Читать книгу: «Мечты для Эвы. Повесть о том, почему так важно следовать за своими мечтами», страница 2

Глава 3

Я с горем пополам набираю в инстаграме около двухсот подписчиков. Если лайки мне еще как-то ставят, то делиться комментариями по поводу своей мечты не спешит никто. Мое состояние становится близким к отчаянию. Я дохожу до того, что начинаю подписываться на детские профили, полагая, что детские мечты исполнять не так уж и сложно. Но откликов по-прежнему не наблюдается. Так мне всей жизни не хватит, чтобы осчастливить этих семерых незнакомцев. Я уже привыкаю считать свою идею действительно бредовой. К тому же очень сильно не хватает солнца, в Питере, как назло, несколько дней пасмурно.

Вы бы видели, как я радуюсь, когда мне отвечает некий мальчик Илья, написавший, что мечтает о щенке лабрадора. Я тут же ищу в интернете их примерную стоимость и понимаю, что денег на щенка у меня вполне хватает, не надо даже прибегать пока к папиной помощи.

Вы догадываетесь, что я делаю? Я покупаю щенка. Дура, правда? Но в тот момент я так не думаю, я счастлива, что у меня появился реальный шанс исполнить желание другого человека, к тому же таким простым способом. Я пишу об этом Илье. Он тоже очень радуется. Мы договариваемся встретиться с ним на детской площадке, где он обычно гуляет со своей мамой.

Как бы вы отнеслись к незнакомой женщине, которая обращается к вашему ребенку на улице и хочет подарить ему щенка? А к тому факту, что ваш семилетний сын познакомился с этой женщиной по интернету и попросил подарить ему собаку? Я сама была бы в шоке, хотя детей у меня нет, правда, есть трехлетний сын Вероники, и иногда мы нянчим его все вместе.

– Это ваша собака? – чья-то мамаша просит убрать собаку с детской площадки.

– Нет, это собака вот того мальчика, – показываю я на Илью.

Через пару минут назревает скандал.

– Женщина, почему вы утверждаете, что собака наша? – ко мне уже обращается мама Ильи.

– Я подарила ее вашему сыну.

– Что? Вы с ума сошли?! Нам не надо никакой собаки.

– А мне надо! Эта тетя мне обещала подарить собаку! Она моя! – Илья начинает тихо плакать.

– Откуда ты знаешь эту тетю?

– Мы переписывались с ней в интернете, она спросила, о чем я мечтаю, я сказал, что о собаке. – Илья размазывает слезы грязными кулаками.

– Вы сумасшедшая? Я сейчас вызову полицию, – в голосе мамы Ильи появляются истерические нотки.

– Не надо никакой полиции. Я не сумасшедшая. Я вам все объясню. Мне просто стало жаль вашего ребенка, к тому же у меня случайно оказался этот щенок.

Я хочу поспорить с ней по поводу того, кто из нас двоих более сумасшедший. Все-таки это не мой ребенок общается по интернету с незнакомыми взрослыми.

– Не трогай, он может быть больным! – мама Ильи кричит, видя, что он хочет взять щенка на руки.

– Он совершенно здоров. Я покупала его в очень приличном месте. У него есть все справки от ветеринара.

– Мама, мы ведь не бросим его на улице? Мы ведь возьмем его домой? А как его зовут? – ребенок переключается на меня.

– Я пока никак не называла его, думала, это сделаешь ты.

– Мама, я назову его Хейли в честь вертолетика из мультика. Можно?

– Илья, мы не можем взять эту собаку, у тебя аллергия, я же тебе говорила. К тому же мы ничего не знаем про эту собаку, про эту женщину, – мама Ильи окидывает меня подозрительным взглядом.

– Меня зовут Эвелина, у собаки есть все документы и справки, я купила ее в питомнике.

– Почему же вы не хотите оставить ее себе?

– Я скоро уезжаю, а Илья написал, что мечтает о собаке, – я решаю не говорить, что купила щенка специально для ее сына, все это может выглядеть очень подозрительно, тем более возле нас начинает собираться толпа.

– Никакой собаки! Надо сначала родителей спрашивать, а потом уже тащить сюда эту собаку. Пошли, Илья, нам пора обедать.

– Ой, я можно мне? Подарите щеночка мне. Мама, можно? – на меня смотрит маленькая девочка и пытается погладить Хейли.

Да, я решаю, что его будут звать именно так. Хейли.

Я нахожусь в замешательстве: я могу немедленно исполнить мечту девочки, но Илья, для которого я купила эту собаку, уходит, все время оглядываясь, и в его глазах стоят слезы. Могу ли я предать мальчика, который так ждал эту собаку и, наверно, представлял, что она уже его, представлял, как будет играть с ней?

– Нет, это собака Ильи, я ему обещала, – твердо говорю я.

– Но ведь его мама не разрешает, – возражает девочка.

– Полина, ты слышала, что сказала тетя? Собака будет ждать того мальчика.

– Мамочка, а где ждет меня моя собачка?

– Полиночка, мы ведь уже говорили о собачке. Когда-нибудь потом, она обязательно появится, но не сейчас.

Итак, я до сих пор не исполнила ничьей мечты, зато у меня появилась собака, которую надо кормить, выгуливать и прочее. Я не знаю, что с ней делать дальше, выбросить на улицу я ее тоже не могу, приходится взять домой. Да, она, конечно, милая – точнее, он. Но готова ли я к такой ответственности? Не только за себя, но и за другое живое существо, которое теперь полностью от меня зависит.

Глава 4

Ночью у меня вдруг сильно разболелся зуб. Я ненавижу ходить к стоматологам. Ненавижу и боюсь. Хорошо хоть не так часто это случается, зубы у меня хорошие. Но в этот раз раздувает всю щеку. Еле доживаю до утра. Бегу в ближайшую к дому стоматологию. Выясняется, что потревожил меня зуб мудрости, который предстоит непременно удалить. Ужас! Стоматолог – мужчина приятной наружности, только слишком молодой какой-то. Меня всегда настораживают молодые врачи: вдруг мой случай окажется особенным, и у них не хватит опыта, чтобы справиться с ним? Представляете, я теряю сознание после третьего обезболивающего укола.

Зуб мне в итоге удаляют, само удаление оказывается не таким страшным, как обезболивающие уколы. Мне вручают кучу таблеток и говорят, что полностью наркоз отойдет через пару часов, а пока я даже попрощаться нормально не могу, язык совершенно не шевелится, да и щеку свою я не чувствую. Я плетусь домой, мечтая о том, чтобы лечь и немного поспать.

Дома я принимаю еще кучу обезболивающих и сразу проваливаюсь в сон, так как практически целую ночь накануне не спала. Но едва я успеваю заснуть, как раздается звонок в домофон. Начинает скулить мой песик. Кто мог припереться ко мне в это время? Неужели нельзя было позвонить по телефону? А может, я кого-нибудь затопила? Щека распухла, наркоз стал отходить, и я вдруг почувствовала, что ужасно хочу есть, но как это можно было бы сделать, совершенно не понятно: рот открывать больно.

– Кто там? – спрашиваю я, как могу, надеясь, что просто ошиблись номером квартиры.

– Это ваш стоматолог Иван Нестеров. Я пришел узнать, как у вас дела. Вы не отвечали на звонки, я стал волноваться.

Удивленная, я открываю дверь. Вот так уровень сервиса!

– Как вы? Все в порядке? Температура есть? Вы позволите войти?

Он стоит передо мной уже без белого халата, и я вижу, что он весьма приятный парень. Но это я заметила еще в клинике. Совсем молодой, если бы не очки. Они придают ему солидности. Почти классический ботаник. Но врачам это к лицу, они и должны производить впечатление заумных, педантичных, немного занудных людей. Больше доверия. Если к этому добавить доброжелательности, то практически идеальный для меня врач вырисовывается. Мне кажется, что Иван именно такой.

– Я не меряла, я спала.

– Я вас разбудил? Простите.

– А вы ко всем пациентам домой ездите?

Иван выглядит смущенным.

– Нет, вы были моей первой пациенткой, до этого я еще самостоятельно не работал, только ассистировал.

Вот это да! Неспроста я чувствовала, что ему не хватает опыта.

– А вы уверены, что не будет осложнений?

– Вы боитесь?

– Страх врача всегда передается пациенту. Разве вы приехали бы ко мне, если бы не боялись?

– Я просто волновался. Обычно мы звоним пациентам, но вы не отвечали.

Я достаю свой телефон из сумки. Обнаруживаю двадцать два пропущенных вызова от Ивана. Ничего себе он волновался! По-моему, попахивает паникой.

– Да, я поставила беззвучный режим и забыла включить после клиники.

– У вас есть градусник?

– Не уверена, это бабушкина квартира. Я до сих пор не знаю, что где лежит. Я здесь временно живу.

Я окидываю взглядом заставленную всякой бабушкиной всячиной прихожую, которую так и не убрала, и понимаю, какое впечатление может производить теперь уже моя квартира на тех, кто оказывается здесь впервые. Пещера Аладдина. Хотя восточных вещей здесь немного, но других сокровищ хватает. Но я не буду пока ничего трогать. Пока вещи бабушки здесь, мне кажется, что и она тоже. А мне очень важно сейчас не быть совсем одной. Да, у меня есть Хейли. Удивительно, как быстро он освоился в квартире и даже почти ничего не ободрал и не уронил.

Иван протискивается через узкий проход между стеной и трюмо и прикладывает свою прохладную ладонь к моему лбу. Неожиданно мне становится очень хорошо.

– Что-то лоб у вас горячий, высокой температуры нет, но небольшая явно имеется. Я дам вам жаропонижающее, и противовоспалительное средство еще выпейте. Завтра вам надо будет обязательно прийти в клинику. Сегодня выходить на улицу нельзя, поешьте немного и ложитесь спать.

– А как же моя Мечта?

– Какая мечта? – удивляется стоматолог.

– Мечта по имени Хейли, иди сюда!

Мой щенок, однако, боится незнакомцев и спешить ко мне не собирается. Я достаю его из-под кровати. Он выглядит очень жалким. Странно, а на игровой площадке к детям шел с большой охотой. Наверно, чувствовал своих.

– Надо как-то с ним погулять. Я утром выходила на пару минут. Убрать за ним, конечно, не так трудно, но мне его жалко – он обычно терпит до последнего.

– Хорошо, я выведу его быстро на прогулку. Давайте поводок.

– А еще я есть хочу, но то, что у меня в холодильнике, совершенно бесполезно – я жевать не могу. – К своему удивлению, я чуть не плачу от жалости к себе.

– Я куплю вам еды…

– А почему вы назвали свою собаку Мечтой? Какая-то особенная история? – спрашивает Иван, когда мы сидим на бабушкиной кухне.

Он рассматривает вещицы на полке рядом со столом, среди которых звучащая чаша, павлин с драгоценными камнями, Эйфелева башня, фигурка черной кошки и много чего еще. Однако спрашивает совсем не про них.

Я пытаюсь через трубочку есть жидкое детское мясное пюре, которое купил Иван, а я разогрела в микроволновке. Отвратительное занятие. Но желудок сводило так, что выбора у меня не было. Иван пьет чай. Хейли сидит под столом и тычется своим мокрым носом мне в щиколотки.

– Это действительно интересная история. Один мальчик хотел собаку, я купила ему этого щенка, у мальчика оказалась аллергия, в итоге собака поселилась у меня.

– Вы не знали, что у него аллергия?

– Я вообще его не знала. Но это тоже очень долгая история. Лучше скажите, у вас есть мечта?

– Вы хотите мне подарить собаку?

– Нет, как я могу подарить вам чужую мечту?

– А что вы сами будете делать с чужой мечтой? – Иван вдруг мгновенно становится очень серьезным.

– Пока поживет у меня, потом посмотрим. Так что насчет вашей мечты?

– У меня вроде нет мечты. Все, что я хотел, у меня есть.

– Все-все? – меня было не остановить. Разве я могла упустить возможность и не попытаться исполнить мечту человека, с которым только сегодня познакомилась? – Например, вы всегда мечтали стать стоматологом?

– Вряд ли всегда, но мне нравится моя профессия. Кстати, а вы чем занимаетесь? Исполняете чужие мечты?

– Нет, это не основной род моих занятий. Я художник. Но не отклоняйтесь от темы. Кем вы мечтали стать в детстве?

– Не помню. Наверно, в детстве я не мечтал о том, кем стану, когда вырасту.

– Такого не может быть. Все дети мечтают, просто вырастая, взрослые об этом забывают. Но это неправильно. Ну, во что вы играли, когда были маленьким?

– А вы всегда мечтали стать художником?

– По-моему, здесь я задаю вопросы, – я не хочу сдаваться.

– Мне тоже интересно про вас узнать. Я же не на допросе или интервью.

– Хорошо, я обещаю, что отвечу на ваши вопросы, но только после того, как вы ответите на мои. Вы меня всегда перебиваете, а это невежливо. К тому же именно по вашей вине у меня так раздулась щека и я не могу ничего есть, кроме этого противного детского питания, которое вы мне купили.

– Хорошо-хорошо, и хоть вы не во всем правы, я готов ответить на несколько ваших вопросов, а потом вы ответите на мои.

– Так во что вы любили играть в детстве?

– Особо не помню, наверно, как все мальчишки: в казаки-разбойники, войнушки и машинки.

– Нет, это не подходит, хотя моя подруга вас раскрутила бы.

– Она следователь? – вновь улыбается Иван.

– Нет, она психолог.

– Скажите, а зачем вам все это?

– Что все?

– Зачем вы меня пытаете расспросами про мечту?

– Если бы вы были моим психологом, я бы вам рассказала, а так я думаю, что мы недостаточно для этого знакомы.

– Вы предлагаете мне поближе с вами познакомиться?

– Нет, вовсе нет, – я начинаю смущаться. Какой-то странный разговор у нас получается. Все-таки нелегко разговаривать с людьми про их мечты. Я было хотела поинтересоваться, есть ли у Ивана любимый человек, но прикусила язык. В русле нашего разговора данный вопрос был бы еще более неловким, чем все предыдущие. Надеюсь, что у меня будет еще возможность задать его.

– А о чем в детстве мечтали вы? – спрашивает Иван.

– Вы не на все мои вопросы еще ответили, но думаю, что мне пора уже спать, что-то я неважно себя чувствую.

После этого Иван как-то быстро начинает собираться, взяв с меня обещание, что я не буду больше выключать телефон, а завтра непременно появлюсь в клинике.

Глава 5

В инстаграме начинают писать разные гадости под моими постами про мечты. Типа советов приземлиться, заняться настоящим делом, найти себе мужа и завести детей, чтобы у меня пропало желание заниматься всякой ерундой и выдумывать глупости. Честно говоря, у меня был уже порыв прекратить свою активность в интернете, потому что пока ничего хорошего из этого не выходило, только портилось настроение, начинало казаться, что действительно то, что я делаю, как-то несерьезно, никому пользы не приносит, в этом нет смысла, я трачу время непонятно на что, и жизнь моя проходит впустую. Какое-то время я почти не захожу в инстаграм, чтобы не расстраиваться и не терять решимость довести свое дело до конца и исполнить чьи-то желания.

В то утро, сама не знаю почему, я решаю заглянуть на свою страницу. Там меня ожидает новое сообщение от некой Галины. Я уже какое-то время не читала сообщений, потому что, кроме предложений о заработке в интернете, ничего стоящего никогда не приходило. Но не в этот раз.

«Здравствуйте, Эва. Хочу написать вам о своей мечте. Я с детства мечтала научиться рисовать. Но сначала у нас с мамой не было денег, потом у меня не было времени, я много училась. Потом я вышла замуж, и у меня родился Миша. Он инвалид, я воспитываю его одна. Вы пишете, что мечты могут быть светом для нас в трудные времена. Если честно, то до вашей статьи я и не думала вспоминать о своем увлечении. Я даже для себя давно ничего не рисовала, но тут вдруг почувствовала, что мне очень хочется. Я не знаю, как в моей ситуации выкроить время и средства для того, чтобы учиться рисовать, но благодаря вам появилась надежда».

Это письмо меня сильно взволновало. Я же сама художник и знаю, как захватывает порой творческий процесс, как заставляет отвлечься от всех проблем, погрузиться в свой особенный мир, какую приносит радость. Вроде простая мечта, но человек почему-то не смог ее осуществить. Я прошу у Галины номер телефона, и в моей голове уже зреет план, как легко и быстро осуществить ее мечту учиться рисовать. Тут же звоню ей. Нечего терять время.

– Галина, здравствуйте, это Эва. Как хорошо, что вы мне написали. Я все обдумала, и мне кажется, что вашу мечту реализовать совсем нетрудно.

– Эва, здравствуйте. Мне очень приятно, что вы откликнулись. Вот уже несколько дней я живу с каким-то приподнятым настроением. Но мне очень неловко доставлять вам беспокойство.

– Галина, давайте встретимся и все обсудим.

– Мне кажется, это будет затруднительно. Я не могу оставить Мишу одного, даже на полчаса, он без меня совсем не может.

– А няня? Можете нанять няню?

– Нет. У меня нет денег. Я же совсем не работаю, сижу с Мишей, пенсия по инвалидности совсем маленькая.

– Понятно теперь, почему вам так трудно осуществить свою мечту. Но вы не переживайте. Ищите пока подходящие для вас курсы, хоть онлайн, если не можете оставить Мишу и доверить его кому-то еще, а может, я и для няни смогу вам найти денег.

– Эва, все это очень неожиданно. Здесь нет никакого подвоха?

– Вам может показаться, что я немного сумасшедшая, наверно, так и есть, но моя подруга-психолог говорит, что у меня даже не пограничное состояние, а так, легкое отхождение от нормы, но оно есть у всех. Извините, я тоже волнуюсь, поэтому так разболталась. Просто у меня есть личная причина, почему мне важно исполнить мечты нескольких незнакомых мне людей.

– И многим вы уже помогли?

– Пока никому, к сожалению. Была попытка с маленьким мальчиком. Он хотел собаку, но мама ему не разрешила. В итоге собака живет у меня. Вы знаете, не так много людей в наше время мечтают, а еще меньше тех, которые делятся заветными мыслями с другими. Поэтому я действительно вам благодарна, что рассказали о своей мечте. Я попробую ее исполнить.

– Пока все это мне кажется странным – так не бывает.

– Бывает. Мы же сами создаем реальность.

Итак, у меня появляется шанс исполнить одну мечту. Хоть бы в этот раз все удалось. Но для этого мне нужна финансовая помощь отца. Курсы я подбираю в тот же день, заодно смотрю расценки на услуги няни, выходит не так уж много, но у меня таких денег сейчас нет, и я напрашиваюсь в гости к папе.

Папа со своей новой женой переехал не так уж далеко от нашей старой квартиры. Видимо, район действительно хороший, раз они не сбежали от моей мамы куда подальше. По телефону он не выражает большого энтузиазма по поводу моего визита – наверно, боится, что наши отношения с его Екатериной могут испортиться, не успев даже начаться.

На папиной свадьбе мы едва поговорили друг с другом. К моему большому удивлению, церемония оказалась весьма скромной и немногочисленной. Хотя, учитывая размеры живота невесты, наверно, удивляться не стоило. И не от большой уверенности Екатерина вела себя как снежная королева: она едва кивнула мне, когда папа нас познакомил, и за весь вечер даже ни разу не посмотрела в мою сторону, как будто меня не существовало. Сначала я хотела сбежать, но какой-то внутренний бесенок внутри меня сказал, что не станет доставлять такого удовольствия новоиспеченной папиной жене. К тому же я хотела поддержать папу, который тоже чувствовал себя не очень-то уютно на собственной свадьбе. К сожалению, мое присутствие не слишком ему помогло. Хоть он и пытался не подавать виду, однако преувеличенное возбуждение периодически сменялось у него состоянием какой-то потерянности. Честно говоря, он тоже практически не обращал на меня внимание. Грустная получилась свадьба. Для меня. Странно, это родители обычно на свадьбах своих детей испытывают, наверно, чувство полного отделения от них. Я на бракосочетании своего отца ощущала тоже самое. И пока не могла с этим смириться, хотя уже сто лет жила на приличном физическом расстоянии от своих родителей.

И вот теперь стою перед дверью одного из них и жму кнопку домофона. Очень долго жду ответа. Потом дверь неожиданно открывается, и я вижу папу.

– Зачем ты спустился?

– Катя легла отдохнуть, я решил ее не тревожить. Посидим где-нибудь, здесь рядом было хорошее кафе.

– Папа, скажи, а зачем ты женился? Я сразу поняла, что твоя Катя еще хлеще нашей мамы.

Я всегда говорила ему, что думаю, и в этот раз тоже не скрываю своих мыслей. Хотела сказать это еще раньше, но решила не портить настроение нам обоим сразу после их свадьбы.

В ответ на мой вопрос папа пожимает плечами.

– Ты уже жалеешь?

– Эва, давай не будем сейчас об этом. Тебе я зачем так внезапно понадобился?

– Ты не рад, что мы встретились? Катерина что ли возмущалась?

– Я не сказал ей.

От возмущения даже не нахожу слов.

– Но я ведь не любовница и не бывшая жена, я же твоя дочь, мы можем встречаться в любое время. Или она против?

– У нее сейчас очень часто меняется настроение, ей вредно волноваться. Ладно, не будем о Кате. Что у тебя случилось?

– У меня все хорошо. Я решила помочь одной женщине. Понимаешь, у нее очень сложная ситуация. Больной ребенок, она одна. И она очень хочет научиться рисовать.

– Что?! – Папа останавливается и смотрит на меня в недоумении. – Эва, ты меня выдернула из дома ради какой-то женщины, которую я в глаза не видел?!

– Во-первых, я тебя не выдергивала: по-моему, это ты не захотел меня пускать к себе домой. Во-вторых, какая разница, видел ты ее или не видел. Ей совсем плохо, у человека нет никакой отдушины, ей обязательно надо помочь!

– Но почему я?!

– Помогать буду я, а не ты. Ты просто дашь мне немного денег.

– Эва, кстати, о деньгах. Тебе надо найти работу и самой зарабатывать себе на жизнь. Я подумал и решил, что больше не буду давать тебе денег в таком объеме.

– Что? – Мне кажется, что я попадаю в какой-то кошмарный сон. – Это Катя тебе сказала?

– Мы еще с твоей мамой обсуждали этот вопрос, но я хотел дать тебе время, чтобы ты не спешила, определилась со своей профессией, поняла, что тебе нравится. Но тебе почти тридцать лет, а ты ни дня не работала. Надо смотреть реальности в глаза. Что будет, если меня вдруг не станет?

– Ты думаешь, что я не смогу заработать себе на жизнь?

– Я боюсь, что ты не сможешь сама о себе позаботиться. Мужа богатого у тебя тоже пока нет.

– А что, непременно нужен богатый?

– Нет, необязательно, но это хоть какая-то страховка. Конечно, прежде всего должна быть уверенность, что ты можешь себя обеспечивать.

– К чему этот разговор? Ты больше не будешь давать мне денег?

– Деньги я давать тебе буду, но совсем не в том количестве, что раньше. Мы с Катей решили, что на первых порах у тебя должен быть определенный прожиточный минимум.

– Значит, без Кати не обошлось, – вздыхаю я.

– Так будет лучше для тебя.

– И какой же этот прожиточный минимум?

Папа называет сумму. Я понимаю, что в ближайшее время мне действительно придется искать работу.

– И я уже не вернусь в Италию?

– Почему не вернешься? Если заработаешь денег, то вернешься. Все зависит от тебя.

– Хорошо, папа, спасибо за поддержку, – у меня не получается удержаться от сарказма.

– Рано или поздно ты поймешь, что это было правильное решение с моей стороны. Конечно, если тебе понадобятся деньги на лечение, будут какие-то форс-мажорные обстоятельства, я всегда тебе помогу. К тому же не забывай, ты не остаешься на улице, у тебя есть жилье и небольшая финансовая поддержка, голодать ты не будешь.

– Значит, денег для Галины ты не дашь? – я все-таки не могу удержаться от этого вопроса.

– Для какой Галины?

– Женщины, которая хочет научиться рисовать.

– Нет. Содержать твоих знакомых я точно не намерен.

Почему-то я молчу про собаку. А ведь на ее пропитание тоже требуются деньги. Я прощаюсь с отцом на пороге кафе. Дальнейший разговор уже не имеет никакого смысла. И только отойдя на пару десятков метров, я позволяю себе заплакать. Я вернулась домой для того, чтобы потерять отца? Я больше не могу жить в Италии. Я не могу себе позволить новых платьев, путешествий, даже маленьких радостей: походы в кафе и рестораны теперь мне не по карману. А самое обидное, что я не могу исполнить чужие мечты. Почти все они требуют средств. У меня их нет.

– Представляешь, у меня появилась реальная возможность воплотить мечту другого человека, а папа отказался от помощи! – Я сижу у Алисы на кухне и не стесняюсь своего раздражения. Слез больше нет, на смену жалости к себе приходит злость.

– Знаешь, мне кажется, что в чем-то он прав.

– Алиса, ну только ты не начинай. Мне и так плохо. Я вообще не представляю, как буду жить. Я думала, что по-быстрому проверну свой план и вернусь в Италию. Мне уже плохо здесь без солнца, мало что на дворе лето. Но с учетом того, что отец лишил меня денег, я вообще не знаю, что будет со мной завтра.

– Эва, никто не знает, что будет с ним завтра.

– А у меня еще и собака.

– Ты сама ее купила.

– Если бы знала, что мне скоро нечего будет есть, то не покупала бы.

– На еду-то у тебя деньги есть.

– Да, но только из расчета, что я буду готовить дома сама.

– Ты же любишь готовить, ходила на кулинарные курсы в Италии. Разве нет?

– Люблю, но когда это не превращается в рутину.

– Эва, на сумму, которую тебе будет давать отец, многие живут годами. Да вкалывают будь здоров, чтобы такую зарплату получать, а тебе эти деньги будут доставаться даром. А если сама начнешь зарабатывать, так сможешь еще больше иметь.

– И как я буду зарабатывать?

– Попробуй продать куда-нибудь свои картины. Они у тебя достаточно милые.

– Для того, чтобы дарить друзьям на дни рождения – да, но для продажи вряд ли, я не большой талант. И как теперь я буду исполнять мечты?

– Может, откажешься от этой идеи?

– Это будет значить, что я проиграла.

– Проиграла кому?

– Злой колдунье из моего сна.

– Эва, если для тебя это так важно, то попробуй найти иные способы. Не только ведь твой папа может помочь, но и другие люди.

– Но это все осложняет. Мало того, что не так-то просто найти человека с мечтой, который бы рассказал о ней, а сейчас, выходит, мне надо еще и способы искать, как ее осуществить. Где мне взять деньги для того, чтобы помочь Галине?

– Мне кажется, помочь Галине как раз-таки не очень сложно. Она же хочет научиться рисовать. А ты рисовать умеешь. Разве не сможешь ее научить?

– Уметь самой – это одно, а учить других – другое.

– Попробовать-то всегда можно. Что ты теряешь?

– А как же ее больной ребенок? Она говорила, что не может его оставить.

– Знаешь, час-другой в неделю я всегда могу за ним присмотреть.

– Даже не знаю… – Я все еще сомневаюсь, хотя идея Алисы совсем неплоха, все же лучше, чем ничего. Хоть какой-то лучик надежды.

В пятницу мы встречаемся с Галиной. Я начинаю давать свои первые уроки рисования. Я никогда никого ничему не учила и сперва чувствую себя непривычно, мне страшно, но меня спасают две вещи. Во-первых, то, что я все-таки осуществляю мечту другого человека, а во-вторых, даю свои уроки бесплатно, и это снимает с меня определенную долю ответственности, я не мучаюсь виной, что делаю то, чего не совсем умею, да еще и беру за это деньги. Однако Галине нравится рисовать, нравится сам процесс. Ее глаза горят.

Алиса, как и обещала, сидит с ее мальчиком, пока мы рисуем. Оказывается, что он совсем неподвижен, хотя ему почти три года. Грустно, конечно, наблюдать за тем, что ребенок, который должен играть, бегать, говорить, радоваться жизни, лежит практически не двигаясь. Признаюсь честно, к Галине я иду с двойственными чувствами: с одной стороны, я радуюсь, что могу внести в ее жизнь немного света, немного свежего воздуха, как говорит она сама, а с другой стороны, так тяжело видеть ее сына, замечать, как бедно они живут, понимать, как трудно им приходится, и что нет практически никого, кто поддержал бы их, подставил свое плечо. Веет от их жизни какой-то сильной безнадегой, безысходностью. Я не отваживаюсь даже заговорить с Галиной на тему того, как и почему все это произошло. Разговор однажды заводит она сама и признается, что никому не рассказывала все то, чем решила поделиться со мной.

Ее история одновременно проста и печальна своей безнадежностью. Она о том, что с каждым может случиться что-то страшное и непредсказуемое. Сначала все было хорошо: любовь, свадьба и долгожданная беременность, а потом – преждевременные роды и рождение больного ребенка. Он выжил, но жить полноценно никогда не сможет. И очень сложно находить в себе силы и не терять смысл жизни, замечать маленькие радости, держаться и заботится о своем ребенке без всякой веры в то, что когда-нибудь будет лучше или хотя бы легче. Не будет. Она уже смирилась и не ждет от судьбы ничего хорошего. Она сделала свой выбор и не жалеет, что так поступила, хотя, конечно, мысли, что все могло быть по-другому и что можно было что-то исправить, приходят ей в голову. Теперь реже, чем раньше. Она никого больше не винит и не считает предателями тех, кто оставил ее одну с больным ребенком: ни своего бывшего мужа, ни его, ни своих родителей. И признается, что сама не знает, как поступила бы на их месте. Она – мать, у нее инстинкт, как считает она, заботиться о своем сыне, а у них… Но я вижу, что ей тяжело говорить об этом. Я сама не хочу этого слышать, мой пошатнувшийся мир и так слишком хрупок сейчас, но я понимаю, что все мои беды – ничто по сравнению с трудностями этой женщины. Ей надо выговориться и найти хоть одну маленькую отдушину. Рисуя с ней, я как никогда ранее понимаю, что наши занятия – это, наверно, самое важное, чем я занималась в своей жизни до сих пор.