Читать книгу: «У Мирона был Colt's», страница 2

Теперь у неё есть возможность поехать в любую страну мира, на любой люксовый курорт, но будь на то ее воля, она бы выбрала ипотечную однокомнатную квартиру на первом этаже, где вечно воняет дешёвыми сигаретами и сыростью. На окнах и стенах то и дело проступает чёрная плесень, а тараканы чувствуют себя так вольготно, будто они тут налогоплательщики.

Ей хотелось туда – домой, в Серпухов к Жене Горохову, хотелось так, словно бы она маленькая девочка, которую оставляли в детдоме…

А пока Лида не знала, что эти дни она назовёт своим утерянным и недооцененным счастьем, и Женя начал раздражать ее всё больше и больше. Горохов совсем расслабился: спал почти до обеда, завтракал, чем бог послал, и садился за компьютер играть. До ночи он сидел и молчал, виртуальных врагов, заткнув уши наушниками. То и дело громко и грязно матерился, в азарте забывая, что дома не один. Если Лида хотела что-то сказать или спросить у мужа, ей приходилось подходить к нему и тормошить, потому что иначе он не слышал ее слов. Вот и сейчас она почти кричала, окликая Женю, – ноль реакции. Тогда она подошла к нему со спины и ощутимо щипнула за жирный бочок. Горохов вздрогнул и завопил от неожиданности.

– Ай, что ты делаешь?!

– Так я тебя зову-зову, «Женя-Женя! А ты оглох, что ли?

– Ну, Лида, блин! Меня ведь убьют из-за тебя! Давай не сейчас! Что ты хотела?

– Поговорить…

– А… Ну, тогда тем более… Я и так наизусть знаю весь сценарий этого твоего бубнежа… Могу слово в слово пересказать, хочешь? Я за сегодня уже два раза вакансии проверял, а за месяц, наверное, уж под сотню…

«Но Женя, я хотела сказать…»

– Всё! Ничего не хочу слушать! Не мешай мне…

Женя снова напялил наушники и как загипнотизированный уставился в монитор. Выглядел он при этом взбудораженно, был на взводе, и Лида поняла, что если ещё раз попытается отвлечь игромана, то они обязательно поругаются…

Поэтому она сдалась и обиженно ушла на кухню, громко хлопнув дверью.

От гнева в душе всё кипело, и Лида налила себе чай, стрельнула у Горохова из пачки сигаретку и закурила. Чай был вязкий и горький, совсем как слёзы, невольно катившиеся по её щекам.

Когда Женя работал, то курил тонкие сигары с вишнёвым вкусом, а сейчас перешёл на самые дешёвые сигареты. Лиду затошнило от первой же затяжки, и она с отвращением тут же кинула дымящую сизым дымом сигарету в раковину. Та по закону подлости упала не в слив, а прямо на немытые тарелки, и немало воды утекло, пока Лиде всё же удалось смыть эту «вонючку». Сама она курила очень редко и поэтому своих сигарет не имела, а в минуту отравления стреляла курево у мужа.

Девушка и без того была на взводе, и эта возня с сигаретой отчего-то показалась ей очень унизительной, и она разрыдалась в голос. «Вот чёрт!» – воскликнула она вслух. «Она сказала, что разойдётесь вы скоро… И сила тёмная тому виной… Человек какой-то, что с самим дьяволом на короткой ноге». Вновь вспомнилось ей дурное бабушкино пророчество.

И ей вдруг показалось, что в их квартире сейчас и правда есть что-то потустороннее. Что эта какой-то невидимый дементор устроил этот беспросветный бардак. Будто какой-то энергетический вампир виноват в том, что Лида не находит в себе силы взяться за уборку. Немытой посудой заставлена вся столешница и обеденный стол, на котором, чтобы покушать, приходится вытаскивать кусочек свободного пространства. В раковине тоже посуда. Заветренный хлеб как-то оказался на подоконнике. Там же валяются конфетные обертки, ещё непонятно откуда взявшиеся бумажки. Старые Женины диски с играми и музыкой, все донельзя исцарапанные и непригодные.

Свет на кухне из-за плотных бежевых штор насыщался жёлтым цветом. Замызганные обои, то ли горошек, то ли в цветочек, мерзкого категоричного цвета вдруг стали давить на психику Лиды.

Но в комнате было не лучше: теснота, которую ещё и дополняет гора стираного, но неглаженного белья. Всю эту неимоверную кучу приходилось брать и перетаскивать с дивана в кресло. Делать это нужно было в несколько заходов, так как шмоток и постельного и правда был целый ворох. И так каждый вечер, когда возникала необходимость освобождать спальное место. Квартира была односпальная, и этот старичок, обитый ворсистым коричневым плюшем, похожим на шкуру Чебурашки, служил Гороховым брачным ложем.

Но, увы! Справлялся «пенсионер» со своей задачей очень плохо – скрипел всякий раз, стоило лишь чуть пошевелиться. А уж если супруги в пылу страсти набрали обороты и переходили к более активным действиям. Казалось, что бедный-несчастный диван, как Боливар, не вынесет двоих и вот-вот скопытится…

Над диваном висели большие часы. Узорчатые, из фальшивого облезлого золота, своей игрушечной помпезностью они настолько не вписывались в интерьер, что казались частью театральной декорации среди всей этой пыли и хаоса. Особенно нелепо эти громко тикающие и часто отстающие часы контактировали с современными плоским телевизором, нещадно покрытым пылью.

А вот компьютер со своим хозяином выглядели очень даже гармонично и почти можно даже сказать срослись. Казалось, что сгорбившийся перед монитором Женя, чьё лицо освещал синий свет, это всего лишь какое-то периферийное устройство компьютера. Нужное, не всё же не основное. И этот шустрый, вечно жужжащий мощным вентилятором компьютер мог бы вполне обойтись и без Горохова. А вот ему без компьютера никак. Он частенько даже ел здесь, за компьютером, столом. На перекус у него в почёте была глазунья, жаренная с сосисками. Посуду уносить он ленился, и тарелки стояли скопом, чуть поодаль от монитора. Желток присыхал к ним так, что потом приходилось ножичком отскребать. Но делал это ленивый Женя лишь когда в доме не оставалось больше ни одной чистой тарелки.

Да что там говорить про посуду! Если он и сам после увольнения стал пренебрегать личной гигиеной, реже брился, не мыл голову по три дня. А вещи подбирал себе невпопад. Вот и сегодня напялил на себя этот старый плотный, как валенки, свитер темно-зеленого цвета и тонкое серое трико, выглядел он нелепо, а если проще сказать, как дурак. Лиде захотелось срочно уйти из дома, чтобы не видеть всей этой угнетающей вакханалии. Но идти ей было особо-то и некуда. Бабушка – единственный родной человек, жила далеко, а со многими друзьями Гороховы перессорились с тех пор, как занимали денег и не смогли отдать. С Маринкой дружба тоже висела на волоске. Хотя они с Альбертом денег не требовали, имея свой автобизнес, жили они как муравей на кусочке сахара. Но Лида стала чувствовать себя в ее компании неуютно и ущербно, и общение свелось к минимуму. Поэтому Лида, не говоря ни слова Горохову, поплелась в ближайший к их дому сквер. Благо погодка в этот день была промозглая, то и дело срывался дождь, и поэтому все три лавочки на асфальтированном пятачке среди пожухлых клумб были свободны. Обычно здесь напротив магазина «Кудесница» кто-то обязательно сидел: днём мамаши с колясками, вечером толпа малолеток с пивом. Но сегодня охотников мокнуть под дождём не было. И Лида сидела одна. Уткнувшись для вида в книжку, чтобы не показаться людям городской сумасшедшей, она совсем не читала, а только делала вид. А сама мысленно ругала Горохова: «Как так можно! Мы до сих пор не отдали деньги бабушке. Твои родители безвозвратно нам сколько денег дают, считай, содержат нас. А ты заладил одно и то же: «Я на должность младше, чем главбуха, не пойду!» Да что ты говоришь?! Сейчас не до жиру, быть бы живу! Можно пойти туда, куда позовут, на первое время, чтобы хотя бы кредиты и долги было чем отдавать! А там уж параллельно и получше должность искать. Нет! Сам не идёт и меня не пускает! Баран упрямый!» Тут крупными хлесткими каплями с неба полился дождик. Лиде стало жаль книжку, и она торопилась спрятать ее в сумочку, чтоб не намокла. Перед выходом она схватила с полки, что попало под руку. И только сейчас разглядела название «Я – вор» было написано на обложке. «Тьфу!» Лида непроизвольно плюнула на книгу, не слюнями, конечно, а так, понарошку. Сумочка была дамская, узковатая, плотная картонная обложка уже успела слегка намокнуть и стала скользкая, и ловко убрать книгу у девушки не вышло, она вдруг выскользнула из рук и упала на мокрый асфальт раскрытыми страницами вниз. «Да чтоб тебя!» – ругнулась вслух Лида и наклонилась, чтобы поднять книгу. И тут вдруг она разглядела на предпоследней странице, там, где печатают тираж и имена тех, кто работал над книгой, странную надпись, сделанную красивым круглым, уверенным почерком от руки: «Есть проблемы? Решим! Если позволишь:

+7 916-213-66-09». Эта надпись настолько впечатлила морально подавленную Лиду Горохову, что уже через пару секунд она набрала этот незнакомый номер у себя на мобильном телефоне, почти не осознавая того, что творит…

Часть 1 Глава 2

***

Одним своим появлением на свет дети Тимофеечкиных дали повод сплетникам распускать нехорошие слухи о своей семье. Мирон родился недоношенным, с ощутимым недостатком веса, и врачи не были уверены в том, что мальчик выживет. Родители хоть и были опечалены слабым здоровьем новорождённого, но это не помешало им на скорую руку «слепить» ещё и девочку…

Слава богу и докторам! Мирон поправился и стал развиваться без отклонений. Хотя часто болел и всё детство был очень худенький. А его сестра, которую назвали Зоя, та, наоборот, девка – кровь с молоком. Непоседливая и шумная, как Мамай, она, ещё учась в классе в третьем, уже весила, как полугодовалый медвежонок! Пользуясь своим физическим превосходством, девчушка частенько поколачивала не только дворовых мальчишек, но и своего родного брата-хлюпика.

Такая непохожесть между детьми, которые были почти ровесники, не могла не броситься в глаза людям, и в народе поползли слухи о том, что мать их Роза Тимофеечкина – ведьма.

Конечно, было бы логичнее предположить, что она изменила мужу и одного из детей «нагнула на стороне», и в этом скрывается причина их непохожести, но Роза Михайловна по национальности была цыганкой, и людям было проще обвинить её в колдовстве, чем в измене мужу…

Ни в том, ни в другом Роза Тимофеечкина виновна не была. Она хоть и предупреждала к цыганскому народу, который, как известно, издревле был склонен к мистицизму, но сама она никогда не гадала, не лечила, а вела скучную жизнь домохозяйки.

Но это не помешало людям придумать глупую сплетню, что, мол, у ведьмы первой должна родиться девочка, чтобы мать могла передать ей свои колдовские знания и силу. А если первым рождается мальчик, то он будет очень сильно болеть и, может, даже умереть во младенчестве, хотя, если выживет, то потом во взрослом возрасте смерть от него отступит, и ничего страшного уже не произойдёт.

Такое повышенное внимание к себе семья Тимофеечкиных заслужила ещё и тем, что они были самые богатые люди в городе. Им принадлежал завод по производству искусственных бриллиантов. Когда-то он имел статус «секретного объекта» и был градообразующим предприятием города. Но во времена перестройки даже этот «бриллиантовый гигант» пришёл в упадок. В те времена люди мечтали вволю наесться колбасой, а бриллианты, пусть даже и по доступным ценам, были никому не нужны.

Простые работяги не желали тратиться на «стекляшки», а люди с возможностями предпочитали настоящие камни, а не эти фальшивые фианиты, производимые на подмосковном заводе.

Такое упадническое положение дел позволило детектору завода – Пантелей мону Тимофеечкину постепенно выкупить контрольный пакет акций завода, а впоследствии и вовсе стать его единоличным законным собственником.

На этом заводе работала добрая половина всех жителей города «Малаямзда», но никого особо не смутил факт того, что Тимофеечкин прибрал завод в свои руки. Все знали, что Пантелей Всеволодович любит своё дело больше, чем родную семью!И Роза Михайловна, к своему глубокому огорчению, это знала тоже. Поначалу она подумала, что учёный муж – это престижно. Тем-более, что Пантелей Всеволодович, хоть и был на пятнадцать лет старше своей избранницы, но зато вёл себя очень обходительно, и своими манерами и образованностью покорил молодую красавцу Розу.

– Милая, Розочка! Роза Михайловна…. Вы знаете мой характер…Характер мой, прямо скажем прескверный…. Я человек приземленный. Да, и внешне как Вы сами видите, неказистый…. Невзрачный…И…

– Что-то я, пойму вас, Пантелей Всевладович…. Какая-то речь у вас несвязная, вы что на солнце перегрелась? – Роза насмешливо смотрела на робеющего профессора Тимофеечкина, и заметив испарину на его морщинистом лбу расхохотались – Или уже с утреца угостились маминой малиновой настоичкой? – спросила девушка сквозь смех. Чем вовсе сбила с мысли своего престарелого ухажёра. В народе этого щупленького мужичонку; белобрысого в круглых очках без оправы, все уважительно называли "Бриллиантовым Королём”. Поначалу, он неловко мимикрировал под папиного друга, но все знали, что на самом деле захаживает он к молодой красивой Розе. И вот, настал час “икс” Роза, конечно сразу поняла, к чему ведёт профессор, но не смогла отказать себе в удовольствии подшутить над ним и Пантелей мону пришлось оправдываться:

Да, упаси Бог! Розочка, как можно?! Разве бы я посмел явиться к Вам, с алкогольным амбре! Ни Боже мой! Ни Боже мой!

– Ну, а чего ж тогда какой-то странный разговор затеняли? Цветы вон уже у Вас в руках не первой свежести… Их бы в воду поставить, а вы уцепились за этот несчастный букет. Кому цветы-то?

– Ой, и правда, что-то я совсем уж от волнения… Вам, конечно, милая-дорогая Розочка…Вы простите меня…Розы я не смог достать, поэтому вот…полевые, но зато от чистого сердца….

– Спасибо! Не стоило и таких дарить, без повода, чего тратиться…. Сегодня, что разве праздник как-то?!

– Ну, что вы Розочка?! Как можно Вам молодой-красивой, думать от экономии! Бог с Вами!

– Что это Вы сегодня все Бога вспоминаете? Вы что в религию ударились, вдруг? – Роза опять нахально засмеялась в лицо “Бриллиантовому Королю”, а тот продолжал мямлить:

– Да, нет! Что Вы! Это я от волнения…

– Ладно, пойду цветочки в воду поставлю….

– Нет, подождите, Роза! Розочка Михайловна, я умоляю Вас не уходите! А то, мне придётся потом все заново начинать, а я сегодня уж точно не решусь продолжить разговор, а когда решусь…Бог знает…Ой, простите! —Ещё раз невольно помянув в речи Бога, профессор перебил сам себя и начал истерично подбирать нужные слова. Мысли путались, и вспотевший на нервной почве Тимофеечкин, не нашел ничего лучше, чем брякнуть, уже в спину, уходящей от него Розе:

– Выходите за меня замуж!

– Что???

И тут вдруг, уважаемый Пантелей Всеволодович бухнулся на колени пред Розой, с таким видом, будто ему сейчас будут рубить голову.

Роза ненашутку испугалась, ее и без того, огромные зелёные глаза, сделались ещё больше, и даже синий платок из тонкой органзы прошитый нитями люрекса, соскользнул с ее головы. Освобожденные волосы рассыпались по плечам веселыми чёрными кудряшками.

В этот момент Роза показалась несчастному Пантелей мону прекрасной раденовской скульптурой, и он готов был удавиться, если сейчас девушка скажет: “Нет!”

Для Пантелей мона Всеволодовича это был второй брак, первая его жена умерла от болезни. Детей они не нажили и наивная Розочка, поначалу думала, что стоит ей нарожать деток, и она будет “купаться” во внимании мужа. Но очень скоро поняла, как сильно ошиблась…

Муж дневал и ночевал на работе! Поначалу, темпераментная Роза закатывала скандалы, но Пантелей Всеволодович, человек крайне миролюбивый и неконфликтный как мог избегал выяснения отношений. Реагировал на истерики Розы с холодной снисходительностью и они не имели должного эффекта. В конце-концов молодая жена смирилась с тем, что при живом муже в семье ей уготована роль почти матери одиночки.

Хотя, жизнь с “Бриллиантовым Королем” имела конечно и свои несомненные плюсы. При советской власти, кичиться богатством было не принято и даже опасно. Поэтому уровень жизни Тимофеечкиных, хоть и был, конечно, выше чем у граждан из рабочего класса. Но если сравнивать их быт, к примеру, с тем как жили представители творческой интеллигенции или номенклатурные работники, то тут директор завода особого не выделился.

В их распоряжении был небольшой деревенского склада двухэтажный домик, бывший когда-то барской усадьбой. Если смотреть на эти стометровые хоромы, глазами современного человека, то многим такой домишко может показаться почти нищенской халупой. Но для советского времени жить в загородном частном домике с садом и огородом ― это почти роскошь. Правда, Роза Михайловна посчитала непозволительным для “первой лэди” гнуть спину на грядках и всю землю засодили кустарники смородины и крыжовника. И семья за милую душу уплетала крыжовенное варенье и компот из красной и чёрной смородины. Консервацией этих лакомств Роза занималась с удовольствием.

А ещё она чуть ли не единственная женщина во всем подмосковном городке “Малаямзда”, кто с удовольствием водил автомобиль. Блага на работу Пантелей мона Всеволодовича возил водитель на серебристой Волге, а их личная белая “Чайка” почти всегда была к услугам Розы.

С годами, конечно, времена изменились, и в новой капиталистической России Тимофеечкины обрели статус «господ» со всеми вытекающими отсюда привилегиями.

Но скромный и аскетичный Пантелей Всеволодович не позволил Розе заняться строительством дворца, о котором она размечталась. Вместо этого семья переехала в двухуровневую квартиру с бассейном и тренажерным залом, в ту, что находится в самом престижном новом районе их городка.

По велению Розы Михайловны их новая квартира тут же засияла во всю мощь ампира.

Штатную прислугу она заводить не захотела, лишь изредка вызывала людей, которые помогали ей убирать эти восемьсот метровые хоромы. А готовка и присмотр за детьми по-прежнему были ее основным занятием.

В тёплые края Роза с детьми выезжала по два раза в год, и не только в Сочи и Ялту, а ещё и в Карловы Вары. А потом, когда стало можно, они и вовсе побывали на самых престижных курортах мира. Во всевозможных домах отдыха и того чаще. А вот трудоголик Пантелей позволил себе отпуск от силы на пару дней в году, да и то ехать на курорт отказывался категорически! Баловал себя лишь рыбалкой и походом за грибами с сыном.

Все в городе знали, что профессор Тимофеечкин помешан на своём заводе и что он настолько умный, что даже немножечко ку-ку…

Мирон с самого детства мечтал быть похожим на отца. Мечтал работать на его заводе, и чтобы заслужить его внимания, даже поступил в университет на геммолога, чтобы хорошо разбираться в камнях и стать отцу помощником и партнёром. Зойку же, напротив, мало интересовал ее нудный стареющий папаша, единственное, что ей от него нужно было, – это деньги.

И отец никогда не стеснял свою любимицу в средствах. Зойка ни в чем не знала отказа. Но одну ее мечту не смогли осуществить ни папины деньги, ни связи. Зойка мечтала стать манекенщицей! Одной из тех красавиц, что ходят по подиуму и демонстрируют на себе модные наряды. И хотя в те времена требования к моделям ещё не имели таких строгих критериев, как сегодня, но даже при тех стандартах стодвадцати килограммов профессорская дочурка никак не могла работать в доме моделей.

Но не в Зойкином характере было сдаваться, и она прошла другим путём. Уехала в Москву и устроилась там натурщицей в Доме художников. Когда родители узнали об этом, то были в шоке! Роза Михайловна плакала и говорила, что это позор для всей их семьи и для дедушек и для бабушек, что Зоя позирует обнажённой. А Пантелей Всеволодович промямлил что-то невразумительное насчёт того, что ничего другого он в этом не видит, что, мол, это искусство, но из-за того, что мама против, он тоже не поддерживает дочь.

– Ты разве сама не понимаешь, что это позор?! – завелась с пол-оборота мама.

– Ой, мам, тебе всё позор! Даже татуировка – и та «позор».

– Так ты что, сама себе ещё и татуировку сделала?

– Ну и что такого?

– Где ты видела в приличном обществе, чтобы люди, как папуасы, с татуировками ходили?!

– Да плевать я хотела на это общество… Это моё тело! И моя жизнь!

– Так вот именно, что твоё тело. А ты?! Что ты делаешь?! Выставляешься напоказ! Как… как шлюха…

– Мам, да это всего лишь картины… Ну, как люди в журналах фоткаются, вот это тоже самое… Только картины… В журналы-то меня не хотят брать… Ну, ничего, я всё равно своего добьюсь…

– Чего?! Чего?! Чего ты добьёшься? Опозоришь себя так, что ни один приличный человек не женится на тебе!

– Мне и не нужен приличный…– А какой тебе нужен?! Кто вообще согласится терпеть такое! Да, ты посмотри на себя, дочь! Посмотри, как ты выглядишь на этих картинах! Ладно бы если бы ты была в одежде…Одежда хоть какая-то скрывает все твоё….. Вот это вот сало…но когда ты совсем голая, это же отвратительно!

– Ах, я по- твоему, отвратительная! Ну, спасибо, тебе мамочка! А не ты ли меня родила?! Раскормила меня не ты?! Ноги моей больше в вашем доме не будет, так и знайте!

На какое-то время после скандала, Зоя перестала посещать родительский дом. Но со временем обиды забылись-страсти улеглись….

И когда к ней пришла мировая слава в сообществе художников ее стали называть русской Сью Тилли и сравнивать с той самой натурщицей, которая стала Музой для знаменитого художника Люсьена Фрейда. Одна из его знаменитых картин “Спящая социальная работница”, стала жемчужиной в коллекции, одного известного русского олигарха, которую он приобрел на аукционе за внушительные 33,6 миллиона долларов. Бывало, что Зойкины портреты, стоили намного дороже. Естественно, что обретя финансовую свободу и без того, расхлябанная Зойка и вовсе стала вести богемный образ жизни – переехала в Париж на ПМЖ, а там ее будни состояли сплошь из светских вечеринок, выставок, ни одна из которых, конечно же не обходилась без шампанского. И Тимофеечкина, пустилась во все тяжкие! Меняла любовников как перчатки. После первого неудачного аборта детей у нее не было, а родителей она навещала не чаще двух раз в год.

А с братом Мироном и вовсе знаться не желала он казался ей каким-то странным. И в этом Зоя была права....

***

Бедному Мирону от матери-цыганки не досталось ничего: ни темперамента, ни красоты. Внешне и по характеру он был весь в отца. Такой же невзрачный, как Пантелей мон, только на две головы выше. До неприличия худой и до унизительности скромный парень. Говорил он тихо и неуверенно, никогда не мог отстоять свою правоту или просто рассказать какой-нибудь забавный случай в компании сверстников, для него непосильной задачей. Понятное дело, что с девочками тоже не клеилось. Кто захочет встречаться с парнем, которого обижает и бьет его собственная младшая сестра? Родители надеялись, что армия его выправит, что отслужит, станет побойчее, возмужает, а там, глядишь, и женится… Но ещё в шестнадцать лет при плановом медосмотре ему сказали: «Ты эти мысли про службу брось! У тебя плоскостопие, сколиоз… Какой с тебя боец? Ты ж пятьсот метров пробежишь и «сломаешься». Ни одна комиссия тебя годным к строевой не признает!» И все надежды рухнули. Роза Михайловна, кажется, переживала гораздо больше, чем сам Мирон. Он научился жить сам по себе. Много читал, серьезно увлекся минералогией, и друзья, ему кажется, совсем и не были нужны. Сестру свою Зойку он терпеть не мог и вздохнул с облегчением, когда та, ещё будучи школьницей, сепарировалась от родителей. В шестнадцать лет она не просто закрутила роман с парнем, а сбежала с ним из дома. И жила на заброшенных дачах, пока он сам не выгнал ее, узнав о беременности. Пантелей и Роза были буквально в шоке, когда выяснилось, что избранником их ненаглядной единственной дочери стал уже отсидевший в тюрьме за кражу со взломом двадцатитрехлетний Борис Сергеев. Двоечник и алкаш. Хотя надо отдать должное вкусу Зои, внешне парень был довольно симпатичный: долговязый блондин с карими глазами, даже «заячья губа» его не особо портила. Боря умел бренчать на гитаре, ездить на мотоцикле и пить спирт без закуски. На этом все плюсы потенциального зятя заканчивались. И блудную дочь отправили на оборот, ставший для девушки роковым… Подобных проблем затюканный Мирон родителям не доставлял, но они и его поведением тоже были крайне недовольны. А всё потому, что парень сдружился со стариком – их бывшим соседом ещё со времён, когда они жили не в квартире, а в частном доме. После переезда мать и отец вздохнули с облегчением, понадеялись на то, что этой странной дружбе пришел конец, но не тут-то было! Всё стало ещё хуже! Если раньше старшеклассник после занятий забегал на чай к своему дружку-пенсионеру и проводил с ним выходные в том случае, если отец был занят и не звал его на рыбалку или за грибами, то теперь, когда они переехали, Мирон практически поселился жить у старика, оправдывая это тем, что ему неохота переться на другой конец города в их новый микрорайон. Его престарелый друг жил действительно значительно ближе к их старому жилью, а соответственно, и к школе тоже… Роза Михайловна ругалась и даже ездила к старику скандалить, но его сиделка Тамара не пустила враждебно настроенную цыганку на порог. Хотя сразу признала в ней жену профессора Тимофеечкина, но бдительная Тамара, которой уже самой было лет семьдесят, разорено предположила, что эта скандальная дамочка может легко своими воплями и до инфаркта довести ее великовозрастного подопечного… Поэтому Розе ничего не осталось делать, как пилить мужа по вечерам.

– Пантя, сегодня твой сын опять у деда ночует! Третий раз уж на этой неделе….

– А с чего ты взяла, что у деда?

– А где?! Где по-твоему он может ещё быть в пол -одиннадцатого ночи! Даже Зоя уже дома!

– Ну, мало ли…. Парню то всё-таки семнадцать лет… Может с друзьями, а может девушку в кино повёл….

– Пантелей мон! Хватит! Хватит придуряться! Ты прекрасно знаешь, что у него нет, друзей кроме этого проклятого деда! А уж тем-более девушки…. Ты же сам прекрасно знаешь, что он твои гены перенял…. Такой весь…невзрачный…. Мягко говоря….

– Ну, гены…. При чем тут гены? Я вот хоть и некрасавец, а смог же вот как-то тебя до ЗАГСа дотащить….

– Ну, так вот и поговорил бы с ним на эту тему….

– На какую?

– Сам знаешь на какую…

– А….

–А я вот сейчас хочу с тобой на эту тему поговорить…. Нет, не поговорить, а заняться кое-чем….

– Ой, отстань…. Ой! Дурачок! Отстань говорю, я нельзя мне сегодня….

– Как опять нельзя?! У тебя ж только что были вроде!

– Ничего и не только что! Это тебе так кажется, время то быстро летит!

– Да…А ты у меня все такая же, Розочка моя, ненаглядная! Люблю тебя как безумный….

– Пантюша, говорю ж тебе не до этого сейчас…. Надо, что-то как-то с Мироном решать, отваживать его от этого дурака старого.

– Ну, а что плохого то, по большому счёту, если абстрагироваться от эмоций, то ничего дурного и нету. Ну, дружат-общаются, значит, какой-то интерес их объединяет…. Ну, разница в возрасте, а что плохого?! Старики, что не люди что ли? Им тоже внимания-общения хотеться, тем-более с молодыми всегда интересней, чем с ровесниками болячки обсуждать…. Я вот, например считаю, что это даже хорошо, что Мирон, у нас парень такой с эмпатией….

– Хорошо?! Хорошо?! Опомнись, Пантелей мон!!! Ты хоть что нибудь кроме своего завода замечаешь в этой жизни?! Что хорошего в том, что твой семнадцатилетний сын готов дневать и ночевать у старого выжившего из ума старика! И при чем не родного дедушки, прошу заметить! А так…вообще не известно кто, навязался же на нашу голову! О чем вообще с ним можно разговаривать?!

– Да, мало ли…Старый человек жизнь прожил, может и есть что порасказать….

– Да?! А вот ты родной отец много общего с детьми находишь?! С Мироном?! С Зоей?! Кроме своих камней тебе есть о чем с родными детьми говорить?!

Да, ты права…. У нас общих тем очень мало…. Они ж сейчас молодые ты сама знаешь, совсем на другой волне…. Музыка эта заграничная…Мода вульгарная…. Фильмы пошлые…. Ну, Мирон он молодец, в генеалогии хорошо разбирается, а Зоя…. Она совсем другая…

– Да, лучше уж быть такой как Зойка! Она то, уж точно нигде не пропадёт! А Мирон странный он какой-то…

– Ну, это как посмотреть…. Я вот тоже многим странным кажусь…. Но я не обращаю внимание…. Знаешь, есть такая поговорка: “Ты можешь закрыть ворота города, но ты не сможешь закрыть рты свои врагам….“

– Так ты не ровняй себя и ребёнка! Мы то живём – дай Бог каждому! Ты – профессор! Директор завода! При чем, как известно, не колбасного…. И люди тебя всё -равно уважают…

А это парень семнадцати лет…Ещё неизвестно, что с него вырастет с такими, то друзьями…А сколько лет этому деду-то?! Как зовут его? Я уже и забыла…

– Зовут – Илья Ильич Сухинин. А лет, я не знаю…. Когда я заселился в тот дом он уже там давно жил, и уже был один, без жены без детей…Говорят у него сын где-то в Москве на высокой должности в Кремле работает….

– В Кремле???

– Да, так говорят, но я не знаю парада это или нет…. Я ни разу не видел чтобы к нему кто-то на крутых машинах подъезжал…

– А… Значит врут….

– Да, болтают люди сами не знают чего…Ты же знаешь какой у нас народ языкатый….

– Да…а если враг не врут???

– Ну, и чего???

– Может быть наш Мирошка, решил как-то со стариком сдружиться чтобы, тот про него доброе слово замолвил сыну, и он его на хорошую должность устроил бы???

– Да, что ты такое говоришь, Роза! Как ты можешь так думать про нашего с тобой сына! Мы его не так воспитывали!

– Да-да…ты прав! Наш Мирон на такое не способен…. Да, и потом…я не разу не слышала, чтобы он хотя бы заикнулся про какого-то сына…А всё-таки сколько ему лет?

– Кому?

– Кому-Кому?! Деду, конечно!

– А…. Так я ж говорю…Не знаю…Лет девяносто…. А может больше может сто…. А может уже и больше ста….

– Какой кошмар! У него, наверное, уже деменция…. А наш сын с ним больше времени проводит чем с ними…. Ужас! Это ты виноват….

– Я, то тут при чем?! Я его сам знать – не знаю этого соседа….

– А при том! Ты мало внимания детям уделял, вот их теперь и тянет в компанию тех кто постарше…. Нет, ну, я все понимаю старшие друзья это неплохо, а иногда даже хорошо, но не старики же….

– Розочка, может ты просто себя накручиваешь…. И ничего предосудительного в этом нет? Знаешь, как раньше у нас говорили: “Старикам везде у нас почёт! “

– При чем здесь твои песенки дурацкие?! Он же не в доме престарелых работает и не по хозяйству помогать к нему приходит….. Чувствую я, что там что-то нехорошее твориться с нашим сыном…. Может этот дед секстант какой-то???

***

Если бы все люди в мире относились друг к другу так, как жители города Малаямзда, то не случилось бы нигде и никогда ни одной войны.

Городок маленький, да ещё и засекреченный – закрытый, работа на градообразующем фианитовом заводе частенько требует хорошей квалификации, поэтому много кто из жителей с высшим образованием. Пьяниц нет, потому что нет безработицы, а уж бомжей и подавно.