Читать книгу: «Путь сокола», страница 2

Меня оставили как всегда напоследок, чтобы помучить. Думала, воевода специально это делает, ведь у него есть ко мне интерес, иначе он бы не изменился в лице, когда увидел оберег. Может, он знает что-то и готовит меня к этому? А может, просто хочет выбить дурь из моей головы?

Вот наконец-то все приняли посвящение, принеся клятву воина и очень гордились поясами, а мои братья – ещё и наручами. За всё время, проведенное в крепости, я подружилась со всеми отроками, но больше всего с готтом Вермандом, великодворцем Предславом, и сарматом Кимериусом, с которыми мы побратались, и я стала их сестрой. Они были всего на год старше меня и на голову выше. Кимериус носил такие же русые косы, как и Мстислав, только заправлял их за уши, отчего те смешно топорщились. Из серых глаз не исчезал озорной огонёк. Предслав тоже был не прочь пошутить, но в отличие от Кимериуса, который мог случайно перегнуть палку, знал меру. Короткие тёмно-русые волосы были вечно растрепаны, и он очень любил их ерошить, когда думал. Вермандо был самым спокойным и рассудительным из их троицы. Тёмные, почти черные волосы всегда собраны в небольшой хвост.

Когда очередь дошла до меня, то воевода почему-то не торопился вызывать. Вместо этого он велел мне и наставнику следовать за ним. Мы переглянулись и направились к выходу из крепости.

За то время, пока шли, я уже успела мысленно со всеми попрощаться… Но оставался вопрос: зачем нужен наставник? Когда мы вышли за ворота и направились в сторону леса, я совсем перестала что-то понимать. За переживаниями даже не заметила отсутствие Мстислава в течение дня, и, уразумев это, запуталась ещё сильнее.

Когда мы вышли на поляну, то заметила Мстислава с моим луком. Только мы подошли, он протянул мне лук, со словами:

– Ещё не разучилась им пользоваться? А то смотрю: лежит и пылится.

– Ну, не такой уж он и пыльный, в отличии от твоих онучей с поршнями*!

– Это не онучи с поршнями, а укороченные сапоги, в которых я хожу чаще, чем ты пользуешься луком!

– Ну это не повод не отряхивать их от пыли.

– Позже будете любезничать! – прервал нас Сандалор и, взяв два щита, протянул один воеводе. Мы с Мстиславом переглянулись, и он взял оставшийся щит, а мне дал стрелы. Увидев всего три стрелы, сразу поняла, чего от меня хотят. Сделала глубокий вдох, длинный плавный выдох, закрыла глаза, прислушиваясь.

Воевода с Сандалором и Мстиславом удалились в разные стороны, после чего я открыла глаза и пустила первую стрелу, потом опять прислушалась и выпустила вторую, то же самое проделала с третьей и осмотрелась. Когда «мишени» вышли из леса, то увидела, что все стрелы достигли целей. То есть, щитов.

Осмотрев попадания, воевода удовлетворительно кивнул и опоясал меня настоящим боевым ремнём, сказав: «меня зовут Шемяка», а Мстислав и Сандалор надели на меня кожаные наручи с тиснением в виде атакующего сокола и аккуратно завязали. «Интересно, за что мне это?», – мелькнуло в голове.

Когда мы возвращались, на нас во все глаза смотрели бывшие отроки. Ну ещё бы им не смотреть, ведь не каждый день ты видишь отрока, тем более девушку, в сопровождении воеводы с братом и наставника. Я шла впереди, держа в левой руке лук. С левой стороны висел меч на только что полученном поясе, а на руках красовались кожаные наручи.  Справа от меня шел Шемяка с щитом на правой руке, слева – Мстислав со щитом на левой руке, а за нами наставник нес щит за плечами. До сих пор не могу поверить, что стала воином. Наконец-то я дома! Ну его, это путешествие, лучше буду в витязях!

Боевое крещение

Днём нам велели собираться в свой первый поход. Меня, как обычно, не хотели брать, но братья упросили, и воевода согласился с условием: заниматься только готовкой и, если понадобится, лечением. Я сразу отправилась в свою горницу, чтобы собрать всё, что может пригодиться, не забыв про свой парус-оберег.

На следующее утро мы отправились в путь.

Мне выдали стёганый чехол, щитки и лёгкую кольчугу с шеломом «на первое время».

Сначала всё было спокойно, пока не увидели обломки струга и человека на них. Воевода сразу направил туда струг, и вскоре витязи затащили пострадавшего на борт. Он был без сил и до самой суши не вставал. Вскоре мы причалили к острову, и я сразу занялась приготовлением пищи.

Когда все собрались около костра, то зачерпнула ухи и подала воеводе. Он попробовал и одобрительно кивнул, после него и Мстислав, который как обычно съязвил:

– Не жалко травить нас? Вдруг мы ещё пригодимся?

– Ратибой и остальные, может быть, и сгодятся, а вот насчёт тебя… не знаю, – ответила я, и все, хихикая, стали есть по старшинству.

Вот настало время отдыха, и мы стали устраиваться на ночлег. Я решила заночевать напротив воеводы с братом, рядом положила свой лук и меч и укуталась в свой большой парус. Предслав, Кимериус и Вермандо расположились рядом со мной и сразу заснули, а вот мне сон не шёл, и я просто лежала с закрытыми глазами.

Среди ночи услышала шаги, которые от меня пошли в сторону воеводы. Открыв глаза, увидела незнакомца, у которого в руке блеснул нож. Ночь была лунная, и намерения человека сразу стали мне понятны. Сначала решила подождать, но увидела на ближайшей ветке своего крылатого друга, который пристально смотрел на меня. Заметив, что на него обратили внимание, он издал какие-то свои звуки, но я чётко услышала фразу: «Он его убьёт».

Подумав, что это сон, я хотела было лечь обратно, но человек с ножом не исчез.

С начала обучения у меня были только томары, ведь нужда охотиться самой отпала, поэтому носила только те, что могут хоть как-то пригодиться в битве. Тихо приготовив стрелу, взяла лук, и, когда человек замахнулся, спустила тетиву. Она попала прямо в руку, и нож, выпав, воткнулся в землю.

Тут же вскочил воевода и повалил незнакомца. Заметив меня с луком, он подошел и обнял, прошептав на ухо «Благодарю, соколица», после чего отдал мне нож в качестве трофея.

Нападавший оказался нашим спасённым. Остановили кровотечение, замотав ему ободранную руку, и устроили допрос. Выяснилось, что его нанял какой-то старик, чтобы он убил воеводу. После допроса решили оставить его «отдыхать» привязанным к дереву на острове, чтобы забрать на обратном пути, а сами отправились дальше.

Пока мы плыли, я всё пыталась понять, что произошло ночью. Если бы лишилась ума, то не смогла бы спасти воеводу, получается, что действительно могу понимать своего друга, а может даже и общаться с ним. Задумчивое выражение моего лица, кажется, начало смешить Мстислава:

– Я, конечно, слышал, что ты умна, но в действительности не видел и хочу призвать, мне это нравится, – заметил он.

Не успела я ответить, как дозорный крикнул, что впереди выжженная земля, и воевода велел править туда. Когда мы причалили, он приказал мне стеречь провизию, а сам, взяв половину витязей, пошёл «на разведку».

Пристроившись за одним из щитов на борту струга, я проверила меч, и, приготовив лук, стала рассматривать трофей. На вид ничем не примечательный обоюдоострый нож, но железная рукоять сделана очень искусно. Подумала и попросила Мстислава оценить его.

– Это обычный нож, правда, очень хорошего качества. Может, отдашь его мне на хранение?

– Я тебе не доверю даже стрелы собирать за собой!

– Ты можешь пораниться, а мне потом отвечать за тебя перед братом, что не уследил…

– А зачем тебе за мной следить?

– Ты – лучник, а лучники в моём подчинении, поэтому и ответственность за тебя несу я.

– От этого ничего не меняется! Это мой нож, взятый в бою! И владеть им я умею очень даже неплохо! – и, забрав нож обратно, сделала пару простых движений перед носом Мстислава. Затем, спрятав в левый сапог, опять погрузилась в думы, пытаясь понять, почему слышу только сокола.

– В бою? Ну-ну… – усмехнулся он.

Услышав звон мечей и крики, мы стали готовиться к бою. Мстислав с ратниками встал перед стругами. Лучники укрылись за щитами, что висели на борту струга, положили около себя лёгкие щиты на случай ближнего боя, и расположившись поудобнее, приготовились к стрельбе. «Расчет на первый, второй! Первые по команде, вторые следом!» – скомандовал Мстислав.

Прислушавшись, поняли, что бой движется в нашу сторону. Стало очевидно, что витязи отступают в сторону струга нарочно, подводя противника под наши стрелы. Когда сеча вышла на открытое место и стрелы могли долетать, Мстислав отдал приказ, и каждый из нас начал прицельно стрелять в оговорённом заранее порядке. Так, чтобы ни на миг не оказывалось, что все выпустили по стреле, и полочки у всех луков пусты.

Нападавшие ожидали этого, и в нас полетели ответные стрелы.

Мы заслонились щитами, и не заставив долго себя ждать, ответили. Стрелы со стуком вонзались в щиты и борт струга, витязи бранились при ранениях, некоторые из них умудрялись вынимать стрелы из дерева и отправлять их обратно, сохраняя тем самым запас в своих колчанах. Пение тетивы, шипение пролетающих стрел нарушались тяжелым звоном с одиночным звуком разлетающихся колец кольчуги и глухими шлепками при попадании в тела. Рикошетившие от доспехов и щитов стрелы вели себя непредсказуемо, впиваясь куда им вздумается. Звуки падения и ругань вражеских лучников, вскрики раненых и стоны убитых дополняли затянувшееся сражение. Пока отстреливали лучников, Мстислав с оставшимися двинулся на помощь брату. Свежие силы были как нельзя кстати, и вскоре противник стал отступать.

Как только запас стрел в колчанах иссяк, мы взялись за оружие. Откуда во мне взялись силы для первого боевого крещения, я не знаю. Сначала было очень страшно убивать человека, но, когда дело дошло до этого, весь страх куда-то исчез, вместо него появилась боязнь не оправдать доверие воеводы.

Мечи блестели на солнце, на одного нашего витязя приходилось двое, а то и трое противников. Мне пришлось отбиваться сразу от двух нападавших. Битва оказалась жестокой, у всех кольчуги были не только в чужой, но и в своей крови. Многие враги спотыкались о тела своих же и падали. Я билась не хуже остальных, но в какой-то миг потеряла бдительность и оказалась открытой. На то, чтобы уйти от удара, уже не было сил, так что приготовилась умереть. Мстислав в последний момент, встав спиной ко мне, отразил смертельный для меня удар.

Когда всё закончилось, стала осматривать себя и ужаснулась: кольчуга с рубахой в крови, волосы растрёпаны, руки дрожат, а ноги еле держат. Ко мне тут же подбежал Кимериус и начал приводить в чувство. Воевода с дружиной осматривали напавших, а Мстислав с частью витязей пошёл собирать оружие и стрелы.

Придя в себя, напросилась с ними. Мне очень хотелось посмотреть, скольких убила. Когда стрелы были собраны, а раненые взяты под руки, мы сложили для погибших кроду и, предав их огню, пошли обратно. Я шла рядом с Мстиславом, как вдруг оступилась и тут же почувствовала резкую боль в правом боку. Вскрикнув, стала оседать, и последнее, что запомнила, были руки, которые бережно меня подняли и понесли.

Вдруг увидела бабушку с дедушкой. Они сказали, что ещё рано, у меня много интересного впереди. Мне показалось, что действительно нахожусь дома, рядом бабушка, и вот сейчас войдёт дед, и мы сядем за стол. Мне не хотелось понимать, что это всё у меня в голове, но я чётко слышала, что меня кто-то звал. И пришлось вернуться.

Очнувшись в своей горнице, увидела Предслава, который, заметив мое шевеление, позвал Славяну, а сам ушел. Еле открытые глаза отказывались работать вместе с сознанием. Единственное, что я смогла спросить: «Все живы?», – и опять провалилась в сон.

Неизвестно, сколько я была в забытье, скорее всего, несколько дней. Но когда сознание наконец-то прояснилось, увидела улыбающихся братьев и Сандалора. Всё тело болело. Еле повернув голову в их сторону, чуть слышно спросила:

– Что случилось?

– Один из поверженных из последних сил пустил стрелу в Мстислава. И попал бы, не оступись ты случайно. Мы хотели добить его на месте, но воевода велел связать и отвести в трюм, а Мстислав взял тебя на руки и понёс следом», – ответил Вермандо и дал отвар, приготовленный наставником. Сделав пару глотков, я опять провалилась в сон.

Как мне потом рассказали, я два дня была то тут, то там, и воевода с братом не находили себе места от переживания. Меня удивило такое поведение людей, которые всегда держали окружающих на расстоянии вытянутого меча, а некоторые не могли обойтись без едкого словечка.

На следующий день силы начали возвращаться, и Славяна принесла поесть. Тело продолжало ныть, и каждое движение отзывалось болью.

Кимериус положил мою голову себе на колени, и женщина стала аккуратно меня кормить. Тут в дверях появился Мстислав, и я ему улыбнулась, поняв, что всё с ним и воеводой в порядке. На большее сил пока не было. Усталое лицо Мстислава говорило о пережитом волнении, но держался он как всегда невозмутимо.

Он подошёл и поцеловав меня в лоб, прошептал: «Поправляйся, соколица, меня зовут Сагил», – и вышел.

Меня как водой облили, когда сказанное дошло до сознания. «Что бы это значило? Сначала воевода назвал меня «соколицей», теперь его брат. И почему у него такое странное имя? Ой, что-то будет, надо быстрее в себя приходить, а то пропущу всё самое важное и интересное».

Прошёл ещё день, и я стала потихоньку вставать, и даже удалось поесть. Правда, тело ещё болело, но уже могла ходить по горнице. Поняв, что на голове у меня веник вместо косы, я достала гребень и стала потихоньку пытаться расчесать. Когда меня за этим застала Славяна, она присоединилась, и мы быстро управились. Я завязывала уже ленту, когда пришел Вермандо и сказал, что все собрались на площади, и мне надо присутствовать. Мы переглянулись с Славяной и вышли вслед за ним.

Придя на площадь, сразу направились в сторону деревянного настила, который находился снаружи, правее ворот в крепость.

Он представлял собой пять рядов поперёк лежачих досок, плотно прилегающих друг к другу и прибитых гвоздями. Это полотно лежало на бревенчатом основании, которое, в свою очередь, было сложено по принципу избы. Он был высотой мне по шею, поэтому лестницу, видно, делали не хуже настила.

Шемяка сидел на деревянной лавке, рассчитанной на него и жену, но вместо неё на это место усадили меня. Славяна, как только привела меня, сразу удалилась, потому как не любила такие суды. Справа стоял Сагил, слева Кимериус с Предславом. Сначала привели покушавшегося на воеводу, и он тут же во всём сознался и раскаялся. Правда, имён заказчиков он не знал, и его увели. Следующим был разбойник, который в отличие от своего предшественника вел себя нагло и развязно.

– Почему ты сразу не сдох? – спросил воевода.

– Да сглупил я, надо было сначала с девкой развлечься, а потом уже идти убивать, – улыбаясь, ответил разбойник и похабно посмотрел на меня.

Я заметила, как воевода придержал Сагила, который хотел подойти к нахалу. В другом состоянии, наверное, удивилась бы такой реакции, но мне было не до этого.

– Ты осознаешь, что поступил подло? Хотя, чего еще ждать от таких невеж как ты…

– Нашей целью был Мстислав, а против девчонки я ничего не имею и с удовольствием затащил бы в кусты.

– Ты хоть понимаешь, на кого пасть открываешь? Мы бы тебя прямо там закопали, если бы не Ратибой, – не выдержал Сагил, и воеводе пришлось применить силу, чтобы удержать его.

– Эта смазливая девчонка даже драться толком не умеет. Если она так хороша, то пусть будет поединок, и в случае моей победы, я её заберу, – заржал негодяй.

– За такие слова я самолично открутил бы тебе голову, но твоей целью был Мстислав. Именно он и выйдет против тебя, а девушка пока не в состоянии биться, – зло ответил воевода, и Сагил, охотно вынув меч, пошёл к пленнику, которому развязали руки. Тот начал яростно растирать запястья, не спуская с меня похабного взгляда. Наконец, ему кинули отобранный ранее меч. Сагил встал между мной и разбойником, сложив руки на груди так, чтобы меч был вдоль плеча. Дав понять пленнику, что тот не туда смотрит. Он приготовился к своему любимому занятию: мщению! Но в этот раз не только за покушение на себя. Разбойник надеялся потянуть время, но Шемяка не дал ему этого сделать, сказав:

– Да свершится суд божий!

Сагил с разбойником одновременно пошли в атаку. Было видно, что разбойник слишком самоуверен, а Сагил двигался скупо и точно, с лицом неподвижным, словно окаменевшим. Обоим пришлось нелегко, но победа оказалась за Сагилом. Вытерев меч о поверженного, он подошёл ко мне, помогая подняться.

– Вот уж не думала, что из-за меня может случиться поединок, – подумала я вслух.

– Любой из твоих братьев встал бы вместо меня, – ответил Сагил и повёл к избе.

 Если бы он только знал, насколько окажется прав!

 Но тогда я списала перемену в нём на обычную благодарность, хоть всё и произошло случайно. Когда прилегла отдохнуть и подумать над произошедшим за эти дни, ко мне зашёл воевода, и сев рядом, сказал:

«Ты прости, но я должен был убедиться в своих догадках, поэтому взял твой оберег. Дело в том, что такой же топор был у моего побратима, с которым по воле судьбы мы расстались. Он был сарматом, и звали его Соколом. Его жена Купава была, как и я, с великодворчкой стороны. Он спас её из рабства, и они хотели пожениться. Но его род не принял этого, и побратим ушёл с ней ко мне. Вскоре они решили отправиться в Великий двор, обещал весточку дать, когда доберутся. Я потом побывал там, но мне сказали, что не было струга с соколом на парусе. Тогда мы с женой решили остановиться в первой попавшейся деревеньке. И теперь сама видишь, во что она превратилась. В тот день, когда мы встретили тебя, мне показалась очень знакомой твоя стойка и то, как ты потом управлялась с луком, ведь мой брат был отменным лучником. Я сравнил обереги, и теперь могу с уверенностью сказать, что чутьё меня тогда не подвело. Как звучит твоё настоящее имя?»

– Воина, – ответила я, смутившись.

– Да, имя оправдывает твой характер, – с улыбкой сказал он и, достав свой оберег, соединил с моим. Что-то щёлкнуло, и наши топоры стали единым символом. Поверить в такое было трудно. Получается, что Шемяка знал моего отца. Ой, что-то я совсем запуталась! Столько всего произошло, а я не успеваю раскладывать это у себя в голове.

 Воевода заметил удивление у меня на лице и, улыбнувшись, вышел, а я лежала и пыталась понять, что же только что произошло.

 Бабушка рассказывала про сармат, что это полуденный народ. Больше всего мне запомнилась былина про девушку, которая, попав в полон, смогла не только сбежать, но и наказать всех, причастных к её пленению. Она могла навсегда озлобиться и потерять себя. Но нашёлся юноша, способный показать ей, что в мире не все люди злые. В конце былины они поселились у истока какой-то реки и зажили спокойно.

 Помню, что именно эта былина и определила моё будущее, ведь я очень хотела быть похожей на ту девушку и обязательно найти суженого, который мне поможет.

 Так, кажется я упустила какую-то деталь… Ну конечно! Она была чистокровным сарматом, а во мне смесь кровей. Ладно, подумаю об этом позже, а сейчас надо успеть к трапезе.

 Сагил в знак благодарности за спасение подарил мне поножи, металлический чешуйчатый доспех на кожаных ремешках с латной юбкой* и оплечьем*, а также башлык*, который мне показался сначала смешным. Но, примерив, поняла, что он намного удобнее шелома, и под него не нужен подшлемник. На вопрос «Почему защита не такая, как у всех?», он смеясь ответил: «Чтобы присматривать за тобой в бою».

 Когда я вошла, ко мне подошёл Предслав и помог сесть. Воевода о чём-то переговаривался с женой, и, увидев меня, встал с кубком и сказал: «Други мои, я знаю, что для многих из вас Владимира стала боевой подругой, а кому-то даже сестрой. Теперь она становится еще и дочерью мне, ведь её отец был моим братом, как и Сагил. Но судьба не дала нам встретиться с ним в этом мире, зато дала возможность обрести дочь!». «За дочь воеводы! За Владимиру!», – раздалось со всех сторон, и витязи начали поднимать кубки.

 Я была сама не своя, ведь теперь стало понятно, почему он так относился ко мне и почему мои наручи не с тем рисунком, что у остальных. Сказать, что была красная от смущения, всё равно, что назвать кровь водой. Заметив это, ко мне подошла Славяна и обняла.

 Наутро она зашла ко мне и попросила показать вещи, ведь теперь негоже ходить на вечерни в мужском наряде. Я подошла к своей котомке и достала содержимое. Рассматривая рубахи и чехлы с запахами и поясами, моя мама одобрительно кивнула, дала совет, как лучше их хранить, чтобы удобно было доставать. После чего мы пошли на торговую площадь: надо было выбрать мне новые сапоги, а то у меня все мужские. Мне было очень неловко от ее доброты и заботы, ведь я не знала материнской любви. А тут вдруг и отец, и мать появились, да ещё и три брата.

Ссора

 Когда мне сняли повязки, Славяна зашла спросить, не нужна ли помощь для сбора на вечерню. Я ответила отрицательно, и она вышла. Времени у меня было немного для размышлений, поэтому решила достать простую рубаху с обережной вышивкой по рукам, синий чехол с поясом и голубые бусы, которые очень шли к моим глазам. Надела простое плетенное очелье, новые сапожки и не забыла по привычке, которая у меня появилась, засунуть нож в сапог. Рана ещё болела, и поэтому, стараясь не делать резких движений, медленно пошла в посад.

 Пока дошла, веселье было в самом разгаре, и про рукоделие уже все забыли. До этого Славяна сказала, что на правах их дочери могу сесть рядом с Сагилом, но я решила остаться с братьями, чтобы не вызывать вопросов. Хоть то, что у воеводы появилась названная дочь, держалось в тайне от посадских, но слухи всё равно дошли до деревни. Шемяка улыбнулся, увидев меня в женской одежде и одобрительно кивнул, а Сагил зачем-то подмигнул.

 Сидя за столом, я заметила, как старейшина что-то говорит своим сыновьям Круту и Круку, пока младший Кнур развлекался. Как только дело дошло до танцев, ко мне подошел Крут и хотел пригласить, но, получив отказ, удалился. Спустя время то же самое сделал и его брат, но ответ оказался тем же. Мне было ещё тяжело танцевать, поэтому  просто сидела и разговаривала с братьями, которые немного напряглись от такой настойчивости. Всё стало двигаться к завершению, и, выйдя из избы, я намеревалась пойти поспать. Знала, конечно, что сыновья старейшины всегда получают чего и кого хотят, поэтому их поведение на вечерне не выглядело странным. Обращать внимание на это было некогда, мне хотелось быстрее дойти до горницы и лечь спать.

 Какая бы уставшая ни была, но не услышать шаги за спиной не могла, и догадалась, что эта парочка идет за мной. Когда они обогнали и перегородили дорогу, сон как рукой сняло.

– А почему такая важная особа одна? Неужели не нашлось достойных? – ехидно спросил Крут.

– Давай мы тебя проводим, а ты нас отблагодаришь? – отозвался Крук, и оба засмеялись.

– Сегодня полнолуние, а вы не похожи на достойных.

– Значит, станем! – хором воскликнули братья и Крут, взяв меня за руку, потянул к себе, за что получил удар ниже пояса. Тогда инициативу взял его брат и схватил меня за больную руку. Боль резко ударила в тело, и я согнулась, рассчитывала схватить нож. Но, к счастью, он не понадобился, потому как не успела выпрямиться, а два брата уже лежали на траве, а над ними стоял Сагил.

 «Ты в порядке? Эти двое мне давно не нравятся. Младший у них самый спокойный, но также, как и старшие братья, за сестру отомстить может. Старейшина давно хочет породниться с воеводой, ведь пока он не перевёз жену, Душка и его обхаживала, а после на меня переключилась. Наверное, поэтому старейшина и подослал их к тебе. Ты же хоть и названная, но всё же дочь, – сказал Сагил и подмигнул. – Ну что, пойдём провожу, а то вдруг опять кто-то пристанет. Негоже такой девушке одной ходить». Я улыбнулась и задумалась, с чего бы Сагилу вдруг так откровенничать. Когда мы дошли, он помог подняться и лечь на лавку, после чего пожелал доброй ночи и вышел.

Во время завтрака, в дружинную избу зашел старейшина и направился к Шемяке. Все удивились этому, а мы с Сагилом переглянулись.

– Прошу прощения за столь ранний визит, – начал он и покосился на Сагила. – Но сегодня ночью произошла одна неприятная… одно происшествие. Хотел бы обсудить его лично с тобой, Ратибой, поэтому прошу встречи после трапезы.

– Хорошо. А что случилось-то? – удивлённо спросил воевода.

– Придёшь – и всё узнаешь, – ответил старейшина и вышел.

Когда трапеза закончилась и все стали расходиться, ко мне подошёл Сагил и сказал:

– Что-то мне подсказывает, что старейшина хочет поговорить с Шемякой по поводу того, что я грубо обошёлся с его сыновьями.

– У меня дурное предчувствие, – ответила я.

Как только Шемяка ушёл на встречу со старейшиной, ко мне подошли братья и спросили, почему я такая хмурая. Мне пришлось им вкратце рассказать о своих догадках насчёт встречи, и они стали припоминать вчерашнюю вечерню. Вскоре ко мне подошёл названный отец, и мы пошли в избу. Я заметила, что он был задумчив, и, если бы перед ним появилось препятствие, наверное, не заметил бы его. В избе уже были Славяна и Сандалор, а после нас подошёл и Сагил.

– Так, давайте рассказывайте, что произошло ночью? – обратился он к нам.

– А чего рассказывать? Эти двое хотели обесчестить твою названную дочь с подачи отца, и если бы я тогда не пошёл следом, то неизвестно, чем бы всё закончилось.

– Действительно, намерения, с которыми Крут и Крук меня догнали, не были похожи на «просто проводить».

– Старейшина утверждает, что его сыновья хотели просто тебя проводить, а Сагил их за это крепко отделал.

– Чего?! – в один голос спросили мы с Сагилом.

– А ты уверен, что можешь доверять его словам? – спросил Сандалор.

– Если бы я сам не заметил чрезмерную их настойчивость, то мог бы устроить суд, но здесь всё тянет на кровную вражду, поэтому мы решили послать весть в Великий двор и ждать князя, ну или того, кого он пришлёт, – ответил названный отец.

– Час от часу не легче, – всплеснула руками Славяна, – Неужели старейшина пошёл на такое?

– А с чего ты уверен, что он станет разбираться в произошедшем? – удивилась я.

– Потому что мы давно с ним знакомы, и я не последний из его воевод, – ответил он, и мы разошлись.

От произошедшего я не находила себе места и часто ловила осторожные взгляды людей. Сагилу, похоже, вообще не было никакого дела до того, чего о нём думают и кто.

До приезда князя мы решили ничего не предпринимать, а жить как обычно, только держать ухо востро. Мне пришлось смириться с нынешним положением, и побратимы мне в этом очень помогли.

Мы всё так же вместе сидели за столом, ходили в лес, и они учили меня ездить верхом. В этот раз я пошла в лес, чтобы собрать нужные травы и случайно услышала голоса. Прислушавшись, поняла, что это Сагил с Шемякой. Подойдя ближе, услышала их разговор, вернее спор.

– Ты понимаешь, что для неё это может быть опасно? Я не хочу её больше терять! – воскликнул Сагил.

– Я знаю, что для тебя она значит не меньше, чем для меня. Но нам надо там всё осмотреть. Тем более, из-за недавних событий ей оставаться без нас опасно, – спокойно ответил Шемяка.

– Тут за ней братья присмотрят, их всё-таки трое, а там неизвестно что в дороге случится. Конечно, ты старший, но и моё слово вес имеет.

Дальше я не слышала уже ничего, у меня в голове стучали фразы «я не хочу ее больше терять» и «она значит для тебя не меньше, чем для меня».

Получается, что Сагил очень за меня переживает. Но почему?

Я быстро развернулась и пошла, по дороге думая над произошедшим. Что-то не сходится, сначала «соколица», потом его откровенность и, наконец, «я не могу ее больше потерять». Всё это явно адресовано мне, но Сагил как – то обмолвился, что его сердце давно занято, а мы знакомы не больше двух лет. А значит, это не могу быть я. Да и кто на меня вообще посмотрит? Ни лица, ни стати, разве только коса. Может, просто он что-то знает про мой род? Вдруг он мне брат или соплеменник? Всё-таки интересно, куда так рвётся Шемяка, что хочет меня с собой взять? Ладно, не буду гадать, будь что будет!

 Когда мы начали собираться в очередной поход, я заметила, что было три струга вместо привычных двух, и очень удивилась. Потом выяснилось, что третий – это торговый, и всё встало на свои места.

Шемяка сказал, чтобы забирала из дома всё, что нужно. «Неужели мы едем в мою сторонку!» – воскликнула на радостях. Белый улегся у моих ног, а сокол пристроился на нос струга рядом с воеводой. Новые латы оказались очень лёгкими и удобными по сравнению с кольчугой. Не забыла и про трофейный нож, который научилась метать не хуже топорика.

До моего берега мы добрались спокойно, и, когда струги причалили, я еле сдерживала слезы. Белый сразу же, узнав родные места, помчался к избе, а я за ним. Только вошла в избу, сразу поздоровалась с домовым и угостила его пряником в знак благодарности за сохранение дома. После пошла в сарай, где был ещё один подпол. Правда, дед туда не заглядывал, да и у меня не было сил его открыть. Сагил и Шемяка зашли следом, и я указала на крышку.

Сагил не без труда, но открыл его и, взяв лучину, спустился вслед за братом. Там оказались три сундука. Мы решили их вытащить и рассмотреть содержимое. Воевода с братом стали их поднимать, а мои братья – принимать. Когда всё вытащили, стали рассматривать содержимое. В одном оказались ткани и ларец с украшениями, в другом глиняная посуда, а в третьем – ломаное оружие и доспехи. Шемяка внимательно осмотрел обломки и велел выкинуть, ведь ржавчина уже хорошо въелась. Было решено оставить посуду здесь, а ткани, которые были в приличном состоянии, как и украшения – забрать. Ведь я чувствовала, что ещё вернусь сюда, не знала, как скоро, но вернусь. Сундуки отправились обратно в подпол, и воевода сказал:

– Ну что, приданое есть? А то найдем жениха, а из приданного кроме посуды и ломаного оружия ничего нет.

– Об этом можно не беспокоиться. Всё моё приданное – в этом сундуке, правда, сегодня добавятся ткани, которые уцелели, и шкатулка. Да и кто на меня посмотрит? Ни лица, ни стати, только и умею что мечом махать. От такой все женихи разбегутся, – засмеялась я указывая на сундук, что стоял в избе около печки, а Шемяка хи́тро посмотрел на Сагила, который о чём-то задумался.

Закончив погрузку, я показала, где был жертвенный огонь, и мы положили на всех еду. Воевода стоял молча и о чём-то думал, Сагил подошёл ко мне и обнял за плечи. Я уткнулась ему в грудь и заплакала, он немного растерялся от неожиданности, но Шемяка, видимо, подмигнул ему. Потом мы вернулись на струги и пустились в обратный путь. По дороге  решилась спросить у воеводы, что его встревожило. Он хотел было перепоручить ответ брату, но заметив, как я смущаюсь рядом с ним после минутной слабости, решил рассказать сам: