Читать книгу: «Дом на холме, или Саркофаг», страница 2

Когда я узнал подробнее, какие именно страхи выгнали обитателей Ельца из их родных лачуг, я рассмеялся еще сильнее, чем Андрей: здешний люд был привержен совершенно диким и сумасбродным фантазиям. Все местные жители поголовно верили в какую-то крайне нелепую легенду, повествующую о запертых комнатах и охранявшем их мрачном духе, который якобы обитал в одной из них. По деревням ходили дурацкие сказки об огоньках, танцующих над крышей особняка, о необъяснимых порывах ледяного ветра, случавшихся иногда теплыми летними ночами, о привидениях в белом, паривших над топями, и, наконец, о призрачном каменном городе, что скрывался в глубине под этим огромным особняком. Но самым распространенным и единогласно признанным за непреложную истину было поверье об ужасном проклятии, которое ждет всякого, кто осмелится хоть пальцем прикоснуться к саркофагу, что находится в какой-то из запертых комнат. Есть тайны, рассуждали горожане, которые лучше не трогать, ибо они существуют со времен Великого Мора, что покарал сынов Алагора в те незапамятные времена, когда еще не было истории. В Книге Великих Старейшин говорится, что все эти потомки греков вымерли и были погребены в том саркофаге, но лирнейские старики рассказывали, что один город был пощажен благодаря заступничеству покровительствовавшей ему богу Сун, который и укрыл под лесистыми холмами, когда таураки приплыли из Страка на тридцати кораблях. Вот такие пустые россказни и заставили крестьян покинуть Елец: нет ничего удивительного в том, что Андрей Деев не отнесся к ним с должным вниманием. Между тем, он живо интересовался древностями и после того, как комнаты будут вскрыты, предполагал произвести исследование. Поговаривают, что в одной из этих комнат есть проход в древний и затерянный город Оех-Морог. К сожалению, отсутствие сколь-нибудь весомых доказательств этого, огорчало Андрея. Подготовка к работам почти закончилась, и недалек уже был тот час, когда рабочие должны были сорвать с запретных дверей их древние как сам особняк печати и механизмы.

Когда рассказ Андрея наконец подошел к концу, у меня уже вовсю слипались глаза: путешествие, занявшее целый день, было довольно утомительным, да и наша беседа затянулась далеко за полночь. Лакей проводил меня в комнату, отведенную мне в дальней башне особняка. Окна ее выходили как раз на деревню, за которой начинались примыкавшие к болоту луга, а немного поодаль и самое болото, и мне были видны крыши безмолвных домишек, под которыми вместо прежних хозяев ютились теперь рабочие, ветхая приходская церковь со старинным шпилем, и вдали, за темной трясиной, красивейший в мире театр, сиявшие призрачным отраженным светом луны. Я уже почти заснул, как вдруг мне послышались какие-то слабые отдаленные звуки: диковатые, но несомненно музыкальные, они исполнили меня странным возбуждением, придавшим необыкновенную окраску моей ночи. Проснувшись наутро, я не сомневался, что это были именно видения, причем куда более чудные, чем дикий гул органа, под который я засыпал. Под влиянием рассказанных Деевым Андреем легенд, мое спящее сознание перенесло меня в величественный город посреди зеленой равнины; там я видел улицы и статуи из мрамора, просторные дворцы и храмы, барельефы и надписи на стенах то были величественные картины древней Аввадры. Я рассказал о своем сне Андрею, и мы вместе от души посмеялись над ним, хотя в то утро мой друг не мог скрыть серьезной озабоченности по поводу рабочих. Вот уже шестой день подряд они выходили на работу с опозданием: ни один из них не мог вовремя проснуться; поднявшись же наконец, они долго приходили в себя, еле шевелились и поголовно жаловались на недосыпание и это несмотря на то, что все они ложились спать довольно рано.

Я провел утро и большую часть дня, гуляя в одиночестве по городу и заговаривая время от времени с бездельничающими поденщиками. Андрей был занят последними приготовлениями к вскрытию комнат. Без всякой видимой причины его люди казались вялыми и истощенными; насколько я понял, почти все безуспешно пытались вспомнить, что видели во сне прошедшей ночью. Я рассказывал им о своем сне, но они никак не реагировали на него до тех пор, пока я не упомянул о почудившихся мне необычных звуках органа. Тут мои собеседники принимались очень странно смотреть на меня и признавались, что помнят нечто подобное. За ужином Андрей объявил мне, что планирует начать основные работы через два дня. Я был рад этому: хотя и неприятно будет наблюдать, как исчезают с лица земли столь чудесные и за мудрёные механизмы , но, с другой стороны, мне не терпелось увидеть собственными глазами те древние тайны, что возможно таятся в этих комнатах. Той ночью сон с громогласным органом и мраморными двориками неожиданно прервался на какой-то тревожной ноте; я видел, как в город пришел мор, как наступали на него поросшие лесом холмы и как погребли они под собою усеянные трупами улицы, оставив в неприкосновенности один только стоявший на возвышенности храм Суна, в котором почила жрица Тьмы по имени Ксако. Холодная и безмолвная лежала она, а ее посеребренную годами голову украшала корона из серебра с огромным камнем.