Читать книгу: «Тайное место на берегу безымянного озера», страница 4

ГЛАВА 5

Чарли не помнил, когда в последний раз бегал. Бег был ему не подвластен, и он завидовал тем, кто получал удовольствие от изматывающего монотонного процесса, которым так жадно хотелось овладеть. Парню казалось, научись он в совершенстве переставлять ноги и распределять нагрузку, самые высокие преграды станут для него преодолимы.

Он бежал от самого себя и от бессилия справиться с собственными эмоциями. Страх неизвестности вцепился за горло и не хотел отпускать. Ожидание тяготило, и сердце стучало с бешеной скоростью – хотелось остановиться, отдышаться и посмотреть, что же там внутри. Чарли был не готов ни с кем делить эти эмоции, ему хотелось насладиться секундной близостью с Ребеккой в одиночестве. Он бежал и, запнувшись, едва не попал код колеса. Остался последний рывок.

Жить вместе с Ребеккой было невозможно, и все это время он снимал комнату в доме с приезжими студентами. Здесь он принимал душ, спал и изредка готовил еду. За все время Чарли так и не удалось ни с кем подружиться. Впервые он пожалел об этом сейчас, когда стал нуждаться в совете. Оказалось, советоваться было не с кем.

Днем здесь все выглядело совсем по-другому – гостиная казалось больше и светлее. Играла тихая музыка, а с кухни доносился шум – кто-то мыл посуду, протирал и ставил ее на полку. Он даже задумался о том, не ошибся ли дверью. Все дома в этом районе выглядели одинаково, можно запросто их перепутать.

В прихожей было светло от бледного солнца. У барной стойки сидела девушка и с интересом читала журнал, отбивая пальцами ритм одной известной песни, название которой он так и не вспомнил, хотя долго пытался. Поздоровавшись вполголоса, парень быстрым шагом преодолел расстояние до своей комнаты и открыл коробку. Внутри лежал конверт, на нем маркером было написано его имя, а снизу стояла подпись – «Ребекка».

Чарли открыл белый, как свежие облака, конверт и удивился, когда обнаружил внутри деньги. Он не понимал, зачем Ребекка их отправила. Ее поведение было похоже на поведение ребенка, который хотел доказать родителям, что способен на большее.

Когда Чарли пересчитал купюры, то понял, что сумма оказалась больше, чем он предполагал еще несколько минут назад. Это была огромная сумма для такой хрупкой девушки, как Ребекка. Она была невысокой и худой, отчего создавала ложное впечатление о своей беспомощности, которым умело пользовалась, если ей это было нужно.

Чарли попытался прикинуть, на что бы хватило этих денег. Можно было оплатить проживание в этом доме на несколько месяцев вперед, съездить домой к матери и вернуться обратно, и это еще не все. Он смотрел на свои руки, полные денег, и думал об одном – лишь бы она никого не убила и ничего не украла. Случись такое, парень бы все равно не поверил, хотя знал – от Ребекки можно было ожидать чего угодно.

Он смотрел в потолок, и ему в голову пришла мысль – а что если это проверка. И если бы стоял выбор: оставить деньги или вернуться к Ребекке, он бы не сомневался в своем решении ни на минуту, и уже вечером они бы гуляли по знакомой набережной. Чарли бы надел черный пиджак, а она – легкое ситцевое платье. Ребекка любила, когда он выглядел серьезно, и парень подошел к ее желанию со всей ответственностью, добавив в гардероб два строгих костюма. Пусть ненадолго, но это ее заземляло и возвращало к реальности. Это было вчера, а сейчас Чарли сам утопает в фантазиях, пытаясь хоть как-то приблизить девушку к себе. Она прислала деньги в качестве доказательства, что кто-то смог по достоинству ее оценить, а он ей не верил. То есть верил, верил всегда, но не хотел отпускать.

Складывая купюры обратно, на одной из них он заметил обратный адрес, а снизу приписку – «Пиши сюда. Ребекка». Если она оставила адрес, значит, не собирается возвращаться, но если решилась на это, значит, дождется ответа.

Он не знал, как ее дела, чем она занимается и в каком пребывает настроении – ему было страшно узнать ответы на эти вопросы. Он не представлял, о чем писать, чтобы получить ответ, но все равно достал ручку с высокого шкафа и неторопливо вывел несколько строк.

Дорогая Ребекка!

Я рад, что ты дала о себе знать и прислала мне это письмо. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я сохраню деньги в конверте, а когда ты вернешься – мы отправимся в путешествие. Пока я буду работать, и, может, мне даже удастся привести себя в форму, чтобы стать для тебя хорошим защитником, как ты и хотела. Пиши, но деньги больше не присылай. С любовью. Забыл написать – твоя бабуля чувствует себя хорошо».

В конверт он вложил две последние открытки от бабушки Ребекки, надеясь, что они пробудят в ней теплые чувства и она вспомнит о доме.

В первый раз он соврал. Он так и не нашел работу, не считая ежедневной монотонной работы над собой, которая не приносила никаких результатов. Но его все равно впервые за долгое время охватила радость. Теперь он точно знал, что не вернется в родительский дом.

*****

Улицу окутал густой туман, в воздухе царила прохлада. Дворник укладывал мусор в контейнер. На часах шесть утра, а значит, пора вставать.

Утренние сборы проходили спокойно и без эмоций. Даниэль вставал по будильнику, умывался и готовил завтрак – этому он научился, когда был совсем маленьким. Отец часто проводил ночи в мастерской и там же засыпал за работой, если удавалось закрыть на минуту глаза.

Путь от дома до школы проходил через парк, осенью он был особенно красив. Миллер любил приходить туда и читать книги, пока Даниэль был в школе. Книги в их доме занимали особенное и важное место. За годы у Миллера накопилось много литературы. В основном это были старые издания, оставшиеся от предыдущих хозяев, небольшую часть книг он обменял у соседей. До последнего переезда коллекция была больше, часть из них пришлось оставить.

Миллер приходил в парк всякий раз, как было свободное время. Там он находил безлюдное место среди деревьев, стелил старое покрывало и читал книги. Это помогало ему отвлечься от своей жизни и насладиться чужой. Ему не хватало эмоций, а сближаться с кем-то было опасно.

Угадать, когда он туда пойдет, было невозможно, но Люси пыталась. Она всегда открывала окна, а входная дверь в дом Миллера громко скрипела. Люси решила: если скрипит дверь, значит, он куда-то уходит. Понять куда несложно – если в его руках была книга и покрывало, значит, он идет в парк, а если зонт и портфель – по делам. По делам он ходил нечасто, только в день, когда его ботинки блестели, но Люси не обращала на это внимания. Это была загадка для Даниэля.

Иногда Миллер был искренне рад видеть Люси. Ароматный пирог – одно из его самых любимых блюд, а горячий чай она заваривала бесподобно. Все это приходились как нельзя кстати, и в такие моменты он думал о том, почему женщина, ставшая такой родной, по-прежнему не становилась близкой. Внутри был барьер пустоты, и чем ближе она приближалась, тем сильнее нарастала тревога.

В мастерской накопилось много работы, но красота осени манила, и пролетающие мимо листья приглашали погреться в лучах теплого солнца.

– Я принесла ваш любимый пирог.

– С курицей?

– Да, как вы любите.

– Спасибо, Люси. Вы, как всегда, знаете, что мне нужно.

– Я случайно заметила, как вы уходили, когда меняла занавески. – Она улыбнулась. – Что вы сейчас читаете?

– Готовлюсь провести вечер с Даниэлем – ищу то, что может стать ему интересным. В последнее время он увлекся автомобилями. – Мужчина перелистывал страницы. – А еще я заметил, что он любит гонять мяч. Может, ему и не нужны эти книги. Я вижу, как быстро он растет и меняется, вместе с ним меняюсь и я, только изменения эти происходят со мной куда более медленно. Не знаю, успеваю ли я за ним.

– Меняетесь? И каким же вы становитесь?

– Сейчас я вижу, как скоротечно время. Это меня пугает, и беспокойство внутри от этого возрастает. Мне кажется, будто я двигаюсь в обратном от других направлении. В детстве я рос серьезным – мне никто не был нужен, и я никого не хотел видеть рядом. Мне потребовалось много времени, чтобы начать в ком-то нуждаться. Слишком много времени, чтобы это осознать, и слишком мало времени, чтобы это найти. Я любил свободу, и удерживать кого-то казалось мне неправильным и недопустимым. Тогда это было моей правдой, моим лозунгом и девизом.

– С возрастом люди меняются, вы правы. Я поддержу любые ваши изменения. – Люси положила руку ему на плечо.

– Спасибо. Мне странно это говорить, и вы удивитесь, но мне не нужна поддержка – мне нужна уверенность, и гарантировать ее могу только я сам.

– Но вы же только что сказали, что вам нужен кто-то близкий – кто-то, кто позволит раскрыться и быть собой.

– Быть с кем-то и зависеть от кого-то – это разные состояния, вы понимаете, о чем я? Это как перепутать преступника с заложником.

– О чем вы? Преступник позволяет любить, а заложник любит? – задумчиво спросила Люси. В ее голубых глазах отражалось непонимание.

– Когда мне удастся найти ответы на эти вопросы, я сразу же соберу вещи и уйду отсюда.

– Значит, вы приходите сюда, чтобы найти ответы на свои вопросы, и занятия с Даниэлем здесь совсем не при чем.

– Я прихожу сюда, чтобы разобраться в своей жизни, а Даниэль – важная ее часть, – мужчина старался сдерживать раздражение.

– Прошу прощения, я просто пытаюсь понять. – Люси опустила взгляд и отвернулась.

Это их первый серьезный разговор, и почему он случился тогда, было неясно, но после него хотелось уйти и скрыться от посторонних глаз. Ее глаза он видел часто, но они все еще оставались чужими, и он не мог изменить это, как ни пытался.

– Вам не за что извиняться.

– Занятия Даниэля скоро закончатся, не хочу его стеснять. В этом парке он любит гулять после школы. В детстве мне не нравилось, когда родители появлялись в самый неподходящий момент.

– Он растет самостоятельным мальчиком.

Миллер воспитывал Даниэля с оглядкой на свое детство. В общении с родителями было много недомолвок, благодаря чему он вырос полной их противоположностью, задушив в себе нежность и оставив только холодный тон. Меняться было сродни прыжку на лошадь, бегущую с бешеной скоростью.

– Спасибо, Люси, мне пора.

Он свернул плед, засунул книгу в карман и, отряхнувшись, направился в сторону дома. Под ногами хрустели листья.

*****

До стоянки в порту осталось немного времени.

– Уже завтра! Мы так и не придумали, чем займемся, – сказал Люк, будто никогда прежде не был на суше.

– Я не понял, Люк, а кто мне обещал бессонные ночи? – напомнил другу Джастин.

– С девчонками?

– Девчонки – это у тебя, аж целых три, а я говорю о женщинах.

– Что ты несешь? Мои девочки еще малы для тебя, впрочем, как и для кого-то другого, – возмутился Люк.

– А ведь совсем скоро они вырастут, у них появится личная жизнь, и кто знает, чем это может закончиться.

– И это правильно! Не все хотят коротать вечера в одиночестве.

– Да хватит вам! – перебил приятелей Чарли. – Я знаю, чем займусь сразу, как мы приедем – попробую связаться Ребеккой.

– Я думал, мы весело проведем время, – без энтузиазма пробубнил Люк.

– У тебя есть предложения?

– У меня есть идея! – вмешался Чарли.

– Говори уже, не томи!

– Решим завтра прямо на месте. Чего сейчас голову ломать?

– Чарли, от тебя я другого и не ожидал! А ведь там живет мой старый друг. Странно об этом говорить, но с тех пор прошло больше двадцати лет. – Люк тяжело вздохнул. – Нас столько с ним связывало, я думал – друзья на века. Если бы кто-нибудь тогда осмелился сказать, что мы перестанем общаться, я ни за что бы не поверил. Готов поспорить на любые деньги!

– С друзьями детства остается связь длиной в жизнь, даже если вы перестаете общаться.

– Наши пути разошлись, как только я встретил Валери, – заметил Люк. – Вместе с этой встречей закончилась эпоха моей беззаботной юности.

– Похоже, нас снова ждет вечер ностальгии. Каждый из вас пошел своей дорогой, ты сделал правильный выбор, Люк. Посмотри на свою семью! Тебе есть чем гордиться, – с завистью в голосе произнес Джастин.

Люк часто вспоминал прошлое, несмотря на любовь к морю, жизнь стала однообразной и предсказуемой. Одни и те же шутки он твердит уже двадцать лет, и мало что изменилось с тех пор, кроме пополнения в их семье. Жизнь стала приторно сладкой, ему не хватало азарта, которым питалась душа все предыдущие годы. Мужчина не любил унывать, и признать, что испытывает чувство, подобное грусти, было для него преступлением против себя самого. Он осуждал любое проявление слабости, поэтому все, что вызывало бурю серьезных эмоций, он превращал в шутку, скрывая даже от себя.

– Люк, твоя жена здесь вообще не причем. Ты сам сделал этот выбор!

– Все имеют право на ошибку. Стоило лишь обмолвиться о своем прошлом, как тут же выяснилось, что меня не устраивает вся моя жизнь. Словно будь я сейчас одинок, то уже бы катался на яхте с какой-нибудь красоткой, вместо того чтобы сидеть здесь и смотреть на ваши рожи. И пил бы я не дешевое пиво, а дорогое вино!

– Из красивых бокалов? – смеясь, поинтересовался Джастин.

– Я тебе сейчас врежу!

– Я тебя не боюсь, Чарли меня защитит.

– Он сможет тебе помочь, только если ты на него упадешь. Тогда твое грузное тельце не так сильно ударится об пол.

Чарли не любил, когда обсуждали его внешний вид. Однажды он уже работал над своей фигурой, но как бы он ни старался, даже по сравнению с самым хилым выглядел еще более беспомощным. Шутки по этому поводу его расстраивали, особенно если он слышал их от людей, его не знающих. Они и представить себе не могли, сколько сил и терпения он вложил, так и не дождавшись заметного результата.

– Не помню, когда мы по-настоящему веселились, чтобы было что вспомнить, – мечтательно произнес Люк.

– Хочешь попасть в заголовки местных газет?

– Нет, хочу оставить красочный след в памяти.

– В памяти местных жителей? – усмехнулся Джастин.

– Мне хватит и нашей. Хотя смотря что будет стоять на кону! Вы же меня знаете!

– Мы сделаем это, Люк!

– Обещаешь?

*****

Письмо, предназначенное для Ребекки, Чарли отправил вечером, сразу же после того, как написал ответ. Он был уверен – обратной связи не будет, но, закрывая глаза, представлял, как девушка открывает конверт и читает написанное им вслух. У нее хорошо получалось делать это с особенным, только присущим ей выражением, для этого не нужен был полный зал зрителей и дешевые декорации.

Всякий раз хватаясь за ручку, Чарли вспоминал, какой трогательной она была, когда писала письма Софи. Ни в каких других ситуациях он не видел Ребекку такой слабой и беззащитной. Она убегала от всего, что приносило ей радость, и этот механизм истязания был ему непонятен.

Единственным желанием все еще оставалась встреча с ней. Парень не знал, где она находится и который там сейчас час, но если бы он только мог, то нашел бы способ туда добраться. Даже на расстоянии Чарли верил – между ними есть связь, и тратил все силы на то, чтобы уловить ее сигналы.

Ребекка думала о нем всякий раз, когда ей того хотелось, а в моменты сильной тоски отправляла письма. Она ничем не рисковала и, в отличие от Чарли, не подставляла себя под обстрел. Ей был важен контакт, а ему – романтика, связанная с ожиданием.

Девушка была единственным маяком, к которому хотелось идти, и единственным ориентиром, на который хотелось равняться. Несмотря на полную противоположность, Ребекке удалось стать его опорой, рядом с которой парень чувствовал себя уверенно и защищенно, как под крылом своей матери.

В детстве ему не хватало заботы – родители занимались своими делами и вспоминали о его существовании, только когда в дверь стучала школьная учительница или мама одного из одноклассников, у которого он отобрал тетрадку и выкинул в окно. Всеми способами Чарли пытался привлечь к себе внимание, пока не повзрослел. С возрастом в голове его матери тоже что-то переменилось, и она начала пытаться все контролировать, вот только с запозданием на десятилетие.

Больше всего в жизни Чарли хотел почувствовать, что такое любовь, и наконец-то ее ощутил. Бунтарка с неисправимым характером – она стала для него источником силы и вдохновения. Все это время парень был уверен – они с Ребеккой на одной волне, но лишь потом до него дошло, что их волны находятся в разных океанах. Его океан был размером с лужу, и только рядом с ней он превращался в глубокую синюю бездну.

Чарли отправил письмо и поднял голову вверх, вцепившись глазами в звезды. Нужно было решать, куда двигаться дальше, и чтобы найти ответ, он изо всех сил подумал о том, где бы сейчас больше всего хотел оказаться, если бы запросто мог переместиться из одной точки в другую. Нарочно он избегал мыслей о ней, но вместе с тем не оставалось ничего, кроме пустоты.

*****

Когда я возвращаюсь со школы и прохожу мимо сквера, то часто вижу вдалеке силуэт отца. Я знаю, он любит приходить туда один, но никогда в этом не признается. Он мог бы сидеть там дольше, если бы мои занятия не заканчивались так рано. Я его люблю и совсем не стесняюсь. Лео всегда подвозит его отец, и это никого не удивляет. У моего отца нет машины, но это у Лео богатый папа. Я ему не завидую, потому что они часто ссорятся, а мы с отцом никогда не ругаемся. Если он не хочет читать книгу или играть, значит, он занят, и я ему не мешаю. Он всегда занят, когда много думает. Иногда он так много думает, что в его комнате горит свет всю ночь. А еще он много думает, когда чистит ботинки. Я думал, что все отцы чистят ботинки, но я ошибался. Мой отец удивительный.

– Сегодня днем я виделся с Люси. Хочешь сходить к ней вечером? Мы не договаривались, но я уверен, она будет рада нас видеть.

Даниэлю не хотелось идти к Люси, он привык, что она всегда приходит сама. Смену обстановки он переносил тяжело, но сейчас чувствовал – нужно пойти, чтобы поддержать отца.

– Мне кажется, я обидел ее, и чувствую себя виноватым, – добавил Миллер.

Он не сделал ничего такого, за что нужно просить прощения, но ему было жаль, что он оказался не в силах оправдать ее ожиданий. Слова были излишни.

Даниэль накинул на плечи кофту и ждал у двери. Во дворе зажглись фонари, свет падал на листья, и из темно-коричневых они превратились в золотые. Был слышен собачий лай, скоро выходные, а значит, Иззи прибежит прятаться от шума назойливой хозяйки. Нужно налить в миску воды и купить корма.

В окне Люси горел свет, новые занавески переливались малиновым, можно было подумать, что она специально готовилась к встрече гостей. Женщина любила уют и всеми силами старалась поддерживать его в своем доме, об этом знал каждый в округе. Находясь рядом с ней, ощущалось, что утопаешь в чем-то мягком и знакомом, как в детстве. С каждой минутой это ощущение начинает обволакивать все сильнее, крепко сжимает и не отпускает. В ней можно утонуть и не вернуться обратно – и это пугало Миллера. Уже давно он не погружался душой в кого-то другого, не думая о том, что будет дальше.

– Тук-тук-тук.

Никто не отвечал. Окно было открыто, и только занавески колыхались от ветра и отзывались трепетом.

ГЛАВА 6

– Мы на месте!

Два дня свободы, после которых не останется ничего прежнего. Это последняя остановка, и следующая встреча друзей состоится через несколько месяцев. Каждый раз, спускаясь на берег, они задумывались о том, что их здесь ждет.

– Слушаем все сюда! У вас есть только два дня. Через два дня я жду вас здесь в полном составе, и только попробуйте вовремя не явиться!

Дуглас повторял одни и те же слова из раза в раз до той поры, пока не заметил, что интерес к ним полностью исчез. Тогда он начал сопровождать разговор активными жестами, и если вдруг замечал в чьих-то глазах безмятежность или спокойствие, тут же обращал внимание на эту персону. Если же не находилось ни одной подходящей кандидатуры, чтобы выместить гнев, своим долгом он считал прикрикнуть на всех, чтобы никто не смел расслабляться.

– Свобода – знакомо ли вам это чувство? – Чарли расправил плечи и потянулся.

– Чья это фраза?

– Я сам придумал.

– Джастин, ты помнишь про наш уговор? – неожиданно произнес Люк.

– Что-то припоминаю, но не уверен, что мы говорим об одном и том же.

– Не прикидывайся, пока я не передумал!

Чарли сразу понял, о чем идет речь. Дом его родителей находился за чертой города рядом с трассой, где ездят автомобили. В детстве они с отцом часто там проезжали, дорога была усеяна отелями, которые отец называл «притонами». Детский ум навсегда запомнил одну из его фраз: «Мы никогда не опустимся до того, чтобы здесь ночевать, лучше я засну за рулем». Несмотря на усталость, рискуя безопасностью собственного ребенка, он никогда не делал остановку на трассе, чтобы передохнуть. Они ехали, пока оставались силы – вдвоем, в никуда.

Поле нескольких таких бесцельных поездок Чарли захотелось уехать одному – неважно куда и зачем, главное – подальше отсюда. Отец стал для него в этом примером. Своим бегством от матери он научил сына сбегать от проблем. Только с возрастом Чарли удалось понять: он ехал не куда-то, а от кого-то, и этим «кем-то» была его мать. Он бежал от той, что заставляла его сомневаться в себе, и в этом он стал похож на отца.

Письмо от Ребекки не было неожиданностью, но стало облегчением. Как только Чарли его прочитал, то разорвал все нити, которыми старался ее удержать все это время. Он потерял ее и чувствовал себя в безопасности, но задыхался от переизбытка кислорода.

– Сначала нужно перекусить!

– Опять? – удивленно воскликнул Чарли.

– Люка не очень интересуют наши с тобой приключения. Ты до сих пор это не понял?

– Неправда! Я свои обещания всегда держу! Но поесть-то мы заслужили?

Люк очень любил авантюры, а как только женился и они стали для него недоступны, полюбил их еще с большей силой. Он с удовольствием принимал участие в чужих судьбах, прикасаясь к чему-то запретному, пусть ненадолго.

*****

Отец с сыном простояли еще несколько минут около двери Люси, но она по-прежнему не открывала. Даниэль хотел заглянуть в окно, но макушка едва доставала до подоконника. Миллер был удивлен и озадачен: чувство вины сошло на нет, но удивление приобрело более яркий оттенок. Где могла быть Люси в такое время? Вечером из дома она не выходила, разве что за продуктами или перекинуться парой слов с соседкой на другом конце улицы. Эта версия показалось ему похожей на правду, но нуждалась в проверке, и он решил, что они давно не гуляли по ночному городу с Даниэлем. Сейчас самое время.

Если они встретят Люси, у него будет оправдание в виде прогулки. Он не мог напрямую сказать, что беспокоится за нее и переживает.

Даниэль забежал домой и надел каску с налобным фонариком. Она была большой и все время съезжала на глаза. В прошлом году каску отдал им сосед Сенье, когда они переезжали и разбирали свой гараж. Сенье-старший много лет работал на стройке и, сменив работу, не хотел, чтобы хоть что-то напоминало о прошлом. Все, кроме каски, он выкинул в мусорный бак напротив.

– Давно мы с тобой вот так не гуляли. Посмотри, сколько огней вокруг!

На улице быстро стемнело, тусклым светом дорогу освещали старые фонари, под ногами шуршали хрустящие листья. Казалось, все было прекрасно, но все равно хотелось быстрее закончить прогулку и вернуться домой. Тоска нависала тяжким грузом, и настроение скатилось в пропасть, из которой не было сил выбраться.

Рядом с ними неторопливо шла компания молодых людей, ребята громко смеялись и разговаривали о море. Если бы он только мог, то заткнул уши. Мужчина так и не смог смириться с тем, что произошло много лет назад, и все еще винил себя.

В последние годы он стал заложником этого чувства. В такие моменты он остро ощущал свою беспомощность, как будто остался в этом мире совсем один. Мужчина шел на ощупь, а впереди не было ни указателей, ни ориентиров. Одна пустота.

На самом же деле кругом было много народу, а виновник своего заточения – это он сам, не замечающий ничего вокруг, кроме бесконечности белой глади. Она давила монотонным шлейфом, не давая вдохнуть.

– Мы зашли достаточно далеко, но Люси нет и здесь.

Даниэль хотел было огорчиться, но потом вспомнил, что завтра они отправятся в тайное место. Он часто думал о том, что происходит там, когда его нет – может, мальчишки постарше проводят там свое время и каждый из них считает это место своим. Мысли об этом его пугали, и от волнения в груди вспыхнул пожар. Он решил завтра взять с собой нож и на стволе большого дерева оставить послание. Если там правда кто-то бывает, он обязательно прочтет и ответит, если не захочет скрываться.

Тайное место располагалось на берегу, и в непогоду там бушевал сильный ветер. Вода выносила на берег все, от чего хотела избавиться, наутро весь песок был забросан бутылками и пачками из-под сигарет. Из-за этого было сложно понять, чьих это рук дело.

Способ проверки, что он придумал, казался ему гениальным. Любопытство заиграло новыми красками, а румянец на щеках не давал скрыть беспокойство. Оставалось дождаться завтра.

Пока щеки Даниэля наливались красным, Миллер все еще думал о Люси. Он не находил ответа, почему ее все еще нет дома и где она может быть в такой поздний час, если ничего не случилось.

Когда они вернулись, ее окно по-прежнему было открыто. Весь подоконник усыпало листьями, внутри царствовал листопад. Вот она удивится, когда вернется.

*****

В баре было немноголюдно. Люк, Джастин и Чарли сидели у барной стойки, напротив каждого стоял бокал пива, а в центре общая тарелка с дешевой закуской. Пиво им открывал бармен, вся видимая часть его рук была покрыта татуировками, на которые никто не обращал внимания. Никто, кроме Люка. Он любил задавать глупые вопросы.

– Классные татуировки! Что они означают?

Джастин его перебил, вспомнив, каким неприятным он становится, когда проявляет излишнее любопытство.

– Может, хватит уже?

– Тебя разве не учили не влезать в чужой разговор, когда взрослые общаются?

– А тебя не учили не задавать глупых вопросов?

– Я ни к чему его не принуждаю! Пусть скажет, если не хочет объяснить.

Бармен протирал бокалы из-под пива и даже не смотрел в сторону Люка. В этом районе лучше не вступать в диалоги с незнакомцами. Здесь не принято обмениваться любезностями с приезжими. Никогда не знаешь, что можно от них ожидать.

В баре было темно, все выполнено в едином классическом стиле, и даже недовольные физиономии отдыхающих вписывались и умело дополняли обстановку. Здесь казалось намного приятнее, чем в месте, где они познакомились.

После выпитых пары бутылок пива сидеть быстро наскучило, но за окном все еще было светло.

– Эй! – привлек к себе внимание Люк. – Тогда другой вопрос: есть здесь поблизости где развлечься? Мы с друзьями хотим как следует отдохнуть.

– Ты что разорался, думаешь, он глухой?

– Я же сказал – не лезь! – одернул Люк.

Неожиданно для всех бармен поднял глаза и вступил в диалог:

– Если я правильно понял, вам нужно в мотель к Тео, он находится недалеко. У него найдется то, что вам нужно, а если сможете его заинтересовать, то и нечто гораздо большее.

– У нас проблем с деньгами нет, особенно у Джастина, ему их тратить некуда. Мне иногда кажется, что он вообще может больше не работать!

– Тогда ему придется не выходить из дома, – задумчиво произнес Чарли. – По-другому не получится сохранить все деньги!

– Ты посмотри на него! Разве по нему не видно, что он и так там сидит целыми днями?

– Вот слушаю я вас и завидую своему светлому будущему.

Размеренность жизни сводила с ума – дни тянулись, как дешевая жвачка, и так же быстро теряли вкус. Впервые Джастин испытывал чувство зависти – ему хотелось оказаться на месте Люка, ждущего встречи с семьей. В надежде найти смысл и от ощущения безысходности он решил, что в семье и есть счастье. Чарли тоже знал, чего хочет. Он бросит все силы на то, чтобы связаться с Ребеккой.

Джастин ощущал себя свободным, однажды взяв смелость принять одиночество, и прежде не жалел об этом. Выбор, сделанный однажды, стал важной частью его, от которой невозможно отречься.

Мужчина чувствовал себя похожим на книгу, затерявшуюся внутри шкафа. Никто ее не читал, потому что не знал о ее существовании, как никто не знал об одиночестве, что он испытывал все эти годы. Ночная беседа с Люком позволила ему раскрыться для самого себя. Он специально выбрал его в качестве собеседника. С Люком, в случае если разговор не задастся, сказанное можно перевести в шутку так, что он не заметит. Парень был прост в общении и не любил лишние сложности.

Джастин думал о семье, но не понимал, стоит ли гнаться за огнем, свет которого в конце пути может оказаться искусственным фонарем, которым ерзают перед носом. Он знал одно – где бы он ни оказался, придется иметь дело с самим собой, и все меньше надеялся на чудо.

– Ну что, пойдемте?

– Можете не торопиться, днем там другие дела. Будет лучше, если вы придете вечером, – едва слышно произнес бармен.

– Отец говорил, там крутятся бешеные деньги, – заметил Чарли.

– Если твой отец называет всех женщин потаскухами, то я не хочу ничего о нем слышать, – буркнул Люк.

– Не помню, чтобы он говорил так про мать.

– Чарли, ты не на приеме у психиатра, завязывай с рассказами о своей жизни. Еще немного, и мы выслушаем не только твои истории, но и истории из жизни твоих родителей. Может, кому-то это и интересно, а мне и своей семьи хватает.

– Ты постоянно к нему придираешься, – вмешался в разговор Джастин.

– У нас такой стиль общения!

– Он похож на пенальти, но на воротах все время один и тот же.

– Потому вратарь из него так себе, постоянно пропускает.

– Друг, напомни адрес еще раз.

Бармен выдернул листок из меню и на обратной стороне написал адрес, который не принято было произносить вслух. Он привык, что все местные знают его наизусть.

– Теперь точно не заблудимся.

*****

Даниэль готовился ко сну, когда в дверь постучали. На пороге стояла Люси, у нее был потерянный вид, во взгляде невозможно было что-то прочесть. В руках женщина держала легкий атласный шарф, на ногах были домашние тапочки – значит, все это время она была дома. Миллер делал вид, что не ходил ее искать. Если она узнает о случившемся, это сделает его беззащитным.

– Люси, здравствуйте. Сегодня вы поздно, что-то случилось?

– Мне показалось, в дверь стучали. Я уснула, и в голове все смешалось. Который сейчас час?

– Почти десять. Мы ходили в город, а сейчас собираемся спать.

– Значит, я правда ошиблась. Извините.

– Когда мы вышли на улицу, я заметил, что у вас горел свет и открыто окно. Мне показалось это странным, ведь в такой поздний час на улице уже холодно. Мы постучали, но никто не открыл.

– Значит, вы все-таки постучали.

– Это вышло совершенно случайно.

– Вы совершенно случайно заметили, что у меня открыто окно и совершенно случайно в него постучали? – Люси расплылась в улыбке.