Читать книгу: «Принципы сравнительной психологии», страница 5

Ранее мы указывали, что одной из слабых сторон социобиологического подхода является тенденция искать среди множества разнообразных форм поведения животных только подтверждающие примеры. Докинз не нарушил этой традиции. Как и другие биологические детерминисты, он выбирал только негативные стороны человеческого поведения, такие, как агрессия и обман, и представлял их в качестве неизбежных следствий биологической природы человека. Точно на тех же основаниях могли бы быть выбраны и зафиксированы как «неизбежные» позитивные аспекты поведения человека, такие, как сотрудничество, дружелюбие и честность. Но они не рассматривались.

Доводы Докинза относительно биологической неизбежности также лишены убедительности. Например, он утверждает, что родители усыновленных детей склонны проявлять неприязнь к приемным детям, однако при этом не делает никаких ссылок. (Таких данных попросту не существует, хотя в сказках подобный сюжет является довольно распространенным.) Основываясь на этом примере, Докинз с помощью сложной системы доказательств пытается показать, что подобная враждебность является биологически неизбежной, приводя при этом два подтверждающих случая из поведения животных и, конечно, полностью игнорируя множество документированных примеров поведения животных, которые этому противоречат.

В аргументах Докинза имеется множество других слабых сторон, отмеченных Хейсом (Hayes, 1986). Среди прочих можно выделить используемое социобиологами понятие «ген» (единица естественного отбора), которое существенно отличается от термина «ген» в генетике (хромосомная структура, инициирующая белковый синтез). Хейс сделал вывод, что к этому понятию обращались скорее как к «магическому», нежели научному. Псевдонаучный словарь, однако, придавал этой теории кажущееся правдоподобие. В докинзовской версии социобиологии, как и в более ранних вариантах «поп»-этологии, была сделана попытка сформулировать эволюционную причину поведения так, чтобы представить человеческое общество как жестокое и конкурентное по своей природе.

Биологический детерминизм

Хотя социобиология и подход Лоренца достаточно различаются, между ними есть и некоторое весьма удивительное сходство. Обе группы теорий – популярные теории Морриса и Докинза и их научные аналоги, вышедшие из-под пера Лоренца и Уилсона, – являются явными примерами биологических детерминистских теорий о природе человека. Роуз, Камин и Левонтин (Rose, Kamin and Lewontin, 1984) отмечали, что одной из самых больших проблем биологического детерминизма является игнорирование им других уровней анализа. Чтобы понять поведение человека, мы должны рассматривать его функционирование на разных уровнях: социокультурном, социальном, межличностном, когнитивном, поведенческом и физиологическом.

Уделить внимание только одному из них и игнорировать все остальные – значит серьезно исказить картину человеческого общества.

К тому же сторонники биологического детерминизма были склонны к поиску некоторых поведенческих универсалий: если данное поведение оказывалось полезным для одного вида организмов, то делалось заключение, что оно, следовательно, неизбежно будет полезным и для других. Но поведение животных гораздо сложнее. Эволюционные процессы и необходимость адаптации неразрывно связаны с развитием фенотипа и со способностью к обучению и создают широкий спектр различных возможностей: демонстрирует ли данный вид животных определенную форму поведения или нет, зависит от большего количества факторов, а не только от некоего генетического императива. Будет ли какая-то форма поведения эволюционно полезной для животного – это зависит от конкретных обстоятельств, в которых окажется данный вид. Как отмечал Гулд (Gould, 1981), говорить, что какое-либо отдельно взятое поведение неизбежно, потому что оно «биологическое», – абсурдно: всегда имеется целый ряд биологически возможных вариантов поведения. Подобные аргументы опираются на совершенно ложное представление о природе биологического влияния, в котором не учитываются все возможности, альтернативы и многообразие явлений, а рассматривается лишь единственно возможное решение.

Метафора и аналогия в эволюционных концепциях

Одной из проблем, возникающих при оценке качества разнообразных моделей эволюции, является большое количество метафор. Похоже, нам никогда не удастся избежать параллелей между сообществами животных и людей. Метафоры используются нами для того, чтобы в символической или образной форме отобразить определенные идеи. Однако проблема в том, что эти метафоры могут на самом деле вводить в заблуждение. В главе 4 мы увидим, каким образом употребление слова «гарем» для описания группы самок оленей и их отношений с единственным самцом может исказить наше понимание территориальности у этих видов; существует и множество других примеров, с которыми мы еще встретимся, читая эту книгу.

Вопрос в том, чтобы установить различия между понятиями аналогии и гомологии. Аналогия – это все, что связано с определением сходства. Мы говорим «выглядит как…» или «похож на…», но в действительности мы не имеем в виду тождества сравниваемых явлений. Например, мы можем употребить выражение «поет, как соловей», подразумевая, что кто-то поет очень нежно и мелодично, но это не будет буквально означать, что кто-то действительно издает такие же трели и щебетание, как птицы. Используя аналогии и метафоры, мы на самом деле в большинстве случаев просто задаем себе некоторую точку отсчета для понимания того, что происходит.

Однако слишком часто забывается тот факт, что сравнение – это на самом деле аналогия. В результате сравнение принимают за гомологию, как будто сравниваемые вещи имеют генетическое сходство. На языке биологии мы должны, к примеру, сказать, что существуют гомологичные отношения между крылом летучей мыши и кистью человеческой руки, так как они состоят из одних и тех же костей скелета и в далеком прошлом развились из передней конечности их общего предка. Таким образом, между крылом летучей мыши и кистью человеческой руки существует генетическое сходство, или гомология, даже несмотря на то, что выглядят они совершенно по-разному.

Некоторые исследователи, подобно Десмонду Моррису, считают, что можно найти аналогию, скажем, между возведением людьми изгородей вокруг своих домов и патрулированием границ своей территории самцом колюшки в период спаривания. Исследователи приходят к заключению, что эти два типа поведения являются гомологичными, то есть в эволюционном смысле представляют собой один и тот же феномен. Но аналогия не тождественна гомологии: нет никаких оснований предполагать, что брачное поведение самца колюшки имеет какую-либо генетическую связь с культурной практикой людей, которая, в конечном счете, проявляется только у относительно небольшой части представителей рода человеческого. Для описания этих двух типов поведения мы используем одно и то же слово «территориальность», потому что оно является удобной метафорой. На самом деле эти две формы поведения имеют совершенно разное происхождение, и поэтому использование одного и того же слова порождает в данном случае смысловые проблемы.

В 1987 году Хайнд выделил четыре источника трудностей, связанных с попытками сделать какие-либо заключения относительно социального поведения людей на основе этологических наблюдений над животными. Первый из них касается различий в познавательных способностях животных и людей: мы подробнее остановимся на этом вопросе в главе 6. Второй связан с наличием у человека языка и культуры – это означает, что мы способны передавать следующим поколениям не только заученное поведение, но и общие стили взаимодействия, представления о настоящем и будущем и целые системы взглядов. Третий – это многообразие форм видового поведения животных, которое, как не раз мы увидим в следующих главах, чрезвычайно велико. И четвертый – это трудность проведения сравнений, связанная с выбором нужного уровня анализа. Для объяснения человеческого поведения необходимо использовать сразу несколько уровней анализа: если оставаться только на одном из них, то, даже проводя самые правдоподобные параллели, мы неизбежно получим неадекватные представления о социальном поведении человека.

Сравнительные теории и «дух времени»

Теории поведения животных всегда в какой-то степени отражали свое время. Одна из причин этого лежит в неосознаваемых установках тех, кто занимается исследованиями в области социального поведения животных. Ученые – члены своего общества и склонны принимать социальные постулаты своего времени. Кроме того, в специальных изданиях публикуется множество разнообразных научных теорий, но не все они находят поддержку у других ученых и средств массовой информации: многие из них просто игнорируются или забываются. В результате обоих этих процессов научные теории демонстрируют общую тенденцию отражать «дух своего времени». И это прежде всего относится к сравнительным исследованиям, где следование духу времени прослеживается сильнее, чем в других областях науки.

Иногда такие влияния особенно четко прослеживаются в исторической перспективе. Один из примеров относится к исследованиям социальной организации у шимпанзе. На основе тщательных наблюдений, собранных такими исследователями, как Рейнольдс (Reynolds, 1963) и Гудолл (Goodall, 1968), мы знаем, что шимпанзе живут на свободе большими группами, часто по 30 и более особей. Эти подвижные группы, на первый взгляд, не имеют явно выраженных признаков доминирования, и самки свободно спариваются с самцами, когда наступает соответствующее время года. Поскольку шимпанзе имеют много общих черт с людьми, мы без труда можем увидеть в их действиях какое-то сходство с человеческим обществом или с поведением людей, и это на самом деле подтверждают исследования социальной жизни шимпанзе.

Первые же научные наблюдения за поведением шимпанзе были сделаны Ливингстоном. Он изложил их в книге «Последние дневники», в которой писал, что шимпанзе живут группами от 15 до 30 особей, каждый самец имеет свою собственную самку, и если самец «отберет самку у другого, то он будет основательно избит и его оттреплет за уши вся группа». В данном описании несложно увидеть отзвук викторианской морали.

Но не только викторианские исследователи проецировали свои общественные взгляды на поведение шимпанзе. Отражая ценности своей культурной среды, американский приматолог Роберт Йеркс (Yerkes, 1925) считал, что в природе шимпанзе живут в свободно организованных больших группах, которые возглавляются особью, выбранной за такие качества, как инициатива, смелость, мужество и ответственность.

Культурное и социальное окружение оказали влияние и на другие теории сравнительной психологии. Идеи Лоренца относительно генетически детерминированного поведения и агрессии возникли в обстановке подъема национал-социализма в Германии и Австрии. В то время генетический детерминизм получил широкое признание и послужил обоснованием для уничтожения в концентрационных лагерях шести миллионов евреев, европейских цыган и людей других национальностей (Muller-Hill, 1988). Идея о том, что человеческой природе свойственно соперничество и агрессия и что сильный будет неизбежно господствовать над слабым, легла также в основу нацистского экспансионизма. Хорошо известны связи самого Лоренца с нацистской партией, и несложно обнаружить в его теории агрессивности ту модель человеческого естества, которая очень тесно перекликается с нацистской идеологией.

Аналогичным образом, повышенное внимание к сексуальности в теории «голой обезьяны» Морриса отражает период «сексуальной революции» 1960-х годов, когда средства массовой информации нагнетали повышенный интерес к сексуальности и когда бросался вызов традиционным представлениям о морали и супружеской верности. Выдвигая теорию, в которой открыто постулировалось, что высокий уровень сексуальности является биологическим фундаментом человеческого рода, особенно людей мужского пола, Моррис привлек большое внимание прессы. Позднее он заявил о себе, популяризировав идею Лоренца об агрессии в контексте потасовок футбольных болельщиков, что также отразило веяния того времени. Представление о том, что насилие на почве футбола является «неизбежным» следствием эволюции, опиралось на «биологическую» теорию и вызвало большой общественный интерес (Morris, 1981).

Более серьезные теории эволюции и поведения животных также отражали свое время. В теории «групповой селекции» Уинн – Эдвардса можно увидеть влияние развивающейся экономики и нарастающих социальных волнений 1960-х годов, а в конкурирующей социобиологической концепции родственного отбора – влияние философии «каждый сам за себя» эпохи Рейгана – Тэтчер 1980-х годов. С 1990-х годов усилился интерес к тому, как средовые факторы влияют на взаимодействие животных между собой и со своим окружением – возможно, это отражает рост экологического сознания в обществе.

Пытаться отделить теорию от ее социального контекста – абсолютно бесполезное занятие. А констатация того факта, что данная теория хорошо «согласуется» со своим социальным контекстом, вовсе не обязательно является убийственным аргументом. Любая наука развивается в определенном социальном измерении, и общественные проблемы всегда будут притягивать внимание ученых. Конечно, этот аспект всегда нужно учитывать, но наиболее важным критерием при оценке любой теории является качество доказательств, на которые она опирается. Полагается ли теория только на аналогии и метафоры или основывается на точном и систематическом наблюдении? Принимает ли она во внимание разнообразие и уровни взаимодействия или рассматривает какой-то один биологический процесс, утверждая, что все остальное – это лишь его следствие? Перечисленные выше критерии следует применять и для оценки теорий поведения животных.

В следующей главе мы рассмотрим два основных механизма, определяющих поведение животных – генетику и научение, – и постараемся исследовать роль каждого из них, а также проанализировать их совместную работу в рамках эволюционного процесса, направленное на увеличение шансов особи на выживание. В следующих трех главах мы рассмотрим ряд конкретных областей исследования в сравнительной психологии: ухаживание, спаривание и размножение в главе 3; территориальность, социальную организацию и агрессию в главе 4; исследования, посвященные приему и передаче информации в главе 5. В главе 6 будут рассмотрены познавательные способности животных, а также возможность объединения наших знаний о разнообразии поведения людей и животных в единую эволюционную систему взглядов.

Когда мы наблюдаем за естественным поведением животных, мы, конечно, понимаем, что различные механизмы и процессы, изучаемые этологами и сравнительными психологами, сливаются перед нашим взором в единое целое. Но когда мы занимаемся исследованиями по сравнительной психологии, то мы часто вынуждены разделять их, чтобы добиться большей ясности. Поэтому главы этой книги отражают некоторые принятые в сравнительной психологии тематические разграничения и группировки, однако важно помнить, что все эти механизмы тесно взаимосвязаны между собой. Если мы рассматриваем воспроизведение потомства у отдельного вида птиц, нам приходится принимать во внимание не только генетику воспроизведения (глава 2), но и ухаживание, спаривание и родительское поведение этого вида (глава 3), проблемы сезонной территориальности и агрессии (глава 4) и особенности функционирования и развития пения у этих птиц (глава 5). Как и в большинстве других областей психологии, различные явления тесно соприкасаются, когда мы наблюдаем их в реальной жизни.

Резюме: Сравнительная психология и эволюция

• Сравнительная психология возникла в недрах западной философской традиции и основывалась на таких концепциях, как картезианский дуализм, эмпиризм, ассоцианизм и бихевиоризм.

• Современная сравнительная психология имеет два исторических корня: американскую экспериментальную традицию и европейскую этологическую традицию.

• Поведение животных можно исследовать на разных уровнях. Сравнительная психология имеет дело с четырьмя основными аспектами поведения: развитием, механизмами, функциями и эволюцией.

• Теория эволюции Дарвина показала, что виды могли эволюционировать в результате накопления генетических изменений, помогающих особям приспосабливаться к окружающей среде.

• Было сформулировано много вариантов эволюционной теории, включающих в себя генетические теории Ламарка и Менделя, идеи рекапитуляции и неотении, групповой селекции, социобиологию и коэволюцию. Социобиологические теории могут быть полезны, однако их слишком широкие обобщения были подвергнуты серьезной критике.

• Популярными вариантами эволюционной теории являются: социал-дарвинизм, теория «голой обезьяны», теория «водяной обезьяны» и теория «эгоистичного гена». Часто в их обосновании неявно присутствуют социально-политические мотивы.

• И научные, и популярные теории сравнительной психологии в той или иной степени отражают дух своего времени.

2. Основы поведения

В этой главе мы рассмотрим некоторые механизмы, лежащие в основе поведения животных. Изучая какой-либо конкретный тип поведения, мы стремимся прежде всего ответить на следующие вопросы: как возникло это поведение и как оно изменилось к настоящему моменту?

Сравнительная психология рассматривает эти вопросы на разных уровнях, начиная от неврологических факторов, контролирующих поведение, и вплоть до контекста и фактора времени. Как правило, первопричины любого поведения могут быть сведены к одному из двух источников: генетической передаче или обучению. Необходимо, однако, всегда помнить, что на любое наблюдаемое нами поведение животных, по крайней мере в их естественной среде, почти всегда оказывают влияние оба эти фактора. Сначала мы остановимся на каждом из них в отдельности, а затем рассмотрим их совместную роль в поведении.

Генетическая передача

Генетическая передача – способ передачи признаков от одного поколения к другому путем наследования. Передача осуществляется посредством специфической формы клеточного деления. Каждое клеточное ядро в организме содержит длинные двойные нити дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК). Эти нити содержат кодированные последовательности аминокислот, которые известны нам как гены – единицы наследственности. Каждый ген имеет пару, называемую аллелем, на противоположной нити ДНК, а перекрестные связи между этими двумя нитями позволяют им оставаться строго в определенной позиции друг относительно друга.

Активированный ген выдает инструкцию определенной клетке, в соответствии с которой она должна в определенный момент времени синтезировать конкретный белок. Активированный ген выдает инструкцию определенной клетке, в соответствии с которой она должна в определенный момент времени синтезировать конкретный белок. В результате же совместного действия миллионов генов, работающих в сложной взаимосвязи друг с другом, происходит развитие и рост целостного живого организма. «Генетический проект», закодированный в нитях ДНК, при наличии соответствующих условий и ресурсов среды дает начало новому организму.

Пары хромосом

Большая часть современных исследований сосредоточена на определении функций различных участков ДНК. В 2003 году завершается большой исследовательский проект по картированию человеческого генома, целью которого является идентификация и классификация миллионов генов, принимающих участие в механизмах наследования у человека. Это должно представлять определенную ценность для медицины, например, при выяснении генетических причин заболеваний, подобных кистозному фиброзу, что со временем может привести к более эффективному лечению этого заболевания. Однако среди психологов существуют значительные разногласия относительно возможной практической полезности знаний, полученных в результате исследований человеческого генома. В частности, высказывается беспокойство, что излишнее подчеркивание роли генетики может привести к тому, что медицинские работники будут уделять меньше внимания значению средовых и психологических факторов в развитии как соматических, так и психических заболеваний.

Методы генной инженерии, состоящие в том, что участки ДНК пересаживаются из клеточного ядра одного организма в клеточное ядро другого, уже имеют широкое коммерческое применение. Они дают возможность модифицировать свойства того или иного вида, делая его более устойчивым к определенным болезням или более продуктивным. Но эти исследования также подвергаются критике – главным образом, со стороны тех, кто обеспокоен отсутствием исследований, которые бы отслеживали экологические последствия такого рода изменений. Ведутся также споры относительно авторских прав: крупные исследовательские организации в Америке, оплачивающие эти работы, получают патенты на специфические последовательности ДНК, однако некоторые ученые считают, что живые существа не могут быть запатентованы. Однако победа, в конечном итоге, вероятнее всего окажется на стороне коммерции, а не этики.

Длинные последовательности генетических кодов в ДНК каждой из клеток организма организованы в группы, называемые хромосомами. Когда клетка делится (например, во время роста организма), хромосомы сокращаются, пока не приобретают форму Х-образных нитей, после чего удваиваются в результате процесса, известного как митоз (см. ниже). Когда ядро делится на две части, то каждая новая половина получает полный набор хромосом, идентичный исходному. После этого целая клетка делится на две дочерние, так что каждая новая клетка имеет ядро с полным набором ДНК и «схемой» для развития целостного организма.

Митоз – это процесс, имеющий место во время роста и при бесполом размножении, когда воспроизводство вида происходит путем почкования или других механизмов, связанных с созданием точных копий. Этот процесс используется, в частности, при клонировании. Обеспечив надлежащие условия для деления клеток (что само по себе совсем не просто), ученые смогли клонировать лягушек и мелких млекопитающих, а также множество различных растений. Для клонирования, безусловно, открывается огромное поле коммерческого применения: например, все плоды киви, приносящие в настоящее время значительную прибыль, были клонированы, именно поэтому они так похожи друг на друга по размеру и внешнему виду.

Одной из проблем, однако, является то, что клонированные фрукты или овощи очень чувствительны к различным заболеваниям, поскольку болезнь очень легко распространяется, мгновенно охватывая целые популяции. Как мы отметили в предыдущей главе, даже небольшие различия между особями одного вида повышают вероятность того, что у некоторых из них будут такие признаки, которые помогут им выжить в трудные времена. Клоны же генетически идентичны и, как правило, выращиваются в одинаковых условиях, поэтому все они в равной степени подвержены одной болезни.

Митоз, таким образом, не может быть источником индивидуальных различий, за исключением тех случайных вариаций, которые возникают в результате ошибок копирования последовательностей ДНК. Но, как мы видели в главе 1, индивидуальные различия играют очень важную роль в выживании и адаптации организмов и в конечном счете являются источником эволюции вида как целого. Генетические различия между индивидами возникают в результате полового размножения.

Митоз

При половом размножении – мейозе – клетки делятся, формируя репродуктивные клетки, но в этом случае, в отличие от митоза, не происходит удвоения хромосом. Вместо этого они расходятся в результате процесса, известного как мейоз. При этом новая клетка получает только половину полного набора хромосом – гаплоидное состояние – и должна соединиться с другой подобной клеткой, чтобы произошло развитие нового организма. Непосредственно перед началом деления ДНК собирается в толстые нитеобразные хромосомы, расположенные попарно; на формирование новой клетки идет одна хромосома из каждой пары (см. рисунок). Результатом полового акта является слияние двух гаплоидных клеток, по одной от каждого родителя, и новый индивид наследует генетический материал каждого из них. Поэтому такой организм, с одной стороны, отличается от организма своих родителей, а с другой – имеет с ними определенное сходство. Внутри вида, таким образом, существует как преемственность, так и индивидуальная вариабельность.

Мейоз

Большинство признаков, которые интересуют психологов, полигенны, то есть возникают в результате действия нескольких генов, а не какого-то одного. Но иногда влияние даже одного гена может стать причиной выраженных отличий данного организма от других особей его вида, хотя основное правило состоит в том, что если некто наследует ген, отвечающий за типичный признак, и одновременно – парный ему аллель необычного признака, то доминантным оказывается именно типичный ген, который и проявляется в процессе развития. Если задуматься, то становится ясно, что именно так и должно быть. В противном случае типичным оказался бы другой признак.

К примеру, один из генов, имеющихся в генофонде человека, хотя и не совсем обычный, связан с шестипалостью. Большинство людей с этим геном имеют в норме пять пальцев, так как у них есть соответствующий ему парный ген, или аллель, пятипалости, который является доминантным. Но если у двух людей с этим геном будут дети, то существует определенная вероятность того, что один из них унаследует пару генов, отвечающих за шестипалость, и, как следствие, этот ребенок родится с шестью пальцами на каждой руке. Таким образом, ген может находиться в генофонде данного вида, но при этом проявлять себя лишь в очень редких случаях.

Последнее подводит нас к очень важному разграничению, часто неправильно понимаемому как психологами, так и людьми других профессий. Оно касается различия между генотипом и фенотипом. Генотип – это «генетическая программа», набор потенциальных инструкций, закодированных в ДНК клеточных ядер. Генотип жестко фиксирован с момента оплодотворения: слияние двух гаплоидных клеток создает новый набор генов, который реплицируется при митозе. (В некоторых современных исследованиях высказывается предположение о том, что фиксированность может быть и не столь жесткой, так как вещество, известное как транспортная РНК, может «переносить» кусочки ДНК между клеточными ядрами. К настоящему моменту эти данные во многом являются весьма предварительными, и только будущее покажет справедливость подобного предположения.)

В действительности генотип – только потенциал, который никогда не обнаруживает себя целиком, так как с самого момента оплодотворения организм взаимодействует со средой. Это не однонаправленный процесс: Роуз (Rose, 1983) отмечал, что клетки не только испытывают влияния со стороны окружающей микросреды, но и взаимодействуют со своим непосредственным окружением, выделяя химические вещества. Поэтому в развивающемся или зрелом организме мы всегда находим взаимодействие средовых и генетических факторов, которое и создает новый организм, развивающийся в реальном мире, – фенотип. Это важно, так как мы должны помнить, что, рассматривая какой-либо врожденный признак или врожденное поведение, мы видим лишь результат множества различных влияний, а не одного отдельно взятого.

Итак, как же гены влияют на поведение? Я уже упоминал ранее, что ген является своего рода инструкцией для синтеза белков, а между синтезом белков и врожденным поведением лежит достаточно длинный путь. Мы до сих пор еще не вполне понимаем, как это происходит, но исследователи в области нейроэтологии постепенно начинают устанавливать связи между этими двумя процессами. Однако перед тем, как перейти к рассмотрению этого вопроса, следует определить, что же имеют в виду сравнительные психологи, когда говорят о генетически детерминированном поведении.