Читать книгу: «Слова – для тишины… Стихи и афоризмы», страница 2

Коротко о себе

 
Мне больше некуда идти.
Мой дом закончился с порога.
А я осталась взаперти.
Как будто путник
без дороги…
 

Ты брошенный в толпе…

 
Ты – брошенный в толпе?
Я это проходила.
И выбрала – одна.
А значит, вне толпы…
 
 
Пускай всё тот же путь,
И та же кровь в чернилах,
И вдох сиротских дней
Глотает ту же пыль;
 
 
И та же маета
Под стоны зимней ночи
Сминает лунный шлейф
Приснившихся грехов…
 
 
А после – ничего
Из сна того не хочет
И даже проклянёт —
Как плен земных оков…
 
 
Но эта тишина
Не ведает кривляний
Двуличных «сверху – вниз»
И «задом наперед»…
 
 
Я выбрала – одна.
Но ведь всегда проглянет
Хотя бы луч один —
Для каждого, кто ждет…
 

Без сна

 
Приснись. Как будто в этом мире
Всё только сон. И ради сна.
И дважды два никак четыре
Не можно быть, где я – одна.
 
 
Где я, уставшая от чуда,
Ищу простого баловства.
Едва счастливая как будто —
И несчастливая едва…
 

Ожидание осени

 
И рдеет молодость, и плачет.
Багрянец сыплется с лица,
А лист, свернув себя в калачик,
Сны детства стелет у крыльца.
 

Котёнку было много

 
Котёнку было много лет.
Котёнок умер.
Он слишком долго ждал ответ
Больших и умных.
 
 
Да только взрослые давно
Большие очень.
Попробуй вставь в их «дел полно»
Свой закуточек…
 

Домысли сам неспетые куплеты

 
Когда меня не станет, ты иначе
посмотришь на мои чуднЫе строчки
и в каждой пустяковой недостаче
найдёшь достаточность, что так не хочет
быть приручённой смыслом и тобою
и греет обездвиженные звуки
поодаль от костра: к нему толпою
идут лишь умные иль полудурки…
 
 
Нет, я не лучше самозванцев этих.
Я просто слушала больную душу
не их сужденьями, – зато в ответе
сама – за равнодушие  дослушать;
за гибель остывающего слога
на полуслове нервного желанья.
А может, я и не желала много
успеть живою, – думая заранее
о том, что буду мертвая нужнее?
Не так ли всё устроено на свете?
 
 
Ты утомился…)))  Монотонность эта
и есть моё последнее движенье…
 

24 ноября 2019

не-МОЙ словарик

 
Видишь: словарик.
И только.
Глупых.
Коротких слов.
Речь отдыхает
в сторонке.
Собственной лжи
назло.
 
 
Сказано – ради
подвоха.
Вдоха.
Любой ценой.
Колется.
Капельно.
Плохо.
Значит,
еще живой.
 
 
Высчитай зори
по строчкам.
Зорким —
хотя слепым.
Да и
забудь их.
Пусть молча
тает
последний
дым…
 

Рассказать свое будущее

 
Слово пророчит будущее.
Бойся писать стихи,
Если судьба подслушает
Их переводом плохим —
 
 
И не поймет, что раненый
Смерти себе не желал.
Просто сгребал развалины —
Выстроить тронный зал.
 
 
Честно убытки взвешивал.
Честно болел, но – вслух.
Ветер смеялся, бешеный,
«Крик» извратив на «крюк».
 

Полынья

 
…А чувства – как в оковы втянута,
Вся словно полынья, душа.
И кажется, что вновь обманутый
Священный жест карандаша.
 
 
Ему б писать о ласках повести.
Ему б поэмы сочинять.
А он, устав от женской горести,
Спешит себя же поломать___________
 

2012

Не спряталась

У прозы места больше, но…

для всякого больного сердца —

своё убежище и дверца

от сказки тихой и лесной.

 
Последней точке за стихом,
дается больше нужной воли.
Мой страх в лирическом герое
теряет память… Голышом
я бегаю по лесу так,
как чувствую ногами землю.
Стихами говорю – и внемлю!
И —
выстрел в грудь:
«Каков спектакль!».
 

2017

Оправдание

 
Мне взгляд твой на стихи понятен.
Но дух не знает края норм.
Поэтому порой невнятен
Многоречивый мой синдром.
 
 
Надеюсь, это не в убыток
Запасам книг вселенной всей.
Ведь короток век маргариток
Средь многоцветия полей…
 

2012

Надоели стихи

 
Надоели стихи.
Буду нем, как слеза,
что учила себя быть мужскою.
Потому что душе
ничего не сказать,
если тело простилось с тобою.
 
 
И зачем мне стихи,
если нет красоты
в расставаньях на грани абсурда…
Снова в женскую душу
приносят цветы,
но венком избавленья как будто.
 

Любить любимое…

 
Любить любимое —
труда не стоит.
А можно ли
любить меня
трудней?
 
 
Я вроде говорю
совсем простое.
Но всё сложней
молчание во мне…
 

На своей скорости

 
Закрываю ладонями душу.
Руки прячу в тепло.
Без тебя очень трудно найти
скорость нужной «фиесты».
И пришлось написать для зимы
сумасшедших
три пьесы,
чтобы действие в каждой из них
шло
три бешеных лета.
 
 
Так и буду спасаться.
Дурачить (себя ли?) на время.
А потом —
закрывать и не нужно:
никто не войдет.
И в свободной душе встану в очередь
к зимней премьере,
потому что колючей метели
дороже
ЕЁ
нежный лёд.
 
 
Вот и кончится лето.
А с ним и зима, и твой голос.
Нет команды вперед. И назад – я решаю сама.
Ведь для каждого голоса есть
и театр,
и тюрьма,
если мы выбираем свои
время жизни
и скорость.
 

Будто

 
Натыкаюсь на разные мелочи.
А серьёзное ждёт за углом.
Мне дойти бы – а будто и незачем.
Это «будто» всегда на потом —
И всегда вперемешку с реальностью,
Будто снова себе же закон.
 
 
Только мне снова как бы без разницы,
Если в сумме ты весь предрешён…
 

Я вдруг подумала…

 
Я вдруг подумала: как же мы будем
дальше, – теряя друг друга теперь?
Разве с тобой мы не близкие люди,
если все вдохи мои о тебе…
 
 
если любое ненужное слово
сразу становится смыслом живым
и волшебство интуиции снова
дарит страданью божественный нимб…
 
 
Как же потом без тебя?!.. В этом мире
всё завершится, хотя не сбылось.
Глупая слава – любовь растранжирить
ради погибнуть ни вместе,
ни врозь…
 

Недосказано

 
Недосказано лёгкое слово.
Голос Сверху сломал бы его.
Мы молчали.
Боялись, что снова
Нас накажут
из-за пустяков…
 
 
Ты сегодня особенно нежен.
Будто каждое слово живёт
В расставанье…
Когда неизбежен
Разговор налегке.
И —
раз в год…
 

Рассвет сквозь пальцы…

 
Рассвет сквозь пальцы  просочился.
В ладонях – мелкий уголёк.
Слова разучивали числа —
Короче выжечь эпилог.
 
 
Ненужный день просил прощенья,
Что сам себя не уберёг
От мира, где жестокий гений
Глупцу указывал шесток.
 
 
А человек опять не видел
Того, что видеть и не мог.
Ведь главное, что каждый сытый,
Покамест всякий – не едок…
 

Не торопись. Взапой не значит кружкой

 
Не торопись. Взапой не значит кружкой
И жадно – недосуг искать бокал
Или стакан хотя бы, как пьянчужка.
Не торопись. Еще не доиграл
Вчерашний стыд, вальяжная свобода,
Характером характер – бурелом,
И  выжившие женские остроты,
И не подвластное в уме мужском.
 
 
Не торопись. Едва воображенье
Дерзнет затмить июльский недокрой,
Как ладное хозяйское движенье
Усладу оборвет. И жар гнедой
Себя просыплет недозрелым плодом.
Я обернусь метелью в чуждый зной,
Изрежут леденящие остроты,
Обмякнет ум. Снежинкою резной
Вальсирую над разоренной ночью.
Рыдаю, ублажая пустоту.
И рвусь к тебе, – растаяв, – стыд мой хочет
Запойной жадности – уздой тому стыду.
 

2015

Осеннему ангелу

Я согласна по лезвию нежной струны

Ради вас исцарапаться, нежный!

_____________________________

 
Прощанье не должно быть слишком долгим.
Не выдержит ни время, ни душа,
Что времени не ведает, дыша
Вселенским сном – да стынет у порога
Осенний ангел…  По-земному вечно
Скитается душа внутри аорты…
Любимый, ты теперь зачем?.. И кто ты —
Когда весь мир собой же покалечен…
 
 
И горячо – да так, что сердцу стыло*!
Под масками – кривляние гримас.
А за чертою – чей-то взрослый класс
Смеется над лицом, что ликом было…
…
 
 
Кусочки счастья – щепки детских скрипок,
Не пережившие жестоких рук.
Не ноты —
это души,
д у ш и
врут!
 
 
И нет мелодии…
Так ветрено —
и тихо…
_____________________________________
 

*Стыло – ритор. об ощущении одиночества, душевного холода: «Оглядевшись вокруг, Гуськов двинулся дальше; на душе у него было стыло…» (В. Г. Распутин, «Живи и помни»).

2017

Только сегодня

 
Какой ты красивый на ощупь!
Какой ты приятный на взгляд!
У филина в крыльях – вздох ночи,
а мне – в твои руки шептать.
 
 
Назад?.. – отмотать невозможно.
Вперед?.. – догони-убегай.
Я буду  с е г о д н я.
Я – кожа!
А мысли?.. – не трогай их тайн.
 
 
Касайся, где нет их…
где разум
беспомощен биться в бою.
Я – только сегодня. И сразу.
«А завтра?» – спросил.
 
 
Не люблю… —
вопросы о завтрашней боли,
о вольном разгуле ума.
Какой ты…!
КАКОЙ ТЫ…!!
Довольно.
 
 
Я – тоже такая…
 
 
Сама.
 

2017

Когда утро доброе

 
На губы капает твой вкус игривый.
У тела кровь – рассветных радуг цвет.
Ты входишь и надменно, и красиво
В мой дом… и дальше… Не умею ведь
Словами ублажать тот смысл безумный.
Но всё подчинено ему. В руках
Плетутся слоги, заполняя трюмы
Сознания… но полувыдох… крах
Очередного слова – там, где разум
Не хочет просыпаться для тревог.
И только счастье – целиком и сразу —
Лежит в объятьях пары длинных ног..
 

Рука в руке

 
Рука в руке. Ни ты, ни я
не торопились быть послушней.
Вздыхали рядом все моря
синдромом пересохшей лужи
под городским «невмоготу»…
Рука в руке желала только,
чтоб не мешали: тот ли?.. ту?..
и так ли люди одиноки —
влюблённые – среди людей,
чтобы стремиться быть подальше
от человеческих страстей,
совокупляющихся с фальшью…
…
Моя рука – в твоей руке…
Моря купаются в тумане…
И пятки мокрые – в песке…
И волны… —
пьяное пиано…
 

2017

Я с тобой

 
С тобой и разговор прощает тон,
что всполохом горячки раздраженной
вдруг между нами выставит заслон, —
а свечи обыграют это в стоны…
 
 
Ты – нежности дыхание…  Мой лёд
расплакался в тебе слезами счастья.
И даже утро звёзды соберет
чуть позже – поцелуем на запястье.
 

Ноябрь, 2017

Убийство

 
Строка моя растратила позор
Засилья безалаберности сорной,
Пока тобой болела и, влюбленной,
Теряла силу из разбитых пор,
Взамен не получая росных капель
Или хотя б мороза острых сабель,
Чтоб ум, разбуженный, был свеж и скор.
 
 
Нет, всё ушло в одно лишь «как-нибудь».
Я кожу пересаживала в поле.
Ждала, что ты найдешь меня, расстроен,
Что не тебя я пью, теряя суть
Самой себя и мысли босоногой,
Чей каждый шаг – отдельная дорога,
Когда хватало кислорода в грудь.
 
 
Так было до тебя. Сама герой
Расписанных сценариев и съемок,
Где режиссировала дозу ломок,
Когда хотела быть/не быть одной.
И даже не заметила, как страшно
Меня украли у меня однажды,
Калеча в неуклюжий перекрой.
 

Сейчас

 
Дождей дрожащий перламутр
Остекленел – и тает…
У Времени на перекур
Себя же не хватает…
 
 
Всё истекает… всё пройдет…
Окурки губ попросят…
А я раскалываю лёд
И пью хмельную осень…
 

2017

Зажгите звёзды

 
Стояло сердце.
Шли часы,
по стрелкам истекая кровью.
Второй…
Четвертый…
Полосы
искал рассвет взлететь раздольем
над бешеным позором душ
высокоскотского геройства.
Рассвет упал, —
рассветам чужд.
Спасайте мир.
Зажгите звезды…
 

хо-ТЕЛО-сь

 
У стен качался рисунок стыков.
Изломы линий искали край.
И дом хотелось, как мебель, двигать,
чтоб выворачивать полнутра
холодных мыслей по четным числам
и по нечетным рассказ о них…
 
 
Хотелось  большего: просто сбыться
ожогом тела в лучах живых.
 

Мне не важно уже, где теперь моя будка

 
Мне не важно уже, где теперь моя будка.
Мне не важно, кобель или сука!.. Скулит
семидневный щенок.
Трется мордой об ухо.
А за ухом как раз
и гниет,
и болит…
 
 
Я гоню эту морду – а мордочка снова
тычет, тычет туда, где терпеть нету сил.
И от боли ту тварь задушить я готова,
потому что меня так никто не любил,
 
 
чтобы тыкаться мордой туда, где не надо,
чтобы жаркой слюной мои руки святить!
И зачем ты мне нужен?
Зачем виновата?
В этой будке уже
никого не родить…
 

2017

Моя музыка

 
У музыки крылья тонкие.
Идет против ветра россыпью.
И платит налоги жестокие
За право быть против. Фоскою,
 
 
А может, судьбою отчаянной
Для тех, кто отчаялся в совести
Понять назначенье печальных,
Найти оправданье задористым.
 

На чужой территории слов

 
Слова – пустые, высохшие тени…
И нет во рту противнее слюны,
Чем от публично-лживого растленья
Скорбящей по Истоку тишины.
 
 
Ты это слово  подбирал три года?
А может, в три секунды сочинил?!
Я – зверь!.. Давай начнем твою охоту
В притоне раскоряченных чернил…
 

Когда-нибудь…

 
Осенний день всегда тревожит грудь.
Как будто вспоминаем
наше детство,
что унесем с собой
когда-нибудь
в Страну разгадок —
или неизвестных.
 
 
А может,
Там не будет ничего,
иль ожидают новые задачи,
и Вечность
в обрамленье берегов —
в оковах роскоши почетной —
плачет…
плачет…
 
 
Осенний день дарует миг любви
В канун холодных расставаний завтра,
и ночь глазищем раненой совы
готовит мир
к заслуженной расплате.
 
 
Но нам еще прощаться не пора.
Хоть листья на ветру
в любовной трели
срываются под занавес костра,
как бусины спадают
с ожерелья…
 

Ощущений… я лес осенний!

 
Ощущений… – я лес осенний!
Всё мне нравится до щекотки:
Мои желтые, в тон, колготки,
Золотые на веках тени,
 
 
Твои руки прохладой томной,
Да по веткам моим высоким,
А по листьям – горячие соки
Запекаются кровью темной.
 
 
Разве это кора виновата,
Что живет человеческой кожей,
Для которой не ветер дороже,
А ладони —
туда и обратно…
 

2017

Картины

Вдохновение – фильм «Идеальное предложение».

 
Он любил совершенные вещи, —
Чтобы вещи любили его.
Только радости было всё меньше,
Хотя меньше и мнимых долгов.
 
 
Декорации шли мимо кадра,
Уставая искусству служить.
Плоть желала реальной награды,
Но боялась фасованной лжи.
 
 
Вещи стали роскошным итогом.
Вещи молча смотрели в него.
День и ночь перепутали сроки.
А любить?
Никого.
Никого…
 

А нужно ли строже?!

 
На твоих воротах
будет крест надежный.
На твоих иконах
будет ярче свет.
Потому что нету
ничего дороже,
Чем запомнить добрым
самый злой ответ.
 
 
Но пока не надо
будущее трогать.
Пусть пока – роднее
и теплее плеть.
Это будет завтра —
больно и жестоко,
Если ты способен
искренне болеть.
 
 
Сам себя разучишь
по слогам забытым.
И впервые – «ма-ма»,
и впервые – «дай!»
Детские игрушки.
Детское корыто.
Взрослые притоны.
Взрослое страдай.
 
 
Всё вернется в точку,
из которой вышел.
Крестики и нолики.
Люди – и кресты…
А потом ты сядешь
на высооокой крыше —
И весь мир разлюбишь
криком:
– ГДЕ ЖЕ ТЫ?!!!!!…
 

Я шла, тебя пронзая острым словом

Вечный алогизм жизни и любви.

 
Я шла, тебя пронзая острым словом
И разбивая голос, как бокал.
Вместо осколков, ты поставил новый
И молча из бутылки наливал.
 
 
Я шла, всю злость свою вгоняя в пальцы,
Чтоб камнем разнести твоё лицо!
 
 
Я подошла… И так поцеловаться,
Прощая, захотелось с подлецом…
 

2009

Хромоножка

 
Я уходила, потому что поздно
Искать приют, где кончились  места,
И, если бы сейчас струились звёзды,
Не пожалела бы для звёзд зонта.
 
 
Но падал ДОЖДЬ. Я мокрая шагала,
Но не ногами – стрелками часов.
Одна короче. Оттого хромала
Промокшая рапсодия шагов…
 

2012

Розами стихи стегали

 
Розгами стихи стегали.
Рифмовался свист с мольбой.
Казнь в своем концертном зале
Учинил поэт. С собой
Он давно не ведал мира.
С каждой мыслью – новый БОЙ!
С каждой строчкой
каше-
   МИРа
Обреченней —
голытьбой!
 
 
Сам себя он слушал долго.
Сам себя – надменней слух
И… печальней. Как подлогом.
Словно враг себе —
и друг.
 
 
Одиночество кишило.
Отдирало смысл от букв.
Заново переложило.
Не выходит… Пусто… Стук
За стуком бьется фраза.
В зале – призраки вокруг.
Все желают первым классом,
А на деле – виадук.
 
 
Бой – не лучшая затея
На мосту длиною в жизнь.
Стал поэт шагать быстрее,
Наважденьям  крикнув: «Брысь!».
И пошел по белу свету,
С музыкой рифмуя свист!
Одинокий дар поэта
Только так и голосист!
 
 
Кому надо – те заметят.
Кому надо – те поймут.
Избалованные дети
Чтить не могут мамин труд.
Избалованные люди:
Выше башня – вниз плюют.
А потом плевок засудят
Тем, в кого и попадут.
…
Но еще противней лира,
Что смакует лишь себя.
Не ищи, поэт, кумира
Сам в себе,
в других —
раба!
 

2015

Когда?!

 
Наш маленький ребенок не дожил
до полосы препятствий на заходе.
Ломаются в руке карандаши,
и не хватает выходных в субботе.
 
 
Мы стали образованно-тупы,
не понимая первозданных истин.
И думаем: куда бы сердце сбыть, —
актером состояться для актрисы..
 
 
А раньше – мы боялись темноты,
но так бесстрашно покоряли лужи!
Чтобы стыдиться взрослого «прости» —
и раздавать «прощаю», где не нужно?!..
 
 
Когда же это всё произошло?
Где наш ребенок потерял сандалик,
пока мы изучали кучу слов,
чтобы затем ту кучу разгребали?!………
 

Пока жив ребенок…

 
Уже зашторено сознанье
от всякой пытки новизны;
и мозг уставшей ленью занят,
халтурой подменяя  сны.
 
 
Уже всё громче о погоде
и тише – ракурс вопреки;
и стрелка каторжная бродит
по ритму скрученной строки.
 
 
И только наш бунтарь ребенок,
ломая взрослую игру,
кричит: – Достали до печёнок!
Хочу на волю!.. Цепь – дарю
для ваших клеточных душонок!
 

А дождь ручонками босыми…

 
…А дождь ручонками босыми
Тянулся в окна. Маму звал.
Как будто о капризном сыне
Никто молитвой не страдал.
 
 
И кто-то добрый, теплый, нежный
Сожмет ручонки те в своих
И даст весеннюю надежду,
Что мамы любят озорных,
 
 
И непослушных, и строптивых,
Своих, и тех, кто не родной, —
Чтоб колыбельные мотивы
Свет заплетали в сон ночной!
 
 
Спешит ноябрь стучаться в окна.
Набатом будит каждый дом —
Чтобы по вымерзшим осколкам
Не шел ребенок
                босиком…
 

2015

Мне казалось, что мы Оттуда

 
Мне казалось, что мы ОТТУДА —
где иначе летят планеты,
где иначе зима обута
и иначе весна раздета.
 
 
Где наш дом – один мир и планета!..
Мы Оттуда – чужою натруской —
проросли на Земле…
чем-то,
кем-то…
 
 
Оказалось —
космический мусор.
 

2016

Слишком высокое лето

Памяти мамы

 
Мой летний городок – в другой стране.
В нем не живут, но умирают часто;
и ночи разбирают на запчасти,
опустошая мятный запах дней…
 
 
А в завещанье буквы – угольки;
и смуглой кровью закипает танец
последних фраз разбившихся красавиц,
что и не ведали, как высоки
 
 
их стены над землею, если – падать.
И душит бархат знойного глотка.
Спасенья – больше – нет! Не отыскать
в раздробленном сознании… Не надо
 
 
такого лета для моей души,
где погибают на рассвете люди;
и осень ждешь – в растерзанном салюте
услышать шепот матери:
«Пиши!»
 

Игры в настоящее

 
Небо выбрито – а грустно:
нет ни звездочки какой-
либо это сердцу пусто,
либо вечер пустотой
 
 
лёг на город, где не рады
двое рядом быть навек.
Что мне бритый?! Пусть помятый,
но – родимый человек!
 
 
Вот такой банальный выпад.
(Дамам мудрость не к лицу.)
Много места рифмы сыпать —
да по кругу… По кольцу
 
 
не написано ни строчки.
Золотая чистота!
Выгнул ветер позвоночник —
Рвал любовь на лоскута!
 
 
Надоела бедолаге
Высота, что людям – трон.
Напридумывают враки
Ради нового «влюблен!»
……
 
 
Я искала позолоту
В том, что сыпалось с небес.
Бог сдавил свою зевоту:
«Наигрались наконец!»
 

2016

Дуракам закон не писан

 
Дуракам закон не писан:
То он хам, а то подлиза.
Вот бы дурой тоже стать —
Дураков не замечать!
 

2013

Вы_ли нынче боги…

 
Люди, дорогие!.. вы_ли нынче боги?
Гимн цикадной страсти прямо в вашу честь.
Жить бы человеку в праведной берлоге,
да и то полезней… —
обескровить спесь.
 
 
Люди, дорогие!.. кто сегодня в моде?
Кто сегодня властен на чужом горшке?
Съел бы нас Создатель… —
да и в нем забродит.
(Если не повесится на больной кишке.)
 
 
Где себя запрячет человек здоровый,
если он развеян пеплом на войне…
У весны сраженной даже май суровый,
потому что негде спрятаться весне.
 

Несовременные

 
Не молчи. Я ведь знаю: ты тоже один.
О д и н о к.
Мимо нас протекает бессмысленно рыхлое время.
Мы по-прежнему не понимаем, в своем ли мы теме
И уложимся ли эпилогом в назначенный срок.
 
 
Равнодушие нынче зовется защитой души.
Демагог – из опальных изгоев крутого прогресса.
Вечных истин моральная мойка нам НЕ интересна,
Но зато новомодных продаж чья-то сделка смешит.
 
 
Для чего мы всё дальше уходим от глупых затей?
Для чего нам такая разумная правильность слога?!
Я б назло свою речь трамбовала в одни лишь предлоги,
Но – не в стадо!.. И пусть мне хватает свободы моей…
 

Высокая

 
На высоте всегда страшней паденье.
Ты не доволен личной высотой
моих недолетевших привидений,
что так унижены твоей землей.
 
 
Тебе их не понять, не зная страха.
Они тебе просили передать,
что там, на полочке, лежит семь дней рубаха,
в которой (может быть) рискнешь летать.
 
 
А лучше просто – береги на память.
Я не хозяйка скользкой высоте,
и, если ты (не дай Бог) станешь падать,
могу тебя невольно и задеть,
лишь ускоряя смертное паденье.
Сиди. Пей. Чай. Пусть рядом лгут часы,
когда в гостях незримым сновиденьем
останусь на ночь… Только не проси
переиначить высоту и время,
чтобы тебе удобней доставать.
Я так устала от любовных эпидемий,
где, не по росту,
всё – в кровать…
 

После боя

 
Был такой добрый вечер.
Шёл размеренный дождь.
И никто не перечил,
Вылезая из кож.
 
 
Потому что мы просто
Притворились с тобой
Перемирием звёздным
Человеческих войн.
 

Что могли…

 
Что могла, – я уже сказала.
Всё, что мог, – ты уже услышал.
…
И стоит посредине зала
То ли выросшее, то ли ниже.
 
 
То ли в спальню его, то ли в мусор.
То ли сверху укрыть, то ли снизу.
Эти двое не разберутся
Ни в потерях своих, ни в союзах…
 
 
Холодок наступает быстро.
Чай из кухни уносят в двери.
Может, здесь им договориться
И скорее… Пусть солнце греет.
 
 
Все слова за чертой остались.
Чай вливают в немое горло.
– Ты сегодня не хочешь ругаться?
– Я вообще не хочу…
И скоро
 
 
Они стыли беззвучным эхом
Распылённого тщетно крика.
Человек говорил с человеком
Десять лет. А прослушан —
мигом…
 

Позднее

 
Невиданных сокровищ не ищи
В моем истерзанном другими сердце.
Я и сама не в силах им согреться,
А уж тебя…? Израню…  Не взыщи,
 
 
Что я теперь – соленый хлеб и водка.
На черной скатерти нестройная игра
Холодных лезвий… Мы по вечерам
К ним приложение. Но, сладко или горько,
 
 
Так и не поняли, глотая острый взгляд
Друг друга… опуская мысли ниже,
Пока минута циферблат оближет
И нам позволит выдохнуть… – вдыхать.
 
 
Но это всё, к чему способна встреча.
Соль разъедает пьяный голод рта.
Две высоты стремятся выше стать —
И разбиваются:
– Спасибо.
Чудный вечер.
 

Это будет

 
Это будет не скоро:
по сто первому разу
нам придется по кругу
треугольник пройти
и, царапая раны
раздраженных фантазий,
затеряться изгоем
в самом долгом пути.
 
 
В одиночестве проще
осознать все причины,
по которым людей
дрессируют слегка.
Мы с тобой заслужили,
чтобы нас разлучили
и отправили в Вечность —
друг друга искать…
 
 
Но однажды ты вздрогнешь
от горячего ветра:
это мысли устанут
себя охлаждать;
в кружевном мире слов
не померкнут ответы,
потому что вопросы
растратят свой яд.
 
 
Это будет не скоро
(если вымолим сбыться),
и, устав от дороги,
устанем от чувств.
Сколько нужно свободы,
чтобы снова влюбиться,
но иначе изведать
те же души на вкус…