Читать книгу: «У мести горький привкус», страница 7

Шинед опасалась, что отец всю свою нелюбовь, которую он испытывал в последнее время к своей супруге, полностью перенесет на младшего сына, ходившего у жены в любимчиках. Несомненно, Алексис напоминал отцу Оливию – внешне, и характером – и, если раньше, когда сын был совсем юн, отец на многое закрывал глаза, прощая разные неблаговидные поступки, то теперь Валентин относился к младшему сыну с большим пристрастием, и даже безобидные выходки вызывали у него бурю негодования.

– Я так люблю тебя, брат, – произнесла пылко Шинед, – что безумно переживаю за твою судьбу. Заметь, с возрастом наш отец становится все невыносимее и ожесточеннее. Безусловно, власть испортила его. Вспомни, каким он был, когда к нему еще не обращались «ваше высочество». Я опасаюсь.… Твоя судьба мне не безразлична, Алексис.

– Спасибо, Шин, кажется, ты одна действительно любишь меня, – с теплотой в голосе проговорил младший брат. – Сэт, Нил и Патриция терпеть меня не могут.

– Что ты! Конечно же, нет! Все-таки мы одна семья. Они любят тебя, – возразила Шинед, хотя не совсем верила в то, о чем говорила.

Алексис тяжело вздохнул.

– Зачем ты так, Шин? Ты сама прекрасно знаешь, что я прав.

«Да, братец, конечно, ты прав, и я это знаю, – подумала девушка, испытующе глядя на младшего брата, в напряжении сидящего напротив. Казалось, даже воздух был натянут, как струна. – Просто они все завидуют тебе. Ты красив, умен, имеешь большой успех у женщин, тебя боготворят друзья, а наши старшие братья посредственны и далеко не так умны, во всем слушаются отца, не имея собственной воли».

Вслух она произнесла:

– Не раскисай! Мы что-нибудь придумаем. Надо отвлечься от тягостных дум… Может, сходим прогуляться по лесу?

– Да, – заметно оживился Алексис, – но надо поторопиться. До восхода солнца осталось совсем немного.

Как и каждый вампир, он имел хорошо развитое чувство времени. Шинед легко согласилась с ним и отправилась переодеваться. Она надела темные брюки из тонкой шерсти, грубой вязки свитер и нахлобучила шляпу с длинными полями. Тулью украшал изысканный замшевый цветок. Первой модницей Шинед, конечно, не слыла, но шляпы безумно обожала. В ее коллекции присутствовали самые разнообразные головные уборы любых расцветок, форм, простые и с украшениями, из различных материалов. Основную коллекцию шляп она держала в родовом особняке, там у нее имелась целая комната, отведенная под гардероб, а здесь у нее хранились всего каких-то два десятка.

Когда она была полностью готова, то живо спустилась вниз, к порогу, где ее уже поджидал скучающий Алексис. Взяв друг друга за руки, как в далеком детстве, они смело вышли в глухую ночь и, не торопясь, зашагали по насыпной дороге, проложенной от их дома до опушки леса, а потом пошли по мало приметной тропинке. У них не было определенного маршрута, ноги сами несли их, куда хотели.

На небе сиял диск луны. Давая скудный свет, она едва серебрила верхушки деревьев. Это не мешало, однако, прогуливающимся брату и сестре отлично видеть все вокруг. Врожденное зрение у обоих было столь острым, что они могли поспорить с дикими зверями, которым превосходное зрение помогало за много километров и в любую погоду выслеживать добычу.

Ночной воздух был прохладным и отрезвляющим. Он отлично прочищал мозги и прояснял путавшиеся в голове мысли, приводя хаос в порядок.

Куда бы брат и сестра не шли, какое направление не выбрали бы, повсюду они натыкались на толстые стволы деревьев, выраставшие словно из-под земли. Несмотря на кажущуюся непроходимость, лес не наводил на мысль о заброшенности, не возникало ощущения, что, возможно, брат с сестрой заблудились и уже не смогут легко выбраться из когтей лесного царства.

Побродив бесцельно между рядами плотно сбившихся в кучу деревьев, они, наконец, вышли на широкую поляну, которую свет луны одарял щедрее, чем прочие участки леса. Тут не было заметно ни тропинки, ни каких-либо следов былого присутствия живых существ. Вероятно, ни одна нога человека или вампира еще не ступала здесь. Трава, росшая на казавшейся бесконечно огромной поляне, доставала до колен, а кусты по краю цеплялись острыми ветками за одежду.

Озираясь по сторонам, Шинед поняла, что еще ни разу сюда не забредала. Впрочем, как и Алексис. Небольшое чувство тревоги, появившееся в самом начале, сменилось любопытством.

– Ты помнишь это место? – спросила девушка у брата.

– Нет, я тут впервые. Хотя мы с тобою обошли в округе каждый уголок. Каждая травинка должна быть нам знакома. Странно как-то…

– Посмотри на луну. Ее сияние тут ярче, чем в других местах. Эта поляна что, какая-то особенная? Может, это священное место?

Но ни крестов, ни каких-либо иных сакральных знаков видно не было. Это, правда, не означало, что их вообще тут не присутствовало, просто на вампиров они не имели никакого воздействия.

Холод здесь ощущался сильнее, и, в конце концов, Алексис и Шинед, невзирая на то, что не ощущали особой разницы между теплом и холодом, совсем замерзли. Чтобы не превратиться в двух ледышек, брат и сестра решили поскорее уйти отсюда, но обязательно вернуться и тщательно исследовать таинственную поляну. Они ускорили шаг и вскоре оказались возле своего дома, замаскированного под сенью деревьев. Едва они скрылись за массивной дверью, которая была тут же заперта на засов, на небосклоне начала разгораться яркими красками заря. Луна нехотя уступила место солнцу, набиравшему силу и свою губительную мощь.

Время «детей ночи» заканчивалось. Шинед первой легла в свою необычную постель. Поцеловав ее перед сном в щеку, Алексис задвинул крышку гроба. Придя в свою спальню, он сбросил жилет и также улегся в гроб. Крышку пришлось задвигать самому.

Когда солнце нового дня окончательно победило остатки ночи, оба уже крепко спали и видели сны. У них впереди имелся целый световой день, чтобы набраться энергии и встретить новое наступление ночи во всеоружии.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Чтобы не гневить отца, Алексис и Шинед вернулись в родовой особняк на следующую ночь. Гости покинули семейное гнездо Аростидов еще накануне, когда бал в честь празднования дня Всех Святых подошел к завершению. Праздник удался на славу. Ни один из гостей не выразил недовольства, а, напротив, все восхищались торжественными мероприятиями, устроенными Принцем Темного Собора. Внезапное исчезновение сестры и брата как будто осталось вовсе незамеченным. По крайней мере, когда Шинед и Алексис вновь очутились в огромном доме, принадлежавшем не одну сотню лет роду Аростидов, никто не проявил к ним живого интереса, будто они и не уходили никуда.

Шинед незаметно и бесшумно, точно кошка, ступающая мягкими лапками по полу, прокралась в свои апартаменты, Алексис – в свои покои. Позже они встретились внизу, в обеденном зале, как ни в чем ни бывало. Тут уже заняли свои места старшие сыновья Валентина и его дочь, бесцветное создание, Патриция. Также сидели в креслах Сириус и Амадей. Глава семьи Валентин с матерью восседали на самых почетных местах – креслах, похожих на царственный трон, с высокой спинкой, украшенной драгоценными металлами и резьбой. Все присутствующие холодно кивнули вошедшим родственникам и продолжили вести беседы. Шинед и Алексис уединились в углу, чтобы на них поменьше обращали внимания. Тем не менее, по взгляду отца, который старался не смотреть прямо, а глядел искоса, будто изучал, девушка поняла, что тот недоволен их долгим отсутствием. Он, верно, думал, что они не уважают семейные традиции и отказываются являться, чтобы отобедать вместе со всеми.

На самом деле, разумеется, никто не обедал в прямом смысле слова. Перед всеми членами семьи стояли невысокие круглые столики, на которых размещались маленькие металлические подносы. На подносах стояли кубки с красной жидкостью, а не хрустальные бокалы, как обычно. Когда в зале появились последние члены семьи Валентина, слуги принесли еще два подноса с кубками. Шинед обратила внимание на то, что никто не притрагивался к своим кубкам, ожидая момента, когда соберется вся семья.

Ох, уж эта любовь отца к церемониям! От традиций, которых старался придерживаться Валентин и соблюдение которых прививал своим детям, веяло древней пылью. Шинед не очень их любила, но привыкла соблюдать, чтобы не вызывать неудовольствие отца. Подняв свой кубок, на четверть наполненный кровью, девушка сделала маленький глоток, хотя и не ощущала сильного голода. Вкус крови показался ей странноватым. Она заметила, что на лице Алексиса отразилось огромное удивление, когда он попробовал принесенный напиток.

Остальные члены семьи также выглядели изумленными после испитой порции крови. Лишь Валентин, в отличие от всех, не выглядел удивленным. Он взирал на свою семью с видом заговорщика.

– Что это, сын? – спросила встревоженным голосом мать Валентина, Циния, с гримасой неудовольствия на лице. – Что ты подмешал в кровь? Чья она?

Шинед показалось, что отец улыбнулся про себя. Продолжая невозмутимо сидеть в своем кресле-троне, Валентин громогласно провозгласил:

– Вот вам и представилась возможность продегустировать новый заменитель крови, который поможет нашему роду выжить, когда дефицит человеческой крови явственно начнет ощущаться. Вижу, эрзац вам не очень понравился. Но это всего лишь пробный образец. Мне не удалось пока создать крупный научный центр, и данное обстоятельство сильно расстраивает меня… Однако мои лаборатории ни на миг не прекращают работу по созданию искусственного заменителя человеческой крови. Верю, что скоро мне удастся добиться опытного образца, максимально похожего на первоисточник.

– Ах, Валентин, сын мой, ты хочешь, чтобы мы пили эту гадость? – скривила лицо Циния и замахала руками, будто отбиваясь от назойливых мух. – Ты в своем уме, дорогой? Чтобы великий род Аростидов пил искусственную кровь…

Помимо Цинии свое недовольство выразили Сириус и Амадей, правда, не в такой резкой форме. Видно было, что старшие сыновья главы рода тоже не испытывали особой радости, но боялись высказать собственную точку зрения. Алексис промолчал, не выдав своей реакции. Делала слабые попытки выразить свое мнение Патриция, однако, чтобы грамотно изложить мысли, ей не хватало на это разума.

Шинед, как и ее младший брат, предпочла отмолчаться. Они понимала, ради чего затеял все это ее отец. Как и всякий родитель, заботящийся о будущем поколении, он хотел, чтобы у его детей это будущее было. Человеческая раса поставила себя на грань вымирания, заодно поставив в точно такое же тяжелое положение и вампирский род. Вот Валентин и делал все возможное, чтобы его род не окончил свои дни, всеми забытый и стертый с лица земли.

Больше всех возмущалась и негодовала Циния. Не знавшая ничего иного, кроме старых порядков и обычаев, которые пронесла через свою долгую жизнь, она яростно не желала принимать нововведений.

– Вот уж не думала, что доживу до тех времен, когда Аростиды деградируют и начнут пить нечто, отдаленно напоминавшее кровь! Да тут от крови лишь ее цвет! – кричала Циния, до побеления костяшек пальцев обхватив подлокотники кресла. – Вот он, вот закат целой династии!

Видимо, не ожидая такой ответной реакции от матери, Валентин сидел, слегка раздосадованный и угрюмый. Негодование матери явно зашкаливало и превзошло все его самые разумные предположения. Он думал о том, что, не рано ли решился опробовать новый образец на своей семье. Конечно, он не рассчитывал, что от пробы искусственной крови все придут в неописуемый восторг, однако к такой буре отрицательных эмоций, в первую очередь от Цинии, готов не был. Тем из его детей, что промолчали, скорее всего, новый напиток также не понравился. Просто они боялись признаться в этом.

– Никогда! – кричала, уже хрипя, как в предсмертной агонии, Циния. Она надорвала голос, и теперь пыталась справиться с этим. – Никогда Аростид не станет пить всякую дрянь, пока жив хотя бы один человек!

Валентин хмурился, пока слушал поток негативных излияний своей матери. Когда она, наконец, успокоилась, глава рода величественно поднялся с кресла, испытующим взглядом обвел собравшихся родственников, хранивших полное молчание, и жестом руки велел Шинед следовать за ним. Он был крайне зол на то, как раскритиковали его попытку создать аналог, не уступавший по качеству человеческой крови, и потому не разговаривал с дочерью до самого окончания пути в тронный зал. Там он опустился в свое роскошное кресло-трон с россыпью драгоценностей. При этом выражение лица Валентина изменилось – теперь он снова стал господином, а не раскритикованным в пух и прах экспериментатором несколько минут назад.

Шинед испытывала огромное любопытство. Зачем отец пригласил ее сюда, причем одну, без свидетелей? Стоя перед отцом, девушка строила разные предположения.

Между тем Валентин не спешил посвящать дочь в свои замыслы. Он испытующе смотрел на свою красавицу, будто пытаясь найти в ее облике и глазах что-то новое, еще не знакомое, но ничего, кроме привычных черт лица и живого интереса, горящего в глазах, не замечал. Понимая, что его дочь сгорает от любопытства, Валентин решил больше не терзать ее мучительным ожиданием.

– Не догадываешься, для чего я позвал тебя, дочь моя?

Шинед пожала плечами. Разумеется, она не знала. К чему этот провокационный вопрос?

Отец остался доволен произведенным эффектом. Он продолжил, говоря размеренно и не спеша, будто смакуя каждое слово:

– Ты красивая и умная, моя девочка, такая драгоценность есть далеко не у каждого отца. Я рад, что обладаю бриллиантом, которого ни у кого нет. Знай же, что мне будет крайне нелегко отдать тебя…

– Я не понимаю, отец. Не мог бы ты изъясняться как-то иначе.

– Сейчас ты все поймешь, дорогая моя. Шинед, – Валентин многозначительно посмотрел на дочь, – я решил выдать тебя замуж.

– Что?

Для Шинед эта новость оказалась, как ушат холодной воды. Замуж? Но она не собиралась становиться чьей-либо женой, по крайней мере, в ближайшее время.

– И кого ты прочишь мне в женихи? – совсем упавшим голосом спросила девушка, едва держась на полусогнутых, подкашивающихся ногах. Интерес, который она проявляла в самом начале разговора, теперь развеялся, и на его место пришло глубокое уныние, граничащее с отчаянием.

– О, у тебя целая армия поклонников! Я всегда знал это и следил за каждым из твоих воздыхателей. Каждый желал бы видеть такую девушку в качестве своей супруги. – Тут Валентин одобрительно улыбнулся. – Из всех многочисленных претендентов на твою руку я выбрал сына лорда Дэрема, Гардикаунта.

Услышав это имя, сердце Шинед сжалось. Она не была знакома с этим мужчиной, но весьма наслышана о нем. О единственном наследнике лорда Дэрема ходили разные и зачастую нелестные слухи. Будто этот молодой повеса не пропускал ни одной юбки, при этом слыл жестоким и импульсивным, несдержанным и злословным. Разумеется, то были всего лишь слухи. А вдруг реальность окажется куда ужаснее?

– Отец, но я совсем не знаю сына лорда Дэрема, – возразила, попытавшись отказаться от брака, Шинед, мысленно отвергая эту идею и даже не допуская возможность ее осуществления. – Зачем мне выходить замуж за того, с кем я ни разу не виделась? Вдруг он окажется вовсе не принцем из сказки? К тому же…. Я не хочу замуж, отец!

И без того бледное лицо Валентина стало еще белее, будто он нанес грим. Кажется, он начал приходить в ярость.

– Что-то я не уразумел, девочка моя, – как-то вкрадчиво и слишком уж спокойно, нереально спокойно, произнес глава рода, и у Шинед резонно закрались сомнения, что отец действительно держит себя в руках. – Ты идешь в отказ? Смеешь перечить мне? Ты готова пойти против воли своего отца? Отвечай!

Девушка стояла, понурив голову и разглядывая собственные ноги в грубых ботинках на высокой шнуровке. Он не смотрела на отца, зная, что он буравит ее испепеляющим взглядом. Когда она, наконец, подняла голову, в ее глазах читался вызов, а не покорность.

– Понимаю, что ты желаешь мне только добра, отец, – как можно мягче проговорила Шинед, тщательно скрывая металлические нотки в своем голосе, – иначе я никак не могу объяснить твою теплую заботу обо мне. Ты, видимо, хочешь, чтобы рядом со мною присутствовало крепкое мужское плечо, на которое я всегда смогу опереться. Это разумно. Но, отец! Я сама могу постоять за себя. Тебе это известно. Так для чего мне выходить замуж? Все же хочется думать, что ты несерьезно сказал про Гарди…. Я забыла имя.

– Ничего, запомнишь. И я не шутил, если ты посчитала мои слова за шутку.

– Я не хочу замуж! – повторила Шинед.

Продолжая сидеть на троне, Валентин тщательно старался придать своему лицу невозмутимый вид и пытался контролировать свой нарастающий гнев. Справлялся, надо сказать, с переменным успехом, дочь уж очень постаралась вывести его из себя, разбудив опасного зверя внутри. Он считал, что его любимая крошка ведет себя крайне неразумно, точно маленькая девочка, отказываясь понимать, что он делает все во благо, а не с тем, чтобы навредить ей.

– Мое решение не обсуждается, – холодно заметил Принц Темного Собора, ставя на этом жирную точку.

Скрывая борющиеся внутри него чувства, он теребил золотистую пуговицу на своем сюртуке, украшенном изысканной вышивкой. Полностью абстрагироваться от ситуации ему не удавалось.

Настроение Шинед упало до нулевой отметки и продолжало стремительно ползти вниз, портясь с каждой секундой. Сюрприз получился слишком уж неприятным. Девушка прекрасно сознавала, что обязана подчиниться воле отца, являвшегося к тому же и ее повелителем, однако все внутренности ее кипели и противились. Ее собственная воля конфликтовала с желанием, вернее, святой обязанностью покоряться во всем отцу, как того требовала древняя традиция.

Шинед почувствовала, что если не присядет, то упадет на пол. Еле сдерживаясь и с трудом сохраняя равновесие, она буквально заставила себя стоять прямо и не сводить глаз с отца, который сидел напротив, с каменным лицом. Понятно, что он ни за что ей не уступит, не отречется от своих слов, не забросит свой замысел относительно замужества.

– Я совсем не знаю кандидата, которого ты мне выбрал в мужья! – Шинед снова попыталась посеять в сознании отца зерна сомнения в необходимости брака, но, кажется, безуспешно.

– Ты будешь заочно обручена с Гардикаунтом, а позже мы сыграем великолепную свадьбу, полагаю, в нашем родовом особняке.… За сутки до свадьбы у тебя появится возможность познакомиться с сыном Дэрема. Он неплохой мальчик, статный и услужливый, не красавец, конечно, но не без обаяния. Я встречал его несколько раз. Лорд Дэрем мне представил его незадолго до смерти твоей матери… Тебе он должен понравиться, моя милая, даже не сомневайся, – смягчившись, добавил Валентин, однако по-прежнему не улыбаясь, сохраняя застывшую маску на лице.

Шинед так не считала. У нее не было никакого желания обручаться неизвестно с кем и тем более выходить на него замуж. Как бы то ни было, отец сильно разочаровал ее своей новостью. Никогда Шинед не падала так духом, как сейчас.

Она не понимала, для чего эта мысль – непременно выдать ее замуж – пришла в голову отцу, и ведь очевидно, что он вынашивал ее давно. Династический брак? Но род Сириянн не считался знатным и прославленным, как Аростиды. Поэтому, породнившись, отец ровным счетом ничего не приобретал. В выигрыше оставался лишь семейный клан Сириянн. Может, нереальная любовь? Но Шинед с претендентом на ее руку даже не была знакома. Он, соответственно, также не знал ее. Или дело все в том, что лорд Дэрем оказывал Принцу надежную поддержку в совете Темного Собора? Он ведь считался его близким другом и соратником. Наверняка истинная причина кроется только в этом.

«Если это так, – рассуждала Шинед, – то как же ты не справедлив ко мне, отец. Выдавать меня за незнакомца ради собственных амбиций… Ты превращаешь меня в разменную монету. Что тебе пообещал Дэрем на согласие отдать меня за его сына? Как же горько я разочаровалась в тебе, мой отец и повелитель!»

– Что скажешь, девочка моя? Или ты все еще настаиваешь на своем, проявляя завидное, но бесполезное упрямство?

Тщательно подбирая слова перед тем, как произнести их вслух, Шинед с укором взирала на отца. Будь на ее месте Алексис, он ответил бы дерзко и нагло, без раздумий и сожаления. Вот ей бы иметь такую смелость, какая была присуща ее младшему брату.

– Увидеть хотя бы портрет этого Гардикаунта…

Девушка сопротивлялась до конца, хотя и не столь уже порывисто, и уж точно без фанатизма.

Валентин сделал вид, что задумался. Может, и вправду размышлял. Тут было два варианта: либо верить его поведению, либо счесть его за фальшивую монету. Как хороший актер, Принц Темного Собора часто притворялся.

– Неплохая идея, дочь моя, – наконец, согласившись, кивнул Валентин. – Гардикаунт сейчас на каникулах в Европе. Я скажу Дэрему, чтобы он передал лично или через курьера портрет своего сына. Оно, кстати, справедливо, твое замечание. Правда, от того, что ты увидишь, как выглядит Гардикаунт, все равно ничего не изменится. Ты станешь его женой.

«Это мы еще увидим!» – боевито подумала Шинед, а вслух произнесла, желая угодить отцу и усыпить его мнительность:

– Я всегда почитала тебя, отец, как родителя и своего господина, твоя воля для меня закон.

Она отвесила верховному властелину небольшой поклон и поспешила скрыться за дверью тронного зала, чтобы он не успел ее окликнуть. Идя по бесконечным коридорам и пересекая анфилады комнат и залов, девушка едва сдерживалась, чтобы не раскричаться и не разбить какой-либо предмет, встречавшийся на пути следования, будь то дорогая ваза или рамка с фото из стекла. Управлять гневом ей приходилось крайне нелегко.

Когда Шинед пришла в свои покои, то заперла дверь на ключ и в отчаянии упала лицом вниз на свою постель. Как же ей было больно и обидно! Разве она игрушка в руках отца? За что он так с нею поступает? Почему хочет избавиться от нее, вовлекая в этот непонятный и совершенно ненужный ей брак?

Шинед в смятении колебалась. Воле отца она подчиниться была обязана. В их семье так заведено много столетий – дети подчиняются воле отца беспрекословно. И почему она не могла вести себя в точности, как Алексис? Вот уж кому ни воля родителя и господина, ни общепринятый закон и порядок не становились руководством к действию. Мысля самостоятельно и масштабно, приказания отца он исполнял лишь тогда, когда это целиком и полностью совпадало с его личными интересами. А подобное случалось крайне редко.

Не обращая внимания на то, как слезы ручьем полились из ее глаз, девушка уткнулась лицом в подушку и лежала так до тех пор, пока бархатная подушка не пропиталась влагой насквозь.

Позже, успокоившись, она поднялась, поправила сбившуюся на бок блузу и почти бегом выскочила из своих апартаментов. Алексиса в его комнатах она не застала. А как он был ей сейчас нужен! Хотелось с кем-то поделиться, высказаться, поплакаться в жилетку. А с кем же еще говорить, как не с любимым братом – единственным существом, кто до конца ее понимал, и кому она могла полностью довериться.

Опечалившись, что не застала брата, Шинед возвратилась в свои покои мрачнее тучи и снова заперлась. Она села на стул с высокой спинкой, обитый мягким бархатом, перед туалетным столиком. Ей нужен был дельный совет, как избежать брака, которого она вовсе не желала и не планировала в ближайшем времени в своей долгой жизни. Если быть честной до конца, то у нее вообще не возникало желания когда-либо выходить замуж. Однако отец буквально разрушал ее жизнь, бесцеремонно вмешиваясь и навязывая свою волю.

Надо было что-то придумать. И времени оставалось все меньше и меньше.

Куда же подевался Алексис, когда он так был нужен? Шинед негодовала и злилась на брата. В его внезапном исчезновении она видела едва ли не предательство. Хотя, разумеется, это несправедливо по отношению к нему. Ведь он не связан никакими узами, и отец не принуждал его силой к сомнительному браку.