Читать книгу: «Командировка», страница 5

Глава 6

Не прошло и минуты, как из-за ближайшего изгиба тропы, мне на встречу вылетела пятерка верховых в сопровождении трех здоровенных псов. Милые такие собачки. Помесь сенбернара с бультерьером размерами с датского дога.

Не доезжая до меня пару метров, всадники осадили коней. Глядя на их грозные, широкие физиономии, я ожидал от них чего-нибудь в стиле «стоять, бояться, деньги не прятать», однако, окинув меня очень подозрительным взглядом, ко мне подъехал только один, вероятно командир. Заговорил он на удивление вежливо.

– Приветствую тебя, путник. Мы стражи границ. Мы охраняем местные тропы от кошмарных порождений тьмы, рожденных в трясинах Ахенны, дабы не беспокоили они людей. Я Ратобор, сын Нирида, командир патруля стражи. Назови себя.

С пафосом, он на мой взгляд немного перебирал, да и внешность его не слишком соответствовала высокому слогу. Но, видимо, таков был заведенный ритуал, наверное, чтобы дать понять путнику, что его не будут сразу убивать и грабить.

– Я Заран, сын Сибара, – ответил я ему в тон, быстренько соображая, что при моей нынешней внешности и без воза товара, на мирного торговца из Арана я не слишком-то похожу. Пауза затягивалась, критически затягивалась, и я ляпнул первое, что пришло в голову.

– Я зверолов, по повелению императора Сура ищу диковинных чудищ, для услады глаз и развлечения его величества. Слышал я, что в местных горах и топях за ними, обитает несметное множество различных монстров. Идея оказалась удачной. И кто я есть понятно, и почему еду в гиблые места тоже.

Умерив пафос и подозрительность, Ратобор, однако, продолжил допрос.

– А не ты ли минут десять назад творил волшбу? Мы были в версте отсюда, когда собаки почуяли неладное. А волшба в местных горах не сулит, как правило, ничего доброго.

Упс…. Опять пауза. Сказать, что не я – так даже если допустить, что они не следопыты, уж собаки-то сразу след найдут, да и мало ли чего еще они могут. Конечно, пока они доедут туда, я могу уже слинять достаточно далеко, моя лошадка хоть и не производит впечатления, а все же кибер. Даже по пересеченной местности может выжать километров сто в час. Но проверять ее скоростные характеристики на извилистой тропе, окруженной скалами, как-то не хотелось. Порубать их всех на…. как-то оно не по-человечески. Этот вариант оставим на самый экстренный случай. Да и они, поди, не простые люди, раз охраняют границу от всяких чудищ, еще не известно, как оно выйдет, – думал я, невзначай окидывая взглядом фигуры стражей, сходные с моей и габаритами и комплекцией. От стражи мой взгляд не укрылся и они, как бы предупреждая, положили руки на оружие.

Наконец решив, что правда все равно всплывет, я начал правдоподобно врать.

– Уважаемый страж, – начал я, – я не маг и не могу творить волшбы, но я верю в двенадцать богов Сура и они любят меня. Недавно я действительно совершил ритуальное омовение и творил молитву богу Звуру, создателю всех живых тварей, лишенных рассудка. Но не думаю, что это можно было принять за волшбу.

Ратобора, казалось, удовлетворил мой ответ. Однако он попросил меня задержаться еще на пару минут. Махнул рукой одному из стражей и тот, в сопровождении пса, галопом понесся по тропе. Вернулся он через пять минут и, как я и ожидал, подтвердил мои слова. Стражи немного расслабились. А затем, мы вместе потрусили вверх по тропинке, уводящей нас все дальше в горы. Ратобор ехал рядом и пытался меня отговорить от дальнейшего путешествия, ссылаясь на то, что не подготовленный человек не протянет за грядой и одного дня, а подготовленный (на себя он что ли намекает?) так и вообще туда не полезет. Но я был непреклонен, рассказывал о священной воле императора, любимца богов, да живет он вечно. Наконец, смирившись, Ратобор начал давать ценные советы, которые могли бы помочь мне выжить в тех местах.

– Если надумаешь остановиться на ночлег, – вещал он. – делай это только на возвышенных местах, так, чтобы под ногами у тебя был камень. Никакой земли. Есть там растения, оплетающие корнями спящего человека и высасывающие его. Никогда не разводи на ночь костра. Огонь в ночи привлекает всех окрестных тварей и не дает видеть тебе самому. Обноси место ночевки по периметру нитью с подвешенными к ней бубенцами, если нет, то дам потом. Избегай широких троп, особенно если поперек них что-либо лежит или натянуто. Ну и, конечно, не слушай никаких голосов, что бы они ни говорили и куда бы ни звали. Не верь никому, кого там встретишь, как бы он ни выглядел. Ну и, главное, не лезь в глубь трясины. Иди по краю гор. Тварей для отлова и там тебе хватит за глаза. Даже в предгорьях их встречается более чем достаточно для того, чтобы убить человека. И самое главное – никакого использования магии. Так что лучше тебе, наверное, и не молиться. Все, что там живет, чувствует магию даже лучше, чем наши волкодавы, и слетается на малейшее ее проявление со всех сторон. И ни в коем случае не пей стоячей воды, только из родника и только от истока.

За этой душеспасительной беседой мы провели пару часов. К темноте, мы были уже неподалеку от перевала. Неподалеку от перевала, четко различимой на фоне закатного неба расселины между двумя отвесными стенами, поднимавшимися на пару сотен метров вверх, обнаружилась небольшая бревенчатая сторожка, прижавшаяся к огромному валуну. Это оказалось временным жилищем стражей, охраняющих перевал. Как рассказал мне Ратобор, маги специально обрушили часть скал, сделав их отвесными. Чтобы обезопасить северо-западные границы княжества. Однако не везде скалы были неприступны. Хуже всего приходилось на юго-западе, где естественные горы не доходили до моря. Там скалы были созданы искусственно, но все же, они существенно уступали естественным горам в высоте. Основной же проблемой было русло Стремнинки, бравшей свое начало в топях Ахенны. Но его решили все же не заваливать. Во-первых, потому, что ее воды орошали поля доброго десятка деревень, расположенных по левому берегу Сребростря, во вторых, проще было создать своего рода клапан, куда стекалась живность, норовившая выбраться из топей и шедшая по пути наименьшего сопротивления. Поэтому, на верхних заставах нагрузка на стражей была существенно ниже.

Переночевав за толстыми стенами сторожки, я отправился за перевал.

Сразу за перевалом тропа круто уходила вниз и окончательно терялась в камнях. Не уверен, способна ли лошадь к таким кульбитам, но, к счастью, стражи не пошли меня провожать, поэтому некому было оценить нетипичное для обычной кобылы проворство в лазании по скалам.

Спустившись с основного косогора, я вновь сел верхом и, двигаясь по ставшей относительно пологой осыпи, продолжил спуск вниз, забирая к северу.

Со стороны топей веяло влажным теплом. Легкий ветерок доносил до меня множество запахов, то отвратительных, то вполне приятных. Чем ближе я подходил к краю топей, тем сильнее становились звуки битвы за выживание, происходящей внизу. Спустившись, по моим прикидкам, еще метров на пятьсот, я перевел свой спуск в траверс, изучая раскинувшуюся внизу панораму.

Пару сотен метров ниже по склону – между камнями начинала пробиваться трава, еще ниже – появлялись кустарники, переходившие в лес, стоящий буквально на воде. В голове промелькнула ассоциация с амазонскими джунглями моего родного мира. Поднявшись на очередную осыпь, я остановился.

Передо мной раскинулся участок топи, острым клином вдававшийся в горы далеко на восток. Прикинув, что объезд займет не менее часа, я решил проверить, так ли уж страшен черт, как его малюют. Я спустился вниз и поехал вдоль склона, отыскивая место посуше да поуже, чтобы переправиться на ту сторону. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что топь, действительно кишит, можно даже сказать, бурно кипит жизнью. Даже с расстояния в сотню метров, было видно, что там идет постоянная, не прекращающаяся ни на минуту борьба за жизнь. Каждый миг кто-то кого-то ел, чтобы через какие-то секунды оказаться съеденным кем-то побольше да пошустрее.

На моих глазах крупная стрекоза схватила какую-то мелкую ящерицу, но не успев съесть ее, была застигнута огромной жабой, которую в свою очередь поджидала смерть от яда крупного паука, свалившегося на нее с дерева. Паук, хоть и уступал по размеру раза в два, ловко оплел жабу довольно толстой паутиной и принялся проворно затаскивать ее наверх, к той ветке, на которой сидел. Но завершить свой план он не успел. Из воды показалась голова змеи, размером не уступающей анаконде. Миг, и паук остался без обеда. А еще через пару секунд его настигла смерть от впившейся ему в спину осы, точнее, чего-то похожего на осу наездника, весьма изрядных размеров. Острие яйцеклада впилось в спину паука. Подергав лапами, тот свалился на островок, образовавшийся у корней дерева. Но жизнь тут, и правда, двигалась в сумасшедшем темпе. Как в каком-нибудь ролике «живой природы» на ВВС, в котором, на ускоренной прокрутке, показаны жизненные циклы растения или животного.

Прямо на моих глазах спина паука заходила ходуном, брюшко сморщилось, пошло прорехами, в которых мелькали белые личинки. Не прошло и пяти минут, как туша паука развалилась, и из нее на свет вылезло несколько десятков уменьшенных копий осы, убившей паука.

Я стоял, как завороженный и наблюдал за этим. Потом, сообразив, что осы и прочие прелестные обитатели этого милого местечка могут заинтересоваться и мной, поспешил удалиться подальше от топи. Шло бы оно куда подальше, а я лучше потрачу время на обход.

Весь день я двигался вдоль по предгорьям на север. Постепенно топь несколько отступила от гор, оставив более-менее широкую полоску относительно ровной земли. Двигаясь по ней рысью, к вечеру, за моими плечами осталась добрая сотня километров. Если так пойдет и дальше, то меньше чем за неделю я смогу добраться того места, где горы свернут на восток.

Выбирая место ночевки, я поднялся метров на триста вверх по пологому склону, до того места, где начинались каменные осыпи. Спать на камнях – удовольствие конечно сомнительное, но я помнил предупреждение Ратобора, в обоснованности которого уже успел убедиться. Днем, я вспугнул ящерицу, гревшуюся на камне. Метнувшись из-под копыт моей лошади, она, видимо сдуру, попыталась скрыться в невысоких зарослях травы, с красными метелками соцветий. Пронзительный писк и хищное колыхание стеблей, охвативших ее, оставили мне немало места для фантазий о судьбе постигшей несчастную.

Расположившись на ночлег и пожевав остатки сушеного мяса, больше для проформы, чем по необходимости, я расстелил одеяло и задремал, прижавшись к теплому боку валуна, нагретого за день солнечными лучами. В отличие от меня, у кобылы были полностью электронные мозги, которым сон не требовался. Поэтому, отдав приказ на охрану и побудку, в случае обнаружения подозрительной активности, я заснул с почти спокойной душой.

Сон мой был прерван, как мне показалось, едва начавшись. Меня настойчиво тыкали чем-то большим и влажным. Открыв глаза, я понял, что это морда моей кобылы. Было не так уж и темно. Над топью поднималось рассеянное свечение невообразимых оттенков. Из болот выползали плотные языки тумана, поднимаясь по склону. А со стороны топи, наш лагерь окружали небольшие светящиеся огоньки, похожие на свечение болотных гнилушек, только поярче. Огоньки вели себя весьма подозрительно. Скачкообразно перемещаясь с камня на камень, они медленно смыкали свой круг. Расположившись метрах в десяти от нас, они замерли, равномерно мерцая на камнях.

Глава 7

Поведение этих болотных пришельцев мне совсем не понравилось. Как будто стая собак, окружили и ждут хозяина. Обратив внимание на клуб тумана, уж очень упорно пробиравшийся в сторону моего лагеря, я переключил зрение в широкоспектральный режим, с графическим компенсатором невидимых диапазонов спектра.

Ночь взорвалась морем огней. Учитывая ширину видимого мной теперь спектра, можно сказать, что топь, фонила всем, чем только можно и во всех диапазонах. Начиная от очагов жесткой радиации, где-то в отдаленных глубинах, и кончая миллионами голубых огоньков локальных источников биоизлучения. Присмотревшись к туманному языку, неспешно двигавшемуся в нашу сторону, волосы на затылке у меня зашевелились. Представленный в широкоспектральном виде, он скрывал внутри себя нечто полупрозрачное, текуче-бесформенное. Огромную амебу, метров семидесяти в диаметре. Хотя диаметр – это весьма условно. Какой у амебы может быть диаметр. Растекающаяся во все сторону оболочка, судя по графике, состояла из водяного пара, скрепленного во что-то более плотное, с помощью энергетического поля биологической частоты. Внутри проглядывались какие-то сгустки и уплотнения, светившиеся более интенсивно. Это еще больше усиливало сходство с гигантским одноклеточным монстром. Помянув нехорошим словом того, кто мог такое придумать, не мешкая, я схватил одеяло, лежащее под рукой и, бросив остальные пожитки, заскочил в седло.

Наверное, этот рекорд, смело можно было вносить в книгу рекордов Гиннеса. Например, «самое скоростное восхождение в горы, в условиях ночного времени, верхом». Забравшись на добрые полкилометра вверх по склону, я остановился и глянул вниз с обрывистого уступа. Мерцавшая в отдалении амеба, явно не собиралась преследовать столь высокодинамичную цель. Она, растеклась по склону еще сильнее, и медленно дрейфовала вниз, в окружении своих «танцующих огоньков». Продремав остаток ночи на уступе, я двинулся в путь, едва солнце окрасило в красный цвет вершины гор.

Пробираясь то по каменистым отвалам, то по краю лугов, я все дальше продвигался на север. На четвертый день, горная гряда постепенно стала забирать к востоку, а топь наоборот, к западу. В расширявшемся пространстве, заполненном разнотравьем, все чаще стали попадаться кусты и отдельные деревья вполне нормальных видов

. Экстремально бурное кипение жизни, сменилось вполне умеренным закипанием, и я решился продолжать движение по лугу, однако ночевать все же старался на больших валунах и скальных выступах, довольно часто попадавшихся на раскинувшейся равнине.

В конце шестого дня пути, рощи стали попадаться все чаще, а со скалы, которую я выбрал для очередной ночевки, я разглядел на севере плотную стену леса, подсвеченную закатным пламенем. Основная горная гряда окончательно свернула на восток, продолжаясь на север только невысокими, пологими холмами. Топи же я смог увидеть только ночью, когда посмотрел на запад, переключившись в широкий диапазон видеовосприятия. Далеко на горизонте светилось зарево, состоящее из разноцветных огней. Нет уж, хватит с меня изучения «западных аномалий», сами изучайте господа начальники. Засылайте в те болота экспедиции из сумасшедших экзобиологов, экзоэкологов и еще бог знает каких экзо. Пусть они там сами резвятся на свою голову, благо поле деятельности для них там весьма обширно. При том количестве всяческой радиации, нестабильной материи и низкоструктурированной энергии, чтобы составить хотя бы приблизительный каталог видов, им придется потратить годы, если, конечно, начальству удастся найти, кого-нибудь, кто по доброй воле туда полезет. Собрав последнюю мысль, передал ее на базу коротким импульсом. Покончив с этим, я стал просматривать накопившиеся копии отчетов подчиненных. А накопилось их изрядно.

Заг, плававший в южных морях, извещал, что их корабль, посетив по пути еще несколько островов, плывет в сторону королевства Рунаре на южной оконечности Ангая, где их товар с нетерпением ждут в стольном городе Растагай, что стоит в устье реки Рун. В ходе долгих застольных посиделок с бывалыми вояками и матросами, ему удалось составить общую информацию о заселенных южных землях, а также выяснить, кое-какие неподтвержденные факты о жизни Морского народа. Народ этот, предположительно обитал в море Сарг, разделявшем приросшие к Антарктиде Африку и Австралию.

Море Сарг оставалось загадкой для всех живущих. Корабли, отправлявшиеся в плавание по нему, исчезали бесследно. Никто не возвращался из тех краев. Однако в пиратском фольклоре был сказ о Зурхане Отважном, веселом капитане трехмачтового крулхена.

Вкратце, содержание этого рассказа было таким: Капитан плыл из Загорья в Черные земли. На подходе к ним его корабль попал в ужасный шторм и был отнесен далеко на юг в море Сарг, где и нашел свою кончину на острых коралловых рифах. Вся команда погибла, и лишь капитан был спасен неким гигантским спрутом. Не то чтобы спасен, но выжил. Спрут уволок его в глубины морские, в огромном воздушном пузыре. Уволок в прекрасный подводный город, построенный из кораллов и состоящий из прекрасных замков. Кстати сказать, что корабль капитана, как раз и наскочил на «крышу» одного из «дворцов». Населяли тот город чудища осьминогие, а капитан, был заточен под прозрачный купол гигантской медузы, приросшей щупальцами к кораллам в центре города. Головоногие, как гласила легенда, приплывали посмотреть на него. В общем, устроили цирк и зоопарк в одном флаконе.

А еще, те, которые не самые большие, с короткими щупальцами, синей окраски, могли говорить с капитаном в его голове. Пару раз они приплывали и вели с ним беседы, о том, зачем он приплыл в воды морского народа и почему «живущие наверху», не могут оставить морской народ в покое, а постоянно «гадят им на голову». Капитан, видимо, не совсем понимал, чего от него хотят и зачем держат, поэтому на контакт не шел, а бедные головоногие в ходе «бесед» смогли разве что существенно пополнить свой запас нецензурных выражений.

Однажды, живую тюрьму геройского капитана «сняли с якоря» и потащили в неизвестном тому направлении, видимо, в другой «город», находящийся на побережье континента. Транспортировка происходила путем запрягания морских змеев (предположительно плезиозавров).

По пути к тому месту, на тюрьму и эскорт из глубин напало страшное чудовище. По описанию можно предположить, что-то сходное с лиоплевродоном. Чудовище отхватило изрядный кусок «тюрьмы», в которой томился капитан, чем тот и не преминул воспользоваться. Вдохнув поглубже, он выбрался через прореху и выплыл на поверхность, пользуясь тем, что его эскорт был занят иными, более насущными делами. Проплавав полтора дня и не послужив никому обедом, капитан был вынесен волнами морскими на дикие берега Черной земли.

Двигаясь вдоль побережья и избегая всего, что только могло бы показаться опасным, капитан каким-то чудом всего за два месяца непрерывного похода, достиг обитаемых земель. Ну, а после, как водится, жил долго и счастливо, а сгинул, как и подобает пиратскому капитану, в жаркой сече, во время одной из карательных экспедиций имперской эскадры. Были и еще какие-то незначительные упоминания о Морском народе, но они представлялись гораздо менее правдоподобными.

Анечка готовилась к зимовке в своей пещере, на берегу озера, образованного горячими ключами. Запасала провиант и устраивала быт. Холодное северное лето, в ее краях уже подходило к концу. Через пару месяцев должна была начаться настоящая зима. Соседи ее не обижали. Проходящие временами через долину, в которой она обосновалась, оркские кланы, останавливались там, на день другой, понежиться в «природных банях» и вывести заодно паразитов. Источники в той долине считались целебными. У орков, Анечка вполне благополучно купила запасы продовольствия на зиму, а также узнала кое-какие новости и легенды. Оркам удалось приручить мамонтов, несколько видов оленей и крупного рогатого скота. За десяток золотых аргов, в целях повышения культуры жилища, она приобрела прекрасно выделанную шкуру пещерного льва.

Из легенд орков, выходило, что они, так же как и гномы, совершенно точно не являются исконными обитателями этого мира. По легенде, на их исконные земли обитания, степи Сарагдура и горы Техмес, вторглись светорожденные, по описанию сильно напоминавшие эльфов. Были и кровопролитные стычки, и побоища, в которых гибли и те, и другие.

По легенде выходило, будто в том мире были и люди, которых эльфы обманом или подкупом натравили на орков. Но силой Орду было не победить. Тогда в дело вмешались верховные маги эльфов и даже Лучезарные, их боги. Состоялось большое побоище, в котором участвовали и боги орков. Но Лучезарные хитростью заманили богов орды на переговоры и низвергли их в подземный мир. Только богу Лису удалось избежать той участи, он собрал Орду и повел их туманными тропами в горы.

Неведомо сколько они блуждали по тем странным горам, пока не вышли в широкое ущелье, ведущее на равнины. На два дня пути растянулась Орда, заполняя ущелье от края до края. А когда последние вышли из ущелья на равнины, земля задрожала и путь назад исчез. Так они пришли в это место. Орда рассеялась, занимая все эти земли от края до края. От скалистого побережья океана на востоке, до свинцовых вод Серого моря и Срединного хребта на западе. От края Вечных Льдов на севере, до непроходимых скал Сура-Геш на юге. Бог Лис помог им обжиться на новых землях, а потом, отправился вызволять своих собратьев из глубин подземного мира. Так гласила легенда. Но когда-нибудь, все боги вернутся и поведут за собой Орду обратно, в Сарагдур, дабы низвергнуть подлых Лучезарных и народ их. Вот, в общем, и вся наиболее срочная информация, остальное, больше заинтересует палеонтологов и антропологов.

Санди докладывал, что завел немало друзей среди молодых гномов в Черных горах и даже заслужил благосклонность некоторых мастеров, предлагая не слишком значительные технические усовершенствования и изобретения. Хотя старые мастера и относились к новым технологиям скептически, чтобы не сказать враждебно.

– Наши деды и деды наших дедов делали так, и это было хорошо, – ворчали они.

Но в целом относились к нему неплохо. Даже делились кое-какими мелкими секретами. Например, при производстве изделий из металла, помимо простых технологий, они также использовали определенные магические воздействия, временами весьма существенно менявшие физико-химические характеристики металла. То же касалось и камня. Самое интересное из того, что удалось узнать, был рассказ о неких Громовых кристаллах.

Секрет их изготовления был утерян, однако было точно известно, что они сохранились во внутренних поселениях. Использовались они в основном для строительства пещер и транспортировки больших массивов камня и руды. По описанию выходило, что кристалл был чем-то вроде ключа к пространственному карману. В зависимости от размера и формы он мог поглощать кратные его размеру и форме объемы материи, оставляя на месте поглощенного вакуум. И вываливать поглощенное обратно. И тот, и другой процесс сопровождался оглушительным грохотом, отсюда и название. Если подумать, то получается этакая вакуумная бомбочка при поглощении, и объемная при расконсервации.

С помощью таких кристаллов, в частности, и изымались массивы горных пород для создания пещерных городов. Конечно, при строительстве они использовались далеко не на полную мощность. В одном из преданий, было даже описано, как один глупый молодой гном, не слушавший старейшин и недовольный жилищными условиями, сказал, что он и сам может быстренько построить себе и всей своей семье хоть целый город. К счастью, для своих строительных экспериментов, молодой непослушник выбрал весьма отдаленный штрек. Настроив кристалл чуть ли не на полную мощность, хорошо еще, что он был небольшим, гном активировал его и вполне закономерно, в полном соответствии жанру сказки-наставления, погиб по своей глупости во цвете лет, под вызванным им же самим обвалом и просевшим грунтом. Тут и сказке, как говорится, конец.

Серега Заморенов был на удивление лаконичен. Работаю. Вот и все, что он удосужился написать в отчете.

Зато Иза разошлась, как я и ожидал, ее отчет был большой и всеобъемлющий. Прикинув, что даже для поверхностного ознакомления с ним мне понадобится целый день, я отложил его до лучших времен.

Послав вдогонку своему «крику души» более подробный отчет о путешествии, я отправился на боковую.

На следующее утро погода испортилась, моросил противный мелкий дождь, пропитав мои пожитки сыростью. Стало значительно прохладней. В окружающей природе начинала чувствоваться подступающая осень, хотя пока еще и весьма далекая.

Лес не принес облегчения. Дождик просачивался вглубь, скапливался на листьях и обдавал меня холодным душем каждый раз, когда над вершинами деревьев проносился легкий ветерок. Вымокнув до нитки, я все дальше углублялся в лесную чащу. Лес делался все темнее. Могучие ветви, вздымаясь в вышину, закрывали небо. На обеденном привале, я, плюнув на предосторожности, запалил костер. От топей, меня отделяло по меньшей мере десятка два километров. Собрав охапку сухих веток, в изобилии валявшихся на земле, я долго и упорно пытался разжечь костер с помощью местных средств, представлявших из себя вполне традиционные кремень и огниво. Это занятие, в моих руках грозило затянуться надолго. Поэтому, я прибегнул к доступным мне достижениям прогресса, и попросту шарахнул в кучу веток небольшим плазменным зарядом, сгенерированным конвертором массы и сорвавшемся с кончика пальца. Пара миллиграмм массы, не такое уж и сильное преобразование, авось никто меня тут не учует. Дрова полыхнули и сразу занялись. Приятное тепло пронизывало все тело. Поставив конвертор на пассивное накопление энергопотенциала, я с наслаждением вытянулся у огня, решив побаловать свой организм скудными остатками съестного, взятого «на дорожку» еще в Сорборе. Все равно при такой сырости испортится, подумал я, и высыпал в котелок остатки сушеного мяса, бобов, специй, и прочей снеди. Вот такой он, «завтрак туриста», по местному.

Аппетитный запах распространялся по лесу, далеко разносясь в тяжелом, пропитанном влагой воздухе. Размышляя, каким образом искать в этих северных землях одного предположительно живого чародея, да еще имея только его неполное словесное описание, я раскладывал крупные иголки сосновой хвои на плоском камне. Из скудных сведений об искомом, мне могло помочь разве что его предположительная принадлежность к запретной школе 8й стихии.

. Иголочки на камне все время складывались во что-то ёжеподобное. Мысли текли все медленнее и сворачивали все время не в то русло. Как, скажите на милость, мне, не привлекая к себе лишнего внимания, разузнать про мага, да еще не самого слабого? Уделали же они с командой дракона. И не просто разузнать, а еще и проявлять интерес к одному из его предметов, который представляет вполне определенную ценность.

Мысли все дальше уплывали в сторону. Вот узнают, что я из другого мира, и веду тут разведку, разве ж кто поверит, что мы тут просто так, посмотреть…. А еще, если учесть, что большая часть РФЖ тут сами пришлые, разве что те, кого обозвали троллями, могли сойти за местную фауну. А раз пришлые, то могут как-нибудь и к нам прийти…

Тут мое воображение стало рисовать совсем уж ушлые картинки. Виделись драконы, парящие над Красной площадью и лениво плевавшие плазмой по движущимся внизу машинам. А один, не самый большой, но самый наглый, сидел на кремлевской стене и увлеченно ковырялся где-то во внутренностях часов на Спасской башне.

Или, например, маги… и в воображении появилась новая картинка. В городе, на берегу океана, в котором смутно угадывался Нью-Йорк, на вершине огромного небоскреба стояла затянутая в черное фигура, закручивающая своим впертым в небо посохом, чудовищную воронку гигантского торнадо. А далеко внизу, на улицах и в скверах, распростерлась ниц толпа, выкрикивающая имя нового мессии.

Хотя гномы, нам бы пожалуй пригодились…. Воображение в очередной раз сменило вид: из угольного разреза поднимались плотные фигурки гномов. Почему-то, на выходе их встречали плакаты «Слава героям труда», «Даешь тройную выработку» и иные пережитки советского прошлого, затем цех автозавода, и теперь уже гномы, старательно закручивающие гайки, подгоняющие до идеала все неровные детали кузовов.

Напоследок воображение преподнесло еще один вид Москвы, но уже без драконов в небе. По идеально ровным дорогам, огражденным заборчиками ажурной ковки, с цветущими газонами за ними, шли толпы людей, держащих транспаранты, общее содержание которых сводилось к тому, что люди тоже могут работать, если захотят, конечно. Тут я прервал свое разгулявшееся воображение и усилием воли снова сосредоточился на решении задачи, поставленной далеким и поэтому особенно горячо любимым руководством.