исчез за снежными пиками. Тогда, ты взбирался и узрев пургу, остановился в пещере. Наступил новый день. Твои действия?
Задумавшись, Шараф наконец нашел что ответить.
– Я саберу все вещи, сатушу костер и продолшу путь!
– Хорошо, – протянула Фоська, кинув многогранник.
Простучав гранями, он остановится на единице.
– Не повезло. Пурга продолжается.
– Тогда я пройду в пургу и продолшу всбераться на вершину.
Снова многогранник прокатился по карте и простучав, выпала пятнадцать.
– С пургой на тебя обрушился снег и сбив с ног, свалил на двадцать метров ниже. Придется взбираться заново, а ты лазаешь плохо.
– Но я попытаюсь!
После продвижения на десять метров, путника снова свалило, а еще после некоторых безрезультатных бултыханий на одном месте, сорвало на двадцать метров вниз с уроном в три сердечка. Отчаявшись, Шараф не знал, что и предпринять, задумчиво рассматривая карту, словно она могла дать ответ.
– Слушай, – начала Фося, устав от ожидания. – тебе не кажется, что мы слишком резко оборвали планы?
– Реско, – кивнул Сертан, не отрываясь от карты. – Но это ше ты оборвала их.
– Шараф!
– Но ведь это правда! – он поднял взгляд на Фосю и увидев ее вновь не довольное лицо, снова уставился на карту. – Ты ше скасала, что нам далеко идти, на север, лошадей искать надо, навьючить их и все это долго, еще и офис.
– Знаю, – Фося отвернулась, рассматривая ведро с еле виднеющимися осколками глиняной вазы.
Шараф предложил склеить ее, но Фоська знала, что треснувшему не вернуть прежнего виду. Может она действительно погорячилась? Как всегда. Было ли ей жалко Эрс? Возможно, но Фося об этом не хотела думать. Пустые обиды делу не помогут и в этом она была права. В голове все стучала единственная мысль: «действие». Она все повторялась, не желая улетать прочь и отогнанная искусственно созданными мыслями, вновь возвращалась, все громче крича: «действие», «действие!», «действие!!», «ДЕЙСТВИЕ!», «ДЕЙСТВУЙ!»
– Шараф!
Сертан подскочил на стуле и в тишине, отразившем крик, испуганно посмотрел на собеседницу.
– Слишком долго думаю?
– Нет же, нам нужно сейчас же все изменить.
Шараф задумчиво посмотрел на, затухший в окне, закат.
– Уже посдно, ярмарка сакрылась, – и словно вспомнив что-то важное, он обернулся к раздумывающей Фосе. – А что исменить-то?
– Я знаю! – она вскочила из-за стола, указав на темное небо. – Завтра на рассвете мы пойдем на ярмарку у площади и купим побольше сумок и мешков…
– Мешков? – Шараф взмахнул перед ней голубой лапой. – А мешки нам сачем?
– Да подожди ты! Дослушай, – отмахнулась Фося.
– О нет, – протянулось в тишине. – Только не говори, что мы будем Эрс в мешок сапихивать.
– Что? – Фося впервые отвлеклась от мыслей, повернувшись к нему. – Нет, в мешки мы сложим вещи!
Сертан выдохнул, но его спокойствие прогнало новое восклицание:
– И еще! Мы возьмем повозку и тронемся в Карван. Там на площади купим теплой одежды и остальные вещи. Затем обратно и в «Северный ветер».
– В «Северный ветер»? Я туда ни лапой, – Сертан отодвинулся от стола, скрестив лапы. – В прошлый рас одна из лошадей чуть не сшевала мой хвост! – он схватил хвост, прижав к себе.
– Ладно, будь снаружи, я спрошу про лошадей. А потом, потом мы пойдем к Эрс! Нет, сначала пойдем в офис, все уточним и потом к Эрс!
Наконец наступила тишина, оглушившая комнату. Еле слышно хлопали крыльями, взлетевшие с крыш, вороны.
– Ой-йой, – протянул Шараф, закрыв глаза и подперев мордочку рукой. – Любишь ше ты саваривать кашу и ее ше расхлебывать. Неушели тебе так скучно?
– Нет, – Фося задумалась и устроившись на стуле, всмотрелась в сюжетный лист. – Просто, совесть мучает.
Шараф замолчал, тоже взглянув на карту и выпрямившись, простучал хвостом по ножкам стула.
– Ну тогда, я тоже продолжу вместе с тобой всбираться в гору!
Многогранник простучал по карте. Двадцать.
Глава 5
Солнце вломилось в комнату через окно, разбрасывая лучи на кровати, шкафу, полках, ковре. В луче света кружились тонкие золотые пылинки. Поднявшись, Фося осмотрелась, отгородившись от лучей, рукой. Деревянные шкафы, серый ковер, пол, Шараф на разноцветных простынях. Встрепенувшись, она отшвырнула в сторону одеяло и перескочив Сертана, подскочила к зеркалу у стола. Сорочка, спутанные, короткие волосы она еле вычесала и подскочив к шкафу, схватила первое попавшееся платье и еле затянув черный корсет на бордовом платье, выскользнула из комнаты. Кое-как умывшись, шмыгнула в кухню и осознав, что вчера она совсем позабыла о еде, схватила виноград, сыр, хлеб, скинув в котомку, кинула ее у порога. Подбежав к двери в комнату, Фося остановилась и небрежно распушив короткие полосы, с силой толкнула дверь. Комнату наполнил громкий стук ударившейся об стену, двери, но Шараф все дрых, свернувшись в рубахе и брюках на лоскутках, разбросавшихся вокруг.
– Ах так, – прошептав, она подошла к ящику стола и вытащила оттуда маленький колокольчик и подкравшись к, свернувшимся клубком, Сертану, бешено затрясла колокольчиком, разбрасывая по комнате монотонный звон.
– Ну что ше это такое? – Шараф, укрывшись лапами, еще сильнее свернулся в калачик.
– Ты хоть знаешь который час? – Фося наконец откинула в сторону колокольчик и под шорох темной юбки, поднялась с пола
– Который час? – гость медленно развернулся, открыв зеленый, суженный в щелку, глаз и взглянул на Фоську.
Замолчав, Фося посмотрела в окно, за которым только поднималось солнце и вспомнив, что часы у нее в коридоре, шаркнула по полу босой ногой, указав на окно.
– Уже солнце встало! – и опустив руки прошла в коридор, все еще рассказывая: – Я, пока ты спал, многое успела делать!
– Ну конечно, – Шараф медленно поднялся с пола, посмотрев на окно, за которым черепичные крыши закрывали встающее солнце.
Из коридора послышалось громкое: «Собираться будешь?» Делать нечего.
Не сказать, что Шарафу очень то нравилось просыпаться под звон колокольчика, но он и не считал это чем-то плохим. Как гласит мудрость: «Кабы не просыпались драконы, так бы и вросли их кости в гору». Что правда то правда, иногда приходилось просыпаться раньше обычного и иногда, самыми необычными способами. В том, как проходит утро у Фоси, Шараф, может, находил выход из привычного? Зная это и цель прихода к ней не только ради общения и игры, Фоська каждый раз исправно выполняла свои обязанности. Ну, не всегда идеально. Иногда, она могла и проспать, а иногда… Шараф до сих пор вспоминает, как она с ложкой и крышкой от кастрюли расхаживала вокруг него, стуча «инструментами для пробуждения» с криком: «Шараф, уже солнце встало!» И что больше всего удивляло, почти каждый раз, Фося умудрялась вставать с восходом. Только с восходом, каждый раз, почти в одинаковое время. Шараф скидывал это на особенность эльфов в которых, по его мнению, заложена большая частичка природы, чем во всех остальных.
– Шараф! – что-то мелькало перед глазами. – Ты в этом мире? – Фося отчаянно размахивала перед его мордочкой бледными руками. – Забирай мешок и потащили дальше! – она указала на льняной мешок, в который женщина из-за ярмарочного прилавка, с недоверием взглянув на Сертана, докладывала бурдюки.
– Сейчас, – Сертан перехвали ношу и перекинув через плечо отошел от прилавка, взглянув на Фосю.
Она схватила котомку, второй рукой мешок и перевалив его за спину, двинулась к Шарафу.
– Ну что, за приключениями, друг? – Фоська хихикнув, схватила его рукой с котомкой, за плечо.
– Да.
Взглянув на Сертана, Фося подумав, спросила:
– Чего такой не веселый?
– Ну, приключения, – протянул Шараф, опустив голубую мордочку, рассматривая собственные лапы. – Опасность, неудобства, страх.
– О-о-о-й! Шараф! – Фося скинула руку с его плеча, взмахнув ей, указав на друга. – Мы уже сделали все чтобы наше приключение было подготовленным. Даже с офисом договорились! Слушай, – она осмотрелась. Прилавки ярмарки остались позади, и они вышли на незнакомую площадь с окружающими ее магазинчиками.
Не зря говорят, Карван – город-ярмарка. Но, они не зря проделали долгий путь в повозке. Ларьков для путешественников тут было полным-полно. Взять хотя бы вон тот магазинчик с сияющими на солнце оружиями. Можно поспорить, лучше клинков не сыщешь!
– Постой здесь, – наконец выговорила Фося, скинув звякнувший мешок на мощенную дорожку площади. Подхватив котомку, она направилась к магазину, так манящим стальным блеском.
Серебряный колокольчик покачнулся и звякнув, оповестил о приходе нового покупателя. Повсюду висели, лежали, громоздились друг на друге мечи, щиты, кинжалы, стелы, колчаны, щитки и доспехи. Деревянная стойка пустовала. Только Фося решила осмотреть «сокровища», как за спиной послышалось добродушное урчание:
