Читать книгу: «Любовь на репите», страница 2

– Нет, просто хотела, чтобы не было недомолвок. Я люблю кино, вы меня пригласили, вот мы и едем в кино и ничего личного.

– Даже не претендовал! – Дмитрий отпустил руль и поднял руки, подтверждая, что и мысли не было претендовать на личное. – Хотя любитель кино, конечно, уточнил бы, на какой фильм мы идем.

До чего же невыносимый тип! Зачем она только согласилась? Это всё Денис виноват!

Впрочем, манеры Дмитрия однозначно похвалила бы её мама. Припарковав автомобиль, он открыл дверь и помог Кате выйти. Оказалось, что, несмотря на высокие каблуки, она совсем немножко, но ниже его. Такое встречалось редко, и ей это понравилось. Самую капельку! В кассе Дмитрий сам заплатил за билеты, уточнил не нужно ли ей в дамскую комнату, будет ли она попкорн или пить? Катя от всего отказалась, и они направились искать свой зал. Она боялась, что ей будет не по себе в темноте и в непосредственной близости от Дмитрия, но он уставился в экран, как только приземлился в кресло. А вот она никак не могла сконцентрироваться на фильме. Сначала рядом с ним ей стало просто тепло. Потом она стала отчётливее ощущать, как приятно от него пахнет. Наконец, от комбо из темноты, его близости, запаха и тепла ей стало так спокойно и хорошо, что она расслабилась и почти заснула. Вот только на ноги её он ни разу не посмотрел, хотя ноги у неё что надо!

Зато после фильма неожиданно предложил:

– Хотите кофе? Обсудим фильм и… поболтаем.

Кофе Кате не очень хотелось, она вообще предпочитала чай, а сейчас была голодна и лучше бы съела что-нибудь основательное и горячее. Но, кофе так кофе! Ведь Денис ещё даже ни разу не звонил, пусть мучается дальше!

– Хорошо, давайте. Только недолго!

– Здесь недалеко, я вас не задержу, – теперь он точно усмехался.

Не надо было соглашаться! Вот бы он удивился, привык, поди, что никто ему не отказывает!

Но было поздно: они уже мчали по городу, припорошённому тенями, и Катя любовалась его красотой, пользуясь случаем. Почти всегда она была за рулём, а это значит, что возможность глазеть по сторонам выдавалась редко, приходилось следить за дорогой. И сейчас она с удовольствием рассматривала здания, фонари, мосты, прохожих.

Она любила осенний Петербург больше всего. Зимой здесь было слишком холодно, ветер бесцеремонно задувал в уши и шею, хоть шапку надень, хоть шарфом укутайся. А от влажности мороз, даже незначительный, всегда казался ещё более невыносимым. Весна сначала долго не отличалась от зимы, а потом резко заканчивалась. Летом город был во власти туристов, становилось слишком громко, суетливо. Надо было помнить про развод мостов, не забывать зонт. А вот осенью, она была в этом уверена, всё становилось так, как задумывал Пётр. Улицы постепенно пустели, и никто, до самого декабря, не мешал любоваться умытыми дождями зданиями. Долгие пешие прогулки так приятно было завершить в кафе, и продолжить оттуда наблюдать за размеренным течением жизни и величественным городом. Это было время года, идеально подходящее ему по ритму. Осень была к лицу Петербургу.

Кофейня, действительно, располагалась недалеко, можно было и пешком дойти! Она оказалась крошечной: миниатюрная барная стойка из дерева, витрина с десертами и три круглых стеклянных столика. Один из них, у единственного панорамного окна, был свободен. Здесь вкусно пахло кофе и выпечкой, приглушённый свет от мудрёных светильников разбивался о стены тёмно-коричневого цвета и образовывал приятный полумрак. Из-за стойки, едва зазвенел колокольчик на двери, выпорхнула девица с пирсингом в носу и обеих бровях, джинсы каким-то чудом держались на её бёдрах, до того низкая у них была посадка. Она расплылась в улыбке, явно более широкой, чем того требуют стандарты обслуживания в общепите, и прощебетала:

– Здравствуйте, Дмитрий! Ваш столик свободен!

– Здравствуйте, Анастасия, благодарю. Кофе нам сразу принесите, пожалуйста, мне как обычно, а девушке – капучино.

Катя с Дмитрием сели в мягкие кресла из красного кожзама. Девица немедленно исчезла, через секунду появилась с меню, а еще буквально через минуту – с кофе и сахарницей. Кофе подавали на серебристых подносах, в крепеньких белоснежных чашках, в комплекте к нему шли высокий стакан воды и изящные печеньица, на один укус.

– Почему вы решили, что я люблю капучино? – немедленно сцапала печеньице голодная Катя. Немного подумала и съела печеньице, полагающееся Дмитрию. Он приподнял бровь, но от комментариев воздержался.

– Во-первых, вы пили его в пятницу, во-вторых, надеюсь, что если бы я ошибся, у вас хватило бы смелости возразить.

– Вы наблюдательны! – похвалила она Дмитрия и тот пожал плечами. Опять!

– А вот вы – не особенно. Что, кстати, странно, учитывая тот факт, что вы – аналитик.

– А вы кем работаете? – предпочла она пропустить оскорбление мимо ушей и принялась разглядывать фотографии на стенах. С них на неё смотрели улыбающиеся и серьезные люди с чашками, в чашках, вестимо, был кофе.

– А я работаю на заводе. У меня мебельный завод, на нём я и работаю. – Дмитрий отхлебнул глоток кофе из чашки, казавшейся кукольной в его крупной руке.

– А пароход у вас есть? – засмеялась Катя и перевела взгляд на своего собеседника.

– Парохода нет. Есть катер, – сообщил Дмитрий и стало очевидно, что или тема не слишком подходящая для шуток, или этот владелец завода начисто лишен чувства юмора.

– Катер – это тоже неплохо! – подбодрила Катя. – А сколько же вам лет, раз у вас уже завод имеется?

– Мне 28. Завод достался мне в наследство, от отца. Он скоропостижно скончался в прошлом году. Сердечный приступ. А завод остался и достался мне, теперь я им руковожу, – он крутил в руках салфетку и паузы в его и без того неспешной речи стали вдруг чуть заметнее.

– Нравится? – неожиданно даже для себя спросила Катя.

– Не особенно, – он улыбнулся, и улыбка смягчила черты его лица, сделав невыносимо привлекательным. – Я не собирался становиться буржуином, мне по душе кино. Я закончил сценарный факультет, мечтал писать сценарии. Но всё сложилось вот так.

– А я хотела бы шить, – разоткровенничалась Катя, – стать модельером. Но родители сказали, что финансист – это звучит гордо. Вот я и стала финансистом.

– Вы любите родителей?

– Странный вопрос. Конечно! А вы нет?

– У меня были сложные отношения с отцом. Я, разумеется, не желал ему смерти, но и участия его в своей жизни не допускал с момента, как закончил школу. Мама была в ужасе. Я же уехал в Москву, поселился в общежитии, непонятно чем питался, неизвестно с кем спал. Деньги от них не принимал, что самое оскорбительное для них! Дедом Морозом подрабатывал!

Катя засмеялась. Он начинал ей нравиться. Может быть, он просто неловкий, и не хотел её обидеть, просто не знал, как лучше объяснить, что хотел именно с ней пойти в кино?

– …а мне и в самом деле было нормально. Я перетрахал всех девиц в общежитии, они меня за это кормили, а приятелям помогал с зачетами, любой был меня рад напоить. Отличное было время!

Так, стоп, а зачем ей знать, кого он там трахал? Цену себе набивает? Что же её так кидает из стороны в сторону? Никак она не может решить, милый он или ужасный!

– А когда вы вернулись?

– После института я, конечно, пытался работать по специальности. Не вышло. Устроился в рекламное агентство, писать сценарии для роликов. Даже преуспел и получил несколько наград. Не «Каннские львы», конечно, но тоже недурно. А потом умер отец. Мама осталась одна, вариантов у меня не было. Так что я почти два года, как вернулся и теперь мебельщик.

– А Лену? Вы встретили здесь? Или привезли из Москвы?

– Я её не совсем встретил. Она дочь друзей семьи. Матушка моя ещё на похоронах начала намекать, что вот – приличная партия. Так всё и закрутилось.

– Ясно. А…

– Катерина, простите. Завод работает с восьми, у меня привычка приезжать ещё раньше. Я просыпаюсь в пять утра и мне пора спать. Давайте я вас отвезу домой, – распорядился Дмитрий и попросил у официантки Анастасии счёт.

Нет, все же он отвратительный, невыносимый тип! Ну и ладно, она уже несколько раз чувствовала вибрацию телефона в сумке. Хватит, пожалуй, воспитывать Дениса, пора возвращаться в семейное гнездышко.

Автомобиль плавно подрулил к дорожке у подъезда, и Катя немного напряглась: вечер надо было как-то завершать, а как именно было не особенно понятно. Романтических видов у Дмитрия на неё не было, он сказал об этом прямо, да и у неё на него тоже, а дружить со взрослыми мужчинами ей не приходилось. Похлопать его по плечу? Просто попрощаться?

– А он вам зачем? – внезапно выпалил Дмитрий.

– Кто? – удивилась вырванная из раздумий об этикете Катя.

– Ну этот ваш, непризнанный гений-алкоголик?

– Почему же сразу алкоголик? – она возмутилась, отстегнула ремень безопасности и повернулась лицом к нему.

– Он выпил за ужином в обычную пятницу около шести кружек пива. Причем, судя по тому, как резво вы достали кошелек, планировал сделать это за ваш счет, но мы сейчас не об этом. Шесть кружек, это около трех литров пива. Нормальный человек не станет ужираться тремя литрами пива в компании своей женщины и малознакомых людей. Отсюда следует очевидный вывод – он алкоголик.

– У него просто сложный период жизни! У него кризис! – защищать Дениса было для неё привычным делом.

– Про это я тоже слышал, да. Неоднократно. Вот только это у вас сложный период, Катерина. И длиться он будет, пока вы не избавитесь от мужика, который сидит на вашей шее и тянет вас ко дну. Что дальше? Окольцуете его? Возьмете ипотеку? Вам дадут, как банковскому работнику. Родите пару детей? Будете тащить вот это всё на себе, и через пару десятков лет тоже начнете заливаться пивом, жалея об упущенных возможностях? Грустно.

– Вы ничего не понимаете! И вообще! Кто дал вам право говорить о моей жизни, да еще расписывать её в таких мрачных тонах? Все, пожалуй, я пойду. Спасибо за вечер.

– А и пойдите, кто ж держит?

– Всего хорошего!

Катя в ярости хлопнула дверью автомобиля и двух шагов пройти не успела, как услышала сзади тихое шуршание шин.

В подъезде она устало прислонилась горячим лбом к прохладной стене. Да пошёл он! Мало того, что её воспитывают папа и мама! Теперь ещё и малознакомый человек принялся! Будь он хоть трижды красавец, а этого ещё и красавцем-то не назовёшь! Харизматичен, не более! Посмотрите на него, Найта Шьямалана он знает! Пусть вон своими заводами и пароходами командует, умник! Уж со своей жизнью и с Денисом она и без его помощи разберётся! Зачем только она согласилась идти с ним в кино?

Теперь ещё и Мотя остался на стоянке у банка, и утром придётся или на общественном транспорте добираться, или такси вызывать. Общественного транспорта она старалась избегать – там она всё время терялась, а на такси жалко денег. Значит, потащится на метро и весь день пойдёт не так с самого утра! И она ведь ещё сомневалась, ей даже в какой-то момент показалось, что он приличный человек, а не придурок! Смешно! Самовлюблённый придурок он, и точка!

Она была так возмущена и с горечью понимала, что даже рассказать об этом никому не сможет. Родители наверняка, пусть и молчанием, поддержат этого Дмитрия, им Денис никогда не нравился. Подруг близких у неё не было. Самому Денису не пожалуешься, это и просто странно, и мало ли что взбредёт ему в голову, ещё кинется морду Дмитрию бить. А если подумать, то и не за что, бить-то. Ведь прав этот придурок! Увидел всё за одну-единственную встречу: и пьёт Денис всё больше и больше, и живёт, вот уже несколько лет, за Катин счёт и за счёт её родителей, и никаких перемен не считает нужным предлагать, а ей через пару месяцев уже 22 года! Нет, так решительно не может продолжаться! Она взрослая, она умная, она прямо сейчас всё решит. И точка!

Денис открыл дверь, едва Катя вставила ключ в замочную скважину. И был он такой родной, в смешном фартуке и с деревянной ложкой в руках. Эту ложку они купили, когда ездили по Золотому кольцу, в каком-то Богом забытом селе у смешной бабульки. Она ещё спрашивала Катю, готовить она той ложкой собирается, или жениху по лбу стучать? Если стучать, то она потяжелее сейчас найдёт!

– Катюш, ты чего так долго? Я звоню тебе, не отвечаешь. Я ужин приготовил, давай скорее раздевайся, пока горячее! Руки мой, я хлеб порежу! – он поцеловал её в щеку, забрал сумку и скрылся в кухне.

Да, она взрослая и умная. И очень голодная, уставшая и злая! Разве разумно отказываться от ужина в такой ситуации? И вообще, скольких девушек встречает мужчина в фартуке с горячей едой? То-то же! Всё она решит, просто не сегодня. Будет день, вот и решит. И точка!

***

Дмитрий выбросил из головы нелепую девицу, потешно стесняющуюся своего роста, практически сразу, как отъехал от её дома. Да, она милая и, на первый взгляд, умненькая, что нынче редкость. И машина его ей понравилась, а Дмитрий так любил свою машину, что ему особенно был приятен детский восторг Катерины. И кино она смотрела с интересом, и не хрустела попкорном. И ноги хороши, ноги он оценил. Ещё в пятницу, а потом сегодня, пока она садилась в машину, но особенно внимательно рассмотрел в полутёмном кинозале.

Хотя была бы умненькая не жила бы с паразитом. Но, как говорил отец и был, без сомнений, прав: «Каждому сирому и убогому, встреченному на пути, не поможешь, Дима!»

Правда, в понимании отца «сирыми и убогими» являлись все, кто не был богаче или могущественнее его. Он ни во что не ставил жену – мог ударить, изменял, не скрывая похождений, мог дать денег, а мог «наказать» и «лишить довольствия». Он дружил только с «нужными» людьми и вычёркивал их из жизни, как только те переставали быть полезными. Он не дорожил сотрудниками предприятия, хотя, стоит отдать должное, сохранил завод в «лихие 90-е». Он и Дмитрия воспитывал, навязывая ему свою волю и призывая всегда бить первым, или решать вопросы деньгами и связями. Дмитрий любил мать и ненавидел отца. Никогда не понимал, почему она не ушла от него? Звал её с собой в Москву, а когда она отказалась, уехал один. Отец его практически проклял тогда: орал, что не даст ни копейки на «капризы» и «пописульки», что не хочет больше видеть, что сын – не мужик вовсе. Дмитрий же во время учёбы, случалось, голодал иногда и поэтому никак не мог определиться: голова у него постоянно кружится от немыслимой свободы, или тупо от голода? Но в итоге то, что не вышло у отца при жизни, получилось после смерти.

Он умер внезапно, но криминала не нашли. Да и в дальнейшем, когда Дмитрий без каких-либо осложнений вступил в наследство и принял управление заводом, стало ясно, что это не рейдерский захват, или месть конкурентов, а, действительно, простой сердечный приступ.

Бросить маму и продать завод Дмитрий не смог, вернулся и стал заниматься тем, что ненавидел всю жизнь. А через полгода, как раз перед тем, как всё закрутилось с Ленкой, переспал он с выпускницей психфака. И как-то так всё было душевно, что они после секса остались в постели, лениво курили, болтали, а потом она одной фразой перевернула его жизнь:

– Да это же элементарно! Ты не работу свою ненавидишь, она тебе, может, даже нравится. Ты просто до одури боишься стать таким, как твой отец. Так что, я в душ? Или ещё разок, «на посошок»?

В благодарность Дмитрий отработал «на бис» даже два раза!

Его реально отпустило. Он начал с того, что нашёл крутого директора по персоналу, и вместе они перевернули кадровую политику завода, попутно подняв эффективность процессов почти в два раза. По утрам он учился бизнесу в филиале европейского института, а по вечерам – мебельному делу, прямо в цеху, у своих работяг. Он обратился к коллегам из агентства, где работал до этого и всерьёз занялся маркетингом. И сейчас, спустя два года, мог точно сказать: хотя отец и передал ему своё наследие, почти ничего от того прежнего завода, доставшегося Дмитрию, не осталось. Так и с жизнью Катерины будет: если и правда умненькая, то и без его помощи разберётся. Если нет, ну что же? Жаль, конечно, но это не его проблемы.

Впрочем, он тоже хорош! Чего только полез ей в душу? Не полез бы, можно было временами ходить с ней в кино, она, в отличие от Ленки, не ныла: «Опять твои заумные фильмы! Хоть бы раз на комедию сходили!» Теперь-то она вряд ли согласится.

Может, зря он ей честно не сказал, что всю эту затею с кино придумал специально? Ему хотелось с ней пообщаться ещё раз, и он решил, что поход в кино – это безопасно. И пообщаться можно, и посмотреть, но не близко. Вот как в ту пятницу, например, когда он весь вечер разглядывал её в отражении. Близко общаться с кем-то ему не хотелось, особенно с девушкой, состоящей в запутанных отношениях с мутным типом. Он не готов был к романам, и даже к одноразовому сексу был не готов, а всё в итоге этим бы и закончилось, разгребай потом. Ему и без того проблем хватает. С той же Ленкой, которая так откровенно в последнее время намекает на необходимость «двигаться дальше». То журнал со свадебными нарядами на самом видном месте оставит, то с мамой по телефону обсуждает, сколько её подружек не замужем (мало, очень мало!), то рассказывает про свадьбы незнакомых ему коллег. Но как Катерина зыркнула на него, когда он сказал, что она была первой попавшейся, кого он позвал с собой вместо Ленки. Глаза зеленющие, красивые глаза, их он тоже оценил. Да что тут думать теперь, всё равно не увидятся больше.

И если бы кто-то, по доброте душевной, рассказал ему прямо сейчас, чем обернётся эта ничего, на первый взгляд, не предвещающая встреча, вполне возможно, что он поступил бы иначе. Развернул машину к дому Катерины и сказал бы, что она очень ему нравится, и он не может ничего обещать, потому что сам не знает, что со всем этим делать, но вместе-то они разберутся! Или, наоборот, прямо сейчас рванул из города навсегда. Но никто, разумеется, не мог предупредить Дмитрия, потому он уехал и тут же забыл о ней.

Сентябрь, 2009 год

Утром выяснилось, что ответственный за финансовую выставку, открывающуюся уже на следующей неделе в Москве, заболел и никуда не полетит, а сможет лишь командовать по телефону застройщиками. И на том спасибо, низкий поклон! Везти в столицу тонну представительской полиграфии и двух менеджеров, больше похожих на недельного возраста щенят, предстояло Кате. Улыбаться, разговаривать и распивать алкогольные напитки с потенциальными партнерами, при необходимости, тоже предстояло ей. А она этого не любила!

– Екатерина Юрьевна, – только и сказал тихонечко босс, сдвинув на нос очки.

И было в этом «Екатерина Юрьевна» столько недвусмысленного намека на отдельный кабинет и недавнее повышение зарплаты, что ничего Кате не оставалось. Вздохнуть, кивнуть согласно, попятиться задом, будто она рак, из кабинета начальства и пойти готовиться к неожиданной командировке, которые она так не любила!

Зато Катя любила свою тихую комфортную норку-квартирку в красивом доме, неспешные пробуждения по утрам под чашку крепкого чая, сериалы или книги по вечерам, пятничную ванну с пеной и бокалом вина и рыжего кота Алекса. Черт возьми! Кота же надо пристроить! И родителям не спихнёшь – у папы аллергия.

Кот диковинной породы мейн-кун появился у Кати три года назад, после того, как она выгнала Дениса и переехала в новую квартиру, подальше от прежней жизни. И, к сожалению, появился кот уже после того, как был сделан ремонт. Ремонт Алексу пришелся не по вкусу: он ожесточенно и методично драл обои и успокоился только тогда, когда вновь приглашенная Катей бригада маляров от обоев избавилась и покрасила все стены в квартире краской. Хотя, возможно, к этому моменту кот просто повзрослел и поумнел.

Ох, горячее тогда было время! Незадолго до этого, она как раз получила повышение и работала почти круглыми сутками. Пока не сползла однажды в середине недели тихонечко без сознания на пол. Прямо на совещании у самого главного начальника.

Катю немедленно напоили очень сладким чаем и отправили домой, наказав выспаться и только тогда возвращаться на работу. Она даже не рискнула сесть за руль, вызвала такси и, как в тумане, открыла дверь в квартиру.

Там что-то было не так. Во-первых, орала музыка, какой-то странный шансон, которого никто из них никогда не слушал, во-вторых, у входа валялись женские туфли на вульгарной платформе, в-третьих…

Третье обнаружилось в спальне. Там, прямо на семейной, так сказать, кровати, её драгоценный Денис трахал неизвестную брюнетку. Да так лихо, с такой страстью – Катю он так и в самом начале отношений не трахал. Как брюнетка покидала дом Катя не видела, её в этот момент неудержимо рвало в туалете, она ещё судорожно подсчитывала, нет ли задержки. Обошлось: рвало просто от отвращения. Дениса она даже слушать не стала, дала ему два часа на сбор вещей, пригрозив, что позвонит папе. Через два часа за ним закрылась дверь, и больше они ни разу, ни единого разу не виделись – будто и не было ничего!

Вот так и пригодились неожиданные отгулы. За четыре дня она успела напиться, вроде как для порядку. Поплакать под «Питер FM» и «Дом у озера» – Денис был тут не при чем, больно уж фильмы грустные попались. И выставить квартиру на продажу. В понедельник подала заявку на ипотеку, а вечером отправилась на ужин к родителям. Где радостно рассказала, что с Денисом больше не живет, а квартиру, ими подаренную, хочет махнуть на жилье побольше и поближе к центру.

После известия о Денисе, с таким же успехом она могла сообщить им, что решила сменить пол, отправляется в космос или уходит в монастырь. Радость родителей была неописуемой и больше они ничего не слышали. У них случился Новый год, Первомай и годовщина Великой октябрьской революции сразу. Конечно они дадут ей денег, если ей не одобрят ипотеку! О чем разговор, когда дочь внезапно поумнела и избавилась от балласта!

– А дочь-то наша выросла, ты погляди! – лукаво подмигнул папа маме и даже коньяка хлопнул, что позволял себе исключительно по праздникам.

– Катюш, ты не грустишь? – взволнованно спросила мама.

– Нет, мам, совсем нет. Всё у меня хорошо! Я не грущу, не вспоминаю, глупости делать не планирую.

Ей было даже странно, что Дениса она не вспоминала. Не рыдала, просматривая фотоальбомы со своими фотографиями, сделанными его рукой. Не ела шоколад тоннами, не ушла в загул с подружками. Да и подружек не было, и некогда было. Ипотеку ей одобрили, квартира очень быстро продалась, а нынешняя подвернулась внезапно, да так удачно все сложилось – и по душе, и по деньгам. Так что первое время она работала, продавала и покупала недвижимость, делала ремонт, а потом завела кота, назвала Алексом в честь героя Киану Ривза в том самом «Доме у озера». Гладила его по рыжей пушистой шерсти и уговаривала: «Ты уж не окажись скотиной? Обои дерешь – дери, ладно. А скотиной – не будь!»

Затем началась только работа. Много работы. Очень много работы. Родители волновались, спрашивали, стеснительно отводя глаза, когда она займется личной жизнью? Даже напоминали про мечту об ателье. Вот до чего дошло! Но как только её в этом году повысили до руководителя отдела кредитования юридических лиц, перестали задавать вопросы, смирились.

А сама Катя не думала ни о какой личной жизни! Так легко и интересно ей жилось сейчас, что она наслаждалась каждым днём. А остальное – успеется!

– Кать, билеты я купила, номер забронировала в «Космосе», всё как ты любишь, – просунув голову в дверь кабинета, весело сообщила личный Катин помощник Мила.

– Ничего я, Мил, не люблю. Ни столицу вашу, ни «Космос», ни вот такие неожиданности особенно! – сурово ответила Катя, и Мила бочком втиснулась, встала у входа, переминаясь в туфлях на умопомрачительной высоты каблуках.

Сама Катя тоже когда-то ходила в таких, а после повышения оставила только дежурную пару в шкафу в кабинете – к руководству на ковёр ходить, а носила балетки. Но даже в них на большинство сотрудников смотрела сверху вниз.

– Катерина Юрьевна, ты чего? Москва осенняя, новые коллекции в магазинах!

– Мил, ну ты с ума сошла? Какие коллекции-то? Страждущие денег ждут меня и неделя пустых разговоров! Обратный билет на пятницу же?

– Да, в десять вечера будешь в «Пулково» уже! Ещё в клуб завалиться успеешь, – засмеялась Мила.

– Слушай, ты давай мне лучше организуй передержку для Алекса? Я его не успею уже никуда отвезти.

– А хочешь, я его к себе возьму? Или могу через день заезжать, кормить и всё такое?

– Вариант хороший, – задумчиво протянула Катя, постукивая пальцами по столу. – У меня и дубликат ключей с собой. А с меня гостинец тебе, цветочек аленький!

– Да нужен мне твой цветочек сто лет! Ну нет! Я потом решу, чего с тебя взять.

– Ладно, я поехала тогда собираться и в путь. Эх, Милка, нам ли быть в печали? – она бросила Миле связку ключей.

– Вот и я говорю! Не нам! – ловко поймала Мила ключи.

***

С Милой Кате повезло. Три года назад, как раз после первого повышения, Кате разрешили взять ассистента – сама она уже многое не успевала. На вакансию откликнулось человек триста, не меньше. С тридцатью, примерно, из них Кате предстояло пообщаться. Все они рассказывали про образование и внушительный опыт работы, демонстрировали заинтересованность и лояльность, были сдержанно одеты и уверенно выглядели.

Мила пришла на собеседование в сарафане в крупный цветок. Она впорхнула в переговорную, яркая и энергичная, и вместе с ней туда будто ворвалось солнце и летний аромат цветочного луга. Резюме её занимало половину листа, опыта работы не было. Она начала бодро рассказывать про учёбу и практику, а потом заговорила тише и тише. И внезапно спросила:

– Екатерина Юрьевна, у вас голова болит? Вы знаете, какое у вас давление? Если низкое, то давайте я вам кофе сварю?

Ни один из предыдущих кандидатов, опытных и пафосных, не увидел в Кате человека, а ведь она искала не просто сотрудника, а правую руку. О чем тут было говорить?

Выяснилось, что Милино резюме по ошибке попало в стопку отобранных, практикантка распечатала. Выяснилось, что отдел персонала не рекомендует брать на работу человека без опыта. Катя встала насмерть. Отстояла Милу, и вот уже три года благодарила Судьбу каждое рабочее утро.

С появлением Милы перестали пропадать документы, в Катин календарь своевременно попадали все встречи и совещания, в отделе не заканчивались канцтовары, и вообще наступил бытовой рай. Мила всегда была в хорошем настроении, а к любым неприятностям относилась философски. Она подружилась, кажется, со всеми сотрудниками банка. Всегда знала последние новости и сплетни, с лёгкостью прогнозировала развитие событий и знала, когда и к кому стоит обратиться с просьбой, а когда лучше переждать. А ещё она полюбила Мотю:

– Какой милый «желточек»! – восхитилась она, увидев Катину машину впервые.

Она же утешала Катю после того, как Катя Мотю продала и купила себе новый автомобиль – глянцевую «Пежо».

– Эх, «желточек», ровных тебе дорог! Кать, да не переживай ты так! Всё с ним будет хорошо. Если любишь – отпусти!

Как и Катя, Мила была одинокой девушкой, жила с мамой. Верила в любовь, но не торопила события:

– Пока принца найдешь, еще столько жаб перецеловать нужно! А некоторые из них так целуются, что о принце забываешь, – мечтательно закатывала она глаза.

Со временем она стала не просто личным помощником, а почти подругой Кати. Когда Катю снова повысили, Милу она забрала с собой, хотя та была ассистентом целого отдела. И, несмотря на возросшую нагрузку и ответственность, Мила опять идеально со всем справлялась. Поэтому ей точно можно было доверить не только свою жизнь, но и кота!

***

Часа через четыре таксист подвёз Катю к зданию аэропорта, выгрузил из багажника небольшую дорожную сумку и пожелал счастливого пути. Она купила пару журналов в дорогу, хотя ничего подобного в жизни не читала, зарегистрировалась и прошла на посадку.

Аэропорты Катя тоже не любила. Они отчего-то ассоциировались у неё исключительно с проводами, разлукой и горем. Откуда это, объяснить она не могла: никого никуда особо и не провожала, фильмов разве насмотрелась? Типа «Телохранителя» с Уитни Хьюстон и Кевином Костнером, где любовь перечеркивает взлетная полоса, и на этом моменте все женщины мира рыдают навзрыд. Ну, по крайней мере, те, у кого есть сердце. Вот совершенно точно Катя не любила аэропорты за суету, но разве ж это повод? Тем более, что осенью людей здесь было гораздо меньше, чем летом. Хоть в чем-то повезло!

Милая Мила купила Кате билет у окна и полёт должен был пройти спокойно. Возможно, это даже последние несколько часов покоя на этой неделе! Она заняла свое место, поёрзала, пытаясь поудобнее пристроить ноги – до чего ж в этих самолетах неудобно! Пристегнула ремень, выключила телефон, полистала журнал и даже успела решить вздремнуть. Именно в этот самый момент откуда-то сверху и донёсся голос:

– Добрый день, Катерина.

Катя подняла глаза, уже понимая, что если этот самый день не задался с утра, то странно надеяться, что после обеда что-то исправится, и он станет вдруг «добрым». В кресло рядом опускался владелец необычного автомобиля, мебельного завода и катера (или уже парохода?) – Дмитрий.

– И вам день добрый, Дмитрий! В Москву летите?

– А что этот самолет ещё где-то приземлится по пути?

По-прежнему пожимает плечами, невозмутим, невыносим и привлекателен, провались он пропадом!

– Я имела в виду, что из Москвы вы можете полететь куда-то ещё, разумеется.

– Ах, в этом смысле. Нет, я лечу в Москву, по рабочим делам, на несколько дней.

– Аналогично, – ответила Катя и снова уткнулась в журнал.

– Да я, собственно, и не спрашивал.

– Что, простите?

– Вы ответили «аналогично», что означает, что и вы по рабочим делам и на несколько дней. Но я не спрашивал вас об этом. Мне не очень интересно.

– Ну и сидите тогда! А хамить мне не нужно!

– Я разве хамил? – вполне искренне удивился Дмитрий. – Просто сказал, что для меня это лишняя информация. Как они так самолеты проектируют, что приличному человеку ноги деть некуда?

– Понятия не имею, я не в конструкторском бюро работаю.

– А где, кстати?

– Я всё так же работаю в банке, – ответила Катя и не удержалась, добавила гордо, – руковожу отделом кредитования юрлиц.

– Значит, с этим своим.... – он пощелкал пальцами, явно вспоминая. – Гением! Со своим гением вы разошлись?

– А причём тут это? Но да, разошлась, если вас это так сильно интересует!

– Ну как же? Только сильная и независимая женщина может быть полностью сосредоточена на карьере и ориентирована на профессиональный рост. Так везде пишут. Так вы состоите теперь в отношениях с кем-то из топ-менеджеров? Или завели кота? – продолжил он, застегивая ремень.

Катя с удовольствием треснула бы ему по голове журналом. Даже представить невозможно, с каким именно удовольствием она бы это сделала! Но ещё не хватало, чтобы её ссадили с самолёта. Объясняй потом руководству, как получилось так, что по причине спонтанно возникшей неприязни она избила глянцевым журналом владельца завода! Мила умрёт со смеху!