Читать книгу: «Надгробие для живых», страница 4
День 3
Никак я начал стареть. Раньше от одной оплеухи, во всяком случае, я не падал без сознания.
Всё стало совершенно безразличным: и лунатик, и эта драка, и судьба города казались чем-то настолько неинтересным и глупым, что даже обидно ради этого умирать. Не рано ли?
Интерьер явно напоминал рай: всё пустое, белое, прямо как я себе его и представлял, разве только боль никуда не делась, и кровь убрать никто не решился. Как вообще нужно было упасть, чтобы разбить нос? Наверное, именно так, как падают люди после затрещины от человекообразного зверя.
И всё же, я, кажется, не умер. Иначе как-то сложно объяснить, что я здесь делаю и почему слышу выстрелы, от которых звон лишь усиливается? Погоди… есть только одно оружие, от чьих выстрелов уши звенят!
Словно по команде, всё вернулось на свои места. Вот деревянный пол, винтовка, сапоги с плащом уже в кровавой луже на полу, теперь тут этой крови несколько видов, прямо бедствие какое-то! А вот Кас, что-то злобно кричит мне в лицо, да только ничего не понятно: звон всё глушит. Хотелось встать, но ватные руки даже не шевельнулись. Здорово он меня приложил.
– Говорил же, не суйся! – кое-как удалось расслышать голос Каса. – Почему именно сегодня ты решил ослушаться приказа?!
Почему? Как мне ему объяснить, что из-за моего промедления в этой комнате столько трупов? Я просто не имел права не попытаться что-то сделать, как-то исправить неисправимое, пусть ценой своей жизни. И я умер бы, если Кас побежал спасать кого-то другого. Интересно, ему вообще есть, кого вытаскивать отсюда?
– Нужно убираться отсюда, – продолжал Кас. – В течение часа, если всё не нормализуется, в городе не останется живых людей. Ты идти можешь?
В ответ я попытался встать, что получалось с трудом. Руки тянулись к винтовке, которая могла бы заменить мне костыль.
– Куда тянешься, в себя сначала приди! У тебя есть пара минут на передышку, – на улице что-то оглушительно взорвалось. – Или меньше.
– Что… происходит? – только и выдавил из себя я. Как будто ничего не понял.
– Пока в городе хозяйничали одни лунатики, другие проникли и устроили хаос. Это почти похоже на спланированную атаку.
– Я…
– Помалкивай лучше и береги силы.
– Они же звери… какое нападение?
– Очень умное. Не путай одичавших людей с роевиками. Многие даже не успели взять оружие, как их загрызли.
– Там Сара в тюрьме… и Джон.
– Мертвы. Сэм, нам надо торопиться.
– Мы должны их вытащить. Они всё ещё могут сидеть там: дверь в тюрьму не фанерная.
– Даже если и так, зачем они тебе сдались? Это лишний груз.
– Это люди, Кас! – в моём голосе слышалась жалость, и Кас сдался.
– Если они будут мертвы, даже не думай спасать других, – я, наконец, встал, опираясь на винтовку. – Пошли. Пройдём по центральной улице: её огородили.
На фоне неба разгоралось оранжевое зарево, отовсюду слышались нескончаемые крики, вопли, рычание, перемешивающееся в неоднородный коктейль звуков. Гринман за несколько минут превратился из центра цивилизации на многие мили вокруг в поле боя человека с неумолимой животной стихией. По улице, кто в чём и кто с чем, бежали люди: отряд солдат бежал трусцой в центр, как и мы, а навстречу другой защитник, будто искупавшийся в крови, тащил раненого парня, из которого буквально вываливалось содержимое живота. Дальше плелась женщина с проступившими морщинами, в пижаме, измазанной кровью и большой кровоточащей раной на спине. Кто мог бежать, бежал, не оборачиваясь, не разбирая дороги, для кого-то всё стало таким шоком, что они стояли возле домов, на дороге, сидели на крыльце и смотрели за всем, будто всё происходящее – сплошной кошмар, который закончится по сигналу горна. И чем ближе к центру города, к площадям, тем больше брело навстречу солдат, тянувших на себе раненых и уже скончавшихся от потери крови, тем чаще звучали выстрелы, хлопки самодельных гранат, и чаще кричали, выли, умирали. Кас шёл уверенно, и я только сейчас понял, что в этой преисподней он чувствует себя почти так же, как и всегда, хотя и видно, что ему тоже досталось: рука была забинтована ниже локтя, а сама ткань покраснела.
Та площадь, где была барахолка, стала опорной точкой тех, кто мог дать отпор или ещё пытался сбежать, оттуда уже шёл запах горелого мяса. Я посмотрел на Каса, но он лишь больше нахмурился, качнул головой и перешёл на лёгкий бег, как бы говоря «там бы нас и сожрали». Честно говоря, я и сам не горел желанием туда идти. Как бы не хотелось отстоять город, страх понемногу брал своё, и если даже Кас, прекрасно знающий возможности людей и животных на охоте, бежит отсюда, не пытаясь что-то изменить, то дело явно проиграно.
Управление порядком казалось нетронутым, разве что дверь открыта нараспашку и возле проёма лежит труп лунатика. Здесь находился главный арсенал и казармы для части регулярной охраны. Удивительно, что они не решились обороняться в здании. Хотя, если вспомнить мою попытку подраться с лунатиком в помещении, не так уж и удивительно.
Найдя нужный ключ, я нырнул к камерам. Две пары глаз упирались в меня с разным выражением, создавая контраст от паники до лёгкого напряжения.
– Сэм! – Сара выглядела как никогда испуганной. – Что случилось? Что там за взрывы?
– Нужно сваливать отсюда. Джон, ты идёшь с нами, – он ничего не ответил и с пониманием дожидался, когда я открою камеру.
– Давай быстрее! – Кас выстрелил, внутрь прошло эхо. – Лунатики нас не будут ждать.
– Лунатики?! – от одного этого слова Сара сжалась.
– Кас, где здесь арсенал?
– Некогда идти в арсенал, нас могут зажать в здании в любую секунду, если площадь уже пробили.
– Там оружие Джона!
– Нету у меня оружия, все мои вещи остались вне города.
– Ну и херли мы ждём? Бегом отсюда, пока другие на шум не стянулись.
Уже на выходе я понял, что звуков стало пугающе меньше: началась кульминация ночи. Джон смотрел на окружающей хаос не без доли злости, в то время как Сара просто вцепилась мне в руку и закрыла глаза, не сдерживая слёз. Думаю, это она оплакивала семью: они жили как раз возле площади.
– Давайте в темпе! – крикнул Кас в то время, как с крыши на него прыгнул лунатик, завертевшийся в воздухе после выстрела. На площади и вовсе всё будто стихло, а значит, надеяться оставалось только на удачу. А ведь, пойди я туда, и меня уже смели вместе с остальными. На обратном пути трупов стало заметно больше, и, что плохо, почти все были в солдатской форме. Видимо, они пытались отступить, но всё окончилось перемолкой тел. Джон на бегу схватил две винтовки, одну из которых вскинул на плечо, а другую проверил на количество зарядов, коих оказалось ещё достаточно. Сара уже отцепилась от меня и теперь держалась позади Каса, который ни на секунду не сбавлял темп и постоянно вертел головой, стараясь не пропустить ни один тёмный закуток.
Возле ворот нас неожиданно встретили баррикады и полтора десятка людей: последний заслон, дающий беженцам шанс. Никто ничего нам не сказал, ни дал инструкций, куда идти, даже не моргнули. Они, будто застывшие, смотрели туда, откуда мы пришли, готовые встретить врага. Верно… солдат стреляет, а не задаёт вопросы, защищает, а не даёт инструкции, убивает и умирает сам. Неужели и они стоят тут лишь из-за того, что кто-то приказал им стоять до конца?
– Что будет с городом? – спросил я, надеясь, что кто-нибудь ответит.
– Если сюда и вернутся люди, то точно не этим утром, – пробубнил Джон.
– Если будет, кому возвращаться, – ещё мрачнее обычного добавил Кас.
За первым же холмом виднелся свет, на который Кас и вёл нас, следуя по множеству других следов. Там оказались и все те, кто пережил ночь, а теперь прижимался к дискам света от костров. Девушки, женщины, подростки, юноши, старики и мужчины, между которых затерялись и охранники. Большинство одеты далеко не по погоде, что было верным знаком того, что, если им не найти тёплую одеждуотч, большая часть умрёт от холода, приманивая все возможные виды падальщиков. В лагере стояла тишина, и лишь треск костров разбавлял её.
– До утра переждём здесь, – Кас сел так близко к костру, как только возможно, то же самое сделала и Сара. Я сидеть не хотел и отошёл обратно на вершину, с которой просматривался город.
Неизвестно почему, но картина горящего города будила во мне смесь эмоций. С одной стороны, видеть мёртвым город, в котором жил пару часов назад, было тяжело до смятения, но сам пейзаж был завораживающим. Языки пламени часто бликовали на фоне солнечного купола, и даже все прожекторы продолжали гореть. Значит, источник тепла и энергии ещё работает, а потому, кто знает, может, Гринман возродится. Как бы слабо в это не верилось, но любой шанс будет использован по полной, рано или поздно, всё вернётся на свои места. Успокаивало и то, что те солдаты на баррикадах были ещё живы: их силуэты выделялись на фоне.
– Сочувствую, что всё так получилось, – голос Джона раздавался где-то из-за спины.
– Ты всё равно говорил, что нам повезло, что мы ещё живы.
– Я имел в виду купол. Технология считалась нестабильной, и вам правда повезло, что тепловой барьер так много проработал без сбоев. Но то, что произошло сегодня…
– У всего есть начало и конец, и этот город не был исключением… – я подумал, что похож сейчас на Каса. – Куда ты теперь?
– В Люксембург, очевидно. Судьба, постигшая ваш город, плачевна, но она не отменяет моей задачи.
– Тебе же нужен проводник, верно?
– Да, именно. Я планирую найти кого-нибудь по дороге.
– Кас отлично знает северные поля. Хотя он вроде как и на юге какое-то время охотился.
– У вас есть заботы побольше. С утра охотники будут нарасхват, а я не могу отбирать кормильцев.
– «К чёрту Гринман» – вот что скажет Кас. Не уверен, что он согласится провести тебя, но здесь его явно ничего не держит.
– А ты тогда что?
– Я? Может, тоже пойду, – я пожал плечами. – Хоть увижу эту южную рощу. Да и вдруг ты правду говорил про свои бункеры… Почему вы не можете просто принять всех этих людей?
– Проблема перенаселения. Мы постоянно высылаем людей на поверхность, потому что не хватает места. Частично, и я здесь потому, что уже не смогу попасть обратно.
– А как же твоя миссия или что там? Тебе не нужно вернуться после этого?
– Нужно, но вряд ли я задержусь надолго.
– Кас говорил правду. Староисторические люди гордые и глупые, потому сейчас весь год зима.
– Это не из-за людей. Всё… намного сложнее, чем тебе кажется.
– Ну, – я недобро усмехнулся, – сегодня всё намного проще! Вон, – я указал на город, – вот настолько всё просто.
– Да уж, сильные звери.
– Лунатики – не звери.
– А кто тогда?
– Я уже не знаю, кто они.
В лагере началась какая-то суматоха: кто-то рыдал навзрыд, другой что-то кричал, перебивая группу молящихся, а несколько мужских голосов требовали тишины. Джон ушёл посмотреть, что там происходит, а я так и остался смотреть за судьбой баррикады.
Нужно было отойти подальше. Прорвутся, и тогда добраться до оставшихся – дело двух минут. Хотя зачем им? Еды им сейчас хватает.
В голове всплыл образ семьи, которая умерла из-за меня, как их пожирают несколько лунатиков, огрызаясь друг на друга, чтобы оторвать лучший кусок себе. Я закрыл глаза, надеясь, что картина пропадёт, но всё стало только отчётливее. Я мог пережить их всех, бежать из обречённого города, даже вытащить с собой две чужие жизни, но три других пустым взглядом смотрели на меня так, что моё удачное спасение стало походить на проклятие.
Когда я вернулся, в лагере уже снова стояло безмолвие. Многие постелили что могли на землю и пытались спать, лишь единицы при этом не ворочались или хотя бы закрыли глаза. Кас сидел рядом с охраной, участвовал в планировке графика дежурства, Джон молча наблюдал, а Сара, кажется, смогла уснуть. Меня тоже клонило в сон, но ложиться рядом со всеми не хотелось, ни то от стыда, ни то от нежелания проснуться в толпе трупов.
Опять всё вокруг белое. Белые хвойные деревья, с большими снежными шапками, белая тропа, отличающаяся лишь меньшими сугробами; белое солнце, проступающее как влажное пятно через костляво-белые облака. Когда-нибудь мне обязательно приснится зелёный луг, посреди такого же зелёного леса, залитогтео морящим жёлтым светом, а ветер будет обдавать летом. Не будет ни стен, ни неказистых столбов с динамиками, из которых разносится запись пения птиц, которую можно выучить наизусть. Будут настоящие птицы, будет пыльная дорога без покрытия и всеобщее спокойствие. Но это когда-нибудь потом, а сейчас всё снова белое, и с неба идёт ярко-красный снег, жгуче-холодный и тающий на коже, превращаясь в рубиновые капельки. И виной этому снегопаду стала девочка с прокушенной шеей, бледная до синевы. Столько крови, что хватило на целый снегопад, и это моя вина. Хотелось как-то исправить положение, вернуть время вспять, когда я впал в ступор, и выстрелить дважды, хотя бы отпугнуть этого лунатика. Но сделать что-то уже было нельзя: она катала снеговика, лепила снежки и кидала в меня, добродушно приглашая к её игре. Я бы и рад, да пальцы онемели, даже пошевелить ими стало невозможно. Хорошо, что она не обижается… Когда-нибудь мне приснится зелёное лето, и я научу её любить его настоящий дух, а не тот, что стоял в Гринмане. А пока пусть резвится. Мне тоже всегда нравился снегопад…
Руки на самом деле онемели, и не только во сне. Утром, удивлённый, что никто более не умер, я поспешил к ближайшему костру на отогрев ладоней. Угораздило же меня засунуть их прямо в снег!
Каса нигде не было видно. Я уже начал беспокоиться, но Джон сказал, что он ушёл за едой. Неужели пошёл за позавчерашним роевиком? У Джона, к слову, уже свисал на шее тот самый свисток. То хвалёное оружие? Я надеялся, что он так шутит.
Сара отчётливо побледнела, её румянец стал намного ярче выделяться на почти белоснежной коже, будто отражая её расположение духа. Не нужно быть особо догадливым, чтобы по одному выражению глаз понять, какая буря творилась у неё на душе, да и чего уж тут – весь лагерь до сих пор находился в ступоре. Те многие, привыкшие к городскому распорядку дня, не знали, куда деться: завтрака нет, ни работы, ни купола над головой. Вот и что делать, кем становится? Меня этот вопрос терзал намного меньше, чем других.
Больше всего, конечно, меня поразила ситуация с воротами в город: людей там стало только больше, и стало видно даже какое-то движение, как в логове каких-нибудь зверей. Пожар тоже начал стихать, и главным предметом тревоги стало отсутствие солнечного поля. Хорошо, если он просто выключился из-за перегрева. Ну а если нет? Куда в таком случае девать весь народ, если до другого города доберётся жалкая горстка?
Сам того не осознавая, я подошёл к баррикадам. Ночка определённо была весёлой: с вершины конструкции, куда меня пустили без единого вопроса из-за винтовки на плече, открывался вид на густо заваленную телами улицу. Порядка полсотни лунатиков неподвижно лежали с маленькими сквозными дырами. Картина складывалась тошнотворная, точно как и запах.
– О… ещё один охотник, – прошептал один из охранников, видно не желая, чтобы я это услышал.
– То есть как? Как это «ещё один»?
– Так другой ушёл за едой! Пищевой склад не сгорел.
– Кас?
– Херас! Откуда мне знать? Не представился он!
Точно Кас! Так вот куда он пошёл. Ну, в целом, логично. Зачем рисковать жизнью на полях, когда можно рисковать ею в двух шагах от лагеря?
– А можно спуститься? – охранник посмотрел на меня с таким видом, будто сдерживался, дабы не разорваться от смеха.
– Тебе-то? А впрочем, иди, если не страшно. Можешь попробовать до арсенала дойти, аккумуляторы подтащить!
– Мне не страшно, но умирать я не собираюсь. Лучше помогу с едой.
– Твоё дело, – я перепрыгнул через перегородку из фанеры и тут же споткнулся. Кажется, я только что сломал чей-то нос. – На улицу вперёд всё чисто, дальше иди на свой страх и риск.
– Вы успели зачистку провести?
– С ума сошёл? Там просто никого не было.
Таким тихим город я ещё не видел: половина домов покидалась в спешке, и двери, естественно, никто не закрывал, что же насчёт запертых, то думаю, их хозяева до сих пор лежат там. Улочки, по которым только недавно гуляли люди, усыпались какими-то лохмотьями, засохшими кровавыми следами, но тела кто-то, судя по всему, убирал.
Здание, куда пошёл Кас, отводилось под склад сырой еды. Это было чем-то типа морозильной камеры для свежих туш и овощей с фермы, а иногда и для нескоропортящихся продуктов. Поначалу здание хотели поставить за пределами тепловой зоны, чтобы экономить электричество, но тогда это повлекло бы за собой траты на стены, с которыми ничего нельзя было сделать. Новые стены строить никто не умел, да и не было материалов, к тому же, технология купола позволяла поставить хоть три таких камеры, но ограничились одной на западе города.
Перед складом уже лежала серьёзная гора еды, расфасованная по прозрачным мешкам, пакетам, или просто раскиданная по примерно равным кучкам, и даже закинутая в пару рюкзаков. Недалеко лежало несколько мёртвых лунатиков с перерезанными артериями: они днём спят в тёмных углах, и склад идеально для этого подходил.
Кас вышел ещё с двумя мешками, увидел меня, и, издав шумное «да уж», кинул мешки к общей куче.
– Твой рюкзак правый. Уходим сегодня же.
– Джон хочет дойти до южной рощи, ему нужен проводник.
– Пусть идёт. Я до рощи не ходил.
– Может, пойдём с ним?
– Зачем? Я не знаю, как там выживать. А ты? – я пожал плечами. – Ну и зачем тогда туда идти?
– Вдруг за рощей тоже есть люди?
– Слишком опасно, чтобы рисковать ради этого. Пройти рощу гораздо сложнее, чем кажется.
– Разве ты сам не хочешь уйти отсюда в другой город?
– Я хочу выжить, а уже потом выбирать место для выживания. Намного удобнее, если ты знаешь территорию: где можно укрыться ночью, где клюёт рыба и прочее.
– Каждый преследует свои цели…
– Ну и к чему ты это?
– К тому, что ты никогда не отказывался пройти чуть дальше исследованных полей и занести новые данные на карту! Просто я не понимаю этого изменения в приоритетах. Мы могли нарисовать карту тех мест, куда, возможно, уже сотни лет не ступала нога человека.
– Вот именно! Это дикие места, туда никто не ходил, а, значит, и человек будет лишним. Нельзя вторгаться в ту природу, где ты станешь не только нежданным гостем, но и редкостным деликатесом.
– Разве мы уже не вторглись на чужие охотничьи угодья? Нас явно не ждали на этой планете после начала Новой Истории.
– Мы быстро адаптировались. Отдали необходимую жертву, закрепили знания и пользуемся ими. Я не хочу ради туманных идей рисковать чьими-то жизнями, зная, что ответственность целиком лежит на мне, как на проводнике в те места, где я никогда не появлялся. Надеюсь, с этим мы разобрались.
– Мы всё равно ещё не договорили!
– Я договорил, – Кас взвалил четыре мешка на себя и пошёл в сторону ворот. Кажется, это был самый мерзкий способ уйти от темы из всех, что я видел.
– Значит, один пойду! – я взял свой рюкзак, который Кас вытащил из моего же дома, забрал под руки два мешка и поспешил уйти за ним. Мало ли кто нас слышал.
Чем дольше я таскал провиант, тем больше осознавал, в каком отчаянии сказал Касу своё последнее слово. Еда уходила мгновенно, многим не хватало, а каждая ходка занимала минут сорок. В лагере назревала ужасная тоска, вопрос холода становился всё отчаяннее, так как за одеждой идти было просто некому. Пошли слухи, что эту ночь нам точно не пережить, и невольно в них верилось: недвусмысленный кашель у некоторых людей говорил, что мы рискуем подхватить заразу. Нет, всё-таки слишком много людей.
– Джон, – я поймал его, когда он шёл помогать. – Ты дорогу-то до своего бункера знаешь?
– Ну, мне не помешала бы карта местности, которую ваша охрана изъяла при аресте, но, в целом, я знаю, куда идти.
– Значит, уходим сегодня же, как появится возможность.
– А что Кас?
– Пойдёт своей дорогой, – я постарался придать своему голосу максимальное безразличие.
– Тогда лучше уходить ночью. Не думаю, что нас, а тем более меня отпустят так просто.
– Ночью? Без оружия?
– Всё будет нормально. Сюда же я как-то добрался?
– Это не аргумент. У тебя есть винтовка?
– Дали, пока хожу в город.
– Хорошо, тогда возьми её с собой
– Если пойдём налегке, то выйдет быстрее.
– Кто из нас охотник?! Этот лишний груз может спасти жизнь, так что перестань делать вид, будто у тебя всё схвачено. Не торчал бы в тюрьме, если бы всё было так гладко.
Джон лишь кивнул в ответ. Наверное, вся эта история меня злила. Нервировало бездействие большинства вполне здоровых людей, которые, как оказалось, были до мозга костей городскими, неспособными постоять за себя из-за страха. Я боялся, что даже эти чудом уцелевшие люди умрут из-за своей неподготовленности. Джон боялся терять время впустую, и в его боязни виделось что-то древнее, не свойственное современности, а Кас… Кас, похоже, не боялся. Ему было похер на человеческие жизни, и факт необходимости в напарнике стал для него досадным обременением, а не чем-то жизненно важным в условиях постоянной опасности. Это всегда чувствовалось, это же и тянуло показать себя: Кас давал свободу действий там, где другие не давали даже отступить от себя на шаг, он мог потратить время, но дать необходимый новичку опыт и практику, коих не хватало даже после академии. А практика была в разы важнее, когда дело доходило до схватки.
С вечером тревога выросла. Сумерки теснили всех к огню, заставляли пренебрегать невыносимым жаром пламени. Сотни душ копошились между собой, как трупные черви, бодались за место потеплее, и чуть ли не грызли друг другу глотки. Джон подошёл ко мне удивительно тихо, даже не хрустя снегом, и жестом показал, что пора идти. Я в последний раз посмотрел на этих обречённых, схватил всё необходимое и пошёл за ним.
Шли молча, быстро удаляясь от города, словно не шли, а бежали по ветру. Джон взял с собой винтовку и найденный где-то вещмешок, в то время как у меня на спине ощутимым грузом лежали приготовленные вещи. Я с непривычки постоянно озирался по сторонам, надеясь увидеть хоть что-то, пока мой спутник, будто бессмертный, лишь смотрел перед собой и иногда дул в свисток, создавая противный, близкий к ультразвуку писк.
– И что, именно это тебя и спасает?
– Ну да. А что, думаешь, я вру? Только чего ради? Чтобы сдохнуть, не успев и глаза разуть, как следует? Это приспособление уже не раз проверяли на поверхности, и я готов проверить ещё раз.
– А я не готов!
– И не придётся, просто доверься.
Нависла долгая пауза.
– Когда привал?
– Уже устал?
– Просто спросил.
– Хотелось бы всю ночь не останавливаться. Я всегда в таком темпе и шёл, а утром отдыхал.
– Понял.
Джон хмыкнул и приготовился дуть в свисток. В этот раз писк показался мне не таким противным.
– Стой! – он начал крутиться на месте, доставая винтовку.
– Что? – я двигался заметно быстрее, и достал своё оружие одновременно с ним.
– Это не я свистел… Похоже, обладатель голоса где-то рядом.
– А кто это?
– Мы его не засекли…
– Тихо, – я перешёл на шёпот и прислушался. – Крылья!
Свист повторился, переходя в визг, и меня сбило с ног волной воздуха. Рефлексы не подвели и несколько выстрелов мгновенно угодили в севшую между нами громадину. Мгновенья хватило, чтобы разглядеть пару маленьких глазок, а затем тварюга упала, но в небе кружилось по меньшей мере ещё пять таких.
– Сними их! – я принялся, не целясь, палить в воздух, но это скорее разозлило летающих тварей, и двое сразу пошли на снижение. Одну из них Джон подстрелил в воздухе, она с тяжёлым гулом свалилась почти на меня, ещё пища, а вторая вцепилась в винтовку Джона. На моих глазах от ствола осталась искорёженная груда металла, и в ход пошёл нож, которым он вспорол брюхо птице. Моя попытка встать обратно на ноги кончилась ударом крыльев по спине, я ощутил, как в рюкзак вцепились когти, и земля начала уходить из-под ног, пока две другие бестии полетели на Джона. Поднявшись на пару метров, я кое-как выпрыгнул из лямок и свалился на снег, пока было не поздно, и даже не повредил оружие при падении. Однако отпускать меня никто не собирался: рюкзак больно упал мне же на голову, а затем и зверь свалился перед моим лицом. Прогремел выстрел, и у него брызнула кровь из головы, а лазер отбил аппетит у оставшихся членов стаи.
Как всегда вовремя. Может, Кас записался в телохранители?
– Сэм? – Джон хрипел от усталости.
– Жив, – Кас медленно подошёл к нам, и встал прямо у меня над головой. – Привет, Кас.
– Похоже, есть только два человека на земле, которые готовы сами отдаться в лапы падальщикам: это ты и ваш учитель.
– Я тоже не знал, – оправдывался Джон.
– Тогда два человека и идиот.
– Дискриминация какая-то…
– Сам ты! Дис-кир-ми… Тьфу! – задыхаясь прокричала Сара.
– Дискриминация, – повторил Джон. – Что она здесь делает?
– Вообще-то я первая увидела, что вы дёру дали! А потом сказала Касу, и он рванул за вами. Еле догнала.
– Прямо сюжет для блокбастера.
– Чего?
– Не бери в голову, – отмахнулся Джон от лишних вопросов. – Значит… вы идёте с нами?
Повисло трёхсекундное молчание, во время которого все постоянно переглядывались.
– Я там задерживаться не собиралась. Не ушли бы вы, сама убежала. А так хоть не помру в одиночестве.
– Сэм знает моё мнение. Если твой бункер существует, то лучше поторопиться, пока идут относительно тёплые месяцы.
– Кстати, верно подмечено. Это не прогулка до соседнего леса, мы будем пересекать пролив Ла-Манш. Поход может затянуться, учитывая, что весь путь придётся преодолеть на своих двоих. Я планирую каждый день шагать по восемь часов, чтобы как можно быстрее дойти до побережья, так что домой вы вернётесь нескоро.
– Нету у нас уже дома, – заметил я. – И скучать по нему здесь некому.
– Со временем все начинают скучать по тёплой постели и этим осточертевшим лицам. Посмотрю я, как через неделю вы будете общаться.
– Абсолютно так же! – заверила Сара. – Пошли уже, мне холодно.
– Не сегодня. Разве что только если есть хорошее место для привала… Кас?
– В часе ходьбы раньше стоял перевалочный пункт. Но я не знаю, что с ним сейчас.
– Если был, то наверняка найдётся что-нибудь полезное.
– Но ведь час ходьбы! – взмолилась Сара. – Я понимаю, что здесь все такие тренированные, выносливые и всё такое, но пожалейте девушку!
– Ты одна идёшь налегке! Нужно было думать, когда я сказал про восемь часов ходьбы!
– Вообще-то это вы шли, а мы с Касом бежали минут десять! Можно было проявить и больше уважения к той, что спасла тебя от смерти! – почему-то мне больше верилось, что это Кас стрелял с двух рук.
– А нас чуть не сожрали огромные птицы! Мне-то похуже будет!
– А может, хватит мериться проблемами, и вернёмся к делу? – не выдержал я. – Чем быстрее дойдём, тем быстрее отдохнём!
Спор резко оборвался, и мы пошли, пренебрегая подвываниями Сары. Эта ситуация вызывала тень сомнения у меня где-то глубоко в груди: если компания, не успев даже собраться, разожгла спор на ровном месте, то что будет через день? А через неделю? Хочется верить, что они ещё уживутся характерами… И ведь я даже не знаю, кто тут больше придирчив к мелочам: Сара, несущая на себе только одежду и всю жизнь просидевшая в городе, или Джон, который отделался лёгким испугом, но продолжал раздувать трагедию. Точно можно сказать, что Касу все их споры казались темой, не достойной его внимания, и мне стоило брать с него пример. Действительно, чего ради тратить свои нервы на споры этих истеричек?
– Сэм, у тебя рюкзак на сито похож, – сказала Сара спустя пару минут драгоценного молчания.
– Так меня за него падальщик схватил! Естественно, что он теперь весь дырявый.
– Может, подшить его? Пока ничего не вывалилось.
– На привале и подошью.
– Давай лучше я! Я шью хорошо, крепко, а то почём зря заплаты переводить.
– Ну… подшей, я не против, – я пожал плечами. Она что, старается казаться полезной? Хотя, если так подумать, с приходом Каса самым бесполезным здесь становился я: он умеет всё то же, что и я, только лучше. Только его не несёт вперёд мой энтузиазм, а что-то другое. Не сказать бы сгоряча, что я его тут и держу.
До стоянки, о которой говорил Кас, мы добрались достаточно быстро, и уже через час грелись у костра. Есть никто не собирался, а дежурить мы решили втроём, каждый по два с половиной часа примерно. Сара, поняв прелесть своего положения, сразу легла спать, а мы остались тянуть жребий. Мне выпал черёд сидеть первым.
Хотя последняя ночь и была достаточно болезненной, и сил оставалось мало, нести дозор оказалось достаточно легко. Не знаю, что именно так влияло, может, просто привык уже к подобному, да и было, о чём подумать. Морально я всё ещё не отошёл от устроенной в городе бойне, а сейчас ещё и появились новые проблемы, пришедшие вместе с людьми в наш охотничий дуэт. Взять хотя бы то, что Сара с Джоном по какой-то лишь им известной причине любили спорить между собой, что я заметил ещё после первого посещения оных в тюрьме. Интересно, как будет на это реагировать Кас, который всегда был главным поборником тишины в походе.
Здесь, в юго-восточной долине, всё казалось незнакомым. Незнакомые птицы-убийцы, незнакомые тропы, стоянки, незнакомая темнота и лёгкое чувство тревоги в груди, от которого щемило под сердцем. Слишком много вопросов крутилось на уме, но ни один так и не смог стать полноценным предложением, которым, даже если бы было с кем, можно бы было поделиться. Сейчас я не вижу хоть кого-то, кому можно о чём-либо рассказать. От всей этой каши в голове хотелось убежать куда подальше, но к сожалению, далеко не от всего в этом мире можно уйти целым. Можно сбежать от костра, от леса, верхушки деревьев которого выделяются ещё более чёрными шпилями, чем сама тьма; сбежать можно даже от этих людей и обязанности не спать ровно в этот момент, или от снега. К примеру, в город, где растёт трава, такая ненастоящая и фальшивая наощупь, словно бумажная. Вот иголки на ветках были настоящими, такими, какими я себе представляю староисторическую растительность. Конечно, вероятно, эта трава не растёт сама по себе, но что если вся растительность и была именно… такой? Стоило ли тогда мечтать о ней?
– Сэм, пора, – Кас сел рядом, по привычке проверяя патрон в затворе винтовки.
– Хорошо… – мне даже не пришло в голову сдвинуться с места. Кас чего-то недоговорил.
– Ты уверен, что хочешь идти с ним? Его план звучит попросту бредово.
– И всё же, другого подобного плана сейчас нет. Я не горю желанием бесцельно выживать, почему бы и не поучаствовать в этаком приключении?
– Стоило понять, что тебя за ним потянуло: жажда найти проблем на задницу. Вечно молодняк стремится пойти против правил и найти что-то интереснее окружающей их действительности.
