Читать книгу: «Пять вариаций с мужьями», страница 2

Михаил Юрьевич Коломенский

Шрифт:

Ряд потрясений в гостинице / 1980-е

Когда человеку хочется есть,

он способен к банальной краже.

Когда хочется есть народу,

возможен переворот. Что, в общем-то, тоже обычно.

Но если голодны двое – никто не предскажет намерений и результатов.

В.Гейзенберг

Таня казалась сонной. Во всяком случае, была она на вид равнодушной, склонной к полноте и неспортивной. Да ещё одета в свитер с длинной юбкой – и, несмотря на её молодость, можно было б пройти мимо, не заметив. Но… что-то как-то цепляло.

Может быть, то, что была она всё же скорее невозмутимой, чем равнодушной, а невозмутимость в женщине – это момент редкого шарма.

А может быть, то, что пила она пустой чай. Ничего на столе перед нею не было, ни крошки. И от такого питья она почему-то испытывала несомненное – и немалое – удовольствие. Даже глаза прикрывала.

И Саша пил чай тоже безо всего. Он был худ, простодушно губаст и, может, даже лопоух. И озабочен какой-то проблемой. Уставившись в точку, он делал напряжённо-регулярные глотки. Поношенный великоватый пиджак и некоторое общее несовпадение со средой выдавали в нём, пожалуй, студента – или просто молодого бюджетника.

Они сидели в гостиничном буфете – в разных его углах – и отличались от всех остальных сидящих и жующих тем, что не жевали.

На неё поглядывали мужчины. На то, как прикрываются её глаза. Как пошевеливаются ноздри.

Вот она допила, промокнула салфеткой губы – и вышла.

Сразу несколько человек посмотрели ей вслед – из-за столиков и из очереди.

(Пользуясь этим, буфетчица мгновенно подменила брошенную ей полусотню десяткой – и с приветливой улыбкой стала ждать, когда покупатель повернётся.)

И только Саша не смотрел ни на кого. Он уставился в стену. Было ясно, что он глубоко задумался и что он вообще такой – склонный задумываться.

Потом он достал потрёпанный блокнот и, запустив пальцы в волосы, начал что-то записывать, то резко ускоряясь, то останавливаясь.

От окошка «до востребования» тянулся хвост.

Продвигались, впрочем, быстро. И никто ничего не получал.

Подошла очередь Тани. Она раскрыла, выставила паспорт.

Женщина за стеклом пробежала пальцами по ящичку – и отрицательно качнула головой.

Таня сжала губы.

Саша опять пил чай в буфете.

Через столик от него пила чай Таня.

Они видели друг друга – но не проявляли интереса. Мерно поднимая стаканы – то поочередно, то синхронно, – они предавались питью.

Они сидели параллельно (если бы их столики были ближе, они оказались бы словно за одной партой), и когда их движения совпадали, это выглядело то ли комично, то ли ужасно загадочно. А может, и подозрительно.

И все в буфете бросали взгляды – уже на них обоих.

Но они никого не замечали.

Саша сидел в своём номере перед телевизором.

Номер был двухместным. Телевизор негромко работал, а сосед громко храпел.

В телевизоре происходила любовная сцена. Очень откровенная.

Взгляд Саши был очень напряжён.

Но смотрел он не на экран, а на тумбочку соседа – где под светом настольной лампы лежала раскрытая пачка печенья.

Саша смотрел на неё долго. Потом осторожно выбрался из кресла, прокрался к тумбочке – и вытащил одно печенье.

И, постояв, – ещё одно.

В этот момент сосед перестал храпеть и заворочался, и Саша замер в невозможной позе.

Но храп возобновился – с такой неожиданной мощью, что Саша даже пригнулся. И не разгибаясь, на цыпочках стал красться в ванную. По пути взял с кровати газету.

В ванной закрылся и начал есть – изо всех сил стараясь не торопиться.

Газету при этом держал перед грудью: в неё падали крошки.

Их он потом с газеты слизал.

За крайним столиком в буфете обжирался толстяк.

Вошёл Саша – слегка ударившись о стену.

– Э-э… Здравствуйте! – сказал он буфетчице.

Буфетчица не ответила.

– Чай есть?

Буфетчица не ответила.

– Пожалуйста… чай, – сказал Саша.

Буфетчица дала ему стакан чая.

Саша взял и стал смотреть, куда бы сесть.

Стакан был горячим. Саша не выдержал и сел за столик, соседний с толстяком.

Начал медленно пить.

Толстяк ел с большим чувством. Чавкал, сопел, агрессивно кусал. Иногда у него изо рта вываливалось, и тогда он ладонью подхватывал и заталкивал обратно. В центре столика стоял стакан со сметаной, а перед ним расположились салаты-винегреты, бутерброды, пирожки, сосиски, булочки, пирожные… всё, что может быть в гостиничном буфете.

Время от времени толстяк переставал есть и, сидя в неподвижности, – икал.

Саша встал и пересел на столик дальше.

Вошла Таня.

– Добрый вечер, – сказала она буфетчице.

Буфетчица молчала.

– Пожалуйста, вон ту булочку. И чай. – Порылась в кошельке. – Нет, булочки не надо.

– Чая тоже не надо? – спросила буфетчица.

– Нет-нет, чай – давайте. – Протянула ей деньги.

– У меня нет мелочи, – сказала буфетчица. – Три чая возьмёте?

– Да. Только завтра. И послезавтра.

Буфетчица равнодушно протянула ей стакан.

Саша пересел ещё на столик дальше от толстяка.

Таня села по соседству с толстяком. Начала пить, но тут же встала и пересела туда, где только что был Саша.

Очень скоро опять встала и – дальше столиков не было – подошла к Саше:

– К вам можно?

Саша с трудом отвлёкся от мыслей:

– Да, да… Да…

Таня села напротив. Теперь они пили чай вдвоём – как обычно, неторопливо-мерно поднимая свои стаканы.

– Закончили! – вдруг крикнула буфетчица. – Буфет закрывается!

– Да ты что, мамаша… – с набитым ртом испугался толстяк.

Изо рта вывалилось; подхватил.

– Я тоже хочу поесть, – сказала буфетчица злобно.

Таня и Саша глянули на неё. Потом друг на друга.

– Э-э… Здравствуйте, – сказал Саша.

– Здравствуйте, – несколько удивилась Таня.

Саша объяснил:

– Вы уже пили здесь чай. Вчера.

– Да, – сказала Таня. – И вы.

– Конечно, – теперь удивился Саша. – Иначе откуда б я знал, что вы… пили.

Таня внимательно посмотрела на Сашу… и что-то в ней изменилось.

– В картишки продулись? Или в напёрсток? – спросила она весело.

– Нет! Нет! Что вы! Нет! – Саша почему-то заволновался. – Просто… меня обокрали. А вы?

– А меня просто ограбили.

– О! А кто?

– Грабители, – ответила Таня очень серьёзно.

Толстяк, сопя, укладывал несъеденное в кульки.

– С работы мужу позвонила, вроде всё понял, уже должны деньги прийти…

Сейчас они были похожи на попутчиков в купе.

– Да… – Саша вздохнул. – Хорошо, когда есть супруг…

– Да, бывает неплохо… И негде занять?

– Уже занимал… на работе у них. Но дали немножко. Ни у кого денег нет, зарплату задерживают. Третий месяц. Да я ещё как-то и не могу… просить. Ну… не умею.

– А ты всё равно проси. Проси и требуй! – рядом с ними возникла старушка – в чёрном, щербатая, со шваброй. – Преломи гордыню! – она елозила тряпкой по полу и быстро маневрировала, чуть ли не перебежками. – Просящему дают. А кто не просит – тому не дают. Вот у девки попросишь – даст. А не попросишь – она не даст. Вот так-то. Вот. Так. Вот так. Встать можешь? Расселся!.. – заорала вдруг на толстяка, шваброй зацепила его стул.

Толстяк с трудом поднялся и направился к двери со своими кульками.

Таня проводила его взглядом.

– Закончили! – снова крикнула буфетчица и похлопала в ладоши.

– Идём? – Таня встала. – Собрат по несчастью.

– Меня зовут Саша, – он тоже встал.

– А я – Таня.

Они стояли. Столик их разделял.

И – глянули друга на друга с каким-то радостным доверием. Молоды были оба.

Но Саша тут же нахмурился.

– Что-то вы, Таня… похудели в последнее время.

– А у вас пиджачок что-то… великоват стал, – ответила Таня сочувственно.

– М-да…

И вышли.

У лифта она сказала:

– Мне вверх.

– А-а… А мне вниз.

Стояли теперь в ожидании. В неожиданной грустновато-задумчивой паузе.

– Вы в командировке? – спросила Таня.

– Да. Послали тут… найти ошибку в программе. А потом наладить. Не могут запуститься. У них есть свои, но уровень не тот. А считается, что тот… Но ничего! Скоро домой.

– Как же вы доберётесь?

– Да билет-то есть, он сразу был… Проблема не в том, чтоб доехать, а в том, чтоб дожить.

– Нет, всё-таки доехать, – сказала Таня.

Саша не понял.

Она объяснила:

– Лифт – опять отключили.

– Вот весь город у них такой!

– Нет-нет, обобщение некорректно. При чём тут город? Лифт – это частный случай. Всего лишь один из лифтов в одной из гостиниц.

– Этот частный случай – проявление закономерности! Этот лифт, этот буфет, эта гостиница, этот город…

– Стоп. Не продолжайте.

– Почему?

– Эскалация негативных эмоций при отсутствии возможности их рационализации приводит к автодеструкции организма.

Саша так растерялся, что замолчал. Потом спросил:

– А… а вы кто?

– Я прекрасная незнакомка, – ответила она с полусонным выражением лица. – До свиданья. До встречи в буфете.

Сбегая по лестнице, он чуть замедлился и глянул вверх.

И она – поднимаясь – скосила взгляд вниз.

А потом она опять стояла у окошка «до востребования».

Почтовая работница протянула ей листок извещения.

Она не успела взять. Работница отдёрнула руку. Всмотрелась в листок, сверилась с паспортом… и сунула обратно в ящик.

В этот вечер народу в буфете было немного. Саша сидел за столиком и поглядывал на дверь. Чай давно остыл, но он к нему не прикасался.

Вошла Таня. Саша обрадовался, привстал, замахал ей – хотя его столик был возле двери.

– Сейчас, – кивнула ему Таня.

Взяла чай, села:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте!.. Вот…

Из глубин пиджака он достал маленькую шоколадку и положил перед Таней.

– У них там… в отделе… был день рождения…

– Поздравляю их, спасибо, – сказала Таня.

Неожиданно ловкими текучими движениями она мгновенно развернула и разломила шоколадку и одну половину отправила в рот, а другую подвинула к Саше.

– Нет-нет! Нет! Нет! – запротестовал Саша. – Я там… три штуки съел! Я там вообще поел!

Таня молча придвинула к нему шоколадку ещё ближе.

Потом они ждали лифта.

– Ну, как он сегодня? Придёт или нет? – после чая и шоколада Саша чувствовал себя бодро.

– Загадайте желание, – предложила Таня. – Если придёт – значит, всё будет хорошо.

– Нет, не так. Если опять не придёт – тогда это случай уже не частный.

– Частный. Потому что тогда частным случаем становится эта гостиница.

– Но тогда…

Саша не окончил фразы. Мимо них, совсем близко, едва даже не зацепив, провихляла девица – в очень короткой чёрной юбке, с сочным макияжем, в высоких сапогах, розовом шарфе, куцей меховой курточке и с подбитым глазом. Совершенно было ясно, зачем она в гостинице.

Саша вздохнул:

– А вот она – не голодает…

Таня посмотрела ей вслед. Затем на Сашу – пристально.

Он встревожился:

– Что?..

– Саша…

– Что?..

– Хотите – мы поужинаем вместе? Вкусно и сытно?

Её голос был странно ровным.

– Да! Очень!.. Но…

– У вас есть авантюрная жилка?

Он подумал.

– Когда был студентом – была.

– Может, сохранилась?

– Сейчас проверим. – Саша подтянул рукав и, нахмурясь, стал вглядываться в тыльную сторону ладони. – Да! Вот она. Вот!

Таня тоже вгляделась.

– Вижу. Отлично!

С внезапным шумом раздвинулись двери лифта.

– Поехали, – скомандовала Таня.

– Куда?..

– Ко мне.

– У вас есть ужин?

– У меня есть идея!

Саша стоял.

– Эй! Смелей! – позвала из лифта.

В городском вечернем небе зажигались фонари.

Гудел гостиничный ресторан. Играла плохая музыка. Неровно колыхалась в чаду пляшущая толпа. Официантки с неприязненными лицами возникали то тут, то там.

Саша сидел у себя и смотрел телевизор. На экране тоже были пляски – вприсядку, с показным задором. Сосед храпел в постели.

А Таня шла по гостиничному коридору – в блузке с глубоким вырезом и очень ярко накрашенная. Рядом с ней шёл мужчина – в костюме с галстуком, полноватый, средних лет, весь какой-то средний. В обеих руках нёс кульки.

Прошли мимо столика дежурной, свернули за угол.

Мужчина на ходу взял кульки в одну руку – и, воровато оглянувшись, прижал ладонь Тане к ягодице.

Таня резко прибавила шаг – он потерял равновесие, сбился с ноги, назад стал кулёк перекладывать.

Для этого ему пришлось остановиться. Таня тоже остановилась, ожидая.

Саша, видимо, собрался уезжать: на нём была куртка, в руке чемодан.

Выключил телевизор. (Сосед перестал храпеть.)

И снова сел в кресло. Конечно: присесть на дорожку.

Мужчина и Таня вошли в её номер.

– Сюда, пожалуйста, – Таня указала на стол.

Мужчина принялся выкладывать содержимое кульков. Это была еда.

– Сейчас я подруге позвоню, – сказала Таня. – Чтобы она нам не помешала… – Набрала номер. – Саша?.. – Мужчине, быстро: – Её Саша зовут. – Снова в трубку: – Сашенька, я не приду сегодня. Ты – поняла? Я – не приду… Ну всё, пока.

– Позвонила? – спросил мужчина.

– Да.

Он подошёл к зеркалу и причесался. Продул расчёску, спрятал обратно в нагрудный карман. Снял пиджак, по-хозяйски повесил на плечики.

Таня занималась столом.

Он начал развязывать галстук.

– Ну-ну-ну, – укорила Таня. – Ужинать с дамой – без галстука?..

Он опустил руки и улыбнулся. Все зубы были золотыми.

Сели к столу: Таня в кресло, он на стул. Усаживался долго, обстоятельно.

Усевшись – захихикал.

– Да? – Таня приподняла брови.

– А тебя как зовут? – продолжая хихикать, положил ладонь на её колено.

Таня убрала её. И – игриво:

– А вы попробуйте угадать.

– М-нэ… Э-э… М-м… – Он напрягся, подумал. – Ира!

– Нет.

– М-м… Сейчас… Нина!

– Ну, что вы.

– М-м… М-м… А! Как же я сразу… Наташа!

– И не Наташа.

Мужчина задумался глубоко. И всё равно не придумал.

– Ну ладно, скажи сама.

– Обязательно скажу, но чуть попозже. Если успею.

Мужчина вдруг развеселился:

– Да можешь не говорить! Какая разница!..

С резким стуком распахнулась дверь, и на пороге вырос Саша – в куртке и с чемоданом, брови нахмурены, челюсть вперёд!..

– Ой! – воскликнула Таня в ужасе. – Муж приехал! Это мой муж!.. Это муж приехал!.. Боже мой! Что же делать? Муж! Боже мой! Муж!.. – Перевела дыхание. – Боже мой!..

– Так вот как ты ездишь в командировки!.. – поразился Саша.

Таня заломила руки:

– Прости! Я тебе сейчас всё объясню!..

– Не надо объяснений!.. – взвизгнул Саша. – Я сам всё вижу!.. – Он бросил чемодан и подпрыгнул. – А это кто? – ткнул пальцем в онемевшего мужчину. – Кто это, я спрашиваю?..

Мужчина не шевелился.

– Это… Это…

– Кто-о?.. – ревел Саша. – Я спрашиваю: кто-о?..

Грудь его вздымалась и опускалась.

– Это… Это…

– Кто-о?..

– Это…

– Кто-о?..

– Это…

– Кто-а-а?.. эта-а-а?.. – Саша ревел уже утробно.

Рот его страшно оскалился, глаза выпучились, пальцы скрючились, тело начало дёргаться.

– Иссс… вините… те… – подал голос, наконец, и гость. Вскочил и в странном полупоклоне пересёк комнату, рванул из шкафа пиджак, выпала расчёска, но поднимать не стал; обернулся – тоже с выпученными глазами.

– Иссс…вините… – и бросился вон.

Саша схватил расчёску, швырнул ему вслед. Захлопнул дверь. И запер.

И вскинул руки:

– А-а-а!..

Они ели.

Нет, – пировали!.. Стол превратился в поле битвы. Нетронутой осталась лишь бутылка водки.

– Так много сразу не ешьте, – спохватилась Таня. – А то плохо будет.

Саша отмахнулся:

– Плохо уже было… А теперь хорошо.

– А водку вы не пьёте?

– Водку – пью. Но сейчас не хочу.

Через несколько минут Таня откинулась на спинку стула:

– О-ох…

Ещё через минуту Саша откинулся на спинку стула:

– О-о-о-ох…

– Какие мы молодцы, – сказала Таня с удовольствием.

– Это вы молодец, – расслабленно возразил он. – Ваша была идея…

– В вашем исполнении. Вы, оказывается… артистичны.

– Да какая там артистичность… Я вообще всё забыл. Где я и что я… Я вдруг такую злость почувствовал… не знаю, почему.

– Да… Я даже испугалась. Вы так кричали…

– Это я от страха.

– От страха?..

– Я боялся, что он не уйдёт.

Таня засмеялась:

– А я боялась, что он не придёт…

– Да! Кстати! Как вам удалось? заманить?.. Хоть мы всё рассчитали…

– Вот кáк мы рассчитали, так и заманили. Оделась. Накрасилась. Вышла. Знаете, немного странное ощущение… Как будто смотришь на себя со стороны. Глазами внешнего наблюдателя.

– Любопытно… И что увидел внешний наблюдатель?

– Юбка не такая. Длинновата. Вот на этом был акцент. Но ничего. Чуть постояла –«Девушка…» – «Да. Да, да, да». – «А вы…» – «Я же сказала: да!»

– Но мужик какой-то чудной… Как из прошлых времён.

– И из прошлых, и из сегодняшних. Это реликтовое излучение. Нашей российской глубинки. Там большой ещё запас… многого…

– Откуда вы знаете? Вы кто?

– Вы уже спрашивали. И я уже ответила.

Саша подумал.

– Ага. Вы предлагаете такую систему. Хорошо. А я тогда в этой системе – кто?

– Это ваш вопрос. Но не мой. Я не спрашиваю, кто вы.

– Что-то я запутался… – признался Саша.

– Это я вас запутала. Вернёмся к теме.

– А о чём мы говорили?

– О том, какие мы молодцы.

– Да!

– Мне начало ваше понравилось. Такое… настоящее. Классическое. «Так вот как ты ездишь в командировки!..»

– «Я тебе сейчас всё объясню!..»

Они стали смеяться. От обильной еды оба слегка захмелели.

– У вас сразу всё так… энергично было. И мне передалось.

Саша покивал – и замолчал. Потом поднял голову:

– Хотя всё-таки, наверное, как-то… немножко чуть-чуть слишком.

– Да. Я как раз хотела сказать… Возможно, надо было… помягче.

– Естественней. Проще.

– Да. Естественней. Нам повезло. Чуткий клиент – мог бы почувствовать… перебор.

– Но с другой стороны – он ведь не знает… степень моей ревнивости… агрессивности… крутизну кривой выброса адреналина…

Таня подумала.

– Возможно, вы правы. Да. Вот мой муж, например, в таких ситуациях – он сразу…

И запнулась.

Но Саша запинки не заметил:

– Так вот он я и есть!

– А знаете, что… – сказала Таня, помедлив. – Во мне просыпается совесть.

– Зачем?.. – искренне спросил Саша.

– Человек накупил, принёс… И должен всё бросить и уйти.

– Ну… что ж тут поделаешь. Обстоятельства.

– Но эти обстоятельства – создали мы. По существу, мы его ограбили. Мы его обманули.

– За этот обман, – сказал Саша убеждённо, – он нам всю жизнь благодарен будет!

– Правда? Вы действительно так считаете?

– Простой математический анализ. Клиент собирался истратить много денег. – Саша сделал жест в сторону Тани. – Мы его остановили. Он их – не истратил. То есть мы с вами сделали вклад в его бюджет. По-хорошему, он бы нам должен ещё проценты… Это во-первых. И при этом он – во-вторых – не изменил жене. Ему не придётся лгать близким. Это вообще неоценимо! А если к тому же он верующий? Грех прелюбодейства! которого мы не допустили!.. Мы спасли его душу! Вот что мы с вами!.. сделали!.. с ним!.. Это было в-третьих или в-четвёртых?

– В-третьих, – сказала Таня. – Или в-четвёртых.

Он замолк. И она больше ничего не говорила.

Дело было сделано. План удался. Они получили ужин. И съели.

Непонятная пауза затягивалась.

От неловкого движения Тани со стола упала ложка.

Ещё секунду неподвижно посидев, Таня спохватилась, наклонилась за ней; и Саша поспешно наклонился; Таня наклонилась ещё, но Саша уже вынырнул.

Положил ложку перед Таней.

Таня выпрямилась. Поправила волосы.

И опять потянулась пауза.

Таня переложила ложку. И опять поправила волосы.

Саша посмотрел на часы:

– Ого.

– Что? – спросила Таня.

– Да вот… – и смолк.

– Да собственно… – начала она и тоже смолкла.

Посидели ещё.

– Ну, я пошёл, – Саша встал. – Спасибо…

– Вам спасибо, – откликнулась Таня.

Саша взял плащ. Остановился.

– Ну… Что теперь дальше?

Таня не отвечала. Потом сказала:

– Саша…

– Что?

Таня молчала. Саша прокашлялся.

– Я думаю – может, имеет смысл… ещё раз?

– Что? – спросила Таня.

– Ну, вот так… – Саша показал на стол. – В смысле – ещё раз.

– А, ну да. Конечно! Вы так здорово всё объяснили, так облегчили мою совесть… Теперь я спокойно могу принимать по пять клиентов за вечер… Я вам позвоню.

– Ну… да. Если денег – не получите…

Таня, кажется, обиделась.

– Ну, зачем же вы так… Если я получу, я позвоню ещё громче!

– Да. Извините, – сообразил Саша. – Это я… ляпнул.

– Да. Ляпнули. Но ничего.

Он потоптался.

– Ну… спокойной ночи.

– И вам спокойной, – ответила Таня. – Спокойной-преспокойной.

С чемоданом в руке и курткой под мышкой он спускался по лестнице. Не спеша.

Вошёл в свой номер.

Телевизор работал, сосед храпел.

Привалившись спиной к стене, он начал стаскивать туфли – ногой об ногу. Он не мог наклоняться. Он был сыт.

Почтовая работница за окошком возвратила Тане паспорт.

– Ещё раз – проверьте, – попросила Таня.

– Я не слепая! – отрезала.

Таня продолжала стоять.

– Девушка, не задерживайте… Девушка!.. – начали её подталкивать.

Стоявший за ней сухонький старичок в очках оскалил вставные зубы и локтем ударил её в поясницу.

Таня отошла. Остановилась. И пошла к выходу.

Под храп соседа и колыбельную в телевизоре Саша собирался на дело.

Куртка была с поясом – он завязал его, затянул потуже (восточными единоборствами повеяло), оставив куртку расстёгнутой: так он выглядел шире, внушительней.

Взял чемодан, примерил в руке поудобней.

И сел в кресло и стал ждать.

Затарахтел телефон.

Он схватил трубку.

– Алло… Саша?

– Да! Да! – закричал он. – Да!

– Сашенька, я не приду. Ты… поняла?

– Поняла! – обрадовался Саша.

– Целую тебя.

Саша немного растерялся.

– И я… тебя… целую…

Расправив грудь, отставив локоть, бескомпромиссной походкой самурая он шагал к номеру Тани.

Пересёк холл, прошёл мимо дежурной, свернул в другой коридор.

Дежурная – немолодая женщина с характерным лицом – проводила его взглядом.

Ворвался!..

Таня подняла голову. И сказала в пространство:

– Муж приехал. Это мой муж.

Саша посмотрел на клиента №2. Потом на стол.

Клиент №2 был тощ, измождён и старше Тани на тридцать пять лет. Он смотрел на Сашу и растерянно моргал.

На столе были кефир и две булочки.

– Так вот как ты ездишь в командировки, – сказал Саша Тане с недоумением.

– У него диета, – безрадостно объяснила Таня.

Саша расстроился. Кинул чемодан в сторону.

Клиент вскочил – готовый к худшему.

– Жлоб, – сказал ему Саша в сердцах. – Эгоист.

Клиент молчал, пытаясь сориентироваться.

Таня устало отвернулась.

Саша развязал пояс и сел. И тут же встал.

– Вы поняли? – спросила Таня. – Это мой муж.

– Я, знаете, тут это… совершенно случайно! – заговорил клиент сиплым голосом. – Да. Абсолютно!.. Мы в школе вместе учились. Да. В параллельных классах. Вот так вот её вот класс… а вот так вот мой.

Саша смотрел в пол и не перебивал. Клиент осмелел.

– Вообще-то мы – да; когда-то, конечно, да, но – нет! Ничего. Никогда. На переменках, бывало, виделись… так… и всё. – Повернулся к Тане. – А вот я помню, один раз, ты помнишь?.. – Прыснул. – Ну, помнишь, ну?.. Помнишь?.. – Повернулся к Саше. – Забыла. – Снова к Тане: – Я у тебя арифметику списал. И этот… закон Архимеда. – Саше: – А чистописание – это она у меня всегда списывала. Ну, там ещё синус… ке… кесинус… Да. И вот я иду… Ля-а!.. – Изобразил крайнее удивление. – «Ты?» Какая встреча!.. «Ты?» – «Я. А это ты?» – «Я!» Ну, дела!.. Ну, и вот; ну, зашли, так сказать, взяли по такому случаю… – широко махнул рукой в сторону кефира.

– Хорошо, хорошо, – с раздражением сказал Саша. – Достаточно. Идите.

Клиент смотрел на него с сомнением.

– Всего доброго, – вежливо сказала Таня. – Поправляйтесь.

Клиент не уходил.

– Ну? В чём дело? – спросил Саша грубым голосом.

– Кефирчик… можно, возьму?

– Нет!.. – в один голос крикнули Саша и Таня.

Клиент заковылял к двери. С порога обернулся, прохрипел:

– Ну, вы даёте… Чао.

Саша сидел, по-прежнему глядя в пол.

Таня виновато молчала.

– Ч-чёрт!.. – Саша встрепенулся. – Что ж я его отпустил?..

Таня не понимала.

– Надо было – взаймы… хоть немножко… Он бы не отказал.

– Нет, – Таня покачала головой. – Отказал бы.

– Почему?

– Он – безработный. Пенсионер.

Саша не понял.

– Пенсионер – или безработный?

– И то и это. Пенсионер, который не может устроиться на работу. Тут и за кефир спасибо скажешь.

Но Саша был голоден и раздосадован.

– А вы не видели, кого к себе ведёте?.. Зачем нам безработные пенсионеры?..

– Ну, я – попросила… чего-нибудь взять… Он сразу согласился… всё пообещал… А потом уже поздно было.

– Подлец, – сказал Саша после небольшой паузы.

– Ну почему, – возразила Таня. – Нормально. Мужчина обманул женщину… Есть что-то в этом что-то вечное… Фундаментальное…

– Вы что, его оправдываете? – возмутился Саша.

Таня помедлила.

– Вы знаете, я, в общем, догадывалась… Но мне его жалко стало. Он ведь тоже… хочет любви. А для него это проблема. Пенсионеры – они ведь… никому не нужны.

Саша задумался. Ему тоже стало жаль этого худого, хрипящего, ковыляющего.

– Но мы так не прокормимся… – И спохватился: – Постойте… Какая любовь?.. Вы что?.. намеревались… действительно… собирались…

Он был потрясён.

– Я забыла… в какой-то момент. – Таня искренне оправдывалась. – В роль вошла… – Поспешно добавила: – Но потом я вышла.

– Надо быть… академичнее, – с неудовольствием заметил Саша.

– Вы правы. Да. Конечно. Больше не повторится, я обещаю.

– Наш девиз – беспощадность!

– Конечно.

– Ничего личного!

– Разумеется.

– Каким должен быть наш клиент? Здоровым. Богатым. А главное – с хорошим аппетитом. Ни диетчик, ни диабетчик!.. Не пенсионер. Не инвалид. Чтоб… без жалости!

Таня теребила кончики волос – как школьница.

– Я постараюсь…

– Да. Пожалуйста. Это жизненно необходимо.

Вдруг Таня оживилась:

– Ой, а давайте, я ещё раз схожу!

Саша помедлил.

– Вы полагаете – целесообразно?

– Да. Я полагаю – да.

– Нет. Поздно. Тут, кроме вас… есть нормальные девушки. И они уже всех разобрали.

– Ну, может, кто-то ещё остался…

– Вряд ли. Вероятность близка к нулю.

– А должна быть вторая волна. После ресторана – возвращаются в номера…

– Вторая волна… это произвольное допущение. Но дело даже не в этом. Тот, кто возвращается в номер – он не пойдёт никуда за продуктами. Он уже сыт, он пьян, он только что поужинал… это надо учитывать.

– Саша… У вас прекрасное аналитическое мышление. Вы случайно не следователь?

– Я?.. Как вам такое могло в голову прийти? Какое может быть мышление – у следователя?

Таня с трудом сдержала улыбку.

– Извините.

– Ничего, пожалуйста. Да. Так вот…

– А кто вы? – перебила Таня.

Саша секунду подумал.

– Прекрасный незнакомец!

– Вы перепутали, – весело возразила Таня. – Это незнакомка прекрасная. А незнакомец – таинственный.

– Хорошо. Таинственный. Не перебивайте меня. Выходить вам опять – сейчас – неоптимально. Сейчас надо продумать завтрашнего клиента.

– Ну собственно, мы уже продумали…

Саша вскрыл упаковку кефира.

– Здоровый, понимаете? Здоровый! Его функция – быть здоровым. Хотя это не функция, это аргумент. Функция – у нас.

– А какая у нас функция?

– Наша функция – быть безжалостными. И чем он будет здоровее – тем больше у нас будет морального права… на безжалостность!

Бесспорно, клиент №3 был здоров. Очень здоров. Под два метра.

И шампанское он открыл – просто вытащил пробку. Не раскручивал.

Разлил в стаканы. Чокнулся с Таней.

Распахнулась дверь, ворвался Саша – в плаще, с чемоданом.

– Ой! – вскрикнула Таня. – Муж приехал! Это мой муж! Как неожиданно!..

Клиент №3 невозмутимо опорожнял стакан.

– Так вот как ты ездишь в командировки… Та-ак… – зловеще сказал Саша.

Он поставил чемодан, распрямился, начал развязывать куртку. Таня заломила руки:

– Я тебе сейчас все объясню!..

– Не надо ничего объяснять!.. – с театральным пафосом воскликнул Саша.

– Ты прав, – пророкотал клиент.

Он стоял во весь рост. Саша рядом – казался подростком.

Клиент склонился над ним, похлопал по плечу:

– Бывает.

Саша растерянно молчал.

Клиент повернулся, взял бутылку за горлышко и стал пить. Выпил. Бросил бутылку на кровать. Потом взял свою огромную сумку и сгрёб в неё всё, что было на столе.

Застегнул.

– Всех благ. – И вперевалку вышел.

Саша опустился в кресло.

Глянул на Таню – постучал пальцем по лбу.

– Я сейчас тебе всё объясню… – заторопилась она.

– Не надо.

Она отвернулась.

– Ладно, – сказал Саша. – Что будем делать?

Она не отвечала.

– Таня…

Она не отвечала.

– Ну… Извините, – сказал Саша искренне.

Таня повернулась к нему. Смахнула что-то со щеки. Да, – слезу.

– Ничего. Мэа кульпа.

– Что?

– «Моя вина». По-латыни.

Помолчали.

– А юбку вы… я вижу – не укоротили?

– Нет. Вы знаете, не требуется. И так идут.

Раздался лёгкий, но отчётливый стук в дверь.

– Кто это? – вскинул голову Саша.

– Да-да! – громко сказала Таня.

Но никто не входил.

Таня быстро пошла к двери. Открыла, выглянула. Закрыла.

– Никого…

Она откровенно встревожилась – и Саша стал её успокаивать:

– Предлагаю версию. Он перепутал номер. Постучал – и увидел, что перепутал. Если его нет в коридоре – значит, он и этаж перепутал. И побежал к лифту.

– Да… по-видимому, так… Только это была она, а не он.

– Откуда вы знаете?

– Стук был не мужской.

– Вы можете определить пол по стуку? – удивился Саша.

– Вы женский почерк отличаете от мужского?

– Но стук – это не почерк.

– Стук, почерк, походка… дыхание… Саша! Женщины мир ощущают активнее, чем мужчины. Острее, полнее…

– Ну, не знаю. Была у меня одна подруга… В смысле, девушка…

– Да.

– Она не ощущала мир активно.

– А как вы это поняли?

– Случайно. Я ей – цветы, а она – совершенно не видит! что три листика – по стеблю – по спирали – друг от друга – один, запятая, шестьсот восемнадцать тысячных! В соотношении!.. Это ряд Фибоначчи!.. Причём абсолютно точно!..

И Саша почему-то замолчал.

– Ну, и?.. – подстегнула Таня.

– Что?

– С девушкой этой… у вас как?

– Давно уже никак, – Саша махнул рукой. – А вы говорите: острее… полнее…

– А другие девушки – тоже не ощущали? вашего Фибоначчи?

– Ну… по-разному, – неохотно ответил Саша. – Вы понимаете, девушки – это время. Они все хотят времени.

– Хорошо, что вы это понимаете.

– Да что ж тут непонятного… А у меня его нет! И когда они об этом узнают…

– А чем же вы так заняты?

– Не знаю, как вам объяснить… В общем, есть одна задача.

– Всего одна?

Но Сашу уже утомили её расспросы.

– Давайте в другой раз, ладно?

– Конечно, конечно, – сразу же согласилась Таня.

Помолчали.

– Есть хочу, как собака, – признался Саша.

– Я тоже.

– День такой трудный был…

– И у меня. – Таня пошла в ванную.

– Я им тут объясняю, что нужно делать, а они не только не делают, но даже не понимают! что нужно сделать. Но не уточняют. И вот этого – я не могу понять!

– А у меня Красноикрянский, – ответила Таня из ванной, – это тут первый зам… должен заключение подписать, а он не подписывает.

Начала перед зеркалом снимать с себя раскраску.

Саша сел поудобней и вытянул ноги.

Переспросил:

– Как его фамилия?

– Красноикрянский, – ответила Таня из ванной.

Она была без блузки, тёрла ваткой лицо, смотрела на себя в зеркало и при этом разговаривала с Сашей… и разговор их звучал как-то привычно-семейно.

– А что же ваш муж? денег не шлёт?

– Возможно, он выслал. Но я не могу получить.

Саша удивился.

– Почему?..

– Не знаю. Хожу на почтамт каждый день…