Читать книгу: «Зооград», страница 3

Глава 3

За прошедшую ночь охотники не нашли следов убийцы, кошка как сквозь землю провалилась. Я обзвонила все питомники в Дергалово и ближайших районах, где разводили больших кошек. Никто не заявил о пропаже болванки.

Я пришла в морг. Судмедэксперт Юрий Адамович выглядел сильно уставшим.

– Я за отчетом.

Он молча вручил мне папку. Причиной смерти судмедэксперт указал критическую потерю крови и асфиксию.

– Это лев, – сказал он. – Судя по размеру клыков – взрослый. Вес около ста – ста двадцати килограммов.

– Лев…? Странно.

Львы одни из самых желанных болванок для подселения, на них огромная очередь. В питомниках их выращивают до года, максимум до полутора, чтобы снизить вероятность раннего развития деградации. Если болванка дожила до взрослого возраста, с ней должно быть что-то не так по здоровью, либо ее не существует вовсе.

– Я отправил шерсть на секвенирование, – сказал судмедэксперт. – Сравню ДНК с базами питомников, может что-то удастся найти. Хотя у них там бардак, и далеко не всех болванок вносят, но попробовать стоит.

– Сравните параллельно с базой осознанных, – предложила я.

Во взгляде судмедэксперта испарилась усталость.

– Зачем?

– Нужно проверить все версии.

– Вы думаете, это сделал осознанный альтервид?

– Я допускаю.

– Игорь знает об этой версии?

– С ним я еще не обсуждала.

Юрий Адамович усмехнулся и посмотрел на меня как на выскочку.

– Просто так базы осознанных проверить нельзя.

– Почему?

– Они вне юрисдикции полиции и официально принадлежат Башням, значит, под защитой закона о частной жизни осознаных альтервидов. Между прочим, достижение ваших же правозащитников. Чтобы получить доступ к этим базам, нужно иметь судебный ордер. У тебя есть улики, подтверждающие, что убийца осознанный?

– Пока нет. Я над этим работаю.

– Тогда об ордере забудь.

– Я это так не оставлю.

– Послушай меня, – заговорил Юрий Адамович с выраженным желанием спасти меня. – Я участвовал в расследованиях убийств, совершенных осознанными. Там четко прослеживаются особенности в картине преступления. Не мне тебе рассказывать, что внутри альтервида живет человек и, хотя после подселения у него изменились инструменты, – Судмедэксперт продемонстрировал когти. – Он все равно думает и действует как человек. Это хорошо заметно по тому, как наносятся удары, как убийца пользуется зубами. Я тебя могу заверить, что у твоего убийцы нет и намека на сознание, – он снял простыню с трупа. – Это сделал дикий зверь.

Я несколько секунд смотрела на тело, представляя момент нападения льва на этого несчастного человека.

– Я получу ордер.

– Ты ступаешь на скользкую тропу, сержант. Будь осторожна.

Я понимала, что он имел в виду. Болванки львов могут позволить себе только бизнесмены и политики, биовиды известные и могущественные. Заявить публично, что жертву убил осознанный лев – значит обвинить кого-то из них в тяжком преступлении. Не имея достаточных улик, я могу накликать себе серьезные проблемы.

***

Волжанин не явился утром на работу, его телефон не отвечал. Я выяснила, где он живет и поехала к нему домой сама.

Новорожский район считался тихим и спокойным. На узких улочках, словно грибы, росли огороженные живыми изгородями пестро окрашенные домики, там жили обеспеченные семьи. Дом Волжанина выделялся на фоне остальных: краска на фасаде выцвела и облупилась, окна – замутненные, газон зарос травой по колено.

Синего форда на стоянке не было. Я запрыгнула на крыльцо дома, заглянула в окно: темно, ничего не рассмотреть. Возможно, Волжанин уехал по делам, решив никому не сообщать. Уже собираясь уходить, я заметила, что дверь слегка приоткрыта. В голове пронеслось множество мыслей – от ограбления до нелепой случайности. Ни одна из них не могла остановить мое любопытство.

Я открыла дверь и вошла. Внутри меня встретил такой букет ароматов, что я слегка растерялась: алкоголь, табак, пот, таматный сок, мышиный помет, острые приправы, пыль, затхлая мебель. Сразу вспомнились слова кабана-таксиста…

Внутри дома хозяйничали сумерки. Небольшой стол в гостиной был заставлен пустыми бутылками, в пепельнице скрючились, словно трупики червей, сигаретные окурки. Трудно представить, что это дом полицейского сыщика, а не притон для пьяниц и наркоманов.

На полке у камина рядом с пыльными, ни разу не горевшими подарочными свечами, лежала лицом вниз рамка для фотографий. Я подняла ее. Стекло было разбито, внутри семейный снимок: мужчина, женщина и девочка лет восьми, все трое сидят в обнимку на диване в этой самой гостиной. В молодом мужчине с трудом можно было узнать постаревшего не по годам и осунувшегося Игоря Волжанина.

Я заметила позади себя тёмный силуэт. Резко обернулась. Волжанин стоял в трусах и футболке, покачиваясь, один глаз был закрыт, волосы взъерошены, в руке – пистолет, направленный на меня.

– Кыш отсюда, псина. Здесь бесплатной жратвы нет.

– Это Ариадна. Игорь, опустите оружие.

– Кто?

– Младший сержант Флотов.

Волжанин титаническим усилием сумел открыть второй глаз. Пригляделся.

– Какого хрена ты тут делаешь?

– Дверь была открыта.

– И где ты увидела надпись, что можешь входить и шариться в моем доме?

– Вы не пришли на работу. Я подумала, что-то случилось…

Он закрыл глаза и дотронулся рукой до собственного лба, опустил пистолет, глубоко зевнул.

– Сколько времени? – он посмотрел на пустую руку, будто там были часы.

– Половина первого.

– Наверное, будильник не сработал.

– Собирайтесь, нам надо ехать.

– Куда?

– Убитого опознали. Я связалась с родственниками, они ждут нашего приезда.

Волжанин взял со стола пустую бутылку газировки, перевернул, разочарованно вздохнул, убедившись, что ничего не осталось.

– Ладно, дай мне двадцать минут… Или тридцать. Жди в машине.

– А где она?

– У дома стоит, конечно.

– Ее там нет.

Он нагнулся, чтобы посмотреть в окно. Прищурился.

– Наверное, у бара осталась. Как же я добрался…? Ладно, жди где хочешь, только не здесь.

Волжанин заметил стоявшую рамку с фотографией, его полусонное выражение лица изменилось на озлобленное. Подойдя к камину, он резко положил рамку. Зазвенели стеклянные осколки.

– Вали из моего дома!

Снаружи дул приятный прохладный ветерок, я закрыла глаза, наслаждаясь тем, как он ворошит шерсть. То, что животные, как и люди получают физическое удовольствие от таких простых вещей, стало однажды для меня большим открытием.

Волжанин вышел через полчаса. Он был гладко выбрит – на щеке остались порезы, – волосы зачесаны назад, от него несло одеколоном, призванным сбить запах перегара. Всеми силами он пытался выглядеть свежо, но его выдавали припухшие, совершенно потерянные глаза.

К дому подъехало такси.

– Едем за машиной? – предположила я.

– Заберу вечером, у меня там реванш по бильярду. Давай сразу к свидетелю.

– К родственникам жертвы, – поправила я.

– Я так и сказал.

Половину пути Волжанин молчал, уткнувшись в окно. Мне показалось, он спал с открытыми глазами. Сурок таксист вел машину аккуратно, изредка посвистывая через крохотный рот.

Я закрыла перегородку между водителем и пассажирами и обратилась к Волжанину:

– Я хотела с вами поговорить.

Напарник посмотрел на меня с такой мольбой в глазах, словно желая, чтобы я его пристрелила. Мне незнакомо чувство похмелья, но это явно болезненно.

– Давай попозже, Флотов.

Я все еще не могла поверить, что передо мной знаменитый сыщик, блестяще раскрывший убийство Грегора Лиховского. На уроках криминалистики мы изучали это дело, я была поражена профессиональной и тонкой работой Волжанина. Если бы мне тогда сказали, что мы будем напарниками, я бы не поверила своему счастью. И вот он сидит передо мной, человек, ум которого я боготворила, а я не чувствую ничего кроме отвращения и жалости. Как вышло, что из блестящего сыщика он превратился в озлобленного алкоголика?

– Как вы можете так, вы же полицейский сыщик! – не выдержала я. – Сыщик должен подавать другим биовидам пример.

Он усмехнулся.

– Поверь, я подавал вчера пример блестящей игры в бильярд. Но последние стопки были лишними, и я продул.

– Вы можете быть серьезным?

– То, что я делаю вне работы, тебя не касается, кенгуру.

– Теперь касается. Мы напарники.

Волжанин помолчал.

– И напарники должны доверять друг другу, быть откровенными? – спросил он провокационно.

– Да.

– Тогда расскажи, зачем ты это сделала?!

– Что? – не поняла я.

– Стала вот этим, – он обвел меня взглядом с лап до кончиков ушей.

В современном обществе спрашивать о причинах подселения – дурной тон. Времена, когда подселение было только способом продлить жизнь, давно канули в прошлое. Сейчас перенести сознание в болванку может любой человек старше восемнадцати, и даже ребенок – с согласия родителей. Кандидаты предварительно проходят общение с психиатром, тот убеждается, что они осознают все последствия, а именно: невозможность повернуть назад – тело после подселения утилизируется. Причина, почему человек принял такое решение у каждого своя, это личное интимное дело и ворошить его не имеет права никто.

– Я не буду отвечать.

– Хочу понять, что заставляет вас отказываться от нормальной жизни…

Волжанин открыл окно и закурил. Таксист выругался.

– Рули молча, крысеныш, – сказал напарник сурку и обратился ко мне. – Что так смотришь? Я тебе противен?

– Я не испытываю неприязни, как бы вам этого не хотелось.

– А ты знаешь, чего я хочу?

Я кивнула.

– Я с тобой еще не пил, – Волжанин выпустил дым в салон.

– Вы не хотите со мной работать только потому, что я кенгуру. Но внутри я такой же человек, как и вы.

Он усмехнулся.

– Это не очень заметно.

– Можете продолжать оскорблять меня, я за свою жизнь наслушалась этого сполна. Вам не удастся от меня избавиться!

Он ударил рукой по стеклу.

– Что ты уцепилась за меня? Неужели нельзя было пойти в другое место, где полно этих ваших?

– А почему вы пошли в полицию?

– Захотел.

– И я этого хочу.

Он вздохнул.

– Сколько тебе осталось?

– Пять – шесть лет.

По закону в случае повторного подселения мне придется заново учиться в Академии и проходить через те же тернии и унижения.

– Потрать их лучше на что-нибудь полезное. Заведи кенгуру мужа, воспитай пару кенгурят, проживи эти годы в удовольствие.

– А почему вы так не сделаете?

Он фыркнул и отвернулся к окну. Больше мы не заговорили.

***

Опрос родственников погибшего проводила я. Волжанин сидел рядом и откровенно скучал, лишь изредка вставляя уточняющие реплики.

Убитый Антон Лагно работал курьером в почтовой службе, в Дергалово он поехал доставить корреспонденцию нескольким получателям. Я нанесла его маршрут на карту, злосчастный переулок находился между двумя соседними адресами.

Похоже, жертва все-таки была случайной.

– У Антохи не было врагов, – сказал родной брат. – Он был тихим и замкнутым, совершенно неконфликтным.

Мужчина обнимал плачущую мать.

– У него были знакомые, друзья среди осознанных альтервидов?

– Нет. Он их боялся.

– Почему?

– В детстве Антоха забрался в вольер, где проводят, ну эти, платные охоты.

– Сафари.

Он кивнул.

– Прямо на его глазах медведь, вроде какой-то министр, задрал оленя. Это сильно на Антоху повлияло. Он долго на улицу не выходил. Как-то раз я взял его с собой в кинотеатр. Рядом с нами села гиена, Антоха так закричал, всех перепугал. Пришлось его уводить. Скажите, а это правда, что его лев убил?

– Откуда вы знаете?

– Так по новостям сказали.

Вороны все разнюхали.

– Экспертизы еще незавершены. Мы вас оповестим, когда будет больше информации.

– Мой брат в своей жизни никому ничего плохого не сделал. Он такого не заслужил. Я надеюсь, убийцу найдут и пристрелят.

– Так и будет, – сказал Волжанин.

Я вышла на улицу с тяжелым камнем на сердце. Не думала, что говорить с убитыми горем биовидами, потерявшими близкого, настолько трудно и изматывающе. Напарник заметил мою реакцию.

– Все через это проходят, – сказал он понимающе. – Привыкнешь.

Волжанин достал пачку сигарет, протянул мне из вежливости.

– Меня это убьет.

Он покивал и закурил.

– В питомниках заявили, что у них не пропадали львы, – сказала я.

– Еще бы они сказали иначе. За такое им грозит уголовка. Они наверняка уже всю документацию подчистили. Ничего, мы их вздрючим, как только охотники сделают свое дело.

Мы помолчали.

– Я думаю, что лев может быть осознанным.

Волжанин перевел на меня удивленный взгляд, изо рта у него торчала дымящаяся сигарета.

– Это многое бы объяснило, – сказала я на опережение.

– Например?

– Прошло уже больше суток, а его до сих пор не нашли. Будь он осознанным, не допускал бы ошибок болванки.

– Этого недостаточно. Что еще?

Он готов был слушать, меня это вдохновило.

– Я думала о показаниях свидетельницы – о том, что она слышала ночью с улицы.

– Как кто-то с собакой гулял, – поправил он.

– Я проверила весь переулок. Свежих следов собачей мочи и кала нет.

– Из любопытства спрошу: как ты проверяла?

– Нюхала.

– А-аа. Надеюсь, ты оформила акт запахов.

– Свидетельница сказала, что слышала мужской голос, и как кто-то скулил. Когда альтервиды используют речевой модуль в обыденной ситуации, мы контролируем «голос тела», но если ситуация нервозная, контроль теряется.

– Это поэтому ты сейчас на меня рычишь?

– А я рычала?

Он кивнул.

– Я думаю, что голос и скулеж, могли принадлежать одному осознанному альтервиду. Нашему убийце. По какой-то причине он оказался в переулке в ту ночь, и он явно был не в себе. Утром Лагно проходил мимо, увидел льва, громко закричал, чем вызвал у льва испуг и агрессию…

– Если лев осознанный, он должен был понимать, что парень весом в пятьдесят килограммов не опасен. Зачем превращать его в кровавое месиво?

Я глубоко вздохнула.

– Слишком много дыр в твоей версии.

– Есть только один способ ее проверить. Сравнить ДНК нашего льва с базой данных осознанных.

– К Адамычу уже обращалась?

Я кивнула.

– Он сказал, без судебного ордера доступ к базе Башен не получить. Так неправильно.

– Вы же сами за это боролись. Вот и пожинайте плоды своего равноправия.

– Хмелецкий может помочь?

Он покачал головой.

– Для ордера нужны железобетонные улики, у тебя их нет. Пока всё, что я вижу, указывает на болванку, – он помолчал и добавил. – Но твоя версия имеет право на жизнь.

Мне позвонил муравьед Валера.

– Я проверил все полицейские сводки за последние две недели. Никто не обращался о пропаже родственников-львов. В Зоограде проживает сто восемнадцать осознанных особей, из них в центре – сто шесть, остальные разбросаны по районам. В Дергалово львов вообще нет. К сожалению, это все, что я могу. Чтобы получить информацию о передвижениях каждого, мне нужен…

– Судебный ордер. Я знаю.

– Что будешь делать?

– Что-нибудь придумаю.

Я закончила разговор.

– Что сказал муравьед? – спросил Волжанин.

– Спрашивал, когда вы ему долг отдадите.

– Я ему ничего не должен.

– А как же пять тысяч, которые вы занимали у него?

– Так я у Валерки занимал, а тот помер.

Глава 4

Старый форд мчался по оживленному шоссе, обгоняя другие машины. На крыше сигналила мигалка с синей лампочкой. Я расположилась на заднем сидении. Когда машина подпрыгивала на кочках, я билась головой об крышу.

Тревожный звонок поступил из Сохатого района, что всего в двух километрах от Дергалово. Звонивший сообщил, что стал свидетелем нападения льва на девочку-подростка, других подробностей не было.

Мы примчались по нужному адресу. Во дворе обычного жилого дома собралась толпа зевак. Протиснувшись сквозь них, я уже была готова увидеть окровавленный труп ребёнка. К счастью, девочка выжила. Она сидела на руках у отца и рыдала. Прибывшие раньше на несколько минут медики оказывали ей помощь.

– Как она? – спросила я у врача.

– Раны неглубокие. Жизни не угрожает.

– Я хочу поговорить с ней.

– У нее шок. Сейчас в больницу повезем.

Отец девочки прижимал ее к себе и гладил по голове.

– Кто видел нападение?! – громко спросил Волжанин у зевак.

Несколько человек подняли руки. Напарник подозвал их. Они заговорили вразнобой.

– Так, стоп. По одному. Ты первый.

– Я шел из магазина вот оттуда, увидел, как лев повалил девочку, вот прямо здесь на детской площадке. Я подумал, что они так играют, а потом девочка закричала.

– Она так громко кричала, – посетовала женщина, стоявшая рядом.

– Мы все слышали крик из окон.

– Он начал ее драть, знаете, как кошки делают с когтеточкой, – продолжил свидетель. – Я схватил камень и бросил, попал ему в морду. Кричал и махать руками, чтобы отогнать его. Он бы загрыз меня, если бы из подъезда не вышел Серега с ружьем.

– Я в воздух шмальнул, лев убежал, – сказал тот самый Серега.

– В какую сторону?

– Туда, – они указали на проход между двумя жилыми домами.

– Сколько прошло времени?

– Да минут двадцать, может тридцать.

Мы с Волжанином переглянулись и оба рванули по указанному направлению. За домами пролегал небольшой лесок, преодолев его, мы уперлись в забор, за ним находилась территория заброшенного завода. Железная калитка была открыта.

– Держись меня, – сказал Волжанин, достав пистолет.

На обширной территории стояли полуразрушенные цеха и административные здания. Отыскать здесь льва – задача для двоих людей неподъемная. Хорошо, что у меня есть преимущество перед обычным человеком.

– Скажи мне, что ты его чуешь, – взмолился Волжанин.

– Да, – ответила я.

Запах хищника привел меня в ближайший цех. Высокие колонные балки держали на стальных плечах изъеденную временем крышу, повсюду стояло ржавое оборудование производственных линий, на полу валялись металлические детали, раскрошенный кирпич и мусор, сверху свисали тельферные цепи, похожие на гниющие лианы в джунглях.

– Он все еще здесь, – сказала я на минимальной громкости речевого модуля.

Мы шли медленно, под ногами и лапами хрустела бетонная крошка. Гуляющий по цеху ветер заглушал дыхание убийцы. Волжанин указал взглядом на пол: следы львиных лап и капли крови. Он сделал жест: «пальцы – в глаза», что означало – смотреть в оба. Я кивнула.

Следы льва привели нас к металлической лестнице, ведущей на антресольный полуэтаж, к встроенным помещениям вагонного типа.

Как же я ненавижу лестницы…

Я прыгнула сразу на четыре ступени, приземлилась с таким грохотом, что вся лестница завибрировала. Волжанин жестом велел мне ждать внизу, сам медленно пошел наверх. Недовольная приказом, я вернулась на первый этаж.

Наверху располагались пять помещений в ряд. Все двери были открыты. Приложив к пистолету фонарь, Волжанин пошел вдоль металлического коридора, поочередно заглядывая в каждое помещение. Проверив последнее, он повернулся ко мне и вопросительно пожал плечами.

Быть может, лев сбежал, а запах всего лишь отголосок?

На крыше, прямо за спиной напарника, появилась огромная темная фигура.

– Осторожно! – закричала я.

Волжанин обернулся, но было уже поздно. Прыгнув, лев в воздухе ударил напарника передними лапами в грудь. Волжанин упал на металлическую сетку, пистолет отлетел на несколько метров от него.

Лев обернулся и угрожающе взревел. Его пасть и грива были пропитаны кровью. Волжанин нашел рядом какую-то железку, кинул в него. Та пролетела над головой зверя и попала в окно одного из помещений. Лев шуганулся громкого звука и падающих осколков стекла.

Я поняла, что напарник сейчас умрет!

Взяв разбег, я прыгнула в высоту. Приземлились лапами на площадку полуэтажа, грудью ударилась в металлические перила. Чудом ухватившись передними лапами за поручень перил, я сумела удержаться.

Волжанин лежа пятился назад – к пистолету. Лев накинулся на него сверху, попытался схватить за шею, как и первую жертву. Напарник кричал и отбивался руками.

Я прыгнула и ударила льва задними лапами в бочину. Испугавшись нападения, лев отскочил от человека. Обернувшись ко мне, он разинул огромную окровавленную пасть и заревел преисполненный жаждой убийства.

Я заметила речевой модуль.

– Мы из полиции! – закричала я. – Сдавайся.

Звериный и совершенно отрешенный взгляд хищника вдруг изменился на осознанный. Будто придя в себя ото сна, лев растерянно огляделся, не понимая, где он, и что происходит.

Волжанин добрался до пистолета. Увидев оружие, лев подорвался и резко помчался в мою сторону. Я отпрыгнула вправо, лев пробежал мимо. Прогремели выстрелы. Перемахнув через перила, царь зверей приземлился на пол цеха и выскочил на улицу.

Волжанин, обессилев, уронил руку с пистолетом на пол.

– Вы как?

Лицо, одежда и руки напарника были в крови, но каким-то чудом он не получил ни одной царапины.

Я помогла ему встать.

– Только брюки постирал, – он отряхнулся.

– Радуйтесь, что живы остались.

Волжанин убрал пистолет в кобуру, посмотрел в сторону, куда сбежал лев.

– Был бы у тебя ствол, мы бы его не упустили.

– Я спасла вам жизнь.

– Если б ты этого не сделала, я бы пожаловался на тебя начальству, – он осмотрел окровавленные руки – между пальцами застряла шерсть. – Зачем разговаривала с ним?

– У него был речевой модуль. Я его видела.

Напарник глубоко вздохнул.

– Тогда ты понимаешь, что нас ждет.

– Что?

– Большие проблемы.

***

Волжанин отказался ехать в больницу, заверив врачей, что чувствует себя отлично, и мы сразу направились к полковнику Хмелецкому. Выглядел начальник полиции максимально сдержанным, хотя было заметно, что последние часы выдались для него непростыми. О нападении льва на девочку говорил весь город.

Мы рассказали ему о случившемся в цеху.

– Мне через двадцать минут идти на пресс-конференцию, а вы говорите, что лев, убивший человека и чуть не задравший ребенка, – осознанный?

– Улики говорят в пользу этой версии, – сказала я.

– Улики? – переспросил Хмелецкий. Все это время он смотрел на Волжанина и только сейчас соизволил взглянуть на меня. – То, что я услышал, это какие-то догадки, основанные на ваших личных предположениях и на противоречивых показаниях свидетелей. А, хотите увидеть настоящие улики? Вот заключение судмедэксперта, – он опустил руку на папку. – Здесь сказано, что природа нанесения ран и их характер однозначно указывают на болванку.

– Это всего лишь мнение судмедэксперта, – сказала я.

– Мнение человека с двадцатилетним опытом работы! А что вы можете предложить, младший сержант Флотов?

– Я видела у него речевой модуль. В правой части челюстной кости – там, где он расположен у всех осознанных альтервидов, – для подтверждения я открыла рот и продемонстрировала свой.

– Он что-то сказал через него?

– Нет.

– А девочка слышала слова?

– Она так испугалась, что ничего не помнит. Даже не смогла подтвердить, что на нее напал лев.

– Свидетели на месте нападения слышали, чтобы лев что-то сказал человеческими словами?

– Нет.

– С какого расстояния вы видели модуль?

– Четыре – пять метров.

– Сколько секунд у вас было, чтобы рассмотреть его?

Я поежилась, понимая, куда все идет.

– Одна секунда.

– Какой был уровень освещения?

– Низкий.

Хмелецкий развел руки в стороны.

– Я сижу в двух метрах от вас, под яркой лампой, и не могу однозначно определить, что за штука у вас во рту.

– Я знаю, что я видела. И вот же еще кольцо.

Полковник взял в руку пакетик с уликой. Внутри лежало обручальное кольцо на веревке. Его нашли на куртке девочки – зацепилось за замок.

– Кольцо точно висело на шее льва, об этом говорит длина веревки, – сказала я. – Осознанные часто носят кольца на шее в знак уважения к браку со своим партнером.

– Что хозяева только не вешают на своих болванок.

Я вздохнула.

– Если бы у нас была кровь льва, мы бы проверили уровень Дегрокса в ней, – посетовала я. – Это бы однозначно доказало его осознанность.

– Крови у вас нет.

– Нет.

Как сыщик с огромным опытом Хмелецкий понимал ценность каждой улики и, возможно, в глубине души был согласен со мной, однако именно ему иметь дело с судьей и адвокатами, с журналистами и обществом, его шея будет подставлена под топор их скепсиса, и ему нужны более убедительные доказательства.

– Я видела его взгляд, – произнесла я как жест отчаяния. – Сначала это был зверь, а потом человек. Я не знаю, как это объяснить.

– Так и скажет прокурор на суде: младший сержант Флотов определила сознание подозреваемого по взгляду.

Я поникла.

– Ты что скажешь? – спросил Хмелецкий у Волжанина, швырнув кольцо на стол.

Напарник тяжело вздохнул.

– По поведению – однозначно болванка. Может бешенство какое или еще чего.

Боковым зрением я видела, как Волжанин на долю секунды посмотрел на меня, оценивая реакцию.

– Версию осознанности я бы не исключал, – добавил он. – Я говорил с охотниками, они опять потеряли след льва. Говорят, он путает следы очень грамотно.

– Судмедэксперт не нашел совпадений ДНК льва по базам питомников – сказала я. – Анализы болванок после подселения они обязаны удалять по закону о сохранности частной жизни. Единственный способ доказать, что лев осознанный – сравнить его ДНК с базой Башен. Так мы узнаем его имя и предотвратим новое убийство.

– Эти базы закрыты от полиции, – сказал Хмелецкий. – Судья не даст ордер по показаниям одного сыщика. Забудьте.

– А по двум – даст, – сказал Волжанин. – Я тоже видел речевой модуль. Морда льва была в трех сантиметрах от моей головы. Я хорошо рассмотрел эту штуку, такая же, как во рту у сержанта.

Полковник покосился на него исподлобья.

– Пока мы тянем время, лев может напасть снова, – добавила я. – Нам нужно знать кто он!

– Судье Брайловскому скоро переизбираться, он не станет тащить на себе бремя вины за то, что ставил преграды полиции в поимке убийцы, – добавил Волжанин театрально улыбаясь.

Хмелецкий задумчиво постучал костяшками по столу.

– Ладно, я сейчас ему позвоню. Ждите снаружи.

Мы вышли. Я не могла скрыть своей радости.

– Спасибо, что поверили мне.

– А кто сказал, что я тебе верю? Я правда видел модуль, – он слегка улыбнулся кончиком рта.

Через десять минут полковник сам вышел из кабинета.

– У вас есть ордер. Поймайте эту сволочь.