Читать книгу: «Похищенная Любовь», страница 19
Часть 51. Часть меня, рада этой встрече.
«Я твоя, ты видишь я жива. Обожгла, тебя я обожгла.»
Я ее увидел. Понял, почувствовал, что сейчас привычный мне мир перевернётся раз и навсегда. Тома все время возникала в моей памяти девочкой, худенькой, с вечно распущенными волосами. Моей хрупкой любовью детства.
Я смотрел на неё. Это была Тома, и в одночасье не моя девочка. Она стала женщиной, БЕЗ МЕНЯ. Волосы – на тон светлее чем я запомнил, на губах тёмная рубиновая помада. Черное платье, облегающее фигуру, словно вторая кожа. Вырез в бархатной ткани оголяет практически все правое бедро. Пушистые ресницы и знакомые до дрожи карие глаза.
Она улыбалась, своей отрешённой улыбкой, которую я не смог стереть из памяти, даже в часы жуткой ненависти к ней. В моих снах она не была настолько живой, настолько притягательной как сейчас. Я разглядел на пальце кольцо, и руку Даневича на ее пальцах. Понял, что если не найду способ успокоится, то при всех подойду и оторву его руку.
Спрятался в тени колонны и достал сигарету, сжал губами не прикуривая, просто чтобы почувствовать запах табака во рту. Пока я выбирался из грязи, боролся со своими демонами она неплохо устроила свою жизнь. Ради неё (пусть она и не просила), я оставил прошлую жизнь.
Оказалось, мне никто не был нужен, ни отец, ни влиятельная жена, ни клан Ветрова. Мне нужна была эта хрупкая девочка, ее улыбка, искорки в темных глазах. Единственное желание в моей грёбанной жизни.
Лишь однажды я так сильно хотел, чего–то. Глупый мальчик мечтал, чтобы Бог вернул на землю его маму. Он плакал и молился, заливал слезами подушку. Но приходил отец, поднимал его худенькое тельце и бил по щекам, тряс со стороны в сторону.
– Не смей быть тряпкой. –Твоя мать шлюха. –Ты никогда ее не увидишь. –Забудь.
Мальчик закрывал ладонями рот. Но не мог сдержать свой плач, и тогда пьяный отец отшвыривал его в угол и уходил громко, захлопывая дверь. Оставляя сына наедине с его глупыми молитвами. Потом мальчик понял: Бога нет. Есть только СИЛА, она правит миром. А вот теперь оказалось, кроме СИЛЫ есть еще ЛЮБОВЬ.
Я привык к боли, сросся со всеми ее физическими проявлениями. Даже тогда, когда мне в последней разборке всадили пулю в плечо, я отбивался здоровой рукой. Я победил в схватке, потому что СИЛА – это умение преодолеть страдания. Но сейчас это было совершенно иная боль.
Тома спокойно обвела взглядом зал. Красивая, а у самого в груди болело так, словно открывалась кровоточащая рана. Видеть самого любимого человека и не сметь к нему прикоснуться. Девушка что–то сказала Валентину и вырвала свою руку. Скоро, любимая скоро.
Я сделала еще один глоток, и тут передо мной возник мужской торс в белоснежной рубашке. Это был он, сомнений быть не могло. Светлый, словно пепельный волос. Прозрачные голубые глаза, только лицо стало старше.
В белой рубашке с распахнутым воротом он стоял, прислонившись к мраморной колонне и смотрел прямо на меня. Взгляд был пустым, без эмоций. Только абсолютное внимание, наверное, так и смотрит хищник на жертву перед тем, как бросится в атаку. По спине пробежал могильный холод.
Господи. Не может быть.
–Привет, –Блондин облокотился об стену, перекрывая мне проход.
–Здравствуй.
По телу прошла волна электрического тока. Только Седой мог смотреть на меня так, словно имеет право. Словно я его собственность.
– Не делай вид, что не узнаешь.
У меня кружилась голова.
– Узнаю, поэтому и здороваюсь.
– А ты не скучала.
Я понимаю, что хочу от него, не уйти, а убежать.
–Извини мне пора.
Он не склонил головы и не отвёл глаза.
Посмотрела на себя в зеркальное отражение бара, – бледная, а глаза горят. Живут своей жизнью, потому что часть меня, спрятанная глубоко внутри, рада этой встрече. Я задавила все чувства на корню. Мне было все равно, я не хочу разбираться в своих ощущениях. Лишь бы потеряться, лишь бы он не схватил меня.
– Неужели откажешь, уйдёшь не поговорив, а Тома?
Седой склонил голову на бок.
Я кивнула, пытаясь разом сказать, всё и одновременно не зная, как сказать. И еще искала Валентина в толпе.
А его руки уже двигались, коснулись щеки невесомо, не прикасаясь, просто обвели по контуру.
Я дёрнулась.
– Я не хочу тебя видеть, не хочу говорить. –Я излечилась. –Ты чудовище.
Я смело смотрела в его глаза, а у самой дрожала рука так, что пришлось поставить бокал.
– Это правда, что ты собираешься за него замуж? – рука замедлилась дрожит.
Вопрос, заданный просто так, уже вскользь, как констатация факта, что вот и всё, вот и всё мы с тобой Седой, разлетимся навсегда как птицы. Может и правильно, что разлетимся.
Вижу, что он напряжённо ждёт моего ответа.
Я кивнула. Уверенно, безразлично. Не имело смысла спрашивать, откуда он узнал. Кто угодно мог проболтаться, а может быть Даневич сказал сам.
Седой побледнел. Отнял руку от моего лица. Словно глаза оплавились, почернели, в них появилась сталь, злость, решимость, одержимость, безумие, сухой песок.
– Тебе хорошо с ним?
–Да, очень. Я мечтаю выйти за него замуж.
Вот и рухнули, и рассыпались все трогательные моменты, пожираемые ненавистью. Я ненавижу его, НЕНАВИЖУ, твердила про себя.
– Уходи, – простонала я, – оставь меня в покое, пожалуйста…
От него исходила сила и уверенность. А еще чувство опасности, тонкий налёт. Когда стоит перед тобой обычный с виду человечек, а в глазах у него тяжесть. Он схватил мои запястья. Меня парализовало, на секунду, а потом я выдохнула
– Пусти, прошу.
– Не могу Тома. –Я люблю тебя.
Кто–то нажал точку ну моей шее и моё сознание погрузилось в темноту.
«Любовь вначале ласкова всегда. В воспоминаниях – тягостна. А любишь – боль! И с жадностью друг друга, терзаем мы и мучаем – всегда».
Часть 52. Свадьбы не будет.
Сколько я провела без сознания? Обычно после обморока в сознание приходят через полчаса максимум час. Мне казалось, прошло намного больше.
Я медленно открыла глаза, уже понимая, что еду в машине. Глаза сразу перехватил насмешливый взгляд, безумно знакомого, такого родного и страшного одновременно лица.
– С возвращением, Тома, – с улыбкой сказал Седой, – Давно не катались вместе.
И мир раскололся пополам. Иногда я представляла такую ситуацию, что будет если окажусь в его власти. Я запрещала себе вспоминать о нём, но иногда, очень редко представляла. Я хотела забыть…
Я себе дала слово забыть. И ничего НЕ ЗАБЫЛА.
– Давно…, Словно эхо прошептала я.
Спереди два бритых затылка. Кожаные куртки и татуировки на пальцах. Мне не сбежать, это понятно.
Парень ждал. Он впился в моё лицо словно что–то хотел прочитать в нем. Словно от того, как я сейчас себя поведу, будет зависеть моя судьба. И нужно быть очень осторожной, подбирая правильные слова, потому что, если я их не отыщу, пощады мне не будет.
– Серёжа, – я протянула руку и погладила его по щеке. – Не злись, прошу.
А у него что – то разом дрогнуло, смягчилось. Ожило улыбкой на губах, складываясь в ощущение забытой нежности. В глазах любовь и выражение грустной тоски. Ни ярости, ни ненависти, ни черноты. Эта тихая светлая нежность, проявившаяся в мужском лице, резанула хуже ножа. Разом выбила из колеи, заставив ослабнуть в ногах, задрожать в пять секунд мимолётных воспоминаний. О том, что мы, когда – то были любимыми, о том, что мы, когда – то БЫЛИ… Любовниками…
– Я тебя привёз Тома.
Седой наклонился, накинул куртку, подхватил меня за плечо, толкая вперёд.
– Привёз ДОМОЙ. Пошли.
А моя голова как – то скованно работала. Я словно видела себя со стороны. В черном платье на шпильках, в завёрнутая в черную куртку, пропахшую бензином и запахом мыла. Это не был район известных мне новостроек. И не загородный дом, это был небольшой дворик кирпичной пятиэтажки. Поднявшись на второй этаж, крепко удерживая мой локоть парень открыл бронированную дверь.
Я не пыталась вырваться, я знала это бесполезно и не хотела его злить. Спокойно ждала пока он копался с замком. Он даже сам, наверное, удивился, что мы так мирно прошли. Улыбнулся, став моложе. Эта улыбка меня смутила.
– Проходи Тома.
За дверью оказалась стандартная однокомнатная квартира, без особого ремонта, но чистая по–своему уютная. Я словно затравленный зверь озиралась по сторонам. А Седой присел на корточки и деловито снимал с меня обувь.
– Ожидала увидеть роскошь?
Я удивлённо взглянула в усмехающиеся глаза.
– Нет, не ожидала.
Он повесил куртку. Разулся сам и развернул меня, босую, спиной к себе. Начал аккуратно вытягивать шпильки из волос, давая скрученным прядям свободу.
– Как ты жила все это время, Тома?
– Хорошо… Я была свободной.
– Да, это хорошо, быть свободным.
Он закончил с волосами и повернул меня к себе. Губы Седого коснулись моего лба, одна из ладоней поднялась вверх и палец провёл линию скулы, поглаживая.
– Я тебя люблю. –А ещё знаю, что и ты меня любишь, просто тебе слабо это признать.
– Это не любовь, Серёжа.
– Хорошо. –Пусть так.
Он взял меня за подбородок и поцеловал. И сердце остановилось. Потому что это был самый чувственный поцелуй в моей жизни. Меня охватила дрожь от его губ. Это ужасное знание, когда ты рационально понимаешь одно, а твоё тело имеет своё собственное мнение по этому вопросу. Моё тело скучало по Седому, нет оно медленно умирало без него. Без его запаха, без его крепких рук и уверенных ласк. Мозг противился, а тело скучало. Телу рядом с ним было хорошо. Оно помнило, автоматически откликалось и кажется, Сергей это понимал. Всегда знал и понимал.
Парень отстранился. Ему понравилась моя реакция на его поцелуи.
– Пошли вина выпьем,– легонько подтолкнул в сторону кухни.
Мы вошли, и я села на табуретку. Кухня была без мебели. Холодильник, микроволновка, стол, и три стула. Жилье холостяка.
– Вино, водку? – Седой стоял передо мной совершенно спокойный. Только светлые глаза буравили насквозь. Испытующе, и одновременно изучающие, словно он тоже увидел во мне что – то новое. Наверное, наши глаза стали отражением друг друга. Каждый рассматривал другого с интересом.
– Вино.
За то время пока мы не виделись, он изменился внешне, не сильно, но изменился. Жёсткие волосы теперь были коротко острижены площадкой, и лицо стало казаться старше. Нос скорее всего сломанный, потому что был слегка искривлённым, это было не сильно заметно, просто появилась горбинка, которой раньше не было. И еще когда Седой отдал мне куртку, я заметила, у него выступающую перевязку из бинтов, в районе груди. Он, точно так же как раньше, чёткими уверенными движениями закатывал рукава, мыл руки. Но эта перевязка, означала серьёзную травму.
В груди защемило. Это был родной мне человек. Я его ненавидела, не могла простить, но какая – то часть меня продолжала его любить. Какое из этих чувств сильнее? Мне не хотелось этого знать, выяснять не хотелось.
Он достал вино, бокалы и нарезку. Разлил красную жидкость, двумя пальцами пододвинул ножку бокала в мою сторону. Я взяла ледяными пальцами угощение и выпила почти половину сразу.
Он усмехнулся.
– Боишься? –Думала, с порога сразу же накинусь?
– А ты не накинешься?
– Я для тебя зверь, да Тома? –Меня только боятся можно?
Седой сглотнул. Я видела, как судорожно гуляет его кадык, пытаясь сказать эти слова.
– Поэтому ты выбрала его?
Я молча крутила бокал и мысли с бешеной скоростью и яростью проносились в моей голове.
– Не молчи Тома, – в его голосе промелькнули ледяные нотки.
– Как же мне не молчать Серёжа. –Откуда мне знать, что за свои слова я не получу в ответ лавину не контролированной агрессии и боли.
Я посмотрела на него. В его глазах плескалось отчаяние.
– Почему выбрала Валика? –А почему ты выбрал меня? –Я помню другую женщину рядом с тобой. –И хорошо помню твоё насилие. –Ты лично однажды убил меня.
Я была зла. Он так стремился меня заполучить, и вот исполнил своё желание. Я сижу рядом с ним, в его квартире запертая снова. Но пусть знает, этого недостаточно. Он забрал тело, а тело без души, всего лишь оболочка, даже если она живая, говорящая, даже если она двигается, и улыбается.
Слезы застилали мне глаза. И в этот раз я не сдерживала их.
– Убил… –И не только меня… –Ты изувечил нашу любовь, нашу жизнь.
Я зарыдала. Лишь дав волю слезам, я осознала, насколько была несчастная, раздавленная всё это время, страшно, невыносимо напряжена. А теперь с этими рыданиями выходили наружу все мои страдания – боль от потери любви, потери себя, потери не рождённого ребёнка.
– Нельзя Сергей ломать человека, а потом пытаться это исправить. –Вы оба меня ломали. –Каждый по–своему. – ВЫБРАЛА Валентина? –Это Седой, моя уплата долга ему. –Бесправная марионетка, и это тоже твоя вина.
Глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь, не стучать зубами. Но у меня не получалось. Это была настоящая истерика.
Седой, очевидно понимая, в каком я состоянии поднялся со своего места. Поднял меня на руки и сел вместе со мной. Он развернул меня к себе, провёл пальцем по лицу, размазывая слёзы, которые текли не прекращаясь.
– Я люблю тебя, Тома. –Я никогда не душил зверя внутри себя. –Потому что он мне помогал выжить в самые тёмные времена моей жизни. –Ты сейчас не поймёшь, о чем я, возможно со временем. – Но …
Он закрыл глаза, лицо исказилось острой мукой, и я внезапно поняла, что он тоже страдает. Возможно не меньше моего. Что сейчас ему нелегко даются слова. Что он подбирает их, вытягивает из души с трудом.
И под этой внешней силой, оказывается скрывается другой Седой, пустой внутри, разбитый. И странно оказалось увидеть это внутреннее противоречие, несоответствие картинки. В нем оказывается есть ещё и другая сторона. И эта другая неприемлема для него самого. И вот он пытается говорить, объясниться, да только не умеет он говорить иначе. Заламывать, давить, принуждать – умеет. А говорить– нет.
Сергей, железный несгибаемый Седой – а смотрю на него и бесконечная боль на дне его глаз.
– Бесполезно сейчас говорить. –Прощения просить я у тебя Тома буду вечно. –Я дал слабину, уступил перед обстоятельствами. –Думал, что и так вместе будем. – Я сожалею, только о том, что сделал тебе больно. –Об остальном, я не жалею… –Ты моя…
У меня больше не было слов. Они разом все пропали куда – то.
Седой вздохнул, потянулся, подхватывая под колени. Сжал, обнимая и компактно устраивая на груди, целуя в висок.
– Я тебя люблю Тома. Ты мне очень дорога. Давай на этом пока остановимся. Пожалуйста…
Я понимала, спорить бесполезно.
– Дай мне время.
– Что это изменит? – поинтересовался Седой скептически.
– Изменит. Я не собиралась сдаваться. Я уже один раз поверила. – Поставь,
– попросила я.
Могла бы дёрнуться, освободиться. Не стала. Седой отпустил сам. Я сжала губы. Не могу описать собственных эмоций. Просто стиснула зубы, сжала губы и посмотрела на него, вытирая слезы тыльной стороной руки.
– Ты… Если ты ещё раз… –Меня обидишь, изнасилуешь, я терпеть не буду, понял?
Мне показалось, или нет, но у Седого глаза словно блеснули.
– Понял, – спокойно ответил, – Единственное, что я от тебя требую – чтобы ты была рядом, не уходила. – Все остальное – по твоему желанию.
Я не могла поверить в услышанное.
– А свадьба? –Валентин? –Он станет искать у него…
Мне не стоило этого говорить, потому что Седой моментально окаменел и напрягся. Я даже испугалась его реакции.
– Свадьбы и Валентина не будет! – твёрдо и одновременно очень жёстко обрезал Сергей. – Он больше к тебе не подойдёт. –Это даже обсуждению не подлежит.
Часть 53. Когда истинно любишь – ненавидеть гораздо больнее.
После мы все же допили вино, молча, каждый думал о своём. Пока Седой не обратился ко мне.
– Пора спать. –Мне завтра уезжать с самого утра.
Прекрасно, он уедет, а что буду делать я? У меня даже сменной одежды, зубной щётки нет. Телефон я оставила в сумочке на столике, того шикарного приёма с которого меня благополучно унесли в отключке. Словно считывая мысли по моему лицу, парень произнёс:
– Завтра привезу все необходимое плюс вещи, обувь.
Я отделалась короткой репликой, в ответ.
– Понятно.
От никак не реагировал на мой отстранённый вид. Был невозмутимо спокойным, и это удивляло больше всего.
Мы вышли из кухни. Прошли по узкому коридору и остановились перед стеклянной дверью. Это оказалась спальня. Она была тёмная, но уютная. Совершенно непохожая на все помещения, в которых я жила в последнее время. Типично мужское жилище в чёрно – белой гамме классического дизайна. Жалюзи на окнах, широченная кровать без ножек со спинкой под тёмный дуб, бежевое покрывало, мохнатый серый ковёр покрывающий деревянный пол, две плоских тумбочки с декоративными светильниками. На одной из тумб ноутбук, дополнением всей картины был зеркальный шкаф– купе, занимающий практически всю стену. Именно к нему направился Седой, открывая дверцу и перебирая содержимое.
Следя за мужскими движениями, я чувствовала, как все больше слабеет моя воля, внутренний настрой. Видя перед собой только одну кровать, возникло множество вопросов. Я не была готова к его присутствию рядом. И тем более к нему как к любовнику.
Я же не кукла какая–то, спать с одним мужчиной, а через мгновение с другим. И моя жизнь не мячик для пинг –понга. Хотя Сергей обещал, что не тронет, но разве его обещания – это железобетонная истина?
Голубые глаза поймали мой взгляд, и мужская улыбка приобрела горечь. Тихий шёпот, вкус раздавленного чувства. Он понимает моё состояние, ведь знает меня как никто другой.
– Так боишься?
Мне хочется объяснить ему, что это не только страх, животный, но и тошнотворное отвращение к его прошлым поступкам. Но я молчу, а вместо ответа, словно немая киваю.
–Тома. – Зачем ты так…
Зубовный скрежет, почти стон. Сергей делает шаг и протягивает ладонь, собираясь погладить, а я отшатываюсь, словно на меня вылили ледяную воду. Стало неуютно, неловко, и между нами пробежал холод. Холод прошлого. Он отступает. Бросает через плечо.
– Тома, знаешь почему ты здесь?
– Потому что ты исполнил своё обещание, – ответ был очевиден.
Кажется, он не ожидал такого ответа. «А чего он ожидал? Что я брошусь в его объятья и зашепчу про любовь, чувства. Что я оценила всю силу твоих Седой поступков. И после этого мы станем жить долго и счастливо?»
– По доброй воле я бы здесь не была.
– Да, я понял, – в его тоне появилась какая –то весёлая злость, даже решимость, – Но я хочу, чтобы ты запомнила: я тебя люблю, я тебя хочу. –Но это мои чувства. Он не склонил головы и не отвёл глаза. –Все остальное – по твоему желанию.
Его протянутая ко мне ладонь и признание. "Я люблю тебя, я хочу тебя!" Словно чёрно–белое кино, которое ты уже видел.
– Раньше ты не очень–то заботился о моих желаниях… , – растерянно произнесла я в то время, как его слова продолжали вращаться в голове. –Все остальное – по моему желанию?..
Он смотрел на меня, я на него.
–Почему?
– Ты убежала. –И поэтому стала лишь тенью той девушки, которую я любил.
Нам с Сергеем не требовались слова, мы понимали друг друга, просто чувствовали, и вот сейчас тоже был такой момент, когда всё что происходило, происходило без слов.
– Я никогда не стану игрушкой! –С меня хватит этих игр. –Запомни, –Зло ответила я.
Хотя я понимала, что это только бравада с моей стороны. Желание спрятать собственный страх и свои чувства.
– Да, теперь я это знаю, снова подтвердил он удовлетворённо. – А теперь… – он кинул мне свою футболку, иди в ванную и переодевайся. –Я пока застелю постель.
Молча я поплелась в ванную. С удовольствием освобождаясь от узкого платья, смыла макияж, не найдя на полках крема для лица, взяла молочко после бритья. В голову ударил знакомый запах, вскружил голову и заставил живот скрутиться в узел. Что это за чувство? Тоска? Любовь? Я не знала. Только этот запах напрочь выбил из колеи. Заставил покраснеть и почувствовать, как дрожит все тело.
Я набрала полные ладони воды и плеснула в лицо. Оперлась руками в раковину и посмотрела на своё отражение в зеркало. Глаза лихорадочно блестят, кожа покрыта румянцем. Снова плеснула в лицо воды, не успокоилась, но согнала вспыхнувший румянец. Натянула футболку и сразу ощутила, насколько легче стало телу. Заплела волосы в косу. Сжавшись внутри, вернулась в спальню. Седой уже переоделся и словно не замечал моих терзаний.
– Ложись Тома, –указал мне на левую сторону кровати.
Я подняла одеяло и юркнула под него. Он щёлкнул выключателем и лёг рядом.
–Спокойной ночи.
Он не прикасался ко мне. Ширина кровати позволяла нам не пересекаться.
–У меня завтра тяжёлый день. –Поэтому давай спать.
Я вздохнула облегчённо, и тут он накрыл мою талию. Тяжёлая рука легла поверх одеяла, на моё тело. Молча, но уверенно притянул ближе к себе.
Я вздрогнула, стискивая зубы, пытаясь отодвинуться, сбросить его руку. Не потому, что боялась, или этот жест был мне неприятен. А потому что меня практически обожгло, опалило изнутри. Резко, остро. Я задохнулась от простого плавного движения, единственного прикосновения, мужчины ко мне. Потому что от тепла его ладони активизировались сразу десятки рецепторов памяти. Волна жара прокатилась невыносимой, чувственной судорогой, разбегаясь от поясницы, к ягодицам, по ногам, вниз, вверх, к груди, приливая к животу. Меня накрыло волной желания. Он не позволил мне отодвинутся. Прочно удерживая в кольце сильных рук.
–Завтра я уеду, сообщил он, словно ничего не происходило. – Квартира в твоём распоряжении. – Я вернусь только к вечеру.
Больно даже когда вот всё так вроде бы просто. Оказывается, это очень больно любить. Быть рядом вместе, разделёнными сознательно возведённой стеной. Я притихла и прекратила сопротивление. Попыталась расслабиться и закрыла глаза.
Не знаю сколько прошло времени, пока мой разум заглушил туман сна. Как всегда, алкоголь действует на меня безотказно.
Мне снится сон. Или не сон? Моё тело на кровати, в кольце мужских рук. Мне уютно и спокойно, и странно невероятно, но мне хорошо. Я словно плыву по волнам тёплого океана и слышу тихий шёпот, и множество слов. Это Сергей укачивает меня, и тихо шепчет о том, что всё теперь будет хорошо.
–Вот теперь, когда ты рядом всё будет хорошо. –Тома ты просто должна это понять и больше не делать глупостей. –Зачем ты мучаешь себя, и меня. –Это же бессмысленно. –Нельзя отказываться от жизни, когда всё у нас может быть хорошо. –Я же вырвал это наше «хорошо» зубами, столько всего сделал для тебя, пусть пока ты этого не понимаешь. –Но ты поймёшь, я верю в это.
Сергей рассказывает, что, если нужно он выгрызет нас. Ему Седому ничего никогда не доставалось просто так, он уже привык к этому. И обидно только, что даже Валентину я встретилась случайно, вот так легко он и замуж решил меня забрать.
Я не открываю глаза, стараюсь никак не показать, что проснулась и чувствую его горячий шёпот.
–Ничего малыш, я тебе дам всё что захочешь. –Сделаю счастливой. –Один потащу все на себе, за нас двоих. –Ты потом поймёшь. –И глупо упрямиться, глупо сопротивляться, очень глупо. –И вот он я такой сильный, а спятил из –за тебя, ничего не могу сделать. –Спать не в состоянии, делаю ошибку за ошибкой, и не остановиться. – Не переболеть. –Водку пил, даже дурь пробовал, но забыться получается ненадолго. –И это страшно. –Тебя нет, а вокруг пустота и внутри чернота. –А вот ты рядом, а особо легче не становиться. –Гадостно знать, что я тебе чужим стал. –Совсем свихнулся. –Спать не могу, убить блядь готов, чтобы ты мне просто улыбнулась. –И ни черта не получается.
Я лежу, позволяя ему говорить, пусть выговорится, может вот так в кромешной темноте и тишине он способен открыться.
–Пытаюсь себя переключить, думаю всё хватит, а тебя вижу и каша вместо мозгов. –В тряпку превращаюсь, бери, выкручивай. –Ты и выкручиваешь, в такой узел, что дышать не могу. –На полном серьёзе, воздуха не хватает, в груди больно. –Ты ж мне душу одним взглядом вынимаешь. –Думал разыщу, и все, устрою вам обоим веселуху. –Услышав твои слова про свадьбу, про то, что тебе хорошо с ним, хотел проучить еще в машине. –Но посмотрел на тебя… –А ты нежная, хрупкая такая, беззащитная, и всё внутри перевернулось. –И я понял, что не смогу.
В ту секунду, когда Сергей укачивал меня. И его горячий шёпот был пропитанный туманной болью и длинной вязью цепочек слов, каждая из которых кричала о любви, о желании быть рядом. Единственное о чём я могла думать… Это о том, что растворяюсь в нём без остатка, и больше не существую отдельно от него. Всё это время, я не жила, а существовала без него, а мои чувства стали льдом.
Тут лёжа в объятьях Сергея, я осознала, что, когда истинно любишь – ненавидеть гораздо хуже и больнее, в десятки раз, ибо предательство любимого способно выжечь душу до тла.
Но я молчала, не шевелилась. Горло перехватило подступившим спазмом. Я боялась не сумею сдержаться, и выдам собственные эмоции. А их было много, очень много. Под его тихие слова я снова погрузилась в сон. Проснулась я в спальне одна.
От автора спасибо всем моим читателям, за искреннюю поддержку, звёздочки и даже награды! Вы у меня самые лучшие!
