Читать книгу: «Реконструкция событий»

Шрифт:

ISBN 978-5-4498-5947-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Начало

– Кинул мерзавец. Этого и следовало ожидать. Доверять никому нельзя.

Он говорил тихо, почти без эмоций. И в этой безразличной отстранённости человек, не знавший Тимофея Угорова, мог бы заподозрить то самое спокойствие и безразличие, кто угодно, но только не она, она слишком хорошо его знала. Марина видела красные прожилки на белках глаз, подрагивающие желваки на лбу и сжатые в ниточку, довольно полные губы.

– Ну, что ты так переживаешь? – пыталась она успокоить шефа и бывшего мужа в одном лице, – ничего же страшного не произошло. Человек принял решение поменять работу. В конце концов, никому это не возбраняется, каждый волен сам распоряжаться своей жизнью. Он хороший специалист, вероятно, нашёл какой-то более интересный вариант. Вполне обычная практика.

– Сделай так, чтобы ничего о присутствии в моей компании этого субъекта, не напоминало, – «не заметив» её слов, продолжил давать распоряжения Угоров, – из компьютера все его папки и документы убери. Чтобы духу не было! Предварительно, естественно, проверь, нет ли там чего интересного для нас и компрометирующего его. Хотя, конечно, нет. Он наверняка все хвосты подчистил. Осторожный зараза. – Тимофей брезгливо поморщился. – Меня эта его осторожность всегда напрягала. И вообще, проверь, не пропало ли у нас чего.

– Тимофей, что ты говоришь? Какие-то шпионские игры выдумал. Человек просто решил поменять работу, заранее поставил нас в известность, готов отработать столько, сколько положено по закону или вообще, сколько нам потребуется, пока мы не сумеем найти ему замену.

– По закону?! – презрительно ухмыльнулся Тимофей, – ну раз по закону, тогда, конечно. А вообще, может убираться сегодня же. – И вдруг резко спросил, – а ты знала, что он собирается уходить? Вы же с ним друзья, вечно шушукались о чём-то по углам.

– Друзьями нас назвать сложно, у нас просто нормальные, даже можно сказать, хорошие отношения. Мы коллеги. А «шушукались» мы, как ты говоришь «по углам», только потому, что прекрасно знали, что у тебя кругом «уши» и стучать любимому начальнику все любят. Поэтому, даже разговоры по работе, лучше вести без лишних свидетелей, чтобы не быть перевранным.

– Ты всё сказала? – сквозь зубы процедил Тимофей. – Я смотрю, что даже ты не на моей стороне, а на стороне этой пришлой шушары. Может, тебе тоже не нравится работать в моей компании?

– Нынешняя обстановка мне не нравится, – честно призналась Марина, – каждый день прихожу, как во вражеский лагерь. Ты обложился сотрудниками, для которых интересы дела далеко не самое главное.

– Да-а?! – скривился Тимофей, – а, что же для них главное, если не секрет?

– Главное? Устроиться поближе к начальству. Всё, что возможно прибрать к своим рукам. А, если удастся, то и не только на работе.

– А мне казалось, отзывы клиентов о нас хорошие.

– Я специалистов, которые на приёме с людьми работают, не имею в виду, они нормальные, со дня открытия работают. Я говорю об офисных сотрудниках, даже скорее, сотрудницах. Сейчас, Вадим уйдёт, вообще работать будет не с кем.

– Если не нравится, зачем себя насиловать, в любой момент можешь подать заявление и уйти.

Он холодно смотрел на неё и был уверен, что она не уйдёт. Слишком многое связывало, слишком объединяло. «Не уйдёт», – мысленно припечатал Тимофей и был вполне свободен, чувствуя свою безнаказанность.

Она и не собиралась уходить, в ближайшее время бросать работу она не планировала, её всё устраивало: высокий оклад, руководящая позиция, уважение коллег, давно работавших в компании Угорова. Мучительно было только одно – встречать каждый день своего бывшего мужа – руководителя фирмы, вновь и вновь невольно переживать страшную трагедию, произошедшую в их семье. Трагедию, фактически ставшую причиной их разрыва. Но, сейчас она мгновенно приняла, как ей показалось, единственно правильное в этот момент решение, она поняла, что должна уйти и тут же сообщила об этом своему начальнику.

– Наверное, ты прав, Тимофей, мне действительно лучше подать заявление. – Марина встала, постаралась изобразить на лице спокойное, даже безразличное выражение и, не прощаясь, вышла из кабинета.

Выражение лица должно было быть обычным и повседневным, по крайней мере, дать возможность по нему что-то прочитать, было категорически нельзя. Желающие читать и трактовать в компании имелись, и доставлять им такое удовольствие не хотелось.

В приёмной было на удивление пустынно: за столом скучала секретарь, рядом с ней сидела барышня из бухгалтерии, часто в обеденное время, навещавшая свою подружку, в огромном аквариуме, разделявшем приёмную на две части, лениво перемещались полусонные рыбки. Вот собственно и вся аудитория, которая могла заинтересоваться настроением бывшей жены шефа. Но, даже и этой компании было достаточно, девушки моментально повернулись к вышедшей из кабинета Марине.

– Здрассти, – кивнула секретарская подружка и явно засобиралась покинуть приёмную, зная, что начальство не приветствует посиделки в рабочее время и не преминет сделать замечание.

Особенно этим отличалась Марина, не одобрявшая безделье и пустые разговоры. Шеф-то на это внимания не обращал. Вернее, естественно обращал, но до замечаний не снисходил. Для этого в компании имелись специально обученные люди, в их число входила и его заместительница и правая рука – Марина.

Марина зашла к себе в кабинет, постояла в дверях, как будто ждала приглашения, но кабинет был пуст, приглашение не последовало, она ещё немного постояла, подошла к столу, опустилась в кресло и набрала номер телефона начальника отдела кадров.

– Галя, скажи мне, как пишется заявление об увольнении, произвольно или какая-то форма есть? – как оказалось, ей в жизни ни разу не довелось писать подобного заявления, и она представления не имела, как это делается.

– Тебе по собственному? – деловито спросила Галя.

– По собственному, – кивнула невидимой собеседнице Марина.

– Ща форму тебе на почту скину, – пообещала Галина и запоздало полюбопытствовала, – а тебе зачем?

– Нужно, – уклончиво ответила Марина и задала очередной вопрос, – а на подпись сразу Угорову нести или вам подавать, а вы сами у него подпишите?

– Подожди, – заволновалась Галя, – заявление от кого? Чебуркову он ещё утром подписал, стрелы метал, шипел, всех костерил, только что мне в морду не кинул, но подмахнул. Ну, как обычно. А это-то чьё?

– Галь, заявление моё, – «успокоила» Марина, – так мне самой идти. или ты подпишешь?

– Марин, ты шутишь?! Или разыгрываешь меня? Так вроде до первого апреля ещё далеко.

– Не шучу и не разыгрываю, – вздохнула Марина, – просто решила поменять место службы.

– Очуметь! Поругались что ли? – завопила Галина, не поверив, в неожиданно обретённое коллегой новое место работы.

– Галь, мне заявление начальству самой нести? – устало спросила Марина, проигнорировав очередной Галин вопрос.

– Сама неси, – выдохнула кадровичка, – я не самоубийца к нему по такому вопросу подходить. Да и никого из девчонок подсылать не рискну, растопчет. Так что, извини, иди сама.

– Хорошо, спасибо, – сухо поблагодарила Марина и положила трубку.

Она быстро написала заявление по форме, присланной Галиной, размышлять на тему, правильное ли решение приняла, не стала, видимо, чтобы не было соблазна передумать, бегло пробежала написанное, поставила подпись и снова направилась в кабинет шефа.

В приёмной заинтересованных лиц поприбавилось, скорее всего, Галя оповестила коллег о крутых переменах, ожидающих компанию. То, что перемены будут непременно крутыми, сотрудники нисколько не сомневались. Представить Тимофея Угорова без его зама, а вернее без жены, пусть даже и бывшей, было нельзя. Уж слишком многое в его компании, да наверное и в жизни, было завязано на ней. Она стояла в этой цепи, довольно значимым звеном и было неизвестно, как поведет себя вся система, если извлечь этот компонент. Марина умела спокойно и профессионально решать все производственные вопросы, разруливать возникающие сложности, а главное, у неё получалось благотворно влиять на бушевавшего иной раз шефа.

– Тимофей Антонович у себя? – спросила Марина.

– У себя, один, – услужливо проинформировала секретарь.

Марина открыла дверь, привычно спросила: «можно?» и тоже привычно, не услышав ответа, зашла в кабинет. Тимофей сидел перед компьютером и, не отрываясь от экрана, миролюбиво спросил:

– Ну что, остыла?

Бывшая жена ничего не ответила, подошла к столу и положила на клавиатуру компьютера заявление. Получилось, что листок закрыл его руку, рука дрогнула, листок полетел на пол. Угоров наклонился, поднял документ, не взглянув на написанное, спросил:

– Это, что?

– Заявление.

– Какое заявление, что за фигня? – Тимофей опустил глаза, прочитал текст, – как это понимать? – он снова поднял глаза и удивлённо смотрел на свою в недавнем прошлом жену. «Как она может так поступать? – сверлило в голове, – как она может меня бросать? Это же предательство». В эту минуту он почему-то не думал о том, что сам совсем недавно не поддержал её в тяжёлый момент, что повёл себя так, что она тоже прировняла его поведение к предательству. И, что она, по непонятной причине, в результате его простила, не осталась с ним жить, но продолжала работать в его компании. Об этом Тимофей Угоров тогда не думал, да в общем, о таких неприятных вещах предпочитал не думать совсем.

– Понимать так, – буднично сказала Марина, в этот момент у неё почему-то запершило в горле. У Тимофея на столе, как всегда, стояла бутылка с водой, он очень верил в чудодейственный эффект water-терапии, поэтому постоянно держал под рукой бутылочку хорошей, по крайней мере, грамотно разрекламированной, дорогой минеральной воды. Марина протянула руку, взяла со стола бутылку, отвернула крышку, сделала глоток, сразу стало легче. Разумеется, пить из чужой бутылки не слишком гигиенично, да и правила приличия это запрещают, но на правах бывшей жены, она правилами пренебрегла, в конце концов, раньше они спокойно могли себе позволить есть из одной тарелки и пить из одной чашки, никто же не умер. – Понимать так, – повторила Марина, – я решила уйти из компании. Это моё заявление об уходе.

– Ты хорошо подумала? – губы Угорова опять стали тонкими. Он одарил бывшую жену холодным взглядом.

– Я хорошо подумала, подпиши, пожалуйста, – ответила Марина.

– Надеюсь, ты понимаешь, обратной дороги нет? – Тимофей угрожающе занёс над заявлением золотой Parker, который она подарила ему на пятилетие компании.

– Понимаю, – кивнула Марина.

Parker скользнула по бумаге, красивая начальственная подпись Тимофея Угорова появилась на листе.

– Передавай дела, – мрачно приказал Тимофей, протягивая ей подписанное заявление.

– Кому?

– Севрюгиной, – односложно ответил Угоров, взял со стола бутылку, из которой она только что пила воду, получше завернул крышку и, несмотря на то, что ёмкость была почти полной, демонстративно бросил её в корзину для бумаг, стекло жалобно звякнуло, разговор был завершён.

Марина взяла из рук Тимофея листок, сказала безликое: «Всего хорошего» и быстро покинула кабинет.

Сдав дела, оформив все необходимые бумаги, Марина, наконец, вышла на улицу, промозглая осенняя сырость пробирала до костей. Дома никто не ждал, с работой было покончено, страница жизни под названием Тимофей Угоров перевёрнута окончательно и бесповоротно.

Марина грустно брела по улице и вспоминала. Не хотела, старалась не думать, но думала и вспоминала. Вспоминала, какой была их с Тимофеем совместная жизнь. Сколько всего происходило, какими яркими событиями была она наполнена. Сколько безоблачных, счастливых минут они пережили вместе. Иной раз случались, безусловно, события, которые счастливыми назвать было нельзя, были и те, которые счастливыми и не были, а были просто страшными горькими бедами и неудачами. Но Тимофей и Марина были вместе и, до тех пор пока это «вместе» держало их наплаву, существовал их брак. Как только ощущение родного человека, идущего об руку с тобой, прошло, магическое «вместе» потеряло свою уникальную силу, брак рухнул, они расстались. По инерции, продолжали работать в одной компании, но сегодня и сила инерции не справилась с поставленной перед ней задачей, сила притяжения ослабла, ничего не держало, и она ушла.

2. Слишком серьёзная и мальчишек это пугает

Они познакомились на студенческой новогодней вечеринке. Марина почему-то сразу заметила темноволосого, широкоплечего парня. Он явно выделялся из толпы лохматых, самоуверенных юнцов в запредельно рваных по тогдашней моде джинсах. Выделялся не потому, что был выше всех ростом, причесан и с иголочки одет, а просто потому, что выглядел, гораздо солиднее своего «желторотого» окружения.

«С такой внешностью только в кино сниматься, – подумала Марина, разглядывая молодого человека. Потом отвернулась, осадив себя с формулировкой „нечего пялиться“».

Но когда молодой человек подошёл к ней знакомиться, она почему-то нисколько не удивилась, хотя удивиться могла бы, так как в тот момент не могла похвастаться очередью из воздыхателей, ожидающих её благосклонности. Марина в общем уже привыкла к такому положению вещей и принимала его как данность. Когда-то её одноклассница, анализируя Маринины неудачи в школьных «любовях», сказала: «ты, Маринка, слишком серьёзная и умная, мальчишек это пугает». «Может и так», – соглашалась с ней Марина и со временем привыкла к тому, что особенно не пользуется вниманием ровесников противоположного пола. Хотя на внешность пожаловаться не могла. Мужчины постарше пытались ухаживать за спокойной, сдержанной, высокой, зеленоглазой, темноволосой девочкой, но безуспешно. В поле её интересов «взрослые дядьки» никогда не попадали.

Сейчас парень, на которого были обращены заинтересованные взоры девушек всего зала, подошёл знакомиться именно к ней. И странно, она приняла это как должное.

– Привет! – поздоровался молодой человек, неожиданно протянул руку, как обычно принято у иностранных менеджеров среднего звена или если бы здоровался он с мужчиной, а не с миловидной девушкой, представился, – Тимофей Угоров.

– Очень приятно, – улыбнулась Марина, протянула руку и в тон ему представилась, – Марина Тимофеева, – когда произносила свою фамилию, ещё раз улыбнулась, – вот такое совпадение.

– Это не совпадение, – весело подмигнул новый знакомый, – это знак.

Было ли это событие знаком или простым совпадением, никому из участников разговора доподлинно известно не было, но знакомство состоялось.

– Пир во время чумы, – окинул, искрящийся весельем зал, презрительным взглядом Тимофей, – через неделю сессия начинается, а им всё нипочём.

«Пир во время чумы» впечатление произвёл и уважение вызвал, Маринины однокурсники далеко не все могли похвастаться знанием не самого известного произведения Пушкина, да и вообще к месту употребить это название тоже не каждый бы сумел.

– Пушкина любишь, или просто сказал? – поинтересовалась Марина.

– Я ставил эту маленькую пьесу, когда на третьем курсе учился, – и пояснил, – я театральный заканчивал.

– Актё-ёр! Интересно! – отреагировала Марина, сразу подумала: «Вот откуда лоск и умение себя подать».

– Не актёр, – возразил Угоров, – режиссёр. Я после школы в театральный институт поступил, на режиссерский. Поступил очень легко и только потом понял, что совсем не туда пришёл. Во-первых, на режиссёрский должен идти человек, хоть с минимальным жизненным опытом, а во-вторых, с непреодолимым влечением к этому делу. А у меня ни того ни другого и в помине не было, но так как я привык все дела доводить до конца, никуда не ушёл, доучился, получил диплом и отправился сюда, поступил на психфак.

– Что из университета в театральный уходят, я слышала, а что наоборот, честно говоря, никогда.

– Вот сейчас меня встретила, – заулыбался парень и продолжил презентацию самого себя, – сейчас я получаю второе высшее образование. А ты?

Он не пояснил, что именно подразумевалось под этим «а ты», но она сразу поняла, что речь идёт о факультете, на котором она учится, и поспешила ответить.

– У меня такого витиеватого пути не было, я окончила школу и сразу поступила на исторический факультет. Сейчас учусь на третьем курсе.

– Я тоже на третьем.

– Странно, почему-то я тебя раньше ни разу не видела.

– У меня же второе образование, поэтому мне многие предметы автоматом засчитывают, посещать не нужно. И взяли меня сразу на второй курс. Я не часто в институте появляюсь. А на вечеринки вообще не хожу, не люблю. Сегодня приятель зазывал, я повёлся на уговоры, а теперь скучно.

– Мне сразу показалось, что ты какой-то другой, – заметила Марина, – не из нашей студенческой братии.

– Тебя я бы тоже к братии причислять не стал, – сказал Угоров и, понизив голос, заговорщически предложил, – а давай смоемся отсюда. Тут, по-моему, ничего интересного уже не будет, да на мой взгляд, и не было.

Марина кивнула, она тоже не была поклонницей шумных молодёжных тусовок и, в основном на подобных мероприятиях, откровенно скучала и посещала их с неохотой, только для того, чтобы не «отрываться от коллектива» и не прослыть занудой и, как сказали бы раньше, «синим чулком».

– Как хорошо на улице! – Марина с удовольствием вдохнула чистый морозный воздух.

– И главное, музыку не слышно, если вообще этот грохот можно назвать музыкой, – откликнулся новый знакомый.

– И свет не мелькает, – поддержала разговор Марина. Потом они посмотрели друг на друга и расхохотались, – как два старичка брюзжим, всё нам не нравится, – продолжая смеяться, сказала Марина.

– Ну почему? – видимо решил откреститься от «старичков» Тимофей, – современная клубная музыка есть очень крутая и ещё хорошо бы, чтобы ди-джей был продвинутый и не глухой. Но в тишине бесспорно свои прелести есть.

Они прошли по территории бывшей фабрики, где в соответствии с новыми реалиями стали проводиться всевозможные развлекательные мероприятия, и вышли на набережную.

– Пойдём, погуляем, – предложил Угоров.

– Пойдём, – согласилась Марина.

После дня знакомства они стали часто встречаться. Много гуляли, обсуждали, делились впечатлениями, ощущениями от жизни и новой информацией. Им было друг с другом интересно, комфортно – они дружили, а потом оказалось, что дружеские чувства переросли во что-то иное, и это иное повлекло за собой необходимость проложить новый маршрут прогулок и отношений. И в результате новая дорога привела их в ЗАГС.

Было белое платье, фата, букет, лимузин с кольцами, благословение от обеих пар родителей, поздравления от друзей и родственников.

После свадьбы молодожёны поселились в его уютной квартире, в старинном доме в неожиданно тихом московском центре. Тимофей Угоров оказался вполне завидным женихом, так как жилплощадь досталась ему от дедушки и находилась в его единоличном владении и, вследствие этого, молодая жена вошла в его жилище полноправной хозяйкой. Она почувствовала себя сильной, взрослой, совершенно самостоятельной, с энтузиазмом кинулась вить гнездо и создавать любимому мужу удобство и комфорт.

Марина с Тимофеем хорошо жили, каждый нежно относился к своему партнёру, даже можно сказать, они были дружны. Их не тревожили страсти семейной адаптации, которым часто подвержены молодые пары на ранних стадиях совместной жизни. Они как-то сразу сумели этот рубеж преодолеть, как говориться, легко «притёрлись» друг другу, узнали интересы и вкусы своего супруга и, как интеллигентные воспитанные люди, научились их понимать, принимать и им соответствовать.

По окончании института Тимофей сразу создал свою компанию по оказанию психологической помощи населению. Дело как-то сразу пошло: то ли Тимофей правильно организовывал своё дело, то ли спрос на подобные услуги в этот момент возрос, и новая компания попала на благодатную почву, то ли сам господин Угоров, будучи по первому образованию режиссёром, сумел грамотно срежиссировать и, главное, спродюссировать свой новый проект, коим стала его именная компания. А, может быть, все вышеназванные факторы в какой-то момент сложились, открывая перед новым начинанием, интересные перспективы и возможности.

Марина во всех творческих идеях мужа была верным помощником, соавтором и партнёром.

Всё было безоблачно, светло, надёжно. А потом пришла беда.

3. Безысходность

Он умер в одночасье, не прожив и трёх дней от роду. Врачи разводили руками, говорили: «так бывает» и называли случившееся какой-то странной, даже зловещей аббревиатурой СВДС, убеждая родителей, потерявших сына, что диагностировать подобные синдромы нельзя и установить причину тоже. Случилось непредвиденное: у ребёнка прекратилось дыхание, вследствие этого произошла остановка сердца. Доктора говорили, что, к сожалению, от такого никто не застрахован, что до года, такая беда может постигнуть любого абсолютно здорового ребёнка.

Несчастные родители ничего этого понимать не хотели, а отец ребёнка высказывался в адрес лечебного учреждения крайне негативно и грозил санкциями и проверками. Медики, дабы себя обезопасить, подключили к объяснительному процессу «тяжёлую артиллерию» в лице заведующего отделением и главврача больницы.

Медицинские боссы в свою очередь посочувствовали, принесли соболезнования и даже любезно расшифровали загадочную аббревиатуру, которую до этого произносили их коллеги, подтвердили, что причиной внезапной кончины ребёнка стал Синдром внезапной детской смерти и, в этом случае, сделать было ничего нельзя.

Они вещали ещё что-то, но Марина этого уже не слышала, у неё остановилась жизнь. Она надолго закрылась от внешнего мира и всё, что происходило вокруг, воспринимала, как ненужный надоедливый внешний раздражитель.

Разумеется, Тимофей тоже переживал, но проявление горя было в его интерпретации совсем другим. Он, в отличие от жены, совершенно не мог оставаться один, рвался к людям, искал общения, заводил новые знакомства. Занялся спортом, начал посещать бассейн, увлёкся игрой в теннис. Он пытался приобщить к своим занятиям и Марину, звал развеяться, говорил, что нужно учиться жить, что они молоды и должны вместе постараться пережить случившуюся трагедию. Марина кивала, вроде бы соглашалась, но неизменно на его предложения отвечала отказом.

А когда Тимофей предложил жене на годовщину свадьбы поехать заграницу отдохнуть, поменять пейзаж перед глазами, отвлечься, Марина посчитала такое поведение мужа предательством и подала на развод. Правда потом, несколько лет спустя, анализируя печальные события того времени, она пришла к выводу, что была неправа. Что они оба были неправы. Они не сумели перед лицом страшного несчастья, выпавшего на их долю, сплотиться и помочь друг другу. Так часто бывает – горе не сплотило, а разобщило супругов, они расстались.

Пятилетие свадьбы не состоялось, супружеская пара Марина Тимофеева и Тимофей Угоров перестала существовать, но остались одноимённые сотрудники компании. Марина хотела уйти и с работы, но уже бывший муж уговорил с этим повременить и не совершать необдуманных поступков. Марина послушалась, поступков в тот момент не совершила и осталась служить в агентстве Тимофея Угорова. А теперь, вероятно, пришло именно то время. Марина покинула компанию и теперь, совершенно свободная от всех обязательств, правда, утопая в грустных мыслях, брела по вечерней московской улице.