Читать книгу: «Другой «Идиот»: истинный и правдивый, печальный и фантастический. Книга 1. Князь Мышкин: Крест и Голова», страница 3

Лестница и два столба

Лестниц в романе немало. Но только одна из них может считаться безусловным масонским элементом – со ступенями, расположенными меж двух колонн. И такой уникальный вариант в романе есть. Это та самая гостиничная лестница, на которой Рогожин бросился на князя с ножом (курсив мой):

Лестница, на которую князь взбежал из-под ворот, вела в коридоры первого и второго этажей, по которым и были расположены номера гостиницы. Эта лестница, как во всех давно строенных домах, была каменная, темная, узкая и вилась около толстого каменного столба. На первой забежной площадке в этом столбе оказалось углубление, вроде ниши, не более одного шага ширины и в полшага глубины.

На первом этаже эта лестница, как сказано, «вилась около толстого каменного столба». Поскольку она поднималась выше, вела в коридор еще и второго этажа, то логично предположить, что на всех этажах лестница вела себя одинаково, а стало быть, и на втором этаже она вилась точно так же – около второго, точно такого же «толстого каменного столба».

Два столба – это по сути две колонны. Чистый масонский символ. Ибо в масонстве «две колонны, называемые Яхин и Боаз <…> символизируют созидание и разрушение», а ступени, «расположенные между колоннами – это испытания и очищение некими стихиями»⁹⁾. Таким образом, совершенно очевидно, что эта гостиничная лестница и два массивных столба при ней – это и есть две масонские колонны с расположенными меж ними ступенями.

Именно там и настигло князя серьезное испытание, каковое в соответствии с масонскими убеждениями и должно было настигнуть адепта на ступенях меж двух колонн. Ибо предчувствовать свою смерть (Рогожин с ножом) и все-таки продолжать, презрев ужас, подниматься навстречу своей ожидаемой смерти – это ведь и впрямь серьезное испытание.

Есть и еще одна интересная трактовка двух колонн, в дополнение к первой: «Иахин (Jachin) и Воаз (Boaz) на древнееврейском приблизительно означают соответственно «утвержденный Богом» и «утвержденный силой». По мнению У. Порчатти (один из наиболее известных итальянских исследователей шотландского обряда. – Прим. НВЮ), колонны обозначают рубеж, за которым «умирает человеческий дух»¹⁰⁾.

И ведь действительно дух Мышкина почти что умер на этой лестнице, когда, избежав удара рогожинским ножом, он подвергся сильнейшему приступу эпилепсии:

Вдруг как бы что-то разверзлось пред ним: необычайный внутренний свет озарил его душу. Это мгновение продолжалось, может быть, полсекунды; но он, однако же, ясно и сознательно помнил начало, самый первый звук своего страшного вопля, который вырвался из груди его сам собой и который никакою силой он не мог бы остановить. Затем сознание его угасло мгновенно, и наступил полный мрак.

Есть в этой гостиничной лестнице и совпадение с масонским ритуалом – подъем по лестнице и спуск с нее. Данный ритуал был представлен в символическом изображении лестницы-стремянки в так называемом красном масонстве (капитулах): «Лестница-стремянка <…> изображалась в виде макета стремянки <…> Семь ее ступеней означали семь добродетелей (восходящие ступени <…>) и семь пороков (нисходящие ступени <…>) «¹¹⁾. Этот символ, как пишет О. Платонов, использовался масонами в ритуале посвящения: «Новичка вертят некоторое время на месте, заставляют несколько раз подняться и спуститься по лестнице…«¹²⁾.

Так вот, идя в состоянии ужаса на неминуемую встречу с Рогожиным, поджидающим свою жертву за столбом, князь по лестнице поднимался. А когда, охваченный приступом, он с лестницы упал, то тем самым невольно с нее спустился:

От конвульсий, биения и судорог тело больного спустилось по ступенькам, которых было не более пятнадцати, до самого конца лестницы.

И еще одна деталь. Подчеркнутое Достоевским количество ступеней – «не более пятнадцати» – может означать, что их точное количество могло составлять четырнадцать ступеней, как раз по числу символической лестницы-стремянки.

Гостиница «Весы»

Гостиница, в которой находилась эта символическая лестница с семью добродетелями (путь вверх) и семью пороками (путь вниз), на последней ступеньке которой князь при падении разбил себе голову, называлась «Весы».

Весы являются символом масонской добродетели – справедливости. Инструментом справедливости являются две чаши весов, когда одна уравновешивает другую. Собственно, это символ все той же масонской дуальности, что и масонский шахматный пол, и лестница-стремянка с одинаковым количеством «хороших» и «плохих» ступеней.

Иначе говоря, в соответствии с идеологией данной организации, зло, причиненное миру во имя торжества масонства, уравновешивается добром, полученным масонством в результате этого зла. Как говорится, ничего личного, масонство превыше всего. Этому принципу будет предельно жестко следовать прежде всего и сам князь, и его благодетель Павлищев, и профессор Шнейдер.

Камень

В символике масонов камень – это человек. Символ имеет два вида:

1) камень совершенный, т.е. кубический, обработанный, окультуренный и готовый к закладке. К таким совершенным камням масоны причисляли исключительно себя, прямо называя себя каменщиками и тем самым отводя себе главную роль в мироздании, поскольку «лишь совершенный камень может быть положен в фундамент или в стену храма»¹³⁾;

2) камень дикий, грубый, неотесанный – представлял собой грубую неразвитую натуру. Как утверждает С. Карпачев: «Грубый (неотесанный, дикий) камень – символ морального несовершенства человека»¹⁴⁾. К таким неотесанным индивидам вольные каменщики причисляли всех, кто не масон, иначе говоря – все остальное человечество. «Натура человека аллегорически воспринималась ими как «дикий» необработанный камень, требующий неустанной работы» (М. В. Нащокина) ¹⁵⁾.

В романе «Идиот» трижды представлен именно такой масонский символ – дикий грубый темный камень. Из этого грубого камня сделаны в романе две важнейшие лестницы, а также Парфен Рогожин. Открыв пришедшему в его мрачный дом Мышкину дверь своего кабинета, он настолько остолбенеет при виде князя, которого намеревается убить, что станет похож «на каменного истукана». Но прежде чем постучаться в его кабинет, Мышкин откроет входную стеклянную дверь и шагнет на парадную лестницу рогожинского дома (курсив мой):

Перестав колебаться, он отворил стеклянную дверь, которая шумно за ним захлопнулась, и стал всходить по парадной лестнице во второй этаж. Лестница была темная; каменная, грубого устройства, а стены ее окрашены красною краской.

По этой парадной рогожинской лестнице в свой последний путь пройдет на цыпочках Настасья Филипповна. По этой же лестнице, следом за ней и также тихо, почти не дыша, пройдет и Мышкин, чтобы навсегда погрузиться во тьму. Эта же лестница станет для Рогожина восхождением к эшафоту, который ему заменят на пятнадцать каторжных лет.

Три вида смерти – физической, психической и социальной – поглотит в себя эта парадная рогожинская лестница «каменного, грубого устройства».

Еще один дикий камень – двойник парадной лестницы в доме Рогожина – будет поджидать Мышкина в той самой гостинице, на той самой каменной лестнице, где Парфен бросится на него с ножом из-за массивного и пять-таки каменного столба (курсив мой):

Эта лестница, как во всех давно строенных домах, была каменная, темная, узкая и вилась около толстого каменного столба.

С этой лестницы Мышкин, охваченный эпилептическим восторгом «молитвенного слития с самым высшим синтезом жизни», скатится и упадет навзничь – «прямо вниз по лестнице, с размаху ударившись затылком о каменную ступень» (курсив мой).

Порох и пушки

Когда Аглая – в ожидании предполагаемой дуэли после скандала на музыке – учит князя стрелять из пистолета, то в числе прочего советует ему купить «хорошего пистолетного пороху». Тут-то князь и начал весело и продолжительно смеяться (курсив мой):

– <…> Слушайте же и заучите: во-первых, купите хорошего пистолетного пороху, не мокрого (говорят, надо не мокрого, а очень сухого), какого-то мелкого, вы уже такого спросите, а не такого, которым из пушек палят. Пулю, говорят, сами как-то отливают. У вас пистолеты есть?

– Нет, и не надо, – засмеялся вдруг князь.

– Ах, какой вздор! Непременно купите, хороший, французский или английский, это, говорят, самые лучшие. Потом возьмите пороху с наперсток, может быть два наперстка, и всыпьте. Лучше уж побольше. Прибейте войлоком (говорят, непременно надо войлоком почему-то), это можно где-нибудь достать, из какого-нибудь тюфяка, или двери иногда обивают войлоком. Потом, когда всунете войлок, вложите пулю, – слышите же, пулю потом, а порох прежде, а то не выстрелит. Чего вы смеетесь? Я хочу, чтобы вы каждый день стреляли по нескольку раз и непременно бы научились в цель попадать. Сделаете?

Князь смеялся; Аглая в досаде топнула ногой.

Почему Мышкин вдруг засмеялся, а потом смеялся не переставая, во все поученье Аглаи? Да потому что в соответствии с терминологией масонов «порох» означает «вино», «пушка» – «бокал», а выражение «зарядить пушки» означает «наполнить бокалы» (Карпачев С.) ¹⁶⁾.

Именно этот неожиданный масонский подтекст и развеселил князя до чрезвычайности. Ведь на языке вольных каменщиков Аглая, сама того не ведая, сообщала Мышкину, что для того, чтобы научиться стрелять из пистолета, ему надо купить вина (пороху), причем вина не мокрого, а непременного сухого, и ни в коем случае не того, которое наливают в бокалы (которым «из пушек палят»).

После чего, по Аглаиной науке, которую князь продолжает автоматически мысленно переводить на масонский язык, следовало всыпать это странное немокрое вино в пистолет, прибить вино войлоком, а уж потом вложить туда пулю. Непременно прежде вино, беспокоится Аглая, а уж потом пулю – «а то не выстрелит». На этом месте ее заботливое поучение прерывает уже и вовсе несдерживаемый смех князя. Он не может унять разобравший его хохот, даже несмотря на ее явную досаду.

Это рассуждение Аглаи, исполненное тайной нелепицы, да еще и с непременной последовательностью абсурдных действий, настолько понравится князю, что еще долго будет его веселить, доводя до громкого хохота. Встретившись в парке с Келлером, он снова вспомнит этот забавный смысл (курсив мой):

– <…> Ха-ха! Я теперь умею пистолет заряжать! Знаете ли, что меня сейчас учили, как пистолет зарядить? Вы умеете пистолет заряжать, Келлер? Надо прежде пороху купить, пистолетного, не мокрого и не такого крупного, которым из пушек палят; а потом сначала пороху положить, войлоку откуда-нибудь из двери достать, и потом уже пулю вкатить, а не пулю прежде пороха, потому что не выстрелит. Слышите, Келлер: потому что не выстрелит. Ха-ха! Разве это не великолепнейший резон, друг Келлер?

А что же Келлер? Понял ли он причину столь странного веселья князя? Понял, конечно. Он ведь и сам был масон, правда рангом существенно ниже князя (об этом в другой главе), а потому прекрасно знал конспиративный масонский сленг. Вот потому-то он и не спросил князя ни о чем, ничему не удивился и ничего не попросил объяснить – дескать, а что смешного-то? Ибо, повторюсь, смысл смешного был Келлеру ясен.

Хотя веселья князя он все-таки не разделил – не до того ему было в тот момент. У Келлера в тот момент была совсем другая задача, вообще не смешная, – он предлагал себя в секунданты на запрещенную законом дуэль.

Шляпа князя

Известнейшим масонским символом является знаменитая круглая шляпа вольных каменщиков. Какой смысл вкладывали в масоны в такой головной убор? Есть версия, что «круглая шляпа символ вольности…» (Иванов В.) ¹⁷⁾. Однако нет сомнений, что такая шляпа не представляла бы для масонов вообще никакой ценности, если бы не включенный в нее главнейший масонский элемент – круг! Он символизировал собой масонского Создателя: «Круг – фигура без начала и конца, символизирует бесконечность (или Великого Архитектора Вселенной)», как утверждает С. Карпачев^18).

Именно такая шляпа и была у князя Мышкина. Он в ней, собственно, и вернулся в Россию – в рыцарском капюшоне, с тамплиерском узелком и в круглой масонской шляпе. Вернее, в круглополой. Ну, не мог, не хотел Достоевский открыто называть вещи своими именами. Вот и смягчил, сохранив при этом главный масонский элемент – круг.

Мы видим эту шляпу с первых же страниц романа, когда расчувствовавшийся генерал Епанчин все-таки решил представить Мышкина Лизавете Прокофьевне (курсив мой):

– А знаете, князь, – сказал он совсем почти другим голосом, – ведь я вас все-таки не знаю, да и Елизавета Прокофьевна, может быть, захочет посмотреть на однофамильца… Подождите, если хотите, коли у вас время терпит.

– О, у меня время терпит; у меня время совершенно мое (и князь тотчас же поставил свою мягкую, круглополую шляпу на стол).

Чуть позже эта круглополая шляпа князя превратиться в простую широкополую («Ни грязные сапоги его, ни широкополая шляпа…»). Тем не менее изначально эта шляпа была круглополой, и это совсем не случайный факт.

СНОСКИ К ГЛАВЕ 2:

¹⁾ Нейчев Н. Таинственная поэтика Ф. М. Достоевского: монография) / Н. Нейчев пер. с болг. Т. Нейчевой. – Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2010. – 316 с. – Стр. 123.

²⁾ Мельвиль М. История ордена тамплиеров. – СПб: Евразия, 2000. – 416 с.

³⁾ Рид, Пирс Пол. Тамплиеры. – М.: АСТ, 2005. – 410 с.

⁴⁾ Вага Фауста. Тамплиеры: история и легенды. М.: Ниола-Пресс; Издательский дом Вече, 2007. – 128 с.

⁵⁾ Фокин А. Р. Бернард Клервоский / Православная энциклопедия. Том IV. – М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2002. – 752 с. – Стр. 670—676.

⁶⁾ Бернар Клервоский. Похвала новому рыцарству. // Библиотека Якова Кротова / http://krotov.info/acts/12/2/clervo4.htm / дата обращ. 24.11.2016.

⁷⁾ Мельвиль М. История ордена тамплиеров. / Науч. редактор М. Ю. Медведев. – СПб: Евразия», 2000. – 416 с.

⁸⁾ http://co-masonry.ru/httpco-masonry-ru/zodcheskie-rabotyi/ shahmatnyiy-pol/ дата обращ. 29.09.2016)

⁹⁾ http://www.syl.ru/article/205110/new_simvolyi-masonov-i-ih-znachenie-foto / дата обращ. 27.09.2016

¹⁰⁾ http://saransk.mybb.ru/viewtopic.php?id=15 / дата обращ. 27.09.2016

¹¹⁾ Прокопенко И. Сакральная геометрия. Энергетические коды гармонии. М.: Аст, 2014. – 161 с.

¹²⁾ Платонов О. А. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731 – 1996. Издание 2-е. – М.: «Родник», 1996. – 704 с.

¹³⁾ http://www.mason.ru/masonry/simvoly/ дата обращения 29.03.2015

¹⁴⁾ Карпачев С. П. Путеводитель по тайнам масонства. М.: Центр гуманитарного образования, 2003. —381 с.

¹⁵⁾ Нащокина М. В. Русский масонский сад / Русская усадьба. Сборник ОИРУ. №12 (28). М.: Жираф, 2006. – Стр. 497—536.

¹⁶⁾ Карпачев С. П. Масоны. Словарь. Великое искусство каменщиков. М.: АСТ, Олимп, 2008. – 634 с.

¹⁷⁾ Иванов В. Ф. Тайны масонства. / http://www. magister.msk.ru/library/history/mason/ivanovv1.htm / дата обращ. 03.02.2017

¹⁸⁾ Карпачев С. П. Масоны. Словарь. Великое искусство каменщиков. – М.: ACT: Олимп, 2008. —634, 6) с. – Стр. 230.

ГЛАВА 3

Целомудрие князя

О девственности 26-летнего князя, как и о предполагаемой причине этой девственности, заявляется с первых страниц в диалоге Рогожина и Мышкина:

– А до женского пола вы, князь, охотник большой? Сказывайте раньше!

– Я, н-н-нет! Я ведь… Вы, может быть, не знаете, я ведь по прирожденной болезни моей даже совсем женщин не знаю.

– Ну коли так, – воскликнул Рогожин, – совсем ты, князь, выходишь юродивый, и таких, как ты, бог любит!

Чуть позже, в доме генерала Епанчина, эта же причина озвучивается вновь, в контексте Настасьи Филипповны:

– А женились бы вы на такой женщине? – продолжал Ганя, не спуская с него своего воспаленного взгляда.

– Я не могу жениться ни на ком, я нездоров, – сказал князь.

Эту дважды озвученную Мышкиным причину невозможности жениться из-за нездоровья достоеведы никогда не подвергали сомненью. Разве что исследователей неизменно удивлял тот факт, что буквально к вечеру того же дня, как Мышкин дважды объявил себя не способным к женитьбе, он вдруг берет да и предлагает Настасье Филипповне выйти за него замуж! А спустя полгода он вдобавок еще и становится женихом Аглаи Епанчиной!

Можно ли разумно объяснить столь явное расхождение между невозможностью жениться и возможностью жениться хоть сейчас? Некоторым достоеведам кажется, что нельзя, а потому они с легкостью записывают сей казус в авторские ошибки, недоработки, поспешность, неряшливость, и т. д. Другим достоеведам, наоборот, кажется, что все-таки можно, но все равно исключительно в качестве ангела. И почти все в один голос заявляют, что Мышкин как мужчина практически не существует. Так, например, считает исследователь Борис Соколов: «Мышкин – чистый человек, в нем есть ангелическая природа. Он свободен от темной стихии сладострастия. <…> он по природе своей не способен к браку, к брачной любви. <…> У него нет и здорового сладострастия. Его любовь бесплотна и бескровна»^1).

В общем, абсурд налицо: ничего у Мышкина нет, кровь не бурлит, тело не хочет, а между тем готов жениться хоть дважды. Как же со всем этим быть? Объяснение есть. Оно состоит в том, что на самом деле жениться – и при этом физически исполнять свои супружеские обязанности – князь очень даже может. И страстное влечение к женщине он очень даже испытывает. И об этом в романе есть даже небольшая история!..

Когда, уже в Москве, Настасья Филипповна вновь ушла от Рогожина, теперь уже к князю, они оба бежали из Москвы в некий провинциальный городок. Князь тогда провел подле Настасьи Филипповны целый месяц. А потом она сбежала от него с каким-то помещиком.

Вернувшись в Петербург, князь, выйдя от Рогожина после тяжелого разговора, все вспоминал его слова о том, что Настасья Филипповна любит его, князя, и от воспоминания об этом он вдруг краснел и вздрагивал сердцем: «Князь вдруг покраснел, и что-то как будто дрогнуло в его сердце».

Однако он тут же заставлял себя прийти к выводу что «тут безумство с обеих сторон» – отметим: безумство! и при этом с обеих сторон! То есть и с его стороны тоже. Но, продолжает свой внутренний монолог князь, ему, князю, отвечать на ее безумство, на ее страсть к нему такой же страстной любовью… «ему, князю, любить страстно эту женщину – почти немыслимо, почти было бы жестокостью, бесчеловечностью. Да, да!»

Таким образом, в тексте прямо сказано: любить страстно для князя немыслимо вовсе не потому, что у него, человека, была ангельская природа, как уверяют достоеведы, а исключительно потому, что такая страстная, физическая любовь с его стороны была бы, как он рассудил, жестокостью по отношению к Настасье Филипповне. Вот и вся причина.

Почему же он останавливает себя, запрещает себе пойти на ее страстный зов? Ведь он был уж готов любить ее именно страстно, ведь почти что не удержался! А потом вдруг взял и удержался – и она, измученная, тут же сбежала от него в отместку с каким-то помещиком… Так почему же он читал, что ответить Настасье Филипповне точно такой же возникшей в нем страстью, физическим влечением было бы жестоко и бесчеловечно с его стороны?

Ну, во-первых, он в тот момент уже верил (всячески убеждал себя), что сам он любит другую и что никакая страстная близость с Настасьей Филипповной не заменит ему его тихой любви к Аглае, и что умная, тонкая, глубокая Настасья Филипповна очень скоро этой поймет – и это неизбежно усугубит ее страдания. Так оно, собственно, и произошло, Настасья Филипповна обо всем догадалась, как позже признался князь в разговоре с Аглаей:

– <…> О, я любил ее; о, очень любил… но потом… потом… потом она всё угадала…

– Что угадала?

– Что мне только жаль ее, а что я… уже не люблю ее.

А во-вторых, на тот момент Настасья Филипповна уже поняла, что князь в душе так и остался страшащимся взрослой любви маленьким мальчиком (инфантилом, как скажет о нем профессор Шнейдер). А потому, уже зная, что князь тамплиер в душе и масон по убеждению (она вообще по некоторым личным обстоятельствам прекрасно разбиралась в масонах!), она прекрасно поняла, с каким внутренним облегчением он избегал взрослой плотской любви, тем самым исполняя вдобавок еще и тамплиерский обет целомудрия, ибо «тамплиеры давали обет бедности, целомудрия и послушания»²⁾.

Собственно, именно так сам князь чуть было и не ответил Рогожину тогда, в вагоне, на его вопрос, большой ли он охотник до женского полу: «Я, н-н-нет! Я ведь…» – что-то хотел сказать князь, но вовремя осекся. Что же он хотел сказать? Правду, конечно. Что он масон, давший обет безбрачия. Но удержался в самый последний момент. Ну, а поскольку начатую фразу нельзя было вот так взять и бросить, то, немного помолчав (многоточие в тексте) сказал первое, что пришло ему в голову:

– Я, н-н-нет! Я ведь… Вы, может быть, не знаете, я ведь по прирожденной болезни моей даже совсем женщин не знаю.

Выдуманная на скорую руку отговорка князю понравилась – она навсегда избавляла его от ненужных вопросов. И в кабинете у генерала Епанчина он эту отговорку повторит.

А так-то жениться ему вполне можно было. Никто бы не запретил. И здоровье позволяло. И либидо присутствовало.

Именно страстную любовь, плотское, физическое влечение, князь испытывает и к Аглае. Правда, смириться с пониманием этого ему было трудновато. Мешала привычка относиться к женщине исключительно как к некой отвлеченной даме сердца. Ну и болезненное нежелание становиться взрослым тоже играло здесь немалую роль, хотя годы в этом смысле, как ни сопротивляйся, все равно брали свое, тут уж ничего не поделаешь.

В общем, «если бы кто сказал ему в эту минуту, что он влюбился, влюблен страстною любовью, то он с удивлением отверг бы эту мысль и, может быть, даже с негодованием» (курсив мой).

Вот оно как. И ни слова о болезни!