Читать книгу: «Альтернатива», страница 2

Глава 3

Хандра

Спустившись к побережью, Август остановился и, как всегда, огляделся. Пирс, который находился справа и формой напоминал бумеранг, был пуст. Это излюбленный пирс как рыбаков, так и отдыхающих на этом пляже. И не имеет значения, турист это или местный. Но сегодня бетонная «тропа», уходившая в глубь моря, была одинока. А впрочем, в Одессе ни один пирс не бывает долго пустым. Тем более, еще не вечер.

Парень развернулся и, не спеша, зашагал вдоль набережной Золотого берега.

Уже много лет 16-я станция Большого Фонтана остается единственным предпочтением многим другим курортным зонам города. Во-первых, это недалеко от района, который он выбрал для жизни. А во-вторых, и в частности, скорее всего, это благодаря застройщику коттеджного городка с одноименным названием – Золотой берег, который и обустроил набережную, на которой хочется быть. Вымощенная плиткой под цвет песка или камня, клумбы с настоящими живыми растениями, которые во время цветения издают головокружительный аромат. Фонтан, скульптуры львов, возле которых круглогодично щелкают затворы фотокамер и камеры мобильных устройств. А вечером, ко всему прочему, эту красоту освещают фонари.

Это прекрасное место очень любимо горожанами…

– Август! – послышался знакомый голос. – А ты что здесь делаешь?

Странный вопрос, на который уже давно не хотелось отвечать. Не то что отвечать – его не хотелось даже слышать! С одной стороны, это восклицание как удивление от неожиданной, желанной (или напротив) встречи. С другой – собственно, а почему нет? Хорошо. Чтобы было понятнее: что делаешь здесь ты?

Август обернулся.

Это был Анатолий Талин – его более молодой бывший коллега. Как специалист в своей области, очень даже толковый и интересный. Но стоило шагнуть чуть дальше, за границы профессии, несколько расширить кругозор, – сознание Толика зависало. Оно не способно было выйти за рамки взглядов рядового обывателя. Его мировоззрение состояло исключительно из примитивных, бытовых пунктов – работа, зарплата, дом, семья, отдых на природе типа «маёвка». Скучная персона, до ужаса.

«Вот же напасть, тебя мне не хватало? – выругался про себя Август и уже собирался от Толи избавиться, как передумал. – Хотя, черт с тобой, возможно, произойдет чудо и от тебя случится какой толк».

– Привет! Как дела? – сказал Талин, снимая с правой руки перчатку.

«А это что? – возмутился про себя парень, увидев протянутую руку. – Тебе еще и руку жать надо? Что же это за времена пошли?»

Время.

Все меняется со временем. Абсолютно все. И тем более взгляды.

По правилам этикета… к черту этикет. Нет, не так – к черту рукопожатие. Мало кто знает, что такое рукопожатие; так зачем этот ненужный «обряд»? Особенно когда вместо крепкой мужской руки протягивают ручку… Женщины, подавая руку для пожатия, всегда глядят в глаза. И, несмотря на хрупкость кисти и нежного строения этого существа в целом, ощущается силушка слабого пола, что взывает как минимум – к восхищению. Так почему же те, кто обладает мужским телом… хотя с другой стороны, хватит задаваться ненужными вопросами. Времена меняются.

– Не снимай. Рука болит, – сказал Август, не вынимая руки из кармана куртки и не соизволив при этом извиниться. Только развернулся, как бы приглашая следовать прямо.

Улыбка на только что радостном лице Анатолия заметно уменьшилась и, убрав руку, парень спросил:

– Ну, так как дела?

Да что же это происходит? Где ты находишь такие вопросы? И почему ты их находишь?

Август был взбешен. Уж слишком многое или многие начинали его бесить в последние годы, а в уходящем – так вообще мрак. «Что же со мной происходит? – этот вопрос не сходил с уст парня и, напротив, чем дальше, тем возникал чаще, по-несколько раз в день. – Как же мне из этого выбраться?».

Парень понимал, что Толя и ему подобные – это всего лишь «внешние раздражители». И с этим можно легко справляться, поэтому дело совсем не в них. Дело именно в нем, но что же именно с ним случилось – это как раз и вопрос, на который он не может найти ответ! И проще простого сейчас дать, со всего маху, этому Талину кулаком в рожу и послать его как можно дальше, но что это даст? Станет ли легче? Уверен?

– Если честно – не очень, – в тон своим мыслям ответил Август, – и не буду скрывать – хреново. Даже очень. Вот только, что ты под этим понимаешь?

– Без работы сидишь, – предположил бывший коллега. – С финансами туго. Что здесь непонятного?

– Примитивный и неизбежный вывод. Копнуть глубже ты, к моему огромному сожалению, не способен. Поэтому и «молока с тебя, как с козла». Но не переживай так сильно. Ты не единственный такой. Тебе подобных очень много.

Почему?

Ну почему все сводится в рамки бытового уровня? Неужели кроме материальных ценностей, в этом мире поговорить больше не о чем? Ну не может Жизнь быть настолько примитивной, настолько одинаковой и пресной от однообразия! Не может, я вам говорю, иначе хочется повеситься.

Почему? Ну почему у большинства одинаковое мышление?

– Что-то я не понял, – начал Анатолий, и тон его голоса заметно поменялся.

– Ах! И не пытайся, – отмахнулся Август, но, не желая отпускать «жертву», продолжил разговор более дружелюбно. – В душе моей хреново, понимаешь?

– А-а, понял. Так бы и сказал. Но не понял насчет молока с козлом?

– Скучно мне. Не с кем-то. Мне скучно. Хотя и с кем-то тоже, – продолжал Август, не обращая внимания на прозвучавшую реплику. – Пусто стало. То ли во мне, то ли вокруг меня. Пропал интерес жить, понимаешь? И если у тебя, случайно, есть рецепт, который поможет мне выйти из этого состояния – поделись. Пожалуйста.

– Депрессия?

– Не совсем так. Со мной, вроде как, все хорошо, не на что жаловаться, а с другой стороны ничего хорошего.

– Хандра!

– Хандра?

– Именно! И получается, в любом случае тебе нужен алкоголь, и много.

И это сказал человек, который пить начал аж в двадцать девять лет! И только лишь потому, чтобы в полной мере вписаться в коллектив! Двадцать девять! На хрена, спрашивается? Трезвый образ жизни. Никакого похмелья. Трезвый взгляд. В эти годы определяются и закрепляются ценности, накапливается мудрость. Ни тело, ни разум не отравлены алкоголем. В двадцать девять лет!

Теперь же он эксперт.

– Как быть с тем фактом, что я не пью?

– Подожди, серьезно? – не поверил бывший коллега. – С тех самых пор?

– Разве я шутил? С тех самых пор.

Август и Талин проработали вместе около двух лет. Старший сотрудник тогда еще употреблял алкоголь, и когда Анатолий выставлялся по поводу первой зарплаты, то веселился на вечеринке. Но спустя какое-то время объявил, что отказался от спиртного.

На это заявление последовала неоднозначная, как оказалось – естественная, реакция. Сначала подобное было воспринято как воздержание до первой пьянки, то есть до пятницы, которая была не за горами и, что немаловажно, именно Кольман был зачинщиком пятничных гулянок. И далеко не каждый пятый день недели заканчивался без коньяка или пива. Не исключением была и подоспевшая пятница. Правда, к большому удивлению коллег, Август выпил за вечер всего два бокала безалкогольного пива. И дальше в том же духе и даже хуже. Впоследствии он заменял пиво водой или соками, объяснив это тем, что после пива голова болит.

«Как-то все это подозрительно!» – шушукались между собой сотрудники, косясь на новоявленного трезвенника. Со временем они перестали звать его на посиделки или вечеринки. «Ты же не пьешь, – говорили они, – теперь с тобой не интересно».

Не интересно.

«Разве от того, что перестал употреблять алкоголь, я стал хуже? – не раз вопрошал парень, – разве от того, что продолжаю трезво рассуждать, оказывать помощь, выполнять обещания и многое прочее – я стал хуже? Если хочу поправить здоровье и дышать здоровьем, разве это неправильно? Я стал чужим?».

«Люди! Скажите мне, что с вами произошло, я хочу понять?!».

Со временем Август все это переосмыслил: «Нет. Это мне теперь с вами не интересно». С тех пор все подобные вопросы исчезли, словно их никогда и не было. Исчезли и коллеги, приятели; друзья появлялись реже, словно их тоже не было никогда… Нет, иногда они мелькали на его пути; словно упавшие листья, гонимые ветром, пролетали мимо.

Появилось больше времени. Вот только что с ним делать?

Молодой человек отличался привлекательной внешностью. Даже очень привлекательной, но, что весьма удивительно, был без пары. Последняя женщина, с которой он прекратил отношения полтора года назад, была любовницей. Прекрасной, чувственной… эти отношения имели все основания перейти в нечто гораздо большее, но она была замужем. Она никогда не была представлена никому, совершенно никому, даже когда о ней, но не лично о ней, заходил разговор.

Между ними были очень теплые отношения. И с каждой встречей они друг другу становились все ближе и ближе, забывая изначальный договор – они не претендуют друг на друга. Точнее, она все же надеялась, что пройдет время и договор сотрется в пыль. Поэтому эту связь пришлось прервать.

День был будничный и очень солнечный. Дул едва заметный ветерок. И тех, кто решил не сидеть в четырех стенах, а подышать теплым, солоноватым морским воздухом (особенно женщин), было достаточно. Бросалось в глаза множество детей, начиная с «колясочного» возраста и заканчивая возрастом «сэлфи» с прыжками перед камерой мобильного телефона.

Встречались влюбленные пары, – они всегда держатся за руки. Замечались женатые, – те обычно идут рядом, смотрят в разные стороны с кислыми лицами или тычут пальцем в смартфон. Пожилые люди, чаще – одного пола, по обыкновению что-то оживленно обсуждали. Или осуждали.

Два молодых человека остановились возле кафе.

Кольман взял кофе, без молока и без сахара, чем удивил бармена… собственно, а чему удивляться? Кофе и кофе с молоком и сахаром – это совершенно разные напитки! И когда говоришь – кофе, то и подразумеваешь кофе – крепкий, горьковатый, ароматный, бодрящий напиток. Другое дело кофе с молоком и сахаром, – ну никак не сопоставимо с кофе! Просто вкусный напиток. Черт возьми, чему удивляться, если человек хочет кофе?… Анатолий же взял пиво.

Парни присели за стол, повернувшись лицом к морю.

– Тебе, кстати, очки не мешают?

– Совершенно нет. Они сегодня очень даже кстати, – ответил Август и повернул лицо к солнцу.

– Я никак не могу понять, все-таки почему? – спросил Толя и присосался к бутылке. – Ты веселился, нас веселил, память, вроде как не терял, работу не прогуливал, на здоровье не жаловался.

– Нет, не жаловался. Но начал замечать, что ощущения похмелья в организме изменились.

– Это как? – поинтересовался собеседник, закуривая.

– Думаю, ты не раз встречал человека, особенно в транспорте, от которого несло таким перегаром, что дышать возле него нечем?

– Да, встречал и поражался, как можно так пить?

– А я тебе объясню – обыкновенно.

– Хорошо объяснил, – сказал Талин. – Главное, доступно для понимания.

Что здесь непонятного? Выпиваешь себе с приятелем или компанией, душевно так, не спеша ведется «интеллектуальная» беседа. Глядишь, появилась вторая бутылка, возможно, третья, а еще лучше – пиво, на худой конец шампанское. И будь готов, что на следующее утро в том же транспорте от тебя будет разить точно так же. Правда, ты этого знать не будешь, ведь чувствуешь себя чемпионом «литр-бола». При этом память не теряешь, домой возвращаешься на своих ногах, «вертолеты» прогоняешь взмахом всего одной руки… А ты, оказывается, силач? И гордость распирает от количества принятого на грудь, да еще и понижая градус. Ах! Мужик! И только люди в транспорте думают: это же надо было так нажраться!

Но более ощущаются изменения в организме, когда ты заходишь в туалет, после такого силача, который только что облегчился… как же хочется выразиться нецензурно. И форточка открыта, и вытяжка работает, а дышать нечем. Да что дышать – глаза режет! Такой смрад стоит, что и говорить не хочется. Зато начинаешь понимать, что когда сам напиваешься до состояния «силача», то ничем не отличаешься от тех, кого осуждаешь. И весь этот смрад, так удачно спустившийся в унитаз, – это и есть ты. Твой отравленный организм.

Много лет Август (черт возьми – кто выбирает такие имена?) вынашивал идею отказаться от алкоголя. Перестать употреблять совсем. Нет, не потому, что много пил или часто. Он придерживался правила принимать алкоголь в праздничные или выходные дни. Бывало, среди недели. Редко, но имело место быть. Случалось выпивать в полдень. Редко, но случалось. Так разве это часто? Конечно, в последнее время употребление алкоголя происходило несколько чаще, но все же – разве это часто?

Много пил? Отнюдь. Пил исключительно в меру. Да, бывало прозревал или хвастался количеством, но если пилось – разве это много?

Надоело. Просто надоело травить себя.

– Нет, лично я до такого состояния не напивался, – отреагировал Толя. – Чтоб так разило, как ты выразился. Смрадом.

– Да ладно, – махнул рукой Кольман. – Я же не жду от тебя оправданий.

– Так я и не оправдываюсь, – парировал собеседник и допил пиво. – И почему сразу «травить»? Алкоголь создан для того, чтобы человек мог расслабиться, снять стресс. Что в этом плохого, если это полезно для здоровья? Я, например, позволяю себе иногда по вечерам выпить грамм сто за ужином. Это реально помогает быстро снять напряжение и не выливать в семье негатив, – сказал парень и поднялся. – Извини, я быстро – и продолжим.

«Врешь! – чуть было не крикнул ему вслед бывший коллега, но спохватился. Нельзя этого делать. – Врешь и не краснеешь».

Эксперт, который наверняка не знает, для чего был создан алкоголь. Да и зачем знать? Алкоголь стал неотъемлемой частью бытия и «счастья». Общество приняло его с распростертыми объятьями. И его можно смело поставить на одну доску с многими лекарственными препаратами, как для тела, так и, что является важнее, для души.

Толя вернулся действительно быстро. В этот раз кроме пива он взял сто грамм водки и два пакета чипсов.

– Так веселее будет, – сказал он и положил перед Августом пакет. – Надеюсь, ты не откажешься.

– Спасибо, – ответил Август и спросил: – А у тебя что случилось? Почему ты не на работе?

– Взял отгул. Неважно себя чувствую. То ли заболел, то ли что? Не знаю. Состояние вялое. А вот и лекарство от всех бед. Твое здоровье, – сказал парень и отпил половину рюмки.

Выдохнув, Талин запил водку пивом и зашелестел пакетом с чипсами.

– Я думаю, главное – знать меру. Бери пример с меня, я всегда знаю меру. И ты мог бы пить, просто меньше.

– Я многое могу и, естественно, мог бы и это. Но «меньше» – это сколько? Я ведь много не пил. Мера? Всегда соблюдал. Даже тогда, когда понимал, что мера пройдена. Но пил в меру.

– Ну как это «соблюдал», если мера оказалась пройдена? – не понял Анатолий.

– Все очень просто, – объяснял «коллега в прошлом». – Я употреблял, зная меру. Но в какой-то момент – опаньки, и оказалось, что мера пройдена.

– Я тебя не пойму…

– И не пытайся, – перебил парень. – Ведь главное здесь не мера, а то, что я просто не хочу больше употреблять алкоголь. Не – хо – чу. Ни много, ни мало, совсем не хочу. Я отказался от алкоголя, а ты пытаешься приобщить меня вновь к этому пагубному пристрастию.

Странное выражение зависло на лице собеседника – то ли непонимания, то ли протеста. Он что-то собирался сказать, но не решался. И тут его взгляд остановился на рюмке. Решительным движением он ее поднял, снова пожелал здоровья и проглотил ее содержимое так быстро, словно боялся, что отнимут.

Ну как это, не пить? Все пьют! Алкоголь раскрепощает, сближает людей, не только открывает сердца, но и развязывает языки.

Разве можно петь песни, не «разогрев» горло? А разве реально танцевать, не приняв предварительно на грудь добрую порцию беленькой? Как вы представляете себе приготовленную на костре из свежепойманной рыбы уху без сорокаградусной? Объясните, пожалуйста, как можно «отжигать» в ночном клубе, не принимая алкоголя или наркоты? Вы, вообще, нормальные люди? Зачем тогда ужинать в ресторане, посещать светские приемы? Вас за своего не примут, будьте покойны! Если вам по душе здоровый образ жизни, ясный взгляд и трезвый ум – общество вам этого не простит!

Да плевать! И снова плевать!

Талин снова отлучился, и также скоро вернулся к столу. Но в этот раз вместо стопки он держал графинчик, в котором было приблизительно двести граммов прозрачной жидкости.

– Стоял и гадал – водку брать или коньяк? – сказал он, присаживаясь.

– Какой смысл от коньяка? Ты же алкаш, а не гурман.

– Ты меня в алкаши записал? – возмутился парень.

– Нет, но давай рассуждать логически – во-первых, ты все равно запиваешь пивом. То есть перебиваешь резкий, неприятный вкус алкоголя, а не наслаждаешься им. А вкусом и ароматом коньяка именно наслаждаются. И как следствие подобного употребления, это желание как можно быстрее вызвать эйфорию. Искусственную, разумеется. А во-вторых, следи за цепочкой – тех, кто курит сигареты, называют курильщиками. Кто принимает наркотики – наркоманы. Следовательно, те, кто употребляет алкоголь – алкоголики. Коротко – алкаши. Думаю, не обязательно набирать стаж, чтобы в конце концов понять, что ты алкаш.

Толик перевел окосевшие глаза на собеседника.

– Нет, ты еще не конченый. Ты просто алкаш, – успокоил Август.

Правда, он хотел добавить – мол, у того все еще впереди, тем более, с такими темпами, но сдержался.

Не сдержался Анатолий, никак не разделявший мнение собеседника. Он поднял указательный палец правой руки вверх, после наполнил рюмку, выпил, запил пивом, закурил и… черт возьми, он совсем не закусывал!

Молодой человек взял слово.

Глава 4

Одиночка

Для чего?

Действительно, для чего отказываться от эйфории, пусть даже искусственной, которая по факту мгновенно превращает серые краски в разноцветные? Человечество во всем мире употребляет алкоголь и признает это «праздничным» напитком. Люди веселятся. Люди радуются. Они становятся счастливыми, – как можно этого не признавать?

Талин снова выпил водки и перевел взгляд на бывшего сотрудника:

– Что тебе все время неймется? Тебе всегда нужно выделиться, будто ты лучше других, выше других. А чем ты лучше? Чего ты прицепился к алкоголю? Не нравится – не пей! Что ты учишь все время, как надо жить, что надо делать? Как надо делать? Ты что, самый умный? У тебя нет ни подруги, ни друзей, скажи, это достижение твоего ума?

Август смотрел на парня, не отводя глаз и не перебивая. Незачем. Пусть думает, что прав, выскажется и катится ко всем чертям.

– Да, я уже слегка пьян, но я сейчас приду домой, где меня ждет моя жена. И, несмотря на то, что я пьян, она меня примет даже в таком виде. А тебя никто не ждет, потому что ты один. Потому что самый умный, но никому не нужный. Ха-ха! – усмехнулся Анатолий. – В рифму попал! Вот уж не думал!

Кольман слушал и удивлялся. Раньше бы он уже давно вскочил, набросился с кулаками на «обидчика», ну или, минимум, послал бы того как можно дальше. Но сегодня он молчал. Как будто все, что говорил Толя, было правдой.

Умный? А когда это не приветствовалось или не поощрялось? Когда это умными не восхищались, не ценили их, не осыпали овациями и криками «браво»!? И, собственно, когда это быть умным сказывалось отрицательно на окружающих?

И далее – разве умному человеку нужно выделяться? Он и так заметен. Без каких-либо дополнительных средств. Без улучшающих формул, так как он просто лучший. И именно благодаря уму продолжает улучшать себя, быть лучше.

Разве это недосягаемо? Неужели нужно, для начала, занизить самооценку, сделать это корнем своих проблем и винить этот корень во всех неудачах до конца своих скудных дней? Почему желание быть лучше открыто выражается в таких чувствах как зависть? Почему бы просто не заняться улучшением себя? Шаг за шагом, не спеша, но осмысленно. Медленно, но уверенно в сторону – быть лучше.

Анатолий вылил оставшееся содержимое графина в рюмку; не говоря ни слова, выпил, запил пивом и сказал:

– Ты одиночка. Эгоист и одиночка.

– Да, я это осознаю, – ответил Кольман совершенно безразличным голосом.

– Вот и оставайся один. А мне пора. Меня жена ждет. И она, между прочим, меня любит. А тебя никто не любит. Потому что ты никого не любишь.

Талин посмотрел на бутылку. В ней оставалось четверть пива. Он закурил и, не протягивая руки, вышел из-за стола, прихватив с собой бутылку.

– Мое вам с кисточкой, одиночка, – сказал он и зашагал нетвердой походкой прочь.

Впрочем, и речь его уже становилась заметно расплывчатой.

«Интересно, с чего ты решил, что я никого не люблю? А впрочем – плевать. Даже если ты не ошибаешься».

Но вот в чем точно ошибался бывший коллега, так это в том, что дома его ждет любящая жена.

Нет, не ждала. Потому как устала. Устала просить его оказать ей сначала мужскую помощь. Потом внимание, которое само по себе – естественное желание для женщины. Она перестала понимать, что такое забота мужа. А следом она желала ласки… и в конце концов, ей надоело каждую ночь дышать перегаром!

Толя ошибался, потому как давно променял жену на водку с пивом. И не сто грамм он выпивает по вечерам. С них он только начинает. А заканчивает бутылкой или даже следующей. Потому его жена иногда смело оставалась на ночь у…

Одиночка.

Когда-то это казалось случайным, редчайшим, единичным случаем. Просто человеку не повезло в жизни, и теперь он зовется – одиночка. Приводились какие-то примеры этого самого его невезения, хотя, если разобраться, ведь никто не называл (а может, потому не называл, что не знал) истинной глубины, причины того самого невезения, побудивших стать его одиночкой.

По прошествии многих лет суть определения этого слова не поменялась. Выходит так, что одиночка – это человек, который не женат (не замужем, разведен), живет без детей, не имеет как таковых друзей. Мало с кем общается. И общаться с ним особо никто не желает, так как на нем словно висит проклятие. И это наводит страх на окружающих, которые боятся даже смотреть в сторону этого человека, лишь бросают косые взгляды.

Так и живет себе человек, в одиночестве. И никто даже и не пытается узнать и тем более понять причину. Ведь, по большому счету, всем плевать. Правда, некоторые из этих «никто» строят догадки, и каждый свои, порой даже извращенные, но так кажется гораздо правдивее. И распускают слухи.

Или вот еще – мать-одиночка… как она может быть одиночкой, ведь она – Мама! Как, черт возьми, если теперь с ней вся Вселенная!

Да, интеллектом Август не был обделен. Возможно, поэтому привилось ему и культурное воспитание. Парень не имел привычки перебивать собеседника и, по большому счету, был терпелив к иному высказыванию. Так почему же нельзя выслушать его? Что толку – перебить и извиниться? Предварительно извиниться и снова перебить. И снова!

Да, парень извинял. Потому как был воспитан. Но в конце концов понял: «А для чего мне тебя извинять? Тебе ведь не важно мое мнение? Что толку мне от твоих извинений, если ты без конца меня перебиваешь и слово не даешь сказать? У нас не беседа получается, а монолог. И если тебе не важно мое мнение, так и мне плевать на твое».

Молодой человек научился определять, с кем стоит говорить, а с кем нет. Кто будет слушать, а кто нет. Даже кто услышит, а кто нет. Это очень хорошо помогало экономить личное время и не засорять голову различным мусором. Но если все же находился тот, кто вторгался в беседу и беспардонно перебивал, Август просто его игнорировал. Без всякого сожаления и извинения.

И пусть это покажется смешным, но честно, уж лучше одиночество. Понимание этого становится естественным. Со временем.

Кольман смотрел бывшему коллеге вслед, и хотя тот и был уже метров за сто, но было видно, как он задрал голову, приложил к губам горлышко бутылки, а секунд через пять швырнул ее на пляжную территорию. Прямо на песок. За что и был тут же остановлен крепким мужчиной в черной форме.

О чем они говорили, догадаться не составляло труда. Также видно было нежелание Анатолия подчиняться. И кто знает, какие аргументы пришлось привести мужчине в черном, но это, таки да, сработало – Толя забрал бутылку и выкинул ее в урну.

Одиночка.

Почему все так слепо? Почему понятие «одиночка» относится к тем, кто живет один? Вон их сколько, одиноких. Собачек выгуливают, кошечек. Встречаются в кафе выпить кофе, но не выпускают из рук электронные устройства, склонив пред ними, словно рабы, головы. Гуляют парами, а смотрят на других. Рассказывают, что супружество, дети – это лучшее счастье для человека, но почему-то предпочитают им алкоголь и зачастую вне семейного очага… или может, для счастья не эти пункты нужны?

Сколько вас, таких, которые пытаются «спрятаться» от одиночества. Которые боятся признаться себе в одиночестве, но смело высмеивают других.

«А может, в море прыгнуть? – подумал Август и перевел взгляд на безмятежную волну. – Вода должна быть достаточно холодной. Долго плыть не придется».

Мужчина вынул из кармана куртки телефон, несколько раз потыкал в него пальцем, после чего приложил к уху.

– Привет, – услышал он приятный, но с легкой претензией женский голос. – Ты решил мне позвонить? Что случилось? Не поверю, если соскучился.

– Тебя я всегда рад и видеть, и слышать, и не только…

…да, это была чистая правда – не только это.

– И ты это прекрасно знаешь.

– Так почему же…

– Молчи, – перебил негромко парень. – Ты знаешь, почему. Но звоню я по причине – Толю твоего встретил, нежданно. Сейчас домой направляется. Если, конечно, не затеряется где еще.

– Переживаешь за меня?

– Совсем капельку, – солгал мужчина.

– Спасибо, но не нужно. Я одна. В прямом и переносном смысле. С тех самых пор. И, если честно, очень рада тебя слышать.

– Я тоже очень рад…

…парень собирался произнести еще несколько слов, которые сами вырывались из мозговой клетки, которые он давно сознательно спрятал под замок, но, услышав ее голос, не мог уже совладать с собой. Он вспомнил ее всю – от шелковых волос, искренней улыбки, любящего взгляда карих глаз, ласковых рук и до каждого квадратного сантиметра нежной кожи.

От одиночества тяжело только в одном случае. Когда некого обнять – и не в плане на одну ночь. Это очень тяжело. Человек не должен быть один.

Но в телефоне послышалась тишина. Глянув на черный экран, парень удивился:

– Я не знаю, что тебе на это сказать. Ты отключился не вовремя или таки как раз вовремя? И кстати, почему? Ну, раз уже выключился, то и будь выключенным.

Да, человек не должен быть один. Так считает человек. Но тот же человек считает – быть лучше одному, чем вместе с кем попало.

С тех пор, как Кольман отказался от алкоголя, ему не раз приходилось объяснять – почему? И всегда акцент был на здоровье. Своем собственном здоровье.

Было всего две причины. И обе заглавные. По одной причине выходило: Августу надоело, что затуманенный разум становится как бы не управляемым. Будто в нем появляется стена, которую хочется перешагнуть, но по неизвестным причинам не получается. Словно сознание вымирает, образуется пустота, и твое существо становится беспомощным и жалким. А этого молодой мужчина в рассвете лет не мог себе позволить.

По другой причине – парень реально чувствовал, какой вред испытывал его организм. С каждым похмельем, которое к тому же все тяжелее переносилось, казалось, будто ядохимикаты разъедают внутренности. Словно организм сгорал, и внутри, как и в сознании, также образовывалась пустота. Проявлялось понимание отчуждения с самим собой. Медленного и уверенного разрушения себя изнутри. И это нужно было срочно остановить. Он хотел этого. Для себя.

Плюс ко всему, каждое похмелье означало безвозвратную потерю времени, минимум, двукратно.

Но то, о чем говорил Кольман, редко кто мог услышать. Абсолютное большинство вопрошавших, по совершенно непонятным причинам слышали совсем иное, от этого начинали перебивать его, приводить доводы.

В социальных сетях часто можно встретить видео, где старушка, которой около ста лет, хвастается ежедневным употреблением алкоголя. Несмотря на возраст, она всегда бодра и весела. Еще видео, где алкоголь, в разном его виде, преподносят как лекарство.

Все это реклама. И многие с удовольствием внимают ей. Словно это оправдывает их действия.

Зачастую Августу приходилось объяснять заново, но его снова перебивали, снова приводили доводы…

«Чего вы боитесь? – задавал вопрос Август. – Я вас спрашиваю, чего вы боитесь? Разве я отнимаю у вас эту отраву? Разве агитирую вступить в ряды трезвенников? Я лишь пытаюсь ответить на ваш же вопрос, почему я отказался от алкоголя, не более! А вы ведете себя так, будто я лишаю вас единственной радости в жизни!».