Читать книгу: «Всего один шаг. Книга 1. Татьяна», страница 2

Глава 4

Укутавшись в полотенце, похромала в комнату, уже не заботясь, что кто-то заметит, как я кривясь припадаю на больную ногу. Светлая, чистая комната обои и убранство выдержанно в бежевых и розово – серых тонах. Огромная кровать, стол тумбочка, зеркало со столиком. Явно женская деталь интерьера, на столике у зеркала множество баночек и флакончиков. Служанка снова куда- то упорхнула. А я добралась до кровати, села и с облегчением выдохнула. Надо же было так подвернуть ногу! Короткий стук в дверь и, не дожидаясь ответа, на пороге возник пожилой мужчина с окладистой седой бородкой, и добрыми глазами. Однако едва взглянул на меня, на лице появилась брезгливость. Вслед за ним вошел Канни, он начал, быстро что-то объяснять, и я явственно почувствовала любопытство, проскользнувшее в глазах пожилого мужчины. Не очень понимала, как себя вести. Я почти голая и двое мужчин… растерялась, намеривалась уже было встать, но мне не позволили. Пожилой мужчина опустился передо мной на колени, кажется я покраснела от смущения. А он не торопясь зачерпнул из принесённой с собой баночки коричневую субстанцию с сильным травяным запахом и обхватил уже изрядно распухшую щиколотку. Я приготовилась к боли, обычно сопутствующей вправлению сустава, однако он очень аккуратно принялся разминать её. А через минуту я с изумлением почувствовала, как опухоль спадает, моя щиколотка на глазах приобретала свою нормальную форму. А по телу разливалось блаженное тепло. Закончив с ногой, он посмотрел в мои слипающиеся глаза. Усмехнулся, как-то по-отечески, провёл по волосам сказал, что-то очень тёплое, и я … просто уснула.

О, как хорошо проснуться в своей мягонькой постельке. Не открывая глаз, потянулась, наконец то выходной не надо подрываться от безжалостной трели будильника и скакать на работу, а можно просто расслабится и полежать в своё удовольствие. Надо же было присниться такому… болото, раненый мужчина, я его лечу, хм, полный бред. Интересно, чем это так пахнет? Принюхалась, свежестью и цветами, странно, не помню, чтобы покупала освежитель воздуха с таким запахом. Открыла глаза, и застонала. Незнакомая комната, распахнутое настежь окно, букет белых цветов в большой вазе, на тумбочке, рядом с огромной кроватью, на которой лежу я собственной персоной. Значит не сон, а может это сон, и он продолжается? Я в лёгкой ночной сорочке, лежу под тёплым одеялом. Прислушалась к себе, усталости нет. Нога! Откинула одеяло, осмотрела предмет своего интереса, покрутила стопой, ничего. Спустилась с кровати, осторожно перенесла вес на эту ногу, совсем ничего! Даже попрыгала, не болит! Как у этого старичка получилось так быстро вылечить меня, прямо волшебник! Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова вчерашней служанки. Увидев мою сияющую физиономию, та улыбнулась. Что- то быстро протараторила и скрылась. Я принялась осматривать комнату. На стенах, несколько картин, женщины, мужчины, драконы, при чём тут драконы? Подошла к окну, вид на цветущий сад, нагнулась понюхать цветы, что стояли в вазе. Что- то похожее на крокусы с очень приятным ароматом. Вернувшиеся служанка, принесла поднос, уставленный тарелками, и принялась расставлять всё на не большом столике. Как это было кстати! Она вновь скрылась, а я с удовольствием принялась поглощать предложенные блюда. Яичница с ветчиной, салат из свежих овощей, яблочный пирог со сливками. Для меня, больше суток сидевшей на водной диете это был настоящий пир. Вернулась служанка, в сопровождении ещё двух девушек, все были нагружены какими – то вещами и коробками. Я едва не поперхнулась, с трудом смогла проглотить кусок пирога, который сейчас жевала. А где же моя одежда? Любимая бледно розовая блузка и брюки? А, вот, они были то же здесь, постиранные заштопанные, даже недостающие пуговицы появились. Пока я любовалась работой местных рукодельниц, девушки разложили наряды на кровати. Я взглянула туда, и потеряла дар речи. Четыре шикарных платья из тончайшего шелка разных цветов с богатой вышивкой. Красивейшая чёрная амазонка, с белоснежной рубашкой, то же расшитая сверкающими камнями. Множество коробок и коробочек, горкой, лежали теперь на прикроватной тумбочке и рядом с ней. Это, что всё мне? Девушки ушли, а я призадумалась. Что за… Стоп! Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, да и то, бесплатный ли? Подошла, потрогала наряды, несомненно, они были красивы, слишком красивы, и наверняка стоили кучу денег. Не особо разбираюсь в камнях, но здесь и без того можно было понять, что пришито на них целое состояние. Открыла одну из коробок, лежавшую поверх прочих. Рубинового цвета камни, горели на белом бархате, колье, браслет и серьги, залюбовалась, такие и в руки то брать страшно. Ну и за что мне всё это богатство?

Не услышала, скорее, почувствовала, как открылась дверь. Повернула голову. На пороге стоял Канни, он остановился у дверей и как-то странно смотрел на меня. Сообразила, что стою напротив окна, в тонкой ночной сорочке, ведь даже халат накинут не додумалась. Так и рассекаю по комнате в одной ночнушке поверх голого тала. Поспешила хотя бы отойти от окна, то б не светиться.

– Таня, ууришь комур он ани було.

Он, что действительно думает, что я за ночь выучила язык?

– Я по-прежнему тебя не понимаю, – чуть улыбнулась, пытаясь скрыть смущение.

Мужчина, не отрывая от меня взгляд, начал медленно приближаться, плавным, скользящим шагом. «Словно хищник»,– мелькнуло в голове. Чувство опасности заставило поёжится.

– Каришь биррил ламину, – и голос теперь звучал с хрипотцой.

Последнее что он произнёс, вернуло самообладание. Мне порядком надоело это слово, и я покачала головой:

– Не знаю, что значит это ваше ламину, но меня зовут Таня, и только Таня, – старалась говорить не громко, но твёрдо, не смотря на то, что внутри всё похолодело.

Мужчина приблизился на расстояние вытянутой руки, и я вдруг увидела, как потемнели его глаза. Он заскользил взглядом по моей фигуре, недвусмысленно задерживая своё внимание, то на шее, то на груди. Это что же он такое надумал? Я конечно не девочка, был у меня, когда-то и муж, но отдаваться за шмотки и украшения! Да кто я, по его мнению, проститутка, какая-то? Вдруг всё стало на свои места, стражники у ворот, презрительные взгляды Узора, шушуканье служанок, брезгливый взгляд лекаря и постоянно повторяющиеся слово «ламину». Боже, они действительно считают меня… лицо залила краска, я начала хватать ртом воздух, не зная, как объяснить… Но что я сделала, что б заслужить это мнение о себе? Одежда? Да она не похожа на те наряды, что сейчас лежат на кровати, и всё же… В раздумьях пропустила момент, когда Канни оказался совсем близко, и, взяв за плечи, потянул меня к себе. Попыталась вырваться, но его пальцы перехватили запястья и теперь держали стальным капканом, попыталась отвернуться, не получилось. Он прижал свои губы к моим, жестко требовательно. Да что он возомнил о себе? Возмущение выплеснулось наружу. Не имея возможности вырваться, я со злостью ухватила зубами его за нижнюю губу. Он вздрогнул видимо от неожиданности, и отпустил меня. На его губе выступила красная капля. Отстранился. Тронул пострадавшую губу, посмотрел на кровь, оставшуюся на пальце, и поднял на меня холодный пронзительный взгляд. По моей спине пробежал холодок, показалось, что вот сейчас он просто убьёт. Я вжалась в стенку, обхватив себя руками, и из- под лобья наблюдая за ним. А в его глазах плескалось бешенство.

– Ахмаришь! – коротко сказал он, развернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Только сейчас я поняла, что не дышала. В голове зашумело, я скользнула по стенке на пол, судорожно хватая воздух. Ну, что ж «ахмаришь», это не «ламину». Надо уходить отсюда, спасибо конечно, за лечение, еду ночлег, но я как-то не привыкла, чтобы мной распоряжались. Кинулась к своей одежде, на ходу снимая сорочку. Быстро оделась, посмотрела на босые ноги. Так я далеко не уйду. Беспомощно обвела взглядом комнату. У тумбочки на полу стояло несколько коробок. Открыла одну из них, я не ошиблась в своих предположениях, это была обувь. Ура! Начала открывать каждую. Здесь красивейшие туфли, разных цветов и фасонов, но мне нужно было что-то более практичное. Следующая коробка порадовала невысокими сапожками. Добротные, со шнуровкой, закрывающие щиколотку, то, что надо. Задумалась. Не будет ли особой наглостью забрать их? Взяла в руки, рассматривая. В этот момент вошла служанка, и остановилась на пороге, растерянно глядя на меня.

– Можно я возьму их? – я умоляюще смотрела на девушку, прижимая к груди сапожки.

Та несмело кивнула, по-прежнему не сводя с меня глаз. Я села на стул и принялась натягивать обувь. Служанка метнулась к вороху одежды и вытащила от туда носки, протянула мне.

– Спасибо, – я улыбнулась, принимая их.

Действительно, без носок, я рисковала натереть ноги. Девушка хотела помочь зашнуровать сапожки, но я с улыбкой отвела её руки, отрицательно качнув головой. Быстро справившись со шнуровкой и встала. Очень удобно.

– Я пойду, – произнесла, впрочем, не надеясь, что меня поймут.

Вдруг служанка как будто вышла из ступора, она обвела рукой вещи, на кровати, все наличиствующие коробочки и рассеяно произнесла:

– Барзоми иш Канни?

– Мне ничего не надо, – я снова качнула головой, улыбнулась и пошла к двери.

– Таня, – девушка догнала меня, в руках у неё был тонкий фиолетовый плащ с капюшоном.

Она протянула его, я взяла, придирчиво оглядела. Ткань хорошая, и никаких украшений или вышивки, действительно пригодится, вспомнила ночь в лесу, когда дрожала под слоем сухих листьев. Посмотрела на девушку.

– Спасибо, – приложила руку к груди, в благодарном жесте. Накинула плащ и завязала его под подбородком, обхватила пальцы девушки и слегка пожала их, – большое спасибо!

Я вышла из комнаты, здесь ждал седовласый мужичок в ливрее. Он удивлённо посмотрел на меня, но не произнеся ни слова сделал знак рукой, следовать за ним. Я накинула на голову капюшон, теперь точно знала за кого меня тут принимают, и вовсе не хотелось встречаться с кем- либо взглядом. Слуга проводил до ворот, стражник открыл передо мной маленькую калитку. Я, благодарно улыбнувшись провожатому и кивнув охраннику, отправилась к выходу из города. А пойду ка я попутешествую по этому миру, может, получится найти вход в свой, когда ни будь. Я старалась не думать о том, что снова предстоит ночевать в лесу, что у меня нет с собой ничего съестного и даже воды, не говоря уж о спичках. А люди, они и в Африке люди, есть плохие и хорошие, благодарные и нет, что на них обижаться. За то теперь у меня есть замечательные сапоги и изумительного цвета плащ, что ж и на том спасибо. А еда, я ведь не безрукая, в каком ни будь селении, предложу, выполоть огород или покрасить забор, вот и заработаю себе на кусок хлеба. О неблагодарном красавце я просто больше не стану думать, не за чем это.

Глава 5

Канни Лоб

Я был в бешенстве. Эта девчонка! Не ожидал, что моим спасителем окажется какая- то ламину – женщина, продающая себя. Там, у ворот, я узнал этот жест, то, как она утирает лицо, видел это на болотах, а тут… Она подошла к страже у ворот, один из стражников тут же принялся её лапать. Не думал, что ламину может влепить такую звонкую пощёчину. Собственно, это и привлекло моё внимание, когда я понял, что это она, ламину уже плыла через реку. Наши женщины не умеют плавать, даже редко какие простолюдинки, а у неё это получалось очень легко. Я крикнул ей, что б остановилась, но она побежала в лес. Без труда нашел её, сидящей на дереве. Мокрая, взъерошенная она тряслась, то ли от холода, толи от страха, обнимая ствол. Попробовал уговорить слезть, но она не понимала. Мелькнула мысль, что блаженная, уж больно странно вела себя, но, когда заговорила, понял, что просто не знает языка, как это возможно? Спустил её на землю, попытался успокоить как умел, не думал, что опять решится бежать. Глупая, разве можно убежать от дракона! Хорошо хоть имя своё назвала. Таня- имя не обычное, во всяком случае я такого раньше не слышал. Подвернула ногу, сначала я подумал, что притворяется, но нет, вывих был серьёзным. Что- то не так с этой ламину. Не знает языка, одежда странная, опять же имя… Возможно не ламину, а наёмница, у нас носят мужскую одежду и короткую стрижку, только наёмницы и ламину. Ну, нет, хрупкая, неловкая, какая из неё наёмница. Странно только, что она делала на болоте, и как смогла вытащить меня? Что ж, кем бы она ни оказалась, я обязан ей жизнью. Привёз во дворец. Всю дорогу наблюдал, как Таня вертит головой по сторонам, рассматривая мой город. Может она откуда-то из далёкой деревни, но то же вряд ли, на лошади сидеть не умеет, и не пялится на встречных, как это принято у деревенских. Отказалась от помощи, хотя я видел, что ей больно идти, но она пошла, причём с поднятой головой и прямой спиной. «Такая осанка бывает только у благородных» -невольно мелькнуло в голове. Как в ней может сочетаться несочетаемое? Надо будет научить её языку. Стало очень любопытно, узнать, откуда она такая странная. Наш лекарь вылечил её вывих, залечил избитые ступни, нет, эти ноги не ходили раньше босиком по земле, слишком нежная кожа, усыпил. Сказал, что она очень устала, конечно-же, эта девушка провела в лесу не меньше суток. Поговорил со служанкой, приставленной к ней, та тоже недоумевает, стрижка короткая, но скромна и ведёт себя как леди.

Когда утром мне доложили, что она уже встала и позавтракала, решил навестить и попробовать освоить с ней несколько наших слов. Девушка не ожидала меня, она рассматривала рубиновое колье, которое было в числе других моих подарков. Я задумался, другая женщина бросилась бы к зеркалу, примерять украшения, а эта даже не вытащила его из коробки, только осторожно трогала пальцами камни, как будто боялась повредить. «Таня – необычное имя»,– подумал, глядя на её хрупкую фигурку, чётко обрисованную светом, падающим из окна. Молочная кожа, светлые волосы. Увидела меня, её щёки порозовели, наверное, поняла, что не совсем прилично выглядит, оставила коробочку и отошла. Но у меня уже нарастало желание обладать этой необычной женщиной. Не понял, почему она сопротивляется. Может это такая игра, что б сильнее завести мужчину? Что ж поиграем вместе. Впечатал её в стену, целуя и тут… Она укусила меня, не имея возможности вырваться из моего захвата, просто прокусила мне губу! Я был зол! Нет, я был в бешенстве! Ни одна женщина не позволяла себе такой выходки с лордом Канни Лоб. Я мог бы убить её одним взмахом руки, но что-то останавливало. А она затравленно смотрела изподлобья, но похоже не собиралась извиняться. Дерзкая девчонка!

В раздражении налил себе ещё крепкого вина. Вошел Узор, скользнул взглядом по полупустой бутылке, сел в кресло у окна:

– Что, не помогает?

– Нет! – одним движением опрокинул в себя второй бокал.

– Почему ты отпустил её?

– Пусть идёт, я расплатился с ней за спасение моей жизни, что ещё надо?

– И как же ты расплатился?– голос звучал задумчиво-спокойно.

– Как можно расплатиться с ламину, дорогие наряды, украшения. Теперь она даже может бросить своё ремесло, если пожелает Того, что я ей подарил, хватит на безбедную жизнь до самой старости.

Советник молчал, устроив подбородок на сплетённых пальцах и о чём-то напряженно думал, морща лоб.

В дверь робко постучали, я позволил войти. На пороге появилась Эмма, девушка, которая прислуживала Тане.

– Лорд Канни, прошу прощения, – пролепетала она, – ваша… гостья ушла.

– Я знаю, ты всё собрала, что теперь принадлежит ей? – спросил, не глядя на девушку, и стараясь не показывать раздражение, которое вызывала эта «гостья», что б не пугать напрасно служанку.

– Она взяла только дорожные сапоги и плащ, – робко произнесла девушка, понизив голос.

– Глупая женщина, – я криво усмехнулся, – пусть так, остальное можешь забрать себе.

– Но украшения…!

– Что? – я вперил в несчастную яростный взгляд, – ты хочешь сказать, что она отвергла мои подарки?

– Она больше ничего не взяла, – побледневшая служанка смотрела на меня расширенными от ужаса глазами.

Я, не помня себя кинулся в гостевую комнату. Здесь всё осталось так же, как при последнем моём посещении. Платья, коробки с украшениями, только верхняя, по- прежнему, была открыта, и на белом бархате каплями крови светилось рубиновое колье. Да ещё несколько открытых коробок из- под обуви. Обернулся к вошедшим Эмме и Узору.

– В чём же она ушла?

– В своей одежде, только сапоги одела, и… я ей плащ дала, а она не сразу его взяла… – тихо произнесла девушка, и осеклась, опустив голову.

– Она…, эта ламину оценила мою жизнь сапогами и дешевым плащом?!– я буквально взревел, сжимая кулаки.

– Канни, – спокойно произнёс Узор, подошел, рассматривая ожерелье, – а ты уверен, что она ламину? Лично мне так не показалось.

На меня словно вылили ушат холодной воды. В памяти всплыла звонкая пощёчина, как она убегала, её испуганный взгляд там, в лесу, затравленный, но в то же время полный вызова, уже здесь. Если я не прав, и она вовсе не продаёт себя, я оскорбил её. Ведь я же шел сюда вовсе не для того, чтобы овладеть ею. Меня никогда не тянуло к падшим женщинам. Но она стояла такая хрупкая, светлая, трогательная, и я поддался искушению владеть этим телом. Терпение никогда не было моей добродетелью.

– Я верну её!

– Да? – советник с прищуром посмотрел на меня, выражая полный скепсис, – И как же, она отреагирует на твоё появление? Надеешься, кинется в объятия? Ты слишком молод Канни, и слишком вспыльчив.

– Пошлю людей выяснить, куда она направилась. Ей сложно будет общаться, ведь она не знает языка, и денег у неё нет.… Откуда взялась эта девчонка?

– Действительно, наверное, стоило поинтересоваться, прежде чем выгонять её, – Узор отошел от украшений и принялся рассматривать наряды, – она ничего из этого дажн не примерила? – обратился он к Эмме, та усиленно замотала головой, – здесь что- то не так, пожалуй, ты прав, её действительно надо вернуть.

Отшвырнув одно из платьев, я сел на кровать и беспомощно свесил руки. Гнев прошел, оставив после себя гнетущую пустоту. Осознание ошибки, из-за собственной не сдержанности вымораживало.

– Узор, ты был советником моего отца много лет, теперь, когда его нет, ты мой советник. Я уважаю, твоё мнение и с большим вниманием прислушиваюсь к советам. Помоги. Я повёл себя недостойно по отношению к этой девушке, кем бы она ни была, скажи, как мне всё исправить?

– Что значит недостойно? Ты же не собирался…– он осекся, увидев мой кивок.

– Канни, разве тебя не учили в детстве, что нельзя оценивать, кого либо, только по внешности?

– Не знаю, что нашло на меня.

– Что произошло? Подробней! – потребовал Узор.

Я рассказал, с минуту советник смотрел на меня, а потом вдруг расхохотался:

– Канни, друг мой, она укусила тебя, и после этого ты выгнал её? – он всё ещё смеялся.

–Я болван, – тронул пальцем нижнюю губу, она ещё саднила. Мне ничего не стоило залечить её, но я, почему-то не хотел, возможно, это было всё, что осталось от этой девчонки на память. Наконец Узор успокоился, подошел, и положил руку мне на плечо:

– Ты ещё не понял, почему она ни взяла ничего, что ты ей предложил, за исключением самого необходимого?

– Я оскорбил её, – снова тронул губу, – и получил по заслугам. Я найду её!

– Думаешь?

– Нашел один раз, найду и ещё.

– Ты не искал, она сама пришла в город. И если бы стражники просто её пропустили, ты даже не знал бы, где она находится.

– Лорд Канни, – в открытой двери показался мой секретарь, – в лесу нашли убитого дракона.

– Кто? – мы с Узором одновременно повернулись к вошедшему.

– Зип, из приграничья, летел с докладом.

– Как его убили?

– Четыре арбалетных болта в груди, видимо в полёте, травмы от падения с высоты, сейчас дозор прочёсывает лес, но… – парень пожал плечами.

– Тебе повезло, что эта девочка нашла тебя, спасла, – констатировал Узор, – и это ещё одна странность.

– Думаешь, эльфы? – спросил, сам, однако, обдумывая, как найти Таню.

– Не знаю, ты тогда летел из земель, граничащих с эльфийскими, Зип то же оттуда. Где Калистрат? – обратился он к секретарю.

– Он приказал доставить труп в его лабораторию, и сейчас изучает стрелы.

Я дал распоряжение найти и вернуть Таню, пусть два смышлёных дракона сделают это как можно тактичнее. Остальным продолжить поиски стрелка.

Глава 6

Таня.

Я шла по лесной дороге. В городе задерживаться не стала, что там делать без денег и элементарных знаний этого мира. Не говоря о том, что я не владела даже мизерным набором слов. Поэтому сразу направилась к воротам. Это оказались совсем другие ворота, видимо перепутала направления. А, впрочем, без разницы в какую сторону идти. С этой стороны, мимо города проходил широкий тракт, по которому то и дело ехали повозки, кибитки телеги, даже кареты. Теперь я двигалась по краю, то и дело обдаваемая дорожной пылью, из – под копыт и колёс проезжающего транспорта. В капюшоне было жарко, но я каким- то седьмым чувством понимала, что проезжающим не надо видеть меня. Через пару километров, мой плащ был уже не фиолетовый, а серый, от пыли. Где-то в небе раздался клёкот, поёжилась от странного звука и подняла голову. В облаках летели… драконы. Два красавца планировали над дорогой. Я спряталась под сенью, ближайшего раскидистого дерева, наблюдая, как они снизились практически до верхушек деревьев. Как два коршуна высматривающих добычу. Красивые и страшные, или страшно красивые, усмехнулась игре слов. Среди деревьев оказалось не так жарко, и я, откинув капюшон, побрела по лесу, вдоль тракта. Еще, через какое-то время поток попутного и встречного транспорта иссяк. Солнце клонилось к закату, пора было подумать о ночлеге. Так как на большой дороге уже никого не было вновь перебралась на неё. Но почти сразу за спиной услышала скрип колёс, быстро накинула капюшон. В кибитке, которая меня вскоре догнала, слышался, плачь ребёнка иногда сменяемые болезненными стонами. Остановилась, пропуская её вперёд, встретилась взглядом с заросшим рыжей щетиной мужиком на сёдлах. Он натянул поводья, останавливая каурую лошадку и что- то мне сказал. В голову пришла спасительная мысль, делать вид, что я глухонемая. На вопрос мужичка просто пожала плечами. Но вопреки моим ожиданиям он не отправился дальше, а спрыгнул с сёдел и подошел ко мне. Показал на повозку и мои ноги, наверное, предлагал ехать с ними. Вылезла женщина, то же подошла, устало опущенные плечи, потухший взгляд. Они обмолвились несколькими фразами, а потом мужчина неожиданно стянул с моей головы капюшон, и я услышала, уже ненавистное – «ламину». В кибитки опять заплакал ребенок, и женщина кинулась туда, мужчина, плюнув мне под ноги, полез на сёдла. Вдруг плачь, затих, и до моего слуха донёсся всхлип женщины. Какая сила меня потянула туда, не знаю. Я кинулась к кибитке и заскочила внутрь без приглашения. Среди тряпья лежала девочка лет шести, с испариной на лбу и размётанными рыжими волосами. Подползла к ней. Мать, сидевшая рядом, и рыдавшая уже в голос отняла руки от лица, что-бы взглянуть на меня. Девочка была без сознания. Я положила пальцы на её тоненькую шейку, проверяя пульс. Есть, сердечко бьётся, так тихо и несмело, но бьётся. Как и тогда, на болоте, снова откуда-то пришла уверенность, что смогу помочь, протянула руки к ребёнку. Услышала ворчание, а потом и ругань мужчины, но не стала обращать на него внимания. Проследила, как знакомо засветились пальцы, ругань и всхлипывания женщины прекратились. Родители больного ребёнка застыли, кажется даже прекратили дышать. А я почувствовала, как на пальцах появляется, что-то вязкое, чёрное, отвратительное. Схватила первую попавшуюся тряпицу, оттёрла ей руки. Снова положила на грудь ребёнка, опять эта слизь, ещё несколько раз вытиралась, наконец, свет начал проникать внутрь. Перенесла одну руку на лоб девочки, продолжая вливать в нее свет. Через несколько минут, лицо малышки порозовело, а может, это закатные лучи упали на её щёчки. Я отняла руки, очень хотелось пить и спать. Подняла взгляд на женщину, она смотрела на меня ошарашенными глазами, не решаясь вздохнуть. Облизала пересохшие губы, и с трудом сглотнула вязкую слюну. Женщина сообразила, что-то сказала мужу, и тот молча протянул мне флягу. Руки дрожали, не слушались. У меня забрали флягу открутили крышку и поднесли к губам горлышко. Я с жадностью пила родниковую воду, наконец, отодвинулась и благодарно кивнув, улыбнулась. Взяла тряпицу, которой вытирала руки, показала жестами, что её надо бы сжечь. Откинулась на стену кибитки, и закрыла глаза, больше не в силах двигаться. Начала проваливаться в сон. Почувствовала, как мужские руки укладывают, на что – то мягкое, и тут же уплыла в объятья морфея.

Проснулась, когда небо уже укрылось россыпью сверкающих звёзд. Повозка стояла на месте. Снаружи слышались голоса, тянуло дымом и чем – то съедобным. Вспомнила, что ела только утром, грустно вздохнула, ну что стоило хотя бы кусочек хлеба сунуть в карман. Осмотрелась, девочки рядом не было, стораясь не шуметь выбралась из кибитки. На фоне костра виднелись три фигуры, одна совсем маленькая, закутанная в одеяло, сидела между родителями и что-то говорила, тоненьким голоском. Малышка смогла подняться, улыбнулась я, ну и хорошо. Пора было уходить, я и повернулась к темноте. Тут меня заметили, женщина подскочила с бревна и бросилась ко мне, едва я успела сделать пару шагов. Её лицо вновь было в слезах, но теперь оно светилось счастьем. Она обхватила меня за плечи и потянула к костру, попутно, что-то тороторя. Мужчина то же поднялся, освобождая место. Девчушка, хоть и была ещё бледна, но смотрела, блестящими любопытными глазками, кутаясь в одеяло.

– Как ты, малышка? – не удержалась, и приобняла её.

Плевать, что моя легенда полетела в тартарары, так приятно было видеть весёлый взгляд ребёнка. Мужчина с женщиной переглянулись, перестав улыбаться.

– Ами ишь буин?

– Я не понимаю вас, – пожала плечами и грустно улыбнулась.

– Ам Лиза, – женщина положила руку себе на грудь, – уж Брус, – она коснулась плеча мужчины, – Миа, – приобняла девочку.

– Ам, – я положила руку себе на грудь, как это только, что делала женщина,– Таня.

– Таня, – повторила женщина. Разглядывая меня, положив голову на плечо,– Таня, лимуж ту!– наконец произнесла, обнимая девочку.

Наверное, это значило «спасибо тебе». Значит лимуж – это спасибо, жаль, что нечем писать, да и не на чем. Я взяла палочку и вывела на песке «ли муж».

– Ко ми? – спросила девочка, указывая на песок.

– Лимуж, – я приложила руку к груди, и поклонилась, жестом показывая благодарность.

Мужчина, наблюдавший за нами, молча пошел в кибитку и принёс засаленную тетрадку и огрызок карандаша, протянул мне. Я с благодарностью посмотрела на него, повторила выученное слово и занесла его в тетрадку. Когда подняла голову, он стоял напротив, широко улыбаясь. Подошел к костру и протянул над ним руки, произнёс:

– Кууст.

Я записала следующее слово «кууст»– костёр, подумала и добавила, огонь. Женщина налила из котелка похлёбку и протянула мне:

– Елушин.

Снова сделала запись «елушин» – еда, похлёбка. Девочка, глядевшая на всё это с живым интересом, вдруг поднялась, коснулась моих волос, потом своих кудряшек:

– Вилосе.

Записала, я уже поняла, что они хотят узнать, но с таким скудным набором слов в моём лексиконе объяснить, что- либо было проблематично. Мы поужинали и пошли спать. Вопреки моим ожиданиям, мне в эту ночь не пришлось ночевать под открытым небом. Меня вместе с Лизой и Миа уложили в кибитке, а Бруз остался возле костра. Следующие три дня я аккуратно записывала слова в сою тетрадку, а мои попутчики очень терпеливо объясняли мне, то, что требовало объяснения. К концу третьих суток у меня было заполнено треть имеющихся листов убористым подчерком, что-бы сэкономить место. Солнце уже садилось, когда над кибиткой пронеслись два красных дракона. Я была внутри, но мне всё равно стало не по себе. Поёжилась. Миа положила свою ладошку на мои руки, которые я невольно сцепила:

– Боишся?

Кивнула, посмотрела на недоумевающие лица её родителей.

– Они ищут тебя? – спросил Бруз.

– Не знаю, – пожала плечами.

Вдруг женщина накинула мне на голову одеяло и навалилась, прижимая ко дну кибитки. Я заворочилась, но она прошептала:

– Тихо лежи и ничего не бойся.

Я затихла, слышала, как к кибитке приблизились мужчины, как Бруз соскочил на землю. И разговор я то же слышала, общий смысл которого поняла. Искали действительно меня, невысокую хрупкую женщину с очень короткими волосами, в фиолетовом плаще, не знающую языка.

– Ламину? – спросил Бруз.

– Она не ламину, и не воин, но волосы острижены, – ответил пришелец.

– Она преступница?

– Нет, её ищет наш господин, вы видели её?

Я услышала звон монет и сжалась, неужели продаст?

– Видел, три дня назад видел на большом тракте, она шла в эту сторону.

Мужчины удалились, а Лиза наконец, слезла с меня. Я вздохнула полной грудью, вылезая из- под душного одеяла. Бруз стоял у кибитки и рассматривал пару золотых монет, лежавших у него на ладони.

– Не знаю, девочка, чем ты насолила драконам, но это опасно, сегодня они будут прочёсывать весь тракт, а завтра могут вернуться.

– Мне надо уходить, – тихо произнесла, скорее всего, у меня получилось «я идти» но мужчина меня понял, согласно кивнул, избегая встречаться со мной взглядом.

Кибитка доехала до густых зарослей, и я спрыгнула на землю. Тетрадку пристроила под блузкой, засунув её часть под пояс брюк, а карандашик опустила в карман. Лиза подала дорожный мешок. Я заглянула вовнутрь: хлеб, сыр, какие-то фрукты. С благодарностью обняла женщину, утирающую слёзы, и подбежавшую Миа. Подумала и обняла опешившего Бруза. За какие то три дня эти люди стали мне дороги. Мужчина указал направление в сторону от дороги, и я, взлохматив напоследок непослушные кучеряшки Миа, пошла в лес. Старалась придерживаться направления, указанного Брузом, идти на запад, туда, где садится солнце.

Два дня я продиралась через бурелом, ночевала в корнях большого дерева. Здесь негде было даже развести костёр, что б это сделать, надо как минимум расчистить место, а я жутко устала. Поэтому перекусила всухомятку и запила из маленькой фляжки, что находилась в мешке. Почему-то мне даже не пришло в голову, что здесь могут быть хищники. Вечером второго дня вышла к лесному озеру, скинула одежду и бросилась в воду, смывая пот и грязь. Наплававшись вдоволь, развела небольшой костёр, благо запасливая Лиза положила в мешок кресало. Правда готовить было не в чем, да и нечего, так что костёр был скорее для обогрева души и тела. Пока не стемнело, штудировала свою тетрадку, потом буквы стали расплываться. Я устроилась прямо на берегу, подстелив часть своего плаща, другим его краем накрылась. Утром солнышко, пробившись сквозь листву, упало мне на лицо. Вставать не хотелось, и я решила устроить себе выходной, провести этот день здесь. За время пути я здорово устала, и подумала, что стоит дать отдых своим измученным ногам. Укрыла голову тканью плаща, и снова уснула. Разбудил грубый толчок в плечо. Стянула с лица плащ, и застыла, пытаясь проснуться и наконец понять, что происходит. Мне в лицо смотрел наконечник стрелы. Проморгавшись, перевела взгляд выше. Закрывая солнечный свет, надо мной возвышался человек, высокий, стройный, он целился в меня из лука. Села, рассматривая его, большие, серые, чуть раскосые глаза, узкое лицо, светлая кожа, длинные светлые волосы и … уши, острыми кончиками нагло торчащие из волос. Я едва не ахнула, именно так я и представляла себе эльфов. Он что-то резко сказал, я только смогла разобрать, что-то типа эта земля кому-то там принадлежит. Моргнула. Похоже, он понял, что… я ничего не поняла.