Читать книгу: «История одной «нелюбви»», страница 3
В следующий раз они встретились в начале лета, когда она попросила забрать её из промзоны, в которой она очутилась в поисках работы. Он послушно приехал, и как это часто бывало во время их встреч, припарковался у её подъезда, чтобы поговорить в машине. Она уже знала, что через несколько дней уедет работать в Москву, и как в вечер их знакомства, только на этот раз средь бела дня, сидя лицом к бабкам из своего подъезда, после нескольких ничего не значащих фраз положила голову ему на плечо, а потом потянулась к нему губами. Он удивился почти также, как тогда, но ответил на её поцелуй (он всегда поддерживал её инициативу в ласках).
– Я думал, у тебя не осталось ко мне никаких чувств, – сказал он после поцелуя.
– Какие чувства?! – подумала она. – Их никогда и не было, – но вслух ничего не сказала.
До её отъезда в Москву они увиделись один раз по делу у неё дома, договорившись встретиться в столице в июле во время его запланированного обучения там.
Всё так и случилось. Он приехал в Москву в воскресенье. Она встретила его у метро, привела к себе домой, накормила, и они пошли гулять в Царицынский парк. Он смотрел на неё как заворожённый и всё время пытался обнять. Сидя на скамейках парка, они целовались на глазах у всех, как будто им было по восемнадцать. От этих поцелуев у неё всё время, как от шампанского, кружилась голова, и было очень тяжело прерываться, когда прохожие подходили уж слишком близко.
Дома они поужинали и не вылезали из постели до утра. Он не мог насмотреться на неё, не мог оторваться от неё и, что самое приятное, говорил ей об этом. Они не спали всю ночь, потому что никогда не могли уснуть вдвоём. Утром оба поехали, она – на работу, он – на учебу, не выспавшиеся и как загипнотизированные.
Он пробыл в Москве неделю, и они встречались ещё три раза. Больше они не гуляли, а проводили время только занимаясь любовью.
В субботу она опять проводила его до метро, холодно поцеловала в щеку, повернулась и ушла, не оборачиваясь. Но через несколько часов написала ему письмо с благодарностью за время, проведённое с ней. И неожиданно быстро получила ответ, который несколько лет хранила у себя на почте как образец одного из нежнейших и страстных писем в её жизни.
Первого сентября она вернулась домой и почти сразу уехала отдыхать в деревню, глушь, но не Саратов. Он уже был на море со своей сожительницей.
Когда она вернулась, они встретились. Он был очень рад её видеть, подарил цветы. Она тоже была рада ему, особенно на фоне своего «безработного» отдыха.
…Однажды осенью они гуляли по лесу, а потом он смущённо вручил её конверт, сказав, что это деньги, в которых она, наверное, сейчас нуждается.
– Там совсем немного, – несколько раз повторил он.
Для неё это было, мягко говоря, неожиданно, потому что ничего дороже цветов за всё время их знакомства он ей не дарил.
Дома, открыв конверт и увидев купюру, номинал которой был значительной для его зарплаты суммой, она удивилась и обрадовалась ещё больше.
Её беззаботные из-за отсутствия работы дни и месяцы проходили один за другим. Наступил новый год. Встречались они редко.
В начале февраля её неожиданно пригласили на "бывшую" работу. Это был хороший для неё вариант.
Прошла весна, наступило лето. Прогулки по лесу возобновились. Сначала они были пешими, а потом превратились в велосипедные. Он складывал велосипеды в свою машину, и они уезжали далеко за город к Волге или катались в городских лесах. В июле, когда вода в реке прогрелась, к велосипедам или вместо них добавилось плавание, которое оба любили. Они купались также голышом на диких малолюдных пляжах, и там же занимались любовью.
В начале сентября он уехал отдыхать на море, конечно же не один.
У неё не было отпуска в том году, и пока его не было, она в одиночестве гуляла в речном порту, смотрела на местное кафе, размещённое на дебаркадере, и мечтала, что когда-нибудь вечером она будет сидеть с ним на его открытой площадке за столиком нарядная и красивая, и лёгкий ветерок будет шевелить края белой скатерти…
Осуществленная мечта – это цель, а это совсем не романтично. Видимо исключительно поэтой причине в то кафе в речном порту они так никогда и не сходили…
Он вернулся, и она уговорила его съездить за город в лес за грибами. Нехотя, но он согласился. Ни одного гриба они не нашли, но съели гору пирожков, которую она брала с собой, вдоволь находились по осеннему лесу, нацеловались и наобнимались.
Пришла зима, и у них появился новый вид досуга – катание на коньках на закрытых катках города. Она не стояла на коньках с двенадцатилетнего возраста и при первом посещении катка ему пришлось все 45 минут возить её за руку. Один раз он всё-таки отпустил её, чтобы прокатиться самому, и она тут же упала, а потом долго со смехом не могла подняться с колен, потому что лёд-то скользкий!
Новый год как обычно каждый встретил в своей компании.
В феврале она перешла на работу в организацию, о которой слышала ещё до своего отъезда в Москву, как об одном из самых заманчивых мест работы в их городе и даже не представляла, что сможет туда устроиться. Единственным, но значительным минусом было то, что территориально эта организация находилась практически за городом, и добраться туда на общественном транспорте можно было только с пересадкой. Да и транспорт ходил туда не «как по расписанию», но зарплата и сама работа в первое время компенсировали эти недостатки.
Он работал не так, чтобы недалеко от неё, но в том же районе, и иногда «осчастливливал» тем, что забирал её с работы и отвозил домой.
Закончилась зима, приближались длинные майские праздники, и приятельница её мамы предложила приехать отдохнуть несколько дней в её доме в поселке на берегу Волги в 80 километрах от их города. Кроме спальных принадлежностей и продуктов ей нужно было взять с собой ещё и компьютер, чтобы поработать. Тащить всё это в двух автобусах было не очень приятно, и она, с разрешения гостеприимной хозяйки, пригласила его поехать вместе с ней. Так началась многолетняя история их совместных поездок в поселок С. по выходным.
Мамина приятельница предоставляла в их распоряжение целый дом (сама уходила на это время в другой), и два выходных дня они жили как семейная пара: она вставала первой, готовила завтрак, после завтрака мыла посуду, и они, в зависимости от месяца лета и погоды, шли на Волгу купаться или оставались загорать на лужайке около дома, или шли гулять по живописным окрестностям.
В городе, начиная с июля, в будние дни после работы они ездили на загородные пляжи устраивать «заплывы». Оба любили и хорошо плавали, и заплывали так далеко, что их вещи на берегу превращались в еле различимую точку.
Осенью она наконец-то ушла в отпуск и уехала из города. Он по традиции уехал на море со своей дамой. По возвращению жизнь обоих потекла по осенне-зимнему графику (коньки, прогулки) с той лишь только разницей, что он наконец-то догадался, что любовью удобнее заниматься в гостиничном номере, и они периодически устраивали себе праздник, часов по восемь проводя в постели.
Весной она затеяла ремонт в одной комнате своей квартиры, который растянулся на два месяца вместо планируемых трёх недель. Ремонт делался в кредит, денег было в обрез, поэтому обе части своего отпуска она провела в посёлке С. В конце августа уехал отдыхать на море он. Впервые в жизни он позвонил ей оттуда, чем несказанно удивил и обрадовал, но на этом радости для неё в этом году и закончились. Как будто осень, наступление которой даже на день не отстало от календаря, с её дождём, продолжавшимся больше месяца, и резким похолоданием после тридцатиградусной жары, наступила ей на горло и перекрыла кислород.
Осень осенью, но её отношения с ним настроения тоже не улучшали. К этому времени она уже очень устала уговаривать и убеждать себя, что у неё всё хорошо, она его не любит, а после её единственного и разрушительного для неё опыта любви, это казалось самым важным. И она в очередной раз сказала ему «на этом всё».
В октябре она начала болеть чем-то похожим на ОРВИ. На больничный не уходила – лечилась сама и не очень удачно. В ноябре, отчаявшись, пошла к платному врачу и попросила выписать ей что-нибудь из антибиотиков, которые принципиально не принимала к тому времени уже лет семь. Врач выписал, она пролечилась и… Лучше бы она болела ОРВИ! У неё начал болеть желудок и периодически случалась рвота до обмороков. Врач-гастроэнтеролог, выслушав её и посмотрев на результаты обследования и анализов сказала: «Это вы себе «назлили». Её вес достиг небывалого за всю её жизнь минимума, и несмотря на свой перфекционизм в этой теме понимала, что худеть дальше просто нельзя.
