Читать книгу: «Кидайте лилии горстями. Рассказы», страница 5

Наступил поздний вечер. В ванной тонкой струйкой текла холодная жёлтая вода, горячей не было. Кое-как умывшись, отправилась спать. Долго не могла заснуть, прислушиваясь ко всем звукам. Вскоре у меня появилось ощущение, что в комнате кто-то есть ещё. Я мгновенно встала, включила свет и обмерла… одеяло, стены и пол были покрыты сплошным шевелящимся ковром, состоявшим из клопов и тараканов! Они шуршали и, как мне тогда показалось, громко клацали своими челюстями в предвкушении ужина. Быстро одевшись, схватила сумку, оставила ключ в коридоре на гвоздике и выбежала из подъезда. Добралась до общежития и ничком легла на панцирную сетку…

После, через друзей моих родителей, удалось снять комнату за сто рублей в месяц (в 1990-ом году это были большие деньги!) у одной бабушки. Мама раз в месяц присылала мне необходимую сумму плюс стипендия в сорок рублей. Сначала хватало. Затем цены стали расти как на дрожжах, в обиходе появилось слово «инфляция», и на эти деньги стало хватать только на хлеб, подсолнечное масло, чай, сахар, мыло и проезд в трамвае. Выручали посылки от бабушек и дедушек со сливочным маслом, тушёнкой, салом и мёдом. Никогда никому не жаловалась, как было трудно. Наверное, из-за того, что понимала – у всех аналогичная ситуация. Единственное, часто посещали мысли, ради какой-такой учёбы все эти трудности.

Бабушка, у которой я полгода жила на квартире, имела странные привычки. Днём она болела, любила, когда за ней ухаживали (это делала я), а ночью носилась по квартире, только пыль столбом стояла. Частенько в шесть утра заходила ко мне в комнату (я ещё спала), тянулась к клавише, та была на стене рядом с моим лицом, и включала на всю громкость радио. Когда я спрашивала, зачем это делает, отвечала с загадочным видом: «А вдруг война начнется!» При этом поднимала вверх указательный палец и блаженно улыбалась. Вскоре на учебную сессию приехали две её знакомые заочницы, и я по-прежнему, за те же деньги, продолжала жить в своей маленькой комнатушке, но втроём. Комната была метров десять, при этом пришлось спать на одноместной кровати с одной из девушек-студенток, беременной на последнем сроке. На соседнем узеньком топчанчике ютилась другая, крупная и тучная молодая женщина. Остальное свободное пространство занимали сундуки с вещами хозяйки. Несмотря на мои вопросы, оплата оставалась неизменной. Получить на них ответ не предоставлялось возможным – бабушка тут же становилась туга на оба уха. Иногда квартирная хозяйка съедала мои скудные блюда, при этом чмокала и приговаривала, что собаки на улице едят лучше, чем я. Я терпела – как бы трудно ни было, на улицу жить идти совсем не хотелось. Ещё я понимала, что эта бабушка – очень одинокий человек, которому нужно человеческое тепло и внимание.

Были в той моей жизни и плюсы. Каждый день в четыре утра хозяйка занимала очереди в различные магазины. Тогда на полках ни промтоваров, ни продуктов в свободной продаже почти не было. И, благодаря пронырливому характеру бабушки, я умудрилась покупать шоколадные конфеты «Птичье молоко» в подарочных упаковках и японские автоматические зонтики. Сладости отправляла своим родным на дни рождения, а зонтики продавала на барахолках. Подолгу стояла в торговых рядах, рядом со мной и напротив были такие же, как я, горе-продавцы, заброшенные нашей страной волею разрухи и голода в это место. Мимо нас, протискиваясь сквозь плотную толпу, непрерывным потоком шли люди, внимательно разглядывая всё, что продавалось. В первый раз зонтик купили быстро и дорого, а на вырученные деньги я приобрела туфли. При этом пришлось пойти на конфликт, так как их заметила и другая женщина. Торговец решил спор в мою пользу. Только после окончания разбирательств я поняла, что туфли невероятно жмут. Пришлось снова встать в ряд продавцов. Мимо прошла женщина, чуть не подравшаяся со мной. Спросила цену, я ей назвала намного больше, чем купила сама. Она засмеялась и направилась дальше. Не обращая на её реакцию внимания, я упорно сбывала туфли по завышенной цене. В итоге у меня всё получилось: с рынка я ушла с зимними сапогами, что было более, чем хорошо. Так состоялось моё очередное боевое крещение – было стыдно, неловко, с детства меня этому не учили, но ничего не оставалось делать. Надо было как-то выкручиваться и жить дальше. Теперь мне трудно найти время, чтобы перемыть после зимы всю свою обувь и навести в комнатах порядок…

В молодом возрасте было немало дней, когда на столе стояла весьма убогая, не поражающая особым ассортиментом еда. Хлеб с соевым соусом или гречка без масла могли надолго войти в мой рацион. Чаще всего это происходило в тот период, когда мы получали миллионы, а с первого апреля каждый год цены подскакивали в несколько раз, при этом зарплаты и тем более стипендии подолгу оставались прежними, если вообще вовремя выплачивались. Было и такое: вместо стипендии нам выдавали по два блока болгарских сигарет «Родопи»; с ними приходилось ездить на ту же барахолку, чтобы выручить денег. С появлением в жизни достатка, появилась вредная привычка: порой покупать продуктов больше, чем надо.

Одно из ярких желаний, которое воплотилось в жизнь, стала покупка золотых часов с бриллиантами. Почему оно у меня появилась? А не знаю. Было модно и престижно. Накопила денег. Купила. Сначала мне один знакомый сказал, что на них ненадёжный браслет: может расстегнуться, и потеряю часы. В панике часто трогала запястье – на руке они или нет. «Уф, на месте», – и снова бежала на работу, зарабатывая всё новые и новые деньги на выполнение своих материальных желаний. Затем заметила, что некоторые слишком откровенно разглядывают мои часы, считая количество бриллиантов. Все камни были мелкими, по их чистоте я и вовсе не задумывалась, но одно слово «бриллианты» в начале двухтысячных годов звучало призывно, властно и гордо. Мне стало неловко носить эти часы и спрятала их в укромном месте до лучших времен. Затем разбила стекло на циферблате, как это случилось, я и не заметила…. После, у одной знакомой ограбили квартирантов, унеся из квартиры всё ценное, среди чего были мужские золотые часы. Мне стало совсем грустно, имея буквально на руках такую дорогую вещь. И я безвозвратно сдала свою драгоценность в ломбард.

Была и другая ситуация, касающаяся материальной жизни, у которой в итоге получилось совсем иное направление. Как каждая молодая женщина (или почти каждая!) я мечтала о шубе. Однажды, поделившись с подругой о своём желании, узнала, что у одной нашей общей приятельницы возникли трудности с деньгами (мужа взяли под арест и с адвокатами необходимо было расплачиваться), и та распродаёт своё имущество. Может, сейчас мало бы кто купил вещь с такой историей, но в то время никто на данные мелочи не обращал внимания. Шуба и шуба. Главное, сбылась мечта: у меня появилась длиннющая, почти до пят, шикарная чернобурка! Её длинный мех блестел и переливался на солнце, и я, когда шла по улице, ловила многочисленные завистливые женские взгляды, а мужчины оборачивались мне вслед. Я была горда обновкой и тем фурором, который производила своим появлением. Ради такой дорогой покупки пришлось отдать все деньги, накопленные за несколько лет, и занять ещё, отдавая долг около года. Но эти трудности были не в счёт – главное, у меня была шуба! Да ещё какая! Я ликовала!

Прошло два года. Как-то моя кошка родила котят, да не где-нибудь, а в шкафу, где висела драгоценная зимняя шкурка. При этом кошечка стянула её с вешалки и когтями разодрала весь подол вместе с подкладочной тканью на тончайшие полоски. О, горе!.. Ладно, это дело я исправила – иголку с ниткой держать умею и весьма искусно: где-то подшила, где-то обрезала… В итоге любимая шубка стала немножко короче… Но это придало ей особую пикантность. Прошло некоторое время, и, как часто бывает в жизни, вещь стала мне порядком надоедать. Тем более у меня появилась другая меховая обновка. Чернобурка несколько сезонов провисела в шкафу, а потом отдала своей сестре. Она по своему вкусу переделала её в полушубок. Пролетело несколько лет, и сестра отдала обратно когда-то желанную и горячо любимую мною вещь. В таком виде меховое изделие пропылилось ещё несколько лет, пока мне в голову не пришла идея полностью его перешить. Отдала в ателье, повезло с мастером. Вместе долго размышляли, что можно придумать. И вот – вуаля! У меня появилось пончо – короткий полушубочек трапециевидной формы с широченными рукавами. Этакая меховая разлетайка. Самое удивительное было в том, что мех на ней смотрелся, как новый. Последующая жизнь у шубы стала насыщенной и успешной: за рулём я провожу много времени, и обновлённая зимняя шкурка оказалась незаменимой из-за своей длины и удобства. Теперь в моём гардеробе она на почётном месте зрелой, но ещё полной сил и энергии моложавой помощницы…