Читать книгу: «Зодчие. Побег», страница 3

– Золото-брильянты и во-о-о-о-о-от такой мешок жемчуга? – Лизина жестикуляция напоминала хвастливого рыбака.

– Нет, конечно. Мешок больше раз в пять. Шучу. У меня нет фамильных драгоценностей. Там просто изящные женские вещицы. Как это пасхальное яйцо, – он показал на полку над камином. – Только их история дольше и счастливей.

– А у яйца история несчастная?

– Я бы сказал, да.

Спрашивать про несчастную историю солнечным утром было как-то неловко, и Лиза быстро сменила тему.

В двенадцать часов девушка заторопилась – нужно было успеть в парикмахерскую и купить продукты.

– Не провожай. – она еще раз поцеловала Павла на пороге квартиры.

– Когда мы увидимся снова? У тебя пугающая привычка исчезать.

– Среда, обед. Подходит?

– Очень.

Встречи в башне потихоньку становились традицией. В середине недели они вместе обедали, в пятницу Лиза приходила на ужин и оставалась ночевать. Иногда они выбирались в кафе, где было поменьше народу. Домой Лиза уезжала в субботу после завтрака. Паша работал над каким-то очень серьезным проектом и времени у него было в обрез.Выйдя из подъезда, Лиза обернулась и помахала ему рукой.

***

Рапиру он забыл в машине и вспомнил о ней, когда уже переоделся. Стоять в костюме с маской под мышкой было странно. В огромном зале гуляло только эхо от прыжков фигуры в такой же фехтовальной экипировке. Артем Дмитриевич не знал, что делать дальше: ждать, когда у прыгуна закончится тренировка, или попробовать докричаться. Его заметили быстрее, чем он принял решение. Под фехтовальным шлемом обнаружилась рыжая дамочка.

– Алиса Константиновна?

– Давайте без отчества.

– Добрый день, я Артем Дмитриевич.

– Угу. Почему вы с пустыми руками явились? На первый раз прощаю. Пойдемте за учебной рапирой.

Ситуация накалялась все больше. Артем, привыкший к руководящей роли, к тому, что он контролирует практически все вокруг (кроме, пожалуй, секретарши, но это не считается), почувствовал себя первоклассником, который попал к директору за дурацкую шалость. Несколько секунд мужчина стоял, стиснув зубы и катая по щекам желваки. «Да что она себе позволяет!», – с этой мыслью он собрался осадить зарвавшуюся спортсменку. И внезапно передумал: «Банальная провокация. Расслабленная поза, снисходительная усмешечка… А глаза серьёзные и смотрит пристально. Ну, хорошо, давай играть по твоим правилам».

– Ага. А чо учебную-то? Я в армейке служил, нас с ножом учили обращаться и даже приемчики со штыком показывали. С настоящим оружием хочу! – и Артем улыбнулся с искренностью Иванушки-дурачка. – Я когда тренировку оплачивал, бумагу подписал, что претензий не имею! Ну так можно настоящую саблю?

– Можно, конечно. А чего мелочиться – хотите ятаган? Меч-кладенец, хопеш?

– Все перечисленное есть?! – Восхищение, прозвучавшее в голосе Артема Дмитриевича, в отличии от улыбки было искренним.

– Ага.

– А тепустопильи в наличии?

Волшебное слово растопило маску Алисы Константиновны. Впервые за все время встречи на её лице появился искренний интерес.

– Увы, только макуахутл. Но право хотя бы посмотреть на него еще нужно заслужить.

Рыжая протянула ему рапиру с поцарапанной гардой. Учебная версия холодного оружия основательно пострадала от неумелых рук. Показ исходной позиции, пары выпадов – и урок начался. Через десять минут Артем взмок, с трудом держался на ногах, но не сдавался.

– Альт! Это команда, которой останавливают бой, – Алиса закончила тренировку раньше, чем он рухнул на пол.

Стянув шлем, мужчина перчаткой вытер пот и постарался выровнять дыхание.

– О чем вы хотели поговорить?

– Хочу узнать, чем Петру Поползневу мешает дом № 4 на Хитровке. Гражданину Поползневу 61 год. За этот временной промежуток в доме случилось три убийства, пара квартирных краж, пара зарегистрированных драк. Еще несколько смертей выглядят подозрительно, но никаких доказательств криминала нет. Ну, и в гастрономе регулярно случались то махинации, то недостачи, то скандал с Роспотребнадзором. Связи с Поползневым не нашли ни с чем перечисленным. Но я уверен, что она есть.

– Мне будут нужны фотографии, некоторые документы и список всех событий с датами.

– Вот, – замглавы протянул пухлую папку, – бумаги, которые принес клиент, когда подавал заявку на реновацию здания. Распечатаны все снимки, которые я нашел за шестьдесят лет. С фотографиями, кстати, почти мистическая история. Года с две тысячи четвертого по две тысячи семнадцатый не нашел ничего.

– Чем больше странностей, тем легче выяснить правду, – сказала рыжая, просматривая содержимое папки. Вдруг её брови на долю секунды взметнулись вверх.

– Вот это здание хочет снести клиент? – она показала Артему Дмитриевичу фото старого гастронома.

– Совершенно верно.

– Когда соберете остальные бумаги, договоримся о тренировке. Советую прокачать выносливость и захватить свою рапиру. Учебную. Хотя я верю, что с ножом вы обращаться умеете.

***

На террасе «Трех булочек» Лиза появилась только перед выходными. Эльфийская официантка обрадовалась и вздохнула с облегчением, увидев постоянную посетительницу на обычном месте. Заказав густой суп-пюре из белых грибов со сливками, Лиза принялась за кофе. Очень хотелось по привычке приложить руку к фундаменту и получить порцию запретного счастья. Но она честно ждала рыжую. Алиса опоздала всего на пару минут.

– Привет.

Лиза кивнула.

– Готова?

– Нет.

– Страшно?

– Нет.

– А что тогда?

– Это не то, чем хочется делиться. Ощущение, словно мне придется еще раз попрощаться с сыном.

Алиса промолчала. Подошедшая официантка налила кофе и ей.

– Не вижу смысла тянуть, – Лиза сдернула перчатку и наконец-то прижала ладонь к ледяной стене. В ту же секунду её окружил полумрак детской. В уголке горел розовый ночничок. От окна до высокой двери, словно плиты мостовой, лежали квадраты лунного света. В одном из них стояла молодая темноволосая женщина с младенцем на руках. Бархатный темно-зеленый халат был накинут на плечи, золоченые кисти пояса подметали дубовый паркет… Напевая незатейливую песенку молодая мама дошла до кресла. Из вороха батиста и кружев донеслось недовольное кряхтение, и женщина заворковала ещё нежнее. Устроившись поудобнее, она дала ребенку грудь и опять запела вполголоса. Когда малыш закончил есть, женщина позвонила в колокольчик. Вошедшая няня забрала кулек. Даме в халате подали чай, но Лизу совершенно не интересовал быт свежеиспеченной мамочки. Она с жадностью смотрела, как няня держит малютку столбиком, чтобы тот срыгнул воздух, как пеленает, укладывает в люльку, как потом качает колыбель. Очнулась от того, что рука окончательно замерзла и онемела. Прошло уже минут сорок, и если бы не холод, Лиза просидела бы еще столько же. Алиса стоически ждала, когда Лиза вернется в реальность.

– Я удивлена, что тебя нашли наши, а не загребла в дурку психбригада на первом же обеде в таком… эээ… формате. – Рыжая протянула телефон с фото. Девушка на экране напоминала медиума из мистического триллера: полузакрытые глаза с черными кругами, неестественно бледное лицо с опущенными уголками губ. В обрамлении черного шарфа это выглядело, как будто утопленница выглядывает из омута.

– Летом я сидела за другим столиком, вон там, – Лиза махнула рукой в сторону маленького закутка. Судя по всему, в том темном углу можно было не только впадать в транс, но и устраивать подпольное казино, стриптиз, а так же вербовать в МИ-6 – вероятность, что хоть кто-то заметит безобразия, стремилась к нулю.

– Специально его выбирала? – в рыжей опять проснулся детектив.

– Да, но не для того, чтобы устраивать себе кино. Когда все потеряно, невыносимо находиться среди людей, у которых жизнь продолжается. Было жарко, прислонилась затылком к холодному камню и меня накрыло.

– Ты увидела то же самое, что мы сейчас?

– Нет. Картины не повторяются. В первый раз были роды. Не сразу поняла, что происходит. Дошло, только когда ей отдали ребенка. – Лиза закусила губу.

– Ты ни разу не попала в комнату? В смысле, не попала по-настоящему, как с Дымовым?

– Нет, конечно. Это фантастика.

– Сказала девушка, которая два раза в неделю моталась на свидания в тысяча девятьсот десятый год. Ха. Ха. Ха. – Голос Алисы был мрачным, как и выражение лица.

– Я не знала, что ходила в прошлое.

– Сюда пойдем?

– Нас заметят.

– Трусиха.

– А я этого и не скрываю.

– Я сделаю так, чтобы не заметили. Давай руку.

– Это обязательно? Господи, как в детском саду на прогулке.

– Мммм, нет. Тебе не хватает бантика и майки с Микки Маусом, – Алиса ухмыльнулась.

– Можно без троллинга?

– Ещё и неженка. Хорошо, я так больше не буду.

Лиза протянула ладонь. Через секунду мир вокруг начал медленно терять четкость. И, как на фотобумаге в темной лаборатории, стала проявляться детская. Вот знакомая печь с голубыми изразцами, вот окно, колыбелька, уютное кресло и плед, переброшенный чрез подлокотник. Лиза зажмурилась и…

– Прекрати, мы сейчас вывалимся обратно в наш родной двадцать первый! – шипение в ухе заставило её открыть глаза. Картинка осталась прежней. Лиза пощупала портьеру, за которой стояли девушки. В комнате было тихо. Пахло лавандой, молоком и теплой печью. Они на цыпочках подошли к кроватке. На кружевной розовой подушке с вышитым в уголке вензелем крепко спала малышка месяцев семи.

– Это девочка. – снова шипение в ухе, теперь в правом.

– С чего ты взяла?

Лиза еще раз посмотрела в кроватку. Малышка перевернулась на бочок и сладко зевнула. В этот момент Алиса дернула руку своей спутницы, и они вернулись в кафе. Со столика ничего не убрали и кофе остыл совсем чуть-чуть. Рыжая позвала официантку и попросила порцию шоколадного торта. Отправив в рот приличный кусок десерта, она закатила глаза.– В кресле письмо, там про дочь и все такое. Я пару верхних строк прочитала.

– Божественно!! Хочешь обратно?

Лиза с совершенно расстроенным лицом помотала головой.

– Почему? Можно выбрать момент, когда в комнате никого не будет и подержать её на руках.

–Ты с ума сошла? Нельзя хватать чужих детей. Не хочу я обратно, вообще зря согласилась на эту авантюру.

– Ну, тебя не тащили под дулом пистолета. Могла сказать нет.

– Алис, ты все испортила!!! Что ты ко мне прицепилась?! До встречи с тобой я жила обычной жизнью. Ну, во всяком случае, думала, что обычной. У меня был роман, были воспоминания, было… – Лиза запнулась, подыскивая слово, – была отдушина. А теперь нет ничего.

– Роман и воспоминания все ещё при тебе. После встречи со мной у тебя появился шанс выяснить правду о Дымове. И, я не гарантирую, конечно, – она положила ложку на пустое блюдце, – даже возможность еще раз с ним увидеться. По поводу отдушины – это была иллюзия. Не люблю бить чужие розовые очки, но видимо, я где-то погнула карму, раз мне пришлось кокнуть твои, – в голосе рыжей сквозила досада. – Лиз, ты правда думаешь, что если бы не я, то твои проблемы рассосались сами по себе? Ты веришь, что встреча с оперативным отделом тебе понравилась бы больше? Подумай как следует обо всем. Мой телефон ты знаешь. У тебя неделя. – Алиса положила деньги на стол, подхватила сумку и ушла.

***

Герман сидел напротив Ивана Сергеевича Козыря и ждал пока тот дочитает объяснительную.

– Надеюсь, вы не считает, что нужно было драться с моей бывшей начальницей? – в интонации пижона не было ни грамма насмешки. Просто потому что она вся поместилась в его взгляд.

– А рискнул бы? – Козырь был руководителем брюнета и одним из девяти Старших.

– Не люблю бить женщин. Это низко. А устраивать схватку с Алисой в общественном месте не хотелось по причине абсолютной непредсказуемости финала.

– Стыдно получать оплеухи от девушки на глазах изумленной публики?

– Бросьте. Оплеухи, в случае с Алисой Константиновной, мелочь не стоящая внимания. Не понимаю, чего она вцепилась в эту бедную Лизу. Будете вызывать её на совет? Тогда надо оформлять повестку, а я без понятия, какая фамилия у Елизаветы.

– А там есть из-за чего вызывать?

– Не уверен. Но если ей так хочется спасти эту девицу, может, пойдем навстречу? И дурацкая история с ошибкой наконец-то придет к завершению?

– Фамилия, кстати, вкусная. Ветчинкина. Оформляй документы. А стиратель все равно надо вернуть.

– Окей. – Герман смахнул невидимую пылинку с рукава, полюбовался на своё отражение в стеклянной дверце шкафа с папками и вышел.

Поднявшись на три этажа, он оказался в своем отделе. Смех и болтовня моментально смолкли, но Герман сделал вид, что ничего не заметил. Хотя… Может и правда не обратил внимания на такую ерунду.

– Катя, сделай мне кружечку матча. Через пятнадцать минут жду всех на планерку, – с этими словами он скрылся за дверью собственного кабинета.

Катя скорчила рожицу, но пошла ставить чайник.

– Просто зеленый чай его сиятельство не устроит. Вчера я его записывала к мастеру ногтевого сервиса и на массаж лица. Олежек, ты посещаешь косметолога?

– Я посещаю футбол и баню по субботам. Плюнь ему в кружку, – посоветовал вихрастый парень в очках.

– Сам плюнь. Мне пока не хочется писать заявление на увольнение. Ты же знаешь, что он следит за процессом. Там не то что плюнуть, не в том направлении венчик повернуть нельзя, – чайник вскипел и Катя пошла в кабинет шефа.

Прослушку Герман выключил за секунду до того, как раздался стук в дверь.

– Входи. – Он включил вытяжку, достал пачку «Макинтоша» и с наслаждением закурил, любуясь между затяжками идеальным маникюром. Катя приготовила чай на небольшом сервировочном столике, добавила вспененное кокосовое молоко и поставила чашку перед начальником.

– Спасибо. У вас десять минут на подготовку. Предупреди Олега, что он будет отчитываться первым.

Планерка всегда была короткой и шла по известному сценарию. Начинались двадцать адских минут с того, у кого было больше косяков за предыдущую неделю. После крайне саркастичного разбора полетов народ выскакивал из кабинета шефа быстрее, чем мячики из теннисной пушки. В отделе Германа откровенно не любили, считали самозванцем, обманом занявшим место Алисы Константиновны. Воспоминания о прежней начальнице сплотили коллектив перед лицом врага. Но новый руководитель смог извлечь пользу даже из этого и спустя полгода всем пришлось признать, что со своей работой он справляется.

***

Дома Лиза первым делом залезла в душ. Сделала воду горячей, насколько могла терпеть и всласть наревелась. Плакать в подушку она не любила – мокрое лицо, распухший нос, глаза щелочки, кожу щиплет от соли… Плакать надо в душе – вода смоет слезы и горечь обиды.

Ужинать не хотелось. Лиза заварила чай, завернулась в плед и забралась в кресло с ногами. После натуральной истерики в кафе ей было стыдно. Она никогда не искала виноватых, считая, что судьбу себе каждый человек создает своими руками. Упреки, брошенные в адрес рыжей, были несправедливыми, и Алиса скорее всего права – встреча с оперативным отделом Лизе не сулила ничего хорошего. Но свалившиеся на неё события кого угодно могли свести с ума. «А может уже свели. Может на самом деле, я сейчас сплю в дурдоме, обколотая лекарствами?» – она смотрела в окно, где сверкал огнями торговый центр. Здание уже начали украшать к Новому году. «Завтра первое декабря», – Лиза вздохнула. Раньше она любила зиму – за сугробы, санки, лыжные походы с родителями на дачу. Вспомнилось, как они шли через сказочно красивый лес, потом разгребали снег на крыльце, топили печку. Захотелось все бросить к чертовой матери и уехать обратно.

« – Ты откуда?

– Из города ангелов.

– Лос-Анджелес?

– Нет, Архангельск.»

Девушка окинула комнату взглядом – на сборы понадобится совсем немного времени. Одежда поместится в двух чемоданах, десяток книг можно отправить багажом. Мебели мало. Маленький, но многофункциональный стол – и кухонный, и обеденный, и письменный, диван, шкаф, торшер, любимое кресло. Лиза задумалась, настолько ли оно любимое, чтобы тащить его через полстраны, в конце концов, в Архангельске тоже есть мебельные магазины. Через две недели она будет уплетать за обе щеки мамин борщ – самый вкусный на свете, гулять по набережной и никаких странных людей со странными способностями в её жизни больше не будет.

Утром Лиза окончательно решила сбежать подальше из Москвы. За завтраком она вместо новостей смотрела телефоны транспортных компаний и вакансии в архангельском архиве. За истерику перед Алисой можно извиниться в смс и ничего больше не объяснять. Пусть думает, что Лиза боится встречи с оперативниками и поэтому переехала в другой район, подальше от грустных воспоминаний.

С работы девушка решила уйти в этот же день. Вместо обеда в кафе она как раньше купила салатик в гастрономе и после перекуса уселась писать заявления на отпуск и увольнение. Когда была поставлена последняя точка, в дверь постучали.

– Лиза, к тебе там курьер. С букетищем!!! – в кабинет заглянула вахтерша. – Сказал, что надо расписаться, мне ничего не отдает. Удостоверение показал, я уже в их магазин позвонила, говорят, что все правильно, но цветы только лично в руки адресату под роспись и с паспортом.

Странное предчувствие зашевелилось у Лизы в душе. Ей пришлось сдерживать шаг, чтобы не бежать навстречу курьеру. У входа ждал мужчина в костюме, галстуке и с дорогущими часами.

– Елизавета Николаевна Ветчинкина?

Она кивнула.

– Можно ваш паспорт, пожалуйста.

Лиза протянула документ.

– Вам цветы. И записка, – мужчина протянул перетянутый скотчем и проштемпелеванный пакет. – Распишитесь, пожалуйста, что вы все получили в нераспечатанном виде.

В этот момент сердце в груди Лизы метнулось вниз, а потом, словно на американских горках, рвануло вверх.

– Вы не очень похожи на курьера. – букет она сунула подмышку и крепко-крепко, двумя руками, вцепилась в пакет.

– Я не курьер, я директор. Просто это важная доставка, владелец фирмы очень… – мужчина замялся, что выглядело странно при его уверенном и даже лощеном виде. – Очень просил проследить за исполнением заказа. Извините, документы подписал о том, что не имею права обсуждать это с кем-либо.

Пробормотав спасибо, девушка сбежала в свой кабинет, не обращая внимания на заинтригованную вахтершу. Вывесив табличку «Обед», заперла дверь на ключ. Скотча на упаковку не пожалели и Лиза достала ножницы. Подождала, пока перестанут дрожать руки, аккуратно разрезала пакет по шву. Внутри лежала коробка с сургучной печатью. От картона шел едва уловимый запах старой бумаги. Помедлив долю секунды, она срезала сургуч, сняла крышку. Внутри было несколько царских червонцев, выточенный из розового кварца тюльпан с крохотной золотой бабочкой на сомкнутых лепестках и сложенный вчетверо лист. Записку Лиза разворачивала осторожно, боясь дышать, но дорогая тисненая бумага за прошедшее столетие не потеряла качество, не стала хрупкой. Время лишь придало ей благородный оттенок слоновой кости.

«Лиза, жизнь моя, здравствуй», – девушка успела прочитать первую строчку, написанную каллиграфическим почерком, а потом буквы расплылись в глазах. Пришлось запрокинуть голову и подождать, пока уйдут слезы.

Письмо было небольшим, но оно наполнило её сердце надеждой:

«Лиза, жизнь моя, здравствуй.

Я верю, что ты получишь письмо и прочтешь. Все, что мечтаю сказать, уместится в трех словах: я люблю тебя. Мне бесконечно жаль, что упущен шанс признаться в чувствах не отводя глаз от твоего милого личика. Прости. Я сомневался, что признавшись, смогу устроить нам хоть какое-то совместное будущее. «Хоть какое-то», а ведь ты заслуживаешь только лучшего, только счастья.

Хотел и по прежнему хочу предложить тебе руку, сердце и все, что есть в моем распоряжении. Но наличествует один нюанс, который представляется для меня непреодолимым препятствием. Я живу в 1910 году.

Моя дорогая, моя любимая Лизонька, не буду скрывать, что пишу эти строки в отчаянии. Мысль, что ты никогда не узнаешь о моих чувствах, невыносимее разлуки с тобой. Ты моё единственное солнце и радость. Ты смысл моего существования. Жалею только о том, что не сказал тебе всего этого раньше. Я так боялся тебя напугать, боялся, что как только ты поймешь, что мы из разного времени, наши встречи станут невозможны.

Я старый холостяк и циник, опыт моей жизни сделал меня таким. Но ты все изменила, заставив поверить, что любовь существует и это нечто большее, чем горячие ночи. Ты оказалась обворожительна во всех смыслах, телом, лицом, душою, характером. Я тоскую и, как ни странно, надеюсь. В это письмо я вкладываю фото дома в Гриндельвальде, принадлежащего нашей семье. Он находится на Обре Глетчерештрассе, 29. Снимок сделан приблизительно год назад, думаю, за это времядом, куда я перевезу родителей и перееду сам, не мог сильно измениться. Вместе с запиской отправляю тебе деньги и распоряжение управляющему. Пожалуйста, если получится попасть в прошлое нашего дома, дождись меня. В шкатулке кольцо, в знак серьёзности моих намерений. Я люблю тебя и прошу стать моей женой.

Навеки твой, Павел

P.S. Спасибо «Фиалке дофина», долгих лет этому цветочному магазину и преуспевания его владельцам. Надеюсь, их девиз станет для нас с тобой предсказанием счастья».

***

Алисе очень хотелось взять тайм-аут на пару дней. Её не оставляло ощущение, что ситуация с Лизой закончилась провалом. Да, шансов, что девушка пойдет на контакт, было мало, что удастся выяснить хоть какую-то информацию – ещё меньше, а у рыжей получилось осуществить и одно, и второе, но на душе все равно скребли крокодилы. «Кошечки так не скребутся. Хорошо, что подтвердилась её невиновность в исчезновении Сусанны. Плохо, что я не могу посмотреть на их свидания с Павлом. Как некстати эти проблемы с заменой памяти у гастронома… И надо же было ухитриться шастать на свидание в башню, которой 80 лет не существует! Хитрый ход. Хотя… Я тормоз!», – Алиса пролила ром мимо бокала, разозлилась из-за впустую потраченного напитка, вытерла лужу салфеткой и быстро записала в телефон даты и места, которые называла Лиза. «Фуууууух… Посмотрю там. Это должно хоть чуть-чуть прояснить картину. Такого поворота никто не ожидал и это, конечно, скандальное открытие – возможность таскать людей из прошлого в настоящее. Да, скандальное, если оно станет открытием. Господи, кого я обманываю… Конечно станет. Но торопить события не будем. Если бы я была уверена, что они оба ни при чем, то…», – мысли пришедшие в голову были настолько дикими, что бутылка в руке Алисы снова дрогнула и остатки драгоценного рома опять оказались на столе. Она чертыхнулась, выкинула пустую тару, вытерла стол и собралась в магазин. Идти до ближайшего супермаркета с приличным алкоголем было минут двадцать, так что рыжая решила прогуляться. На ходу ей всегда думалось лучше.

«Если допустить что они оба не виноваты и не причастны, а Павел точно не зодчий, то каким будет оптимальный выход? Лизу в наш отдел, несмотря на супердар, брать смысла нет. Первый раз вижу такую махровую интровертку. Или правильно интроверта? В общем, от такой неконтактной сотрудницы толку ноль, её исчезновение не стало бы ни для кого потерей. А вот лишнее внимание может привести к проблемам. То есть, отправить эту барышню к любовнику – идеальный вариант. Особенно, если я хочу спрятать её от нашей Синей Бороды… Мда. Прекрасно, я готова нарушить десяток пунктов Свода, это рекорд. Вот уж точно, благими намерениями вымощена дорога в ад», – с такими мыслями она добрела до магазина, затарилась продуктами, прихватила пару бутылок белого рома и вернулась обратно. Уже стоя перед подъездом поняла, что ключи лежат в заднем кармане джинсов. Чертыхаясь, перекладывая из руки в руку пакеты, принялась их выковыривать.

– Алиса… – из кустов сирени раздался писклявый шепот, словно комары научились разговаривать по-человечески.

Рыжая с невозмутимым видом поставила пакеты на крыльцо и продолжая делать вид, что ищет ключи, сжала в кармане бабочку. Нож, в отличии от остального, всегда был под рукой.

– Это я, Лиза. Нам надо поговорить.

– От кого прячемся? – рыжая продолжала убедительно копаться в карманах.

– Не знаю, я на всякий случай.

– Ок, я сейчас оставлю тебе ключ от подъезда, зайду сама. А ты давай следом. Только голову чем-нибудь прикрой.

– Капюшон подойдет?

– Вполне.

– С чего такой маскарад? За тобой следят?Через несколько минут они сидели на кухне. Окна Алиса завесила плотными шторами. Узнать Лизу в спортивном костюме и очках а-ля 70-ые было трудно.

– Не знаю. Просто я сегодня получила письмо от Павла.

– ?! – слов у Алисы не нашлось. Она даже звука не смогла издать,только уставилась на Лизу, забыв, как дышать. Похоже, у миленькой архивистки была еще одна суперсила – делать окружающим большие глаза, не прибегая к пластической хирургии.

– На работу пришел курьер, принес букет и запечатанную коробку. В ней лежали письмо, фотография швейцарского особняка, копия договора на оказание услуги, датированная 1910 годом и ещё… некоторые вещи. Содержимое посылки, судя по косвенным признакам, не подделка. Конечно, без лабораторного исследования в этом нельзя быть уверенной на сто процентов, но… – Лиза закусила губу. – Но я уверена, что документы настоящие. В Москве есть филиал французской цветочной фирмы. В прошлом году у них был юбилей слогана, она про доставку в любое время и место. Паша рекламу видел, запомнил, а когда я исчезла, нашел этот магазин и отправил письмо. С максимальными предосторожностями. Никто из сотрудников компании не имеет права задавать мне вопросы, разглашать детали договора, фотографировать меня и использовать этот заказ в качестве рекламы.

– Что в письме?

– Признание в любви и адрес дома, куда он уехал.

– Да, конечно, – девушка достала телефон.– Покажешь письмо? Фотографию тоже хотелось бы посмотреть.

На мониторе высветился отрывок. Часть текста на снимке была закрыта пальцем.

– Извини, личное читать не дам.

– Не очень-то и хотелось. Я не любительница мелодрам, – рыжая перечитала рассекреченный кусок несколько раз и вопросительно уставилась на Лизу. Та поняла без слов, смахнула экран, показав следующее фото, с домиком в Швейцарии.

– Загранник у тебя, надеюсь, есть?

– Есть, обычно в отпуске отдыхала с родителями в Турции.

– А шенген?

– Я не любительница путешествий, – похоже, архивистку сильно огорчала собственная непредусмотрительность.

– Понятно. Значит, быстро делаем визу и летим в Швейцарию.

– А как же моя работа? – Лиза растерялась.

– Возьми пару недель за свой счет. Ты планируешь ему рассказать про беременность?

– Не знаю. Наверное, да.

– Еще один неприятный вопрос, спрашиваю не из любопытства. На каком кладбище ты похоронила ребенка?

– Ни на каком.

Алиса остолбенела.

– Мне не отдали тело.

– Ты рожала на Каширке?

– Нет, в роддоме номер семьдесят четыре *.

– Подожди. Я видела твою карту, твой сертификат, договор. Роддом больницы номер семьдесят девять имени Юдина. Не смотри на меня так. Разумеется, я постаралась максимально прочитать память твоей квартиры. Бумаги валялись на столе, грех было не посмотреть.

– Да, договор был с роддомом семьдесят девятой больницы. Но скорая что-то перепутала, отвезли на Нежинскую. Практически полное раскрытие и рожала там. Они еще брать меня не хотели, но побоялись, что до моего роддома просто не довезут. Выписали через три дня, я была в таком состоянии, что… Родителям сказала только через две недели. Они прилетели, папа ходил разбираться, но концов не нашли. – Лиза запрокинула голову, чтобы не текли слезы.

– Послушай, если тебе не показали ребенка, то почему ты решила, что у тебя сын? Так записано в свидетельстве о смерти?

– Я не читала, что там написано. На узи два раза говорили, что будет мальчик. Два раза что мальчик, один раз, что девочка. И мне все время снился малыш в голубых ползунках. Не люблю об этом говорить.

– Извини.

– Ты извиняешься за бестактные вопросы или за то что подсматривала? Подожди, ты лазила по моим вещам у меня дома?!!

– Извиняюсь за все. Кроме вещей. Я по ним не лазила. У меня не получилось зайти в то время. Чем ближе прошлое, тем труднее в него попасть. Даже посмотреть сложно, видно кусками и можно сильно ошибиться. Достоверно только через три-четыре года… Я чуть наизнанку не вывернулась, пока пыталась хоть что-то увидеть.

– Иди ты… в жопу, – Лиза разозлилась и тут же взяла себя в руки. – Я пока не готова принять извинения.

– Ну, ок. Попозже извинюсь еще раз. Но нам надо посмотреть документы. И я попробую выяснить, что произошло в роддоме. Слишком много странных событий происходит вокруг твоей башни.

– Что там случилось ещё?

– И все происходящее связано с твоим преступником?– Не знаю. Этот дом, с гастрономом, оказывается хочет снести местный бизнесмен.

Алиса подавилась бутербродом.

– Он не мой!!!

– Хорошо-хорошо, не твой. С тем преступником, которого ты ищешь?

– Не знаю. Но последний раз Сусанну видели в районе Хитровки. Ещё одно подозрительное совпадение.

Некоторое время девушки молча жевали. Судя по всему, Лиза ещё и усиленно думала над ситуацией.

– Послушай, а зачем нам туда ехать?

Алиса вздохнула, собирая остатки терпения в кулак.

– А как ты планируешь попасть в этот особняк?

– Ты говорила, что память дома можно считать через изображение. И даже зайти в то время есть шанс. У нас с тобой он есть на сто процентов. Вот, – Лиза потыкала пальцем в открытку. – Если то, что ты говорила правда, то этого достаточно.

– Угу, – Алиса покрутила карточку в руках. – Помнишь, что написал твой инженер? Он живет в 1910 году. Фото сделали год назад. На изображении время заканчивается моментом, когда его сделали. Нельзя по фотографии 1909 года увидеть, что произошло в здании в 1925 году.

Алиса открыла бутылку рома и достала чистый стакан.

– Будешь? – рыжая повернула этикетку с надписью «Havana Club Anejo 3 Anos» к Лизе. Та отрицательно покачала головой.

– Лиз, у меня достаточно средств, чтобы организовать поездку в Швейцарию для нас обеих.

– Подожди. Надо найти их валюту 1910 года, что у них там было, марки?

– У них были швейцарские франки.

– Отлично. У меня есть идея. Давай всё-таки попробуем попасть в особняк Паши через фото и оставим ему послание, что нужен более поздний снимок. Алис, я боюсь, что дом снесли, что построили новое здание и мы только потеряем время, поехав в этот Гриндельвальд.

– Предлагаешь перейти и пожить в 1909 году?

– Да. У нас получится. Это же не опасно? Будем косить под русских студенток. Павел прислал разрешение на проживание в особняке, если я окажусь там раньше, чем он, эта деревушка недалеко от Берна.

– И сколько мы будем там его ждать? – судя по интонации, Алиса была настроена скептически.

– Максимум, пару недель.

Рыжая задумалась, взвешивая только ей известные аргументы. Видимо, доводов «за» оказалось больше.

– Не думаю, что находиться в прошлом опасно. Нужно только подстраховаться с возвращением, но как решить этот вопрос, я знаю, – Алиса добавила в стакан лёд и несколько кружочков лимона.