Читать книгу: «Мэриан: Начало», страница 23

Глава XXIV

Шли дни. Мэриан не написала Дориану ни слова. Не написала, но постоянно думала о нём и перечитывала последнее письмо с требованием не отправлять ему больше сообщений. Она по-прежнему не верила в то, что так быстро и резко всё закончилось, однако в сердце всё ещё теплилась надежда, что Дориан одумается и напишет ей сам.

Но он не писал. Сообщений от него не было. Никаких.

Мэриан проверяла почту чаще, чем обычно, но что толку? Во «входящих» от него ничего, лишь изредка отцу писали клиенты.

Она не верила в конец. Их конец. Теперь снова есть он и она. И нет больше их.

Но, может, ей просто хотелось надеяться, что это не конец, на самом деле зная, что это был именно он?

О да, в глубине души Мэриан всегда знала, что они не могут переписываться вечно и до совершеннолетия Дориана точно не дотянут. Но только знала это в самой глубине души, в том потаённом месте сердца, где скрываются тайные знания, которые мы никогда не желаем выпустить наружу, потому что если они обретут свободу, то прочно поселятся в нашем разуме – настолько прочно, что превратятся в постоянные мысли. И она всегда с такой небрежностью отгоняла от себя это тайное знание, периодически навещавшее её, будто никогда не наступит тот самый конец!

Однако он наступил.

Мэриан было одиноко. Всё стало почти как раньше, если не считать Софи. Даже хуже чем раньше, потому что раньше она хотя бы не знала того окрыляющего чувства влюблённости. Раньше ей не говорили, что она чей-то смысл жизни, чьё-то солнце. Раньше ей не признавались в любви.

Она жалела, что не относилась к Дориану ещё лучше, потому как считала, что если бы писала ему ещё больше о своих чувствах, он, возможно, не бросил бы её. «Куда ещё лучше?» – не понимала маленькая Мэриан.

Нафантазированная Мэриан в голове у настоящей часто плакала, потому что теперь хотелось плакать почти всегда, когда приходили мысли о Дориане. Но она не позволяла себе разрыдаться прям на уроках, не разрешала проронить даже одну-две слезинки при родителях и не пыталась выговориться кому-нибудь. Так что, если не плакала большая Мэриан, то обязательно плакала маленькая. Маленькой можно было делать всё что угодно.

«Не знаю. Может, можно было лучше? – с тоской отвечала ей большая. – Возможно, если я бы больше говорила о нём и меньше о себе, тогда бы…»

«Не начинай! – пресекала её маленькая слишком раздражённо для пары минут назад безутешно рыдающего человека. В такие моменты она уже не плакала, но лицо всё ещё оставалось красным и мокрым. – Ты всё равно сейчас ничего не можешь сделать. И не сможешь. Уже нет пути назад. Что случилось, то случилось. Ты не узнаешь о том, что произошло на самом деле. Какой смысл думать о том, что могло бы быть, если этого нет и не будет? Глупая трата времени и нервов!»

Мэриан было больно и обидно. И, что самое главное, она никому не могла рассказать об этом. Конечно, Софи видела резкую перемену в подруге и часто спрашивала о том, что произошло, но Мэриан каждый раз натягивала улыбку и уверяла её в том, что ничего страшного, просто родители стали больше напирать на неё. Софи сначала верила и давала разные советы, но потом перестала; она продолжала спрашивать, но уже более настойчиво, мол, я же вижу, что это связано не с родителями, но Мэриан упорно говорила, что именно с ними, и Софи, вздохнув, приходилось отступать, потому что она не хотела ссориться.

Мэриан пыталась чаще шутить и веселить подругу. Это, правда, ненадолго отвлекало, но уже через пару минут она возвращалась к своему безрадостному состоянию.

И если бы Софи хотя бы пыталась понять Мэриан, поддержать… то если бы Мэриан рассказала родителям, те вообще не одобрили бы то, что она имела такие «серьёзные» отношения с малознакомым ей мальчиком. Ещё бы и отругали – это в лучшем случае. А в худшем – наказали бы, причинив Мэриан ещё больше боли.

Она скучала по Дориану. Скучала по их милым и непринуждённым, иногда глупым разговорам, скучала по его сердечкам, смешным смайликам, которым он её научил, скучала по его «как дела?» и «доброе утро», по комплиментам и общению с ним. Она готова была слушать от него про всё на свете, пусть даже откровенный бред. Но лишь бы писал. Пусть бы снова хвастался несуществующими победами над Стивом и другими, пусть бы снова писал про свой идиотский волейбол – лишь бы писал. Пусть бы вообще не спрашивал у неё про дела, не писал «доброе утро», пусть бы вообще они всегда говорили только о нём, только пусть бы говорили, пусть не замолкали и пусть Дориан не просил больше не тревожить его.

А самое главное – она не понимала, из-за чего Дориан решил прекратить с ней общение. Это было до невозможного обидно. Она хотела справедливости. Хотела, чтобы он относился к ней так же хорошо, как и она к нему, хотела, чтобы он писал ей, как и она ему. И, конечно же, хотела, чтобы он любил её так же сильно, как и она его.

Но она не может ничего сделать, чтобы он вдруг снова полюбил её и начал писать письма как ни в чём не бывало. Она не управляет чувствами людей. К сожалению. Ей лишь оставалось с ядовитой горечью утешать себя, что насильно мил не будешь.

Она продолжала его любить так же нежно, как и раньше. И даже сейчас всё так же продолжала надеяться, что Дориан напишет ей, проверяла каждый день почту.

Но он не писал.

И спустя месяц она почувствовала отвращение. Не только к нему, но и к себе.

Это отвращение росло с каждым днём, пока не переросло в ненависть. Себя она ненавидеть не стала, но вот Дориана – да.

Он вновь не оправдал её ожидания. Он же не написал. А она ожидала, что напишет.

Мэриан возненавидела его снаружи, но её маленькое наивное и доброе «я» внутри продолжило любить, хоть и несколько по-другому.

Теперь в Мэриан мешался коктейль из любви и ненависти к Дориану, и эти два чувства просто разрывали её изнутри, вгрызались в неё. В Мэриан словно загорался ярчайший пожар, который тушило цунами, и так по кругу до бесконечности. Конечно, она устала постоянно думать про Дориана, но не думать физически не могла. Это не давало ей покоя ни днём, ни ночью. Она просыпалась и засыпала с мыслями о нём, вскакивала посреди ночи в холодном поту и тихо рыдала в закрытой на защёлку комнате, давилась слезами и слюнями, размазывала влагу по лицу и мочила подушку, которая потом ещё долго была сырая, почти до самого утра. Спать на ней становилось холодно, но после беззвучной истерики Мэриан на это было плевать.

Она не думала ни о чём и ни о ком, кроме него. Все её проблемы, связанные с убийством, давно вылетели из головы, потому что Дориан теперь заполнил все те ячейки в её сознании, которые раньше заполняли другие вещи.

Мэриан стала хуже учиться, хуже себя вести и в школе и дома. Теперь отношения и с учителями, и с родителями стали ещё ужаснее, чем были раньше. Она стала чаще получать выговоры и наказания дома, но Мэриан не обращала на это внимание. Теперь её не заботило наказание в виде недели без сладкого или остаться сегодня без ужина. Есть, кстати, ей вообще в последнее время не хотелось, и она настолько похудела, что стала похожа на Аманду. Даже с Софи стала плохо обращаться, хоть и потом ругала себя за то, что вымещала плохое настроение на лучшей подруге.

– Мэри, как ты сегодня? – улыбнулась Софи, подходя ближе к подруге.

Мэриан стояла у открытого окна в классе, оперевшись поясницей о подоконник. Она смотрела в никуда, так и застыв, даже не шелохнувшись. Когда Софи подошла к ней, даже не заметила.

– Мэри, – вновь позвала её Софи уже громче. – Как ты сегодня?

Мэриан продолжала молча стоять, и тогда Софи дотронулась до её плеча. Почувствовав прикосновение, Мэриан резко повернула голову и сбросила чужую руку.

– Что? – рявкнула Мэриан. Её взгляд был полон злобы, а зрачки словно уменьшились, из-за чего она выглядела довольно жутко.

– Ничего.

Софи обиделась на подругу, но виду не подала:

– Я хотела спросить, как у тебя дела.

Мэриан заметно смягчилась, и даже зрачки вернулись к нормальному размеру. В её глазах мелькнуло чувство вины. Она потупила взгляд и заломила руки, похрустывая костяшками.

– Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть, Софи, честно. У меня просто в последнее время всё идёт из рук вон плохо, а я не знаю, что мне делать. Ты же знаешь, как я дорожу тобой и нашей дружбой. Я тебя очень ценю, Софи. Ты мне очень дорога, – с грустью промолвила Мэриан. – Как никто другой, – тихо прибавила она, прекрасно понимая, что у неё и нет никого другого. Раньше был, теперь же нет…

– Я понимаю, – Софи медленно кивнула головой, тут же застенчиво улыбаясь.

Она и не обиделась на Мэриан по-настоящему. Она никогда по-настоящему не обижалась на Мэриан. Наверное, потому они никогда и не ссорились, а ей было так легко прощать вспыльчивую и импульсивную подругу.

– Ты тоже мне очень дорога и потому я не обиделась на тебя, – озвучила свои мысли Софи.

– Честно-честно? – уточнила Мэриан, поблёскивая глазами.

Всё-таки разговоры с Софи её здорово отвлекали от мыслей о Дориане.

– Честно-честно и совсем-совсем, – подтвердила Софи, всё ещё улыбаясь.

Мэриан улыбнулась в ответ.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула она.

– А теперь скажи… – вкрадчиво попросила Софи, и Мэриан насторожилась.

Француженка привстала на носки и закрыла окно, из которого начало сильнее дуть, затем запрыгнула на подоконник и села поудобнее. Теперь она возвышалась над Мэриан, и той пришлось смотреть на подругу снизу вверх. Это Мэриан не очень понравилось, поэтому она быстро запрыгнула на подоконник, усаживаясь рядом с Софи, прикрыла глаза и оперлась спиной о стекло, даже через одежду чувствуя холод.

– Скажи, – повторила Софи. – Что у тебя случилось на самом деле? Ты в последнее время сама не своя.

Мэриан не хотелось это обсуждать даже с Софи, и она неосознанно поморщилась.

«Всё отрицать не получится. Софи прекрасно понимает, что что-то произошло. Отрицая, ты только загонишь себя в угол и испортишь отношения с ней. Лучше признайся во всём», – нашептала маленькая Мэриан.

«Если я начну говорить о Дориане, могу заплакать, – предупредила её большая, а у самой уже ком к горлу подкатывал. – А мне не хотелось бы плакать при Грейс».

«Грейс здесь нет».

«Она в коридоре. Когда закончится перемена, она войдёт в класс вместе с остальными, и все по моему лицу поймут, что пять минут назад я плакала».

«Лучше сознайся», – покачала головой маленькая.

– Софи, я… – промямлила Мэриан, её взгляд ни на чём подолгу не останавливался. – Я скажу тебе позже. Обязательно расскажу. Но не сейчас и не сегодня. В данный момент я не могу об этом говорить. Эта тема мне неприятна, и когда я более или менее успокоюсь, приду в себя и оправлюсь, ты всё узнаешь до мельчайших подробностей, обещаю.

Мэриан подняла взгляд с надеждой, что Софи всё поймёт и не будет донимать расспросами. Ей так бы не хотелось сейчас это обсуждать. Слёзы подкатывали всё ближе и ближе, и если они ещё хоть минуту будут говорить об этом, она точно расплачется.

Но Софи с тёплой улыбкой медленно кивнула.

– Хорошо. Когда захочешь поделиться со мной мыслями и излить душу, я готова буду тебя выслушать.

Её взгляд полон добрых искорок. Она, дружественно похлопав Мэриан по колену, спрыгнула с подоконника и, через плечо напоследок улыбнувшись ещё раз, неторопливо вышла из класса, закрыв за собой дверь и оставив подругу наедине со своими мыслями.

Она искренне ненавидела Дориана, но от этого не переставала скучать по нему. Ей хотелось снова переписываться с ним, хоть она и презирала его.

Мэриан думала о Дориане, прекрасно понимая, что это не взаимно и что он не думает о ней, ведь у него есть реальная, настоящая девочка, наверняка в сто раз лучше неё…

Она продолжала любить, при этом зная, что он не любит её. Хоть и не за что любить его. Он ведь бросил её.

Мэриан то выискивала в себе недостатки, часами стоя перед зеркалом, то сутками вообще не хотела встречаться с отражением, считая себя уродиной.

«Новая девочка Дориана красивее тебя. Однозначно. Не будет же он менять красивую на некрасивую», – шептал ей внутренний голос.

«Я некрасивая», – мрачно отвечала голосу настоящая Мэриан.

«В любом случае, никто не будет менять некрасивую на ещё более некрасивую», – с раздражением заявила маленькая.

«Логично», – тяжело вздохнула большая.

«Конечно. А ещё справедливо и честно».

Тысяча девятьсот девяносто девятый год. Прошло два года с расставания, Мэриан уже шестнадцать, но ничего толком не изменилось. Она всё ещё вспоминала Дориана, и за всё то время, что прошло, не было дня, когда она бы не подумала о нём. Мэриан сожалела о том времени, когда они были вместе, но в то же время с улыбкой доставала из памяти счастливые моменты и ностальгировала по той беззаботной себе из прошлого, не подозревающей, какое разочарование ждёт её в будущем.

Скорее всего, она не могла забыть о Дориане потому, что никого больше и не было. Не было кого-то, кто увлёк бы её и заставил забыть о передружбе-недоотношениях с неудачным концом. Была Софи, и они всё ещё дружили, не хуже, чем раньше, но ей она так и не сказала о Дориане. Только научилась контролировать своё поведение, в связи с чем Софи подумала, что чёрная полоса в жизни Мэриан кончилась и теперь всё снова хорошо, как раньше. Но хорошо больше никогда не было с тех пор, как они с Дорианом расстались.

– Спасибо, было очень вкусно, – произносит Мэриан, едва кивая маме. Она вытирает губы салфеткой и собирается выходить из-за стола, как её останавливает отец:

– Подожди, Мэриан.

– Да, папа?

– У меня важная новость, – торжественно произносит он, приподнимая подбородок.

– Что ж, я слушаю, – вежливо отзывается Мэри, опустившись обратно за стол.

– Сегодня мне звонила твоя классная руководительница. Сказала, что скоро итоговые экзамены, означающие конец твоего обучения в школе. Ты же знаешь об этом, верно? Знаешь, что скоро придётся сдавать экзамены?

– Знаю, конечно, – фыркает Мэриан. – Это полная жесть, но думаю, что сдам. Скорее всего, сдам, вот, даже так.

– Это понятно. Естественно, сдашь, куда же ты денешься, – невесело смеётся отец. – А дальше куда пойдёшь? Это ты уже знаешь?

– Тоже знаю.

– И на кого?

– На журналиста.

Отец хохочет, схватившись руками за живот.

Мэриан приподнимает одну бровь, не понимая причины такого веселья.

– Что это за профессия такая? – с укоризной спрашивает он, вдоволь насмеявшись.

– Нормальная профессия. Что не так? – не понимает Мэриан.

– Ну, не знаю… – сомневается отец. – Не прокормишься.

– Почему это?

– Шла бы ты лучше на экономиста, выучилась бы и подхватила мой бизнес, а не работала на дядек.

– Я не буду работать на дядек. А на экономиста не хочу, я не технарь.

– Вот и плохо, что не технарь, – фыркает отец, почесав подбородок с двухдневной щетиной. – Куда ты со своими гуманитарными наклонностями… – качает головой он, громко отхлёбывая кофе из чашки.

– Я уже сказала, – начинает терять терпение Мэриан. – На журналиста!

Отец снова фыркает презрительно, и она сжимает ладони в кулаки, пытаясь не терять самообладание.

– И ты думаешь, им много платят? – интересуется он. – Помню, в детстве ты хотела быть богатой, – вспоминает, постукивая пальцем по пустому блюдцу. – Так вот, богатых журналистов не бывает. А богатые бизнесмены бывают. Я, например, – отец самодовольно ухмыляется. – Брала бы пример с меня, дочь.

– Я не хочу быть как ты, – вырывается у Мэриан, и она тут же осекается, понимая, что ляпнула не то и что папе её фраза точно не понравится. – Я имею в виду, что не хочу быть в бизнесе, – поправляет себя она и, заметив, как суровый взгляд отца сменяется на равнодушный, успокаивается.

– Вот почему ты не хочешь на экономиста? – вздыхает отец. – Или на бухгалтера в конце-то концов…

– Просто не хочу – и всё, – отрезает Мэриан, стараясь, чтобы её отказ звучал как можно мягче.

– Очень плохо. Марджери, может, ты попытаешься её отговорить? – спрашивает отец, с надеждой глянув на любимую жену.

Мать, сюсюкая, сидит рядом с Мишель и кормит ту конфетами.

– Нет, ты как-нибудь сам там. Твоя дочь – вот ты и уговаривай её, – безразлично заявляет она.

– Что значит моя?! – злится отец, странно покосившись на Мэриан. – Наша! – возмущается он так, будто быть родителем Мэриан – проклятие, а ему так хочется разделить это проклятие хоть с кем-то.

– И твоя тоже, – парирует мать.

Мэриан с грустью наблюдает за их кратковременной перепалкой, в ходе которой они усердно пытаются спихнуть родную дочь друг на друга так, будто она неродная.

Отец всё же недовольно хмыкает.

– Что ж, Мэриан. Я не собираюсь тебя долго уговаривать, тем более, жизнь твоя, а мои родители в своё время дали мне самому выбрать, куда идти после школы. А я не хочу быть хуже своих родителей…

«Ага, как же!» – невесело хихикает маленькая Мэриан.

– …поэтому иди туда, куда хочешь, – объявляет отец.

У Мэриан словно камень с сердца падает – настолько она счастлива! Мэриан пойдёт учиться дальше по призванию, и при этом никто не будет ей читать нотации, как ей лучше жить.

– Но, какое бы следующее учебное заведение ты ни выбрала, ничто не отменяет то, что мы летим в Америку, – добавляет отец, и тут же Мишель аплодирует ему.

– Ура, папа! – взвизгивает она, жмурясь и хлопая в ладоши. – Я так люблю Америку, я всегда мечтала там побывать!

Мэриан холодеет. Мурашки пробегают по её спине и опускаются ниже, заставляя колени содрогнуться.

– В Ам-м-мерику? – заикаясь, переспрашивает она, не веря собственным ушам. – Зачем?

«А если я там встречу Дориана? – проносится в голове нетерпеливая, полная страха и ожидания мысль. – Глупая! – тут же ругает она себя. – Штатов-то много. А Вашингтон один. Ну, город Вашингтон один. Штат есть ещё, но Дориан в Вашингтоне-городе, а не в Вашингтоне-штате. Эх, а ведь я только мало-мальски перестала о нём думать», – с обидой размышляет она.

– Да! – громко подтверждает отец тем временем. – Миссис Трейси сообщила, что выпускницы могут сдать экзамены тут, а могут и в Америке. Это на усмотрение самих учениц, – объяснил он. – И их родителей, конечно же, – добавил, кашлянув.

Дальше Мэриан уже не слышала отца. Мысли о Дориане снова заполонили её голову. Она даже приоткрыла рот, устремив взгляд в никуда.

– Эй! – зовёт её отец, щёлкнув пальцами перед носом. Щелчок действует на Мэриан отрезвляюще, и она вновь пытается влиться в разговор.

– Да, папа? – откликается она, приторно-сладко улыбаясь. На самом деле она не планировала так улыбаться, но… раз уж так вышло…

– Сама спрашиваешь, а потом не слушаешь, что за неуважение? – бурчит отец.

– А почему можно сдать экзамены ещё и в Америке, а не только у нас? – интересуется Мэриан, обнажая зубы. Ох, как же ей трудно не показывать волнение!.. – Может, я тут сдам? – с надеждой спрашивает она, боясь услышать отказ.

– Говорят, каких-то привилегий больше, если сдать в Америке, – пожимает плечами отец.

– И зачем мы едем?

– За привилегиями. Плюс у меня там работа образовалась, как раз будет удобно совместить твои экзамены и мою работу в одной поездке.

– Хорошо… А куда едем-то?

– В Америку, я же сказал уже, – ворчит отец.

– Это я поняла, – мягко возражает Мэриан, а сама почти трясётся. – А в какое место именно?

– В Вашингтон, – зевает мужчина. – Куда же ещё.

Мэриан замирает, и, чуть дыша, спрашивает, хоть и всё уже знает наперёд:

– Штат?

– Не глупи, Мэриан. Город. Столица Америки, ну! – не выдерживает отец. – Даже Мишель уже давно всё поняла, а ты до сих пор додуматься не можешь, – рявкает он. – Мы летим в Вашингтон.

Глава XXV

Мэриан сидела за столом, поражённая. Она пыталась выдавить из себя слова, но получались только скрипы да хрипы.

– Мэри, мы едем в Вашингтон, – пропищала ей в ухо Мишель. – Ты рада? В Америку, как ты и хотела! – радостно продолжила она, не переставая тормошить сестру за плечо.

– Ага, – выдохнула Мэриан. – Очень.

– Ты, кажется, не рада, – с досадой проговорила Мишель, от обиды чуть толкнув её. – А я думала, что ты будешь рада.

– Я. Очень. Рада, – процедила Мэриан, исподлобья глянув на Мишель. – А теперь, будь так добра, не приставай ко мне.

– Ты не хочешь ехать в Америку? – удивлённо сказала Мишель. – Странно.

– В Америку не едут, а летят. Как ты себе представляешь это твоё «ехать в Америку»? – не скрывая раздражения, поинтересовалась Мэриан.

– Я маленькая, – заявила младшая. – Сейчас я маме нажалуюсь, что ты пристаёшь ко мне.

– Ты сама ко мне пристала! – возмутилась Мэриан и выскочила из-за стола, пока ей и правда не попало от мамы.

– Ма-а-ама, – нагло тянет Мишель, заглядывая на кухню.

Но к тому времени, как Мишель в подробностях объяснила суть их конфликта, а мать вышла из кухни в столовую, чтобы со всей строгостью отчитать проблемную старшую дочь, Мэриан и след простыл.

– Вот же ж тупица, – бормочет Мэриан себе под нос, зайдя в комнату и закрыв дверь изнутри. – Вечно она «мам» да «мам». Достала уже, – хмыкает она. – Сама напросится, потом жалуется родителям. Они растят из неё совершенно нежизнеспособного человека. Как она во взрослой жизни будет? В мире не всегда бывает всё так, как ты хочешь, – зачем-то говорит она, плюхнувшись на кровать и обратив взгляд к любимой игрушечной лисичке на прикроватной тумбочке. – Эх, Шегги, моя милая Шегги, – вздыхает Мэриан и нежно, почти с трепетом берёт Шегги в руки и осторожно вертит, разглядывая так, будто впервые её видит. – А ещё люди не будут жалеть тебя. Никто не будет жалеть тебя, – продолжает она монолог, обращаясь уже не к фигурке, а к Мишель, только мысленно. – Ни-и-ик-то-о-о, – повторяет она, поглаживая Шегги по приятным на ощупь виниловым ушкам.

Когда Мэриан прокручивает в голове сегодняшний диалог, вновь замирает, прям как во время завтрака, а в голове у неё лишь эхом отдаётся «Вашингтон».

– Вашингтон, – шепчет она и быстро, но от этого не менее бережно ставит Шегги обратно на тумбу. – Вашингтон, Вашингтон, – неистово повторяет она.

Вдруг встаёт с кровати и беспокойно проходится по комнате, заложив руки за спину. Цокает языком и, дойдя до противоположной стены, разворачивается на пятках, делая очередной круг по комнате.

«Вашингтон – значит Дориан», – рассудительно произносит маленькая Мэриан. Она тоже ходит, но по воображаемому пространству, и там ей не приходится постоянно разворачиваться, ведь пространство там может быть каким угодно.

«Я знаю», – огрызается большая.

«Ты можешь там его встретить!» – добавляет та.

«Это я тоже знаю, – холодно откликается Мэриан. – Не мешай думать».

«О чём ты там можешь думать… – ехидно отвечает маленькая. – Впрочем, я знаю, о чём», – дразнит она.

Большая Мэриан не отвечает ей около минуты, но у обеих проблемы с интуитивным определением времени, так что вполне могло пройти и пять минут.

– Нет, я тут подумала, – вслух говорит большая, при этом даже не зная, ведёт диалог с Шегги или это продолжение её монолога.

«Вашингтон всё-таки большой, и шанс встретить там Дориана случайно – ну… короче, если в процентах, то один из ста составляет», – в мыслях заканчивает она. Она становится заметно спокойнее, да и ходит по комнате медленнее. Видно, эта идея её обрадовала.

Маленькая Мэриан на это мявкает что-то нечленораздельное.

«Что?» – переспрашивает большая. Её губы уже растягиваются в счастливой улыбке, а спустя несколько мгновений она чувствует себя уж совсем замечательно.

«А ты хотела бы его встретить?» – задумчиво повторяет маленькая, помедлив.

«Хотела бы?! – ахает Мэриан, не веря в то, что такие глупости сама может думать. – Ты совсем? Он…» – она запинается и сглатывает, отведя взгляд в сторону.

«Он разбил тебе сердце, да, – мрачно усмехается маленькая. – Можешь не продолжать. Кстати, помнишь, как я отговаривала тебя мутить с ним? Я до-о-олго тебя отговаривала. И оказалась права!» – восклицает она.

«Но потом ты тоже в него влюбилась», – возражает большая.

«Моя ошибка», – признаётся маленькая.

«И моя».

«А всё из-за того, что этот олух выронил свой идиотский сертификат!» – ругается маленькая.

«Да! – поддерживает её большая. – Сертификат идиотский, и сам он идиот».

«Полностью согласна».

«Абсолютно».

«Но уже ничего не сделаешь, – с грустью пожимает плечами маленькая. – Что было, то было. Так, видимо, должно было случиться. Судьба и всё такое. Зато это жизненный опыт».

«Слишком много у меня такого негативного опыта за мои несчастные шестнадцать лет», – сокрушённо жалуется большая.

«Так ты хочешь с ним встретиться или нет?»

«А зачем? – кисло улыбается Мэриан. – Чтобы он ещё раз сказал мне, что не хочет получать от меня письма? Или, вернее, сказал, что не хочет меня видеть, что у него есть другая девочка, намного лучше меня? Нет, спасибо, я, пожалуй, откажусь от такого соблазнительного предложения».

Мэриан подходит к своему большому зеркалу, в котором можно видеть отражение в полный рост.

Она почти не поменялась за последние два года. Только росла вверх, вытягивалась, и то не очень сильно. А ещё похудела. Но лицо оставалось тем же, только взгляд стал мрачнее и глубже с годами. Пропал оптимизм, пропала вера в лучшее.

«Можно сказать, я только в плохую сторону изменилась», – думает Мэриан и вдруг показывает язык отражению. То в долгу не остаётся.

«Ты изменилась не в плохую сторону», – цокает маленькая.

«А в какую тогда?» – удивляется большая.

«Ты просто изменилась. Но из хорошего могу точно сказать, что ты стала умнее и более устойчива к стрессовым ситуациям», – предполагает маленькая.

«Лучше бы я красивее стала, – морщится большая и, повертевшись возле зеркала, корчит ещё одну гримасу. – Вот Мишель становится красивее, – не без зависти думает она. – А я… нет. Я какой-то гадкий утёнок».

«Ты другая. Ты не как Мишель. Тебе не нужно гнаться за тем, за чем гонится Мишель. У тебя другие цели, другое всё. Потому что ты не Мишель. Ты – другая», – уверяет маленькая.

«И всё же я хотела бы быть красивой! – мечтательно вздыхает та. – Наверное, Дориан бросил меня потому, что я была недостаточно красива».

«Про красоту я тебе всё уже сказала. – раздражённо напоминает маленькая. – Больше не буду одно и то же говорить».

Она щёлкает пальцами и исчезает.

Маленькая Мэриан вообще в последнее время стала реже разговаривать с большой и всё чаще стала оканчивать разговор только потому, что её что-то взбесило. Маленькая явно стала вспыльчивее и импульсивнее, в то время как большая стала напоминать ледышку. Или большая Мэриан только пыталась казаться такой… такой неприступной и равнодушной ко всему и всем. Но, хоть она и изливала душу Софи, которая с годами не стала слушать её менее внимательно, про Дориана всё равно почему-то не рассказала. Сначала было слишком рано, а потом это «слишком рано» вдруг резко превратилось в «слишком поздно».

Она даже не подозревала, а точно знала, что стала из-за расставания с Дорианом ещё хуже, чем раньше. Её неплохо подкосило убийство Джексона и все разборки, связанные с этим, но Дориан… он просто сломал её, переломил как палочку. И ещё она знала, что Дориан наверняка даже не подозревает о том, что Мэриан настолько серьёзно относилась к их отношениям. Скорее всего, он думает, что это так у неё было: поплакала и забыла. И Мэриан готова сделать ставку, что Дориан даже не вспоминает о ней и не думает о её существовании.

Иногда она жалела, что вовремя не рассказала Софи о Дориане, но тут же успокаивала себя. «Видимо, не судьба ей узнать об этом, – безразлично считала Мэриан всегда, когда думала об этом. – Про убийство судьба, про Дора не судьба. Что поделать, такова жизнь…»

Она вдруг снова слышит щелчок, и маленькая Мэриан вновь появляется в голове.

«Ну, что про Дориана-то надумала?» – нетерпеливо спрашивает она.

«Э-э-э, ничего пока», – признаётся большая.

«А я придумала кое-что, – довольно говорит маленькая. – Короче, нам надо с ним встретиться».

«Ты предлагаешь мне с ним встретиться? – переспрашивает большая. – Встретиться?!» – почти визжит она в своей голове, но в реальности молчит. Только обеспокоенно шарит взглядом по комнате в поисках неизвестно чего.

«Да! – восклицает маленькая. Видно, что она очень горда своей идеей. – Сейчас объясню», – поспешно добавляет она, видя, как закипает большая.

«Ты с ума сошла, и это не вопрос, – заявляет Мэриан. – И больше никогда мне подобных глупостей не говори, слышишь? То, что ты придумала, – полный бред».

«Ты даже не послушала!»

«И не собираюсь, – отрезает большая. – Потому что я не хочу и не буду с ним встречаться. Ради чего?»

«Так ты не послушала, вот и спрашиваешь – почему да почему».

Настоящая глубоко вздыхает и трёт глаза, а потом переносицу.

«Какую ерунду ты опять придумала?»

«Это не ерунда. Сейчас сама увидишь».

«Если ерунда, тебе не поздоровится».

«Брось, ты никогда не придумываешь ерунду».

«Ну-ну…»

«В общем, он же бросил тебя два года назад, да?»

«Так спрашиваешь, будто сама не знаешь».

«Это риторический вопрос был. Так вот, тогда Дориан сказал, что нашёл девочку лучше тебя».

«Да».

«А ты же красивая».

«Нет».

«Да почему ты так односложно отвечаешь, а? Обидно, вообще-то».

«Пока что ты говоришь ерунду. Это мягко сказано ещё».

«Всё, ты красивая, прими это как данность».

«Допустим».

«Во-о-от. А ты приедешь, ой, прилетишь в Вашингтон, тряхнёшь своей рыжей гривой и покажешь, какая ты красивая и что он потерял».

Настоящую Мэриан пробирает нервный смех, и она чувствует холод от макушки до пяток.

«Нет».

«Что „нет“?»

«Я некрасивая».

«А… ну, это ладно ещё. Я думала, не приедешь. Не прилетишь, в смысле».

«У меня выхода нет. Если можно было бы, не прилетала».

«Но идея-то тебе как?»

«Беспонтовая».

«Нет, ты что. Она очень хорошая, я знаю. И тебе в глубине души тоже она нравится. Признай».

«И как ты себе это представляешь? Мол, привет, Дориан, вот, это я, Мэриан, посмотри, какая я красивая и какую королеву ты потерял, эх ты… Так, что ли?»

«Именно!» – просияла маленькая.

Большая кривится.

«Нет», – отказывается она и качает головой.

«Почему?»

«Идея-то хорошая, но какая-то странная. А если он посмеётся надо мной, если скажет, что не такая уж я и красивая? Что тогда?»

«Он не скажет».

«Почему ты так думаешь?»

«Не скажет!»

«Мне бы твою уверенность…»

«А что ты теряешь?»

Мэриан не торопится отвечать, наоборот пытается отвлечься, наблюдая из окна за прохожими на улице.

«Что. Ты. Теряешь?» – вновь спрашивает маленькая.

«Ничего».

«Действуй тогда».

«Если у него девочка красивее меня, то я буду выглядеть не круто, а смешно».

«Значит, нам нужно узнать, какая у него девочка».

«А как?»

«Как-нибудь. Но в любом случае, красивее она тебя или нет, нам нужно с ним встретиться. Ты всё равно ещё не можешь отпустить его… И не говори, что это не так».

«Хорошо, представь, что он согласен с тем, что ты красивее его девушки. Что тогда?»

«О-о-ой, ты слишком забегаешь вперёд и слишком далеко всё планируешь».