Читать книгу: «Два зверёныша, или Мужчины не влюбляются», страница 2
– Послушай, тут ведь должны какие-то звери жить? Они на нас не нападут?
– Не думаю. У них сейчас уже полно еды, зачем им идти к людям, у которых костёр?
– Но он же не может гореть всю ночь!
– Почему это? Я найду и привезу несколько поленьев – у нас же есть тележка. Кроме того, мы можем вокруг шалаша ещё построить земляную стену. И теплее будет.
– Это не поможет, – мудро решила Аля, – если кто-то захочет напасть, то земля ему не помешает.
– Мы ещё можем устроить себе домик на дереве.
– Так медведи же по деревьям лазят.
– А волки нет. И вообще – я уже третье лето тут живу и никто на меня не нападал. А теперь у нас есть собака.
– Ты пойми, я раньше никогда в лесу не была. И хотя я вроде бы не трусиха, поначалу всё-таки тревожно.
– Не бойся, всё будет хорошо.
Но видя, что Але всё-таки несколько неспокойно, решил отвлечь её от тревожных мыслей:
– А пошли рыбу ловить?
– Лучше искупаться и постираться.
– Давай!
Ручей был буквально в десяти метрах от поляны с шалашом: шириной в метр и такой же глубины. Аля попросила Кира отойти в одну сторону, а сама пошла в другую.
– Я хочу помыться!
– Хочешь, плавать научу?
– Потом, ещё холодно.
Она предусмотрительно прихватила мыло и смену одежды. Раздевшись, она вошла в воду, ещё довольно холодную, но тщательно вымылась, вытерлась, оделась в чистое, а то, в чём была и полотенце старательно постирала. Потом вернулась, позвала Кира и когда он вернулся, развесила всё на кусты – сохнуть.
– Теперь можно и рыбу половить.
– Помыться не хочешь?
– Я потом. А то вся рыба разбежится. Если только уже не разбежалась. Сейчас проверим!
Рыба была и довольно скоро Кир выловил пять штук рыбин среднего размера. Казалось бы – хватит, но он упорно ловил, пока не поймал ещё две – гораздо больше!
– Вот теперь хорошо!
Тут же он вытащил из рыбин потроха, обмазал их, прямо с чешуёй, глиной, подкормил костерок на поляне, и как только дрова прогорели, положил рыбины на угли, углями же сверху их прикрыв.
– Теперь и помыться можно.
Он поднялся чуть выше по течению и скрылся за кустами. Но плеск Аля слышала довольно долго.
Рыба, запечённая в глине, оказалась неописуемо вкусной. Но Аля честно поделилась ею с Каром – это ведь друг! Плюс ему достались головы и прочие кости с хребтами.
– А завтра я на охоту схожу.
Аля прямо-таки вытаращилась на Кирилла:
– На какую охоту?!!
– Какого-нибудь зайца поймаю или куропатку – не на одних же макаронах нам всё лето жить! Картошки тут нет, остались гречка и пшено. А они куда вкуснее с мясом, сама понимаешь!
– И как ты его поймаешь?
– Силки поставлю: я умею!
Зайца было ужасно жаль и Аля про себя помечтала, чтобы никакого зайца Кир не поймал. Чтобы отвлечь его от этих кровожадных планов, она, заранее попросив прощения и заверив его, что можно не отвечать, спросила, всегда ли он был в той же школе, что и теперь.
– Нет, я раньше был в детдоме. Причём не в Москве, а в другой даже области, в райцентре.
– Сбежал?
– А то! Стали меня постоянно всяким усыновителям показывать. И никто не спросил, хочу ли я, чтобы меня усыновляли.
– И как тебе это удалось?
– Легко! Поскольку я раньше не сбегал, то за мной так не следили, как за теми, кто сбегал. А я с ними ведь поговорил и понял, как их ловили каждый раз. И понял, чего ни в коем случае делать нельзя.
– И чего?
– К людям нельзя соваться, вот чего! И документы свои в детдоме оставлять – тоже. Так что я разведал, где лежат запасные ключи от кабинета директора и первым делом забрал свои документы. Перед этим запрятал в кустах возле пролома в заборе рюкзак с самым необходимым. А когда выбрался за забор, пошёл не на трассу проситься к водителям, а на товарную станцию и залез в товарный вагон. Я тогда был маленький, как ты сейчас, так что пролез легко и устроился удобно. А когда стали подъезжать – это я понял, потому что я сел на поезд ночью, а был уже полдень – я выбрал место и спрыгнул.
– Как выбрал?
– Во-первых, кругом был лес, а последнюю попутную деревню мы оставили далеко позади. Во-вторых, нужно было, чтобы поезд хотя бы притормозил – охота была кости ломать! В-третьих, чтобы хотя бы один ручей был. Вот когда всё это сошлось, я и спрыгнул. И прожил в лесу целое лето. Как раз тогда и домик нашёл. И если сейчас у нас есть всё, включая хлеб, то тогда не было ничего. Так что я жил только охотой и рыбалкой. И жил без хлеба. Кроме того, что получилось из пакета муки, который я в домике нашёл.
– А потом?
– Совсем уже осенью, когда ночи стали холодными, я пошёл к станции и снова залез в товарняк. И поехал в ту же сторону.
– В какую?
– В какую поехал сначала. И оказался в Москве.
– И?
– И сам сдался полиции. Но документов им не показал: я их тут, в лесу спрятал. Просто сказал, как меня зовут.
– То есть ты не Седов?
– Нет. Я в документах Серов. Но мне это ни к чему – чтобы искали и нашли. Тем более – родственники.
Але очень хотелось спросить, знает ли Кирилл что-нибудь о них, но она не стала: сам скажет, если захочет. Но он не захотел:
– Я о них помнить не хочу. Они меня совершенно добровольно в детдом сдали. И не навещали. Так что мы с тобой в одинаковом положении.
– А дальше?
– Дальше я им, то есть полиции, сказал свой день рождения и возраст. Но соврал, сказал, что больше, чем на деле. Так что по первым документам мне девять, а по этим я ровно на год старше. Мне одиннадцать, но я выгляжу на все двенадцать: я крепкий.
– Но ведь они спросили, откуда ты?
– Сказал, что не знаю. А если и знаю, не скажу.
– Проглотили?
– Так я ведь не сопротивлялся в школу идти. Но то, что у меня родственников никаких нет, они проверили.
– Как?
– По фамилии, конечно. И у Седова их не оказалось.
– Тогда изменить фамилии нужно обязательно.
– Естественно!
Но до осени, когда предстояло сдаваться в школу, было ещё целое лето. А пока можно было с чистой совестью забыть обо всех взрослых и их школах. И обо всём прочем, что они для таких, как Александра и Кирилл, приготовили. А когда придётся вспомнить, тогда и вспомнят.
Слово своё Кирилл сдержал: поймал несколько диких курочек, причём выпотрошил и ощипал их до того, как принёс к костру. Так что осталось только их запечь над костром. Что он умело и проделал.
Почти каждый день они также отправлялись на сбор грибов – пока их было мало, но были, причём Кирилл здорово в них разбирался. Как и в растениях: он знал, где растёт дикий щавель и другие вкусные травы. А ещё они набрали свежих листьев с кустов малины, брусники, черники, ежевики, земляники – чаи из них были неописуемо вкусные!
– Жаль, молока нет, – как-то раз обронила Аля.
– А ты сильно любишь молоко?
– Просто обожаю! Только где его тут взять?
Кирилл только плечами пожал: негде, мол. А через время сказал, что у него тут дела, но он скоро вернётся.
– Возьми меня с собой!
– Так с тобой же пёс остаётся! Да я скоро!
И больше не слушая возражений Али, во мгновение ока исчез в зарослях. Вернулся примерно через два часа – с большой, трёхлитровой банкой молока.
Аля ахнула:
– Откуда?!?
– Места надо знать!
Кирилл деловито откупорил банку, налил Але в кружку молока и с лёгкой усмешкой наблюдал благоговейный восторг, с которым она пила.
– Ещё налить?
Она только кивнула: молоко Аля считала лучшим из напитков на планете. Из второй кружки она отлила собаке – в большой лист лопуха, который отлично притворился тарелкой. А сама допила остаток.
– Ещё?
– Нет. На потом оставь.
– Тогда я банку в речку поставлю – чтобы не скисло.
– А никто не унесёт?
– Я спрячу. Хотя – кому тут уносить!
Кирилл зарыл банку в песок дна ручья под кустом – найти можно только, если точно знаешь, где искать.
– Так где ты взял молоко?
– Тут же деревня близко. А это значит, что рядом пасётся деревенское стадо. Я набрал грибов и обменял их у пастуха на молоко.
Аля посмотрела на Кира, как на умного героя. Кир даже застеснялся:
– Да ладно, чего ты!
– Спасибо!
Молока хватило на три дня, а потом Кирилл снова сходил к пастуху. И вдобавок принёс буханку чёрного хлеба и батон белого: ещё в тот раз договорился, чтобы пастух приносил ему ещё и хлеба. Но грибов, конечно, пришлось набрать больше.
Теперь у них проблем с едой не было никаких: рыба ловилась отлично, время от времени Кир выходил на охоту, так что они были сыты, как редко бывали сыты в городе. И даже в детдоме: тамошняя еда, пусть и по калориям соответствовала, часто просто не лезла в горло.
На большом, раскидистом дубе они вдвоём построили большой домик: достаточно высоко, чтобы его не увидели посторонние, если они специально не будут смотреть вверх. Из-за опасений, что на них всё-таки могут набрести медведи, которые по деревьям лазят отлично, на нижнем ряду ветвей они устроили плетёную ограду. Конечно, медведи сильны, но чтобы разрушить эту ограду, они должны сообразить, что это такое. Дети надеялись, что не сообразят и не доберутся до них.
В домик было поднято всё – от одежды до еды. Так что шалаш остался совершенно пустым. Даже если бы на полянку кто-то забрёл бы, то обнаружил бы именно совершенно пустой шалаш и кострище, которое каждый раз заливали водой – не дай бог, лес вспыхнет. Пожара они боялись, а потому, пока костёр горел, его без присмотра не оставляли. А потом заливали водой, на всякий случай.
Погоды стояли великолепные, вода в ручье прогрелась, но Кирилл, дополнительно, сделал небольшую запруду, чтобы Аля научилась плавать. Она эту не очень хитрую науку усвоила быстро и вскоре плавала уже без поддержки и подсказок. Но пока только в запруде, где вода практически стояла на месте – хотя был вток и выток, чтобы она всё-таки не застаивалась. И когда Аля почувствовала, что уверена в собственных силах, они решили попробовать, как она справится в проточной воде.
– Тут кое-где течение очень быстрое, – предупредил Кирилл. – Хорошо, что омутов нет – ручей слишком мелкий. Но лучше всё-таки для начала выбрать плёс – там не так опасно.
Аля справилась – немного ниже по течение ширина ручья стала заметно больше и сам он стал глубже. Но Кирилл всё-таки одну Алю в воде не оставлял: мало ли что. Не только потому, что могла устать, но и потому, что уже начинали попадаться места настолько глубокие, что ей, при её мелком росте, было выше вытянутых вверх рук. Кирилл же был ростом сантиметров на почти двадцать сантиметров больше, куда сильнее и храбрее. Хотя Аля тоже трусихой не была.
Лето промчалось так стремительно, что уже и август был на исходе и было понятно, что пора не просто возвращаться в город, но и идти сдаваться в школу.
– Я буду помнить это лето, – грустно сказала Аля.
– Правильно! До следующего лета – помни. А потом мы сюда вернёмся! Это ведь недолго – до следующего мая.
Аля молча кивнула, но знала, что четыре четверти учебного года – это очень долго!
– А ещё нам надо устроить Кара. Если не удастся, я в школу не пойду.
– Устроим! Дядя Вася хороший!
Но хорошесть дядя Васи оказалась специфичной:
– Или купите ему корм, или это будет мой пёс.
Легко сказать – купите. Ещё оставлять ему всё мясо из своей еды – куда ни шло. Но купить корма на столько месяцев – откуда у ребят такие деньги? Расставаться с Каром Аля категорически не могла.
Они пошли к Артуру, хозяину палатки, в которой подрабатывал Кирилл и рассказали ему о своей проблеме.
– Да нет никакой проблемы, – ответил хозяин. – Пёс побудет у нашего сторожа: мы держим человека, который охраняет наши палатки. И с собакой ему будет даже лучше. Прокормим, не волнуйтесь!
– Но летом мы снова уедем в деревню и Кар должен остаться моим псом. Или я не пойду в школу.
Хозяин внимательно посмотрел на Александру: Господи – оно от горшка два вершка, лет ей чуть больше, чем цыплёнку и уже такая суровая.
– В школу идти надо, – спокойно ответил хозяин. – Учиться нужно обязательно. А Кар твоим останется – будешь навещать его, когда сможешь. Или я с ним буду вас навещать, если вас не будут отпускать. И запомни: я даю тебе честное слово, что всё будет хорошо!
И он протянул Але руку:
– Вот моя рука: как подтверждение.
Аля вложила свою миниатюрную кисть в его руку и хозяин эту кисть осторожно пожал.
– Телефон мой у тебя, Кирилл, есть, буду звонить. И ты звони, если что. – И спросил:
– Вас проводить до школы?
– Мы сами.
– Тогда вот вам немножко денег – съешьте мороженого по дороге. И позвони мне, когда устроитесь.
Их взяли, конечно. Потому что Кирилл тут уже учился и спокойно ответил, что ушёл искать потерявшуюся сестричку. Вот, нашёл и привёл.
– И где же ты её нашёл?
– Где нашёл, там уже нет. Теперь она со мной будет. Если не примете, я в другую школу пойду.
Повздыхали, но приняли. Правда, устроили Але суровый экзамен, который она выдержала так блестяще, что её приняли сразу во второй класс. Чему сама Аля ужасно удивилась: а ничего, что ей только через два месяца будет шесть лет?
– Мы не на возраст смотрим, а на знания.
Директор устроила Алю, убедилась, что Кирилла одноклассники встретили хорошо, и вернулась в кабинет – вздыхать над фактом полного отсутствия документов у новой ученицы. Придётся ей их создавать, никуда не денешься. Дело привычное – таких детей у неё был каждый второй.
Тут директор, Дарья Павловна Смышляева, вспомнила Алино условие – никогда никому её не представлять для удочерения – и грустно улыбнулась: это как же родственники должны были с ребёнком обращаться, чтобы вызвать такое отторжение? И она не собиралась этих родственников разыскивать. Ей, конечно, в голову не пришло, что дети назвали не реальную свою фамилию и, тем более, что они вовсе не брат и сестра, но что оба резко восстают против розыска родственников – факт. И второй – оба резко против того, чтобы им нашли новую семью. Не хотят они семью – ни старую, ни новую. Придётся разобраться в причинах. Если, конечно, они кого-нибудь в свои тайны пустят. На что надежды не было пока никакой.
Алю приняли настороженно: с какой такой стати она вдруг принята сразу во второй класс? Больно умная? Такое отношение грозило ей крупными неприятностями. Если бы она сразу не заявила, что отказалась показываться потенциальным родителям – ей не нужна семья и что учиться она будет хорошо, потому что надеяться ей не на кого. И она не хочет ни на кого надеяться никогда в жизни.
– А брат?
– Он такой же. И нам никто больше не нужен. А когда мы вырастем и уйдём отсюда, мы хотим сами заработать всё. И оно будет только нашим. Его и моим.
– То есть будете жить вдвоём?
– Нет. У него будет свой дом, у меня свой.
– Думаешь – получится?
– Непременно.
А ещё Аля сказала, что никогда не стучит, не жалуется, сама всё умеет – а чего не умеет, обязательно научится – чтобы ни от кого не зависеть.
– Ты же маленькая, как ты можешь не зависеть?
– Я вырасту.
И на этом все разговоры о личном прекратила. Дальше – только по делу. Причём сама ни к кому с разговорами не лезла, но всегда доброжелательно отвечала на вопросы, обращённые к ней.
Они поступили в школу 31 августа, так что буквально со следующего дня начались занятия. Аля на уроках была внимательна, как мало кто, сразу же делала домашние задания, а потом или читала книги из библиотеки или занималась каким-нибудь рукоделием. И не только тем, что преподавали на уроках труда, но и тем, что было во взятых из библиотеки книгах по рукоделию. Она намеревалась научиться всему, чему можно научиться, имея в руках только иголку или вязальный крючок.
Но и готовить вкусную еду тоже надо было научиться. Понятно, что на уроках труда её всему не научат, тем более, что она никогда не тянула руку, но когда её вызывали, спокойно выходила и делала всё, что велено. А поскольку она хотела всё уметь, то неизменно была в рядах отличниц.
Впрочем, любые попытки поручить ей какие-либо общественные нагрузки натыкались на молчание. Даже не строптивое – равнодушное.
– Почему ты не хочешь?
– Мне это потом не пригодится.
– Откуда ты можешь знать – пригодится или нет?
Она молчала в ответ: разве эти тупые взрослые способны со вниманием выслушать и постараться понять? Да никогда!
Её оставили в покое, тем более, что она постоянно была чем-то полезным занята: читала, вышивала на лоскутках, вязала. Подружек, из тех, что называют закадычными, у неё не было – Аля со всеми была одинаково ровно приветлива.
Самым главным было – дожить до конца мая, когда они снова смогут уехать на свою полянку. А пока можно вспоминать лето. Каждый день, прожитый там, подробно вспоминать и забывать о месте, где находишься. А когда вспоминать не получается, нужно делать всё, что можно делать – учиться всему, чему её могут здесь научить.
Ещё Аля ждала воскресения – их с Кириллом отпускали в город, на чём они настояли, твёрдо заявив, что если их не будут отпускать, они просто сбегут. Не на прогулку, а совсем. И заявлено это было так спокойно и твёрдо, что в их словах не усомнились.
– А если отпустим?
– Мы вернёмся к ужину, – хором сказали оба.
Дарья Павловна поняла, что эти юные создания не шутят и дала позволение каждое воскресение – сразу после обеда на несколько часов отпускать их в город. С непременным требованием явиться за полчаса до ужина, который был в семь вечера.
Первый раз Смышляева страшно переживала, то и дело бросая взгляд на часы. Они пришли. Без двадцати семь. И в это же время приходили всегда. Где они бывают? В какой-то момент директриса даже послала за ними человека – проследить. Но они просто растворились в пространстве уже на следующей улице и отыскать их не удалось. Естественно, растворились: они всегда ходили прямыми путями, через дворы, заборы и прочие лазы. О чём взрослый человек догадался, но и только: ему самому этот путь был просто недоступен.
Но они всегда возвращались – за полчаса до ужина. Потом все к этому привыкли и перестали сходить с ума от волнений. Но зато другие воспитанники потребовали, чтобы их тоже отпускали. Поскольку почти ни у кого не было родных, то дирекции пришлось организовать общие поездки – в цирк, театр, парки, выставки и вообще во все места, которые можно посещать группой. Дети были просто в восторге.
Однажды Аля – у них с Киром была привычка встречаться и вспоминать лето, а также мечтать о следующем – задумчиво сказала:
– Жаль, что мы сразу не договорились, чтобы нас отпустили на лето. Ведь придётся сбежать!
– Не придётся! За школьный год они убедятся, что мы всегда возвращаемся. Я попрошу Артура, чтобы он за нас поручился. И наврал, что у него бабушка в деревне, у которой мы будем гостить каждое лето.
– А если они захотят проверить? Ведь нет никакой бабушки!
– Придётся найти. Артур с кем-нибудь договорится. Почему ему и не иметь бы бабушки в деревне?
– А мы здесь каким боком?
– А мы с Артуром друзья.
Выслушав просьбу, Артур даже обрадовался:
– А я тут голову ломал, как вам помочь. Найти бабушку – замечательная идея! Прямо завтра с утра и поеду!
Найти бабушку было нужно такую, чтобы дом был в некотором отдалении от соседей – они, как известно, обожают совать нос в чужие дела – и чтобы согласилась именоваться бабушкой Артура. То есть чтобы у неё были сын или дочь, которые сто лет её не навещали.
Такая нашлась – Анфиса Фёдоровна. Был у неё сын, да забыл о матери напрочь – она так давно его не видела, что уже и представить не могла, как он теперь выглядит. Лет двадцать, поди, не навещал, так что появись он внезапно во дворе – вполне возможно, что мать его и не признала бы. И Артур договорился, если кто спросит, отвечать, что он приехал по просьбе сына узнать, не примет ли она на лето его двух усыновлённых детей. Понятно, что Анфиса Фёдоровна была в курсе, что это за дети и зачем нужно объяснять, каким боком она им бабушка. За очень скромную, просто-таки мизерную – для Артура и огромную – для бабушки сумму она согласилась.
– Так у меня хоть кто-то будет. А то я всё одна да одна.
Артур на это ничего не ответил: найти бы этого свинтуса да начистить ему рыло! И он собирался это сделать!
Самое главное, чтобы, если кто вздумает проверить сейчас, куда действительно поехали Кирилл и Александра, всё было подтверждено. А в том, что Анфиса Фёдоровна это сделает, он не сомневался.
Поскольку учебный год заканчивался, Кир и Аля пошли к директору с просьбой отпустить их на лето к бабушке друга. Артур тщательно и подробно им всё расписал: фамилию, дом, живность и прочие детали. Они всё запомнили и стояли перед директрисой в полной уверенности, что их отпустят. Тем более, что бабушка согласна их принять.
– Можете проверить! Адрес дать?
– Адрес дать в любом случае. А вы вернётесь?
– Если бы мы хотели не возвращаться, мы бы просто ушли.
– Убежали?
– Нам пришлось бы.
– Но вы могли бы поехать со всеми в лагерь.
Кирилл внимательно посмотрел на Смышляеву и решил всё растолковать, коли она сама не понимает.
– Мы не хотим в лагерь. Потому что мы хотим отдохнуть, а не продолжать жить в детдоме, только без занятий. У нас есть, где отдохнуть, есть у кого. Мы там уже были прошлым летом. Нам нужна тишина и отсутствие большого количества людей, понимаете? Не всем нравится постоянно быть среди толпы. Нам не нравится.
А так мы отдохнём и вернёмся к началу занятий.
– Но я за вас отвечаю!!!
– За нас поручится мой друг. Это его бабушка. А он наш друг. Уже три года друг. И всегда будет.
– Это нужно официально оформить.
– Нужно – оформим.
Смышляева думала: это сделать можно, если друг детей согласится стать их временным опекуном. На лето.
– Ваш друг согласится всё оформить как полагается?
– Согласится. Когда ему нужно прийти?
– Завтра он сможет?
– Я ему позвоню. И скажу, когда сможет.
– Хорошо. А теперь идите.
Как только они нашли достаточно уединённое место, где их не могли услышать посторонние, Кирилл позвонил хозяину палатки и объяснил ситуацию. Артур согласился сразу же. И когда Кирилл стал объяснять, что им с Алей нужно побыть в тишине, то перебил и сказал:
– Это лишнее. Я всё понимаю. Я смогу завтра около пяти вечера. Раньше никак. А если не получится – дела, сам понимаешь, то перезвоню и уточню время. Если не завтра, то на следующий день с утра.
– Зачем вам это нужно? – спросила у Артура Смышляева. – Зачем вам брать на себя ответственность за две жизни?
– Они мне доверились. У них ведь больше никого нет. Кроме меня.
– У них где-то есть семья.
– Они резко против, чтобы родственники их нашли. Вас это ни на какие выводы не наталкивает?
Дарья Павловна только плечами пожала: естественно, наталкивает. Но ведь это ненормально – чтобы дети не хотели в семью.
– А они вот не хотят. И у них явно есть основания.
– Да, они мне выставили такое условие, когда пришли поступать.
– Поступать? В разговоре со мной они употребили другое слово. Совсем другое! «Сдаваться» ведь не синоним слову «поступать», а?
С этим спорить не приходилось.
Кир и Аля были слишком маленькими, чтобы знать и, тем более, ощутить на себе жуткую правдивость присказки «без бумажки ты – букашка, а с бумажкой – человек». Но это чётко осознавали взрослые, выправившие необходимые бумаги, давшие детям возможность провести лето там и так, где и как им было необходимо.
Есть легенда, что обо всех осиротевших детях беспокоится лично Богородица. Видимо, так и было, раз всё получилось и Артур отвёз их сначала к «бабушке» Анфисе Фёдоровне, обеспечив её и их продуктами на ближайшие месяцы. А на остальное оставил бабушке денег.
– Вы, братцы кролики, если вдруг занепогодит, в лесу не сидите, приходите сюда, поживите в доме. А как только снова настанет вёдро, вернётесь. Мало ли – простудитесь или ещё что. А так бабушка вам поможет. Да и я буду спокойнее, если буду уверен, что с вами всё в порядке.
– Да что с нами случится! Не впервой!
– А всё-таки звони, если что. Эх, жаль, в лесу негде телефон зарядить! А давай я на ближайшей автозаправке договорюсь, чтобы они давали тебе возможность зарядить?
– Дядя Артур, ты что, хочешь, чтобы нас не просто запомнили, а начали нам досаждать? Вы, взрослые, такие странные – всё вам кажется, что без вас и каша не сварится! Если будет надо позвонить, я сюда вернусь и позвоню. У бабушки-то телефон есть? Есть. Ну и нечего панику наводить.
А и то! Ведь прошлые годы никакой связи не было вообще. И ничего – выжили. Но тогда их дружба не была такой глубокой, настоящей, крепкой. Тогда они были просто знакомые.
Но теперь с Кириллом ещё девочка.
– И что? Она прошлое лето со мной там провела – без всяких телефонов и бабушек. И ничего! Всё было нормально!
Артур вздохнул и смирился.
И всё бы шло своим ходом, если бы вдруг к Смышляевой не прибыл запрос о наличии среди её учеников шестилетней Александры Седых. И директор честно ответила, что есть Александра Седова и её брат Кирилл Седов. Именно последнее обстоятельство и прекратило повторные запросы: никаких братьев у Али Седых не было сроду.
С какой стати вдруг стали Алю разыскивать её родственники? Всё просто: наличие ребёнка оказалось очень выгодным в плане получения разных выплат и завидных льгот. Но не только поэтому.
Неудавшейся мамаше, в постель которой мужики прыгали весьма активно, но ни один почему-то, выпрыгнув наутро, не возвращался обратно, стало понятно, что, не говоря уж о большем, разовой постелью всё так и будет заканчиваться.
Несостоявшейся бабушке Али тоже почему-то не удалось устроить свою личную жизнь, а старость – вот она, всё ближе подбирается, да старуху в чёрном и с косой к себе подманивает…
А тут ещё сны нехорошие стали обеим сниться. Кошмары были такими яркими и жуткими, что обе, сами не понимая причины, договорились, впервые за последние полтора года, о встрече. И прямо с этой встречи поехали в детдом, где жила Аля.
Но её там не оказалось.
– Сбежала, года два назад, если не больше. И её так и не нашли. Если она всё ещё жива – что очень сомнительно – то, скорее всего, к какой-нибудь банде бездомных подростков прибилась. Но это – если жива.
– А почему бы ей и не быть живой?
Директор детдома посмотрел на обеих тяжёлых взглядом:
– С родственниками ей сильно повезло, как я погляжу. И с чего это вдруг вы появились? Вас тут года три уже не было, а?
– Захотели и появились!
Директор хмыкнул.
– Нужна она вам – ищите сами. Полиция уже искала – после побега. Не нашла. И теперь уж вряд ли найдёт. Так что – до свидания.
– А личное её дело где?
– В полиции, где же ещё!
– Но к нам никто не обращался.
– Значит, смысла не было!
Первые дни после того, как все оказались у «бабушки» Анфисы Фёдоровны, Артур предложил помочь с огородом. Буквально в течение получаса договорился с соседом, у которого была лошадь и к концу дня большую часть огорода, которую бабушка обычно вскапывала примерно к концу июня, не только вспахали, но и полностью подготовили к посадке растений.
Потом Артур сходил в сельпо и обнаружил там «чудо века»: трёхколёсный велосипед для взрослых – с большой, позади, корзиной, для груза. Вернулся он, естественно, не пустым, а с кучей всяких нужных вещей – от запаса консервов для ребят до разных сельхозорудий, которыми заменил те, что просились в металлолом.
– Вы не против, если мы с бабушкой посмотрим на то место, где вы отдыхаете? Чтобы время от времени подвозить вам провиант?
Так и получилось, что, загруженный выше седла, большой велосипед отправился первым. А за ним, на втором, обычном, ехала бабушка, везя ребят в уникальном лёгком прицепе.
– С такими удобствами мы добираемся впервые!
– Но не в последний раз!
Эти удобства ребятам должны бы нравиться, но не нравились: теперь их поляна будет таким же проходным местом, как площадь трёх вокзалов! Кир и Аля отлично относились к Артуру, но он буквально на глазах превращался из нормального (в их видении) человека в точно такого, как любой из работников детдома!!! И даже этого не понимает! И ещё совершенно посторонняя бабушка, которая им даже с приплатой не нужна на их поляне! Свою роль сыграла и могла бы жить себе-поживать, как до встречи с ними. Но нет! Теперь от её надзора спасения не жди!
Кир и Аля терпеливо дождались, пока взрослые всё выгрузят, обустроят так, как им казалось удобным и нехотя попрощаются.
– Я буду приезжать! – сказала бабушка.
– Не надо! – твёрдо в один голос ответили оба.
– Тогда вы приезжайте.
– Это вряд ли. Только если что-то случится.
Взрослые переглянулись и уже окончательно уехали. Дети так и сидели без движения ещё около часа – не уверены были, что взрослые не вернутся. И только потом стали обустраиваться по-своему.
– Слазить поглядеть в домик на дереве – никто ли не стащил наши вещи? Или незачем? Нас тут снарядили, как в дальний поход…
– Не стоит, – ответила Аля, – лучше бы присмотреть другое место – только наше. Это теперь не годится.
Они долго сидели хмурые и расстроенные до последней степени – их тайное место, где они чувствовали себя свободными людьми, перестало быть тайным! И, главное, люди, которые место теперь знают, считаются друзьями. И что теперь делать?
– Они хотели, как лучше, – самого себя убеждая, сказал Кир.
Аля только кивнула – понятно, что побуждения у них были добрые.
– Вместе пойдём искать новое место?
Она тут же встала:
– Давай это всё пока поднимем наверх. А с собой возьмём только еду. Потом спустим и перенесём – если найдём куда.
– Непременно найдём!
На подъём в домик на дереве всего привезённого они потратили почти полчаса и дико умаялись.
– Может, завтра с утра начнём искать? А пока искупаемся?
Аля согласилась – она, во-первых, девочка, то есть куда слабее Кирилла, тем более, что он старше, а, во-вторых, с таким настроением лучше никаких дел не начинать. А искупаться хорошо бы.
– Интересно, наша запруда уцелела?
– Вот и проверим заодно.
Запруда почти не пострадала, хотя было необходимо её укрепить там, где лёд несколько покорёжил. Но тут он медленно таял – речушка-то маленькая, так что ледохода почти не было.
В этот раз у ребят был с собой топорик, так что нарубить ивы и сплести нечто вроде плетня, который потом обложить камнями, труда не составило. Хотя некоторое время понабилось. И лопатка пригодилась – углубить канавы, по которой в запруду вода втекала и вторую – по которой ниже вытекала обратно в ручей.
– Купаться холодно, да мы у бабушки недавно мылись. Только руки и ноги, а?
Да, вода действительно ещё не прогрелась до хоть сколько-нибудь терпимой температуры. Зато они этой вознёй с запрудой словно сбросили с себя раздражение…
– Как думаешь, – спросила Аля, – если мы немного пройдёмся вниз по ручью, найдём новое место? Чтобы воды было поглубже. А рыба ведь и там есть, причём, подозреваю, больше, чем здесь.
– Пройдём, если хочешь. А если ничего не отыщем, пойдём вверх. Нам главное на хоженые тропы не наткнуться.
– Вот именно!
Они вернулись к старому лагерю, разожгли костёр и смотрели печально в огонь: нигде нет спасения от взрослых. Страшные люди! Хотят – рожают детей, не хотят – знают, что делать, хотят – воспитывают, не хотят – сдают в детдом. Потом, небось, когда нагуляются, а дети подрастут где-то там, в приютах, возвращаются и забирают. А почему нет – бесплатная прислуга на все случаи жизни. Главное – никто даже не подумает, что эта типа сиротка – твой собственный ребёнок! Наоборот – хвалить будут, что взяли в дом, пригрели, приютили, содержат…
