Читать книгу: «Финист Урван и око василиска», страница 3
– Скорее всего, его дети.
– Дети? – от неожиданности Урван даже вскрикнул.
– Да. Ведь когда я убил колдуна, то решил из этого случая сделать показательный пример. Я повелел разрушить его дом, а книги сжечь на площади. Дети же, оставшись без отцовского наследства, стали попрошайками. Многие горожане изъявляли желание их усыновить, но я отдал приказ бичевать розгами всякого, кто возьмёт их под свой кров. Но дивногорцы всё равно саботировали мои решения и, чтобы хоть как-то поддержать сирот, стали выбрасывать на помойки хлеб. Так им удалось выжить. Некоторое время они бродяжничали в Дивногорске, а потом исчезли.
– Нехорошо ты поступил, князь. Теперь я понимаю причину твоего молчания. Тебе стыдно за свой поступок.
– Я поступил правильно! – взревел князь и повернулся лицом к Урвану.
– Но его дети не были магами.
– Разве есть любовь больше, чем любовь к детям? Я должен наказывать не только отцов, но и их детей, иначе люди будут и дальше колдовать, невзирая на последствия. А так неизбежные страдания собственных детей, возможно, их образумят.
– Дети-то в чём виноваты? Я открою тебе секрет, князь. Колдуны для увеличения своих сил приносят человеческие жертвы. Зачастую ими становятся невинные люди. Наказывая детей за грехи родителей, ты наказываешь невинных, а это значит, что ты ничем не лучше тех чародеев, которые приносят кровавые жертвы.
– Значит, нужно было их убить, – раздражённо буркнул князь, по-прежнему оставаясь уверенным в правильности своего поступка.
Слова архонта потрясли Урвана. В одно мгновение в глазах юноши князь из величайшего праведника превратился в фарисея. В своей мнимой праведности он готов уничтожить любого, кто имел несчастье стать родственником злодея. Благородные намерения извратил до неузнаваемости. Вместо великой добродетели милосердия проявил жестокость и единственное, в чём раскаивается, так это в излишнем гуманизме. Возомнив себя Богом, он своими действиями принёс огромное горе Дивногорску. И теперь на совести архонта смерть множества горожан.
Финист закипал от ярости. Рассерженному наезднику захотелось незамедлительно снести голову с плеч градоначальника. Однако Урван понимал, что смерть князя принесёт куда больше вреда, чем пользы, а на его душе останется смертный грех. Желая избежать страшного поступка, он спешно развернулся и направился к выходу.
Глава 4. Воспоминания василиска
Князь смотрел в спину уходящего юноши и горел желанием его остановить, чтобы убедить в своей правоте. Но в то же время архонт осознавал, что сейчас это пустая затея. По крайней мере пока всадник не обуздает свои чувства и не успокоится.
– Постой, финист! – всё-таки не удержался Вольдемар и громко закричал: – Разве ты не хочешь увидеть офалмон?
– Зачем он мне? – Урван остановился и, слегка повернув голову, из-подо лба посмотрел на говорившего.
– Я не уверен, что смогу пережить следующую встречу с Замврием и Зиноном, а моему сыну ещё нет и пятнадцати. Поэтому самым мудрым решением будет доверить сохранение глаза василиска тебе. А ещё лучше – вообще увезти его отсюда.
В словах правителя действительно был смысл. Ведь если оборотни знают о камне, то его нахождение внутри крепостных стен представляет угрозу. Кто знает, каким могуществом наделит их артефакт?
– Ты прав, князь, – с неохотой согласился Урван. – Веди.
Финист развернулся и подошёл к Вольдемару. Градоначальник расстегнул сюртук и достал из внутреннего кармана ключ, который всегда носил при себе. Он подошёл к одному из барсов, восседающих по обе стороны камина, и потянул за нижнюю челюсть. На удивление, та легко поддалась и с характерным скрипом образовала небольшой проём. В это отверстие князь вставил ключ со словами:
– Запоминай – трижды повернуть влево, слегка углубиться прямо и дважды вправо.
Как только завершился последний оборот, раздался мощный удар, и пол завибрировал. Комната наполнилась гулом пришедших в движение шестерёнок. Задняя стенка камина неслышно отъехала, и за ней образовался проход. Через три секунды работа механизма полностью прекратилась, и в помещении воцарилась тишина.
Архонт сделал приглашающий жест рукой и скрылся во тьме камина. После недолгого колебания Урван также двинулся следом. Миновав печь, он очутился в глубокой, но достаточно узкой шахте. Посередине скважины высилась опорная колонна, к которой примыкала винтовая лестница, ведущая вниз. На стенах колодца кое-где просматривались одиночные люминесцентные вертикальные полосы. Их мертвый свет рассеивал мрак.
Вдвоём они спустились на дно шахты. За последней ступенькой начинался метровый туннель, а сразу за ним раскинулось огромное полусферическое хранилище. В центре купола возвышался квадратный пьедестал, поверх которого на большом куске багровой ткани лежал офалмон. Он походил на зелёный изумруд с заключённым внутри чёрным ядром. Его габариты превышали крупных размеров спелую тыкву, и камень едва удавалось обхватить широко раскинутыми руками. Исходящий от офалмона зелёный свет заливал всё пространство вокруг.
Правитель и всадник направились к глазу василиска. По мере приближения к камню душа Урвана наполнялась чувством неописуемого ужаса. Его буквально затрясло от страха, а по коже пробежали мурашки. Впервые в жизни ему довелось ощутить тлетворное влияние скверны. Чем сильнее воздействовало зло, тем больше вызывалось чувство неприятия и отторжения.
Подойдя вплотную к офалмону, финист увидел в полупрозрачном стекле камня собственное отражение. Десять секунд Урван смотрел на себя в изумруде и, словно сражённый молнией, неожиданно рухнул на пол. Князь мгновенно бросился к юноше и стал лупить по щекам, пытаясь привести его в чувство. Но усилия оказались тщетны. Наездник потерял сознание.
Тем временем Урван видел воспоминания, запечатлённые оком. Перед ним предстала арена первой битвы. Видение оказалось столь мощным, что финист пережил все эмоции, которые испытал змей в то роковое сражение. Опьянённый своим могуществом василиск поглощал борисфян. После полного их уничтожения ему захотелось съесть и офитийцев, но змеепоклонники даже не догадывались о планах чудовища.
Им двигало неутолимое желание пожрать всех людей. Змей верил, что как только в мире исчезнет последний из рода человеческого, то Всевышнему ничего не останется, кроме как оставить эту планету. Он хотел предотвратить древнее пророчество, которое тяжёлым грузом отягощало дух змея и постоянно напоминало о себе. Однако что это за предсказание финисту в видении оставалось недоступно.
Самоуверенный гад пребывал в твердой уверенности, что его никто не остановит. Но едва змея посетила дерзкая мысль о триумфальной победе, борисфяне неожиданно побросали вооружение и упали на колени. Кланяясь и посыпая голову землёй, они принялись громко призывать имя Элогима. Через мгновение в небе вспыхнул яркий свет, и явился феникс. Он подлетел к предводителю войска богомольцев и вручил ему огненную глефу из своего клюва. После чего посадил его себе на спину, и они вместе поднялись на небывалую высоту, а затем спикировали прямо на морду василиска. Сокол вцепился когтями в око чудовища и выдрал его живьём. Лишённый одного глаза, гад понял, что обречён, и трусливо бросился прочь, давя под собой офитийцев.
Съедаемый безграничным страхом перед фениксом, василиск выстроил громадный зиккурат и спрятался внутри вместе со своими приспешниками. Теперь сидит в своем укреплении, жаждет вернуть око и отомстить старому другу за своё поругание. Но до тех пор, пока офалмон не возвратится в глазницу змея, тот не сможет дать ответный бой соколу.
Видение закончилось так же стремительно, как и началось. Урван очнулся, по-прежнему лёжа на полу. Его руки дрожали, дыхание перехватило, а сердце норовило выскочить из груди. Кровь пульсировала по венам и била во все органы одновременно с такой силой, что в глазах юноши потемнело.
Фантасмагория испугала финиста. Он боялся явлений, которых не понимал. Ведь ни один наставник не может в полной мере подготовить своего ученика к реальному опыту соприкосновения со скверной. Только глупцы не страшились магии. Те же, кого она не пугала, очень скоро исчезали или, того хуже, попадали под её влияние.
Боковым зрением справа от себя Урван приметил чёрный силуэт и на секунду ему показалось, что видение ещё не закончилось. Силясь его рассмотреть, повернул голову к тени и прищурил глаза. К радости финиста, это оказался градоначальник. Правитель сидел на корточках и смотрел на изумрудное око. Услышав шуршание очнувшегося наездника, повернулся к нему лицом и протянул ладонь. Всадник с усилием схватился за предложенную руку и, опираясь на нее, сел на пол.
– Что с тобой, Урван? – взволнованно спросил князь.
– Сам не знаю, – угрюмо отозвался хранитель. – Ощущение, словно увидел воспоминания василиска.
– Такое иногда случается с финистами. Как говорили древние, око – светильник для души. Соприкоснувшись с офалмоном, ты смог проникнуть в разум змея и прочувствовать значимые события из его жизни. Скажи мне, что открылось тебе?
– Я видел ту роковую битву, в которой он лишился своего глаза.
– И всё?
– Нет, – обречённо вздохнул финист. – Ещё мне удалось прочитать его мысли. Он хочет сожрать феникса и вместе с ним извести всех борисфян.
– Но зачем?
– Василиск собирается уничтожить всех почитателей единого Бога. Он верит, что в тот день, когда это случится, Элогим оставит землю и таким образом не сбудется некое пророчество. Но для этого ему необходим потерянный глаз.
– Будь проклят этот гад! Мало ему тех бед, которые он принёс на наши земли.
– Может быть, оборотни заключили союз с василиском и пытаются добыть камень для него? – предположил финист.
– Если это так, нужно немедленно это око отсюда увезти.
– От него смердит скверной, я к нему даже не прикоснусь, – вскрикнул хранитель и замотал головой.
– Но ведь если ты оставишь камень здесь, он может попасть в руки магов, а от них прямиком к змею, – мягко возразил правитель.
– Сейчас не могу. Магия обладает развращающей силой, и нет уверенности, что мне удастся выстоять. Кто знает, что случится с миром, если финист поддастся влиянию скверны.
– Тогда отправляйся за Флегонтом. Может быть, он согласится забрать око.
– Слишком далеко лететь. Мы можем не поспеть, прежде чем явятся оборотни.
– Значит, у нас нет выбора, – обречённо вздохнул архонт. – Нужно готовиться к битве.
Урван схватился за свой шест, опёрся им об пол и встал на ноги. Постукивая посохом, вместе с архонтом направился к выходу. Поднявшись по лестнице, они очутились в комнате. Когда финист миновал камин, князь подошёл к барсу, вытащил из пасти ключ и протянул измученному всаднику.
Юноша левой рукой осторожно схватился за стержень, поднёс к лицу и принялся внимательно рассматривать. Длина ключа была не меньше одной пяди. Язычок изделия представлял собой сложный рисунок со всевозможными зубчиками и зализами. Венчала ключик головка в виде золотой змеи, кусающей себя за хвост, внутри неё заключался зелёный изумруд. По центру драгоценного камня имелось отверстие, сквозь которое прикреплялась серебряная цепочка.
– Оставь его себе! – спокойно сказал юноша и протянул ключ архонту.
– Но как же маги? Они жаждут мести! Для них я первостепенная цель.
– Ты прав, повелитель, но в то же время ты самый защищённый человек из всех жителей Дивногорска. А мне предстоит сражаться с оборотнями лицом к лицу и поэтому лучше пусть ключ пока останется у тебя.
– Всё, что я сделал, я сделал ради своего народа, – сухо произнёс Вольдемар и пронзительно посмотрел в глаза финиста.
– Готовься к битве, князь.
Урван развернулся и направился к выходу, всем сердцем желая поскорее покинуть покои градоначальника. Его переполняла уверенность, что тот не станет ввязываться с ним в новый разговор, да и сам он не желал более слушать оправдания архонта.
– Финист, – тем не менее за спиной всадника вновь раздался грубый голос князя. – Прежде чем начнётся битва, сходи к западной стене.
– Зачем? – повернул голову Урван.
– Там стоял дом того мага. Может, что найдёшь.
Идея градоначальника наезднику показалась бессмысленной. Ведь после тех событий прошло уже более двадцати лет, и ни о каких следах не может быть и речи. Кроме того, князь уничтожил избу волхва, а это означало, что даже заметки чародея, припрятанные в укромном месте в его жилище, сгинули вместе с ним.
Урван пожал плечами, выровнялся и продолжил путь. Тем не менее он всё же решил наведать развалины дома чернокнижника. Ему не хотелось в случае будущей неудачи винить себя в пренебрежении даже самой маленькой попыткой разузнать информацию. Хотя шансы обнаружить зацепки стремились к нулю.
Юноша вышел в коридор и направился к лестнице. Спустился на первый этаж, миновал неф и, выйдя во двор, уверенным шагом направился к западной стене. На удивление, местные к нему больше не приставали. По всей видимости, князь провёл с горожанами разъяснительную беседу о важности спокойной работы для финистов.
К месту назначения всадник прибыл за считанные минуты. Нужная территория сразу бросалась в глаза, и ее невозможно было не заметить и пройти мимо. Посреди стройного ряда одинаковых двухэтажных домиков раскинулось достаточно большое пустое пространство. В это место точно вписывалась одна хата, да и на земле ещё виднелись едва уловимые очертания квадрата, оставшегося от уничтоженного здания.
Самым верным вариантом оставалось пойти в близлежащие дома и расспросить соседей. Однако за столь долгий срок наверняка те давно всё позабыли, а если и остались такие, которые ещё что-то помнили, всё равно не открыли бы правду. Страх перед князем напрочь сковал их уста и стал бы помехой откровенному разговору между ними и финистом. За разглагольствование о колдунах местные могли пострадать от немилости князя. Поэтому в подобной ситуации лучше держать рот на замке.
– Ищешь чего, милок? – неожиданно раздался женский голос позади финиста и прервал его размышления.
Урван неспешно обернулся и посмотрел на источник звука. Перед ним стояла горбатая старушка лет восьмидесяти. Она еле-еле передвигалась и для равновесия использовала маленькую трость.
– Вообще-то да, бабушка. Я ищу сведения о колдуне, который жил здесь двадцать лет назад.
– Ох, мил человек, его ты здесь не найдешь. Давно это было. Его убили, когда он проник в княжеские покои и с помощью магии убил предыдущего князя.
Ответ старушки говорил о многом. В сознании горожан доминировала мысль о причастности чародея к смерти Вольдемара Третьего в силу зловредности мага. Об истинных мотивах волхва они, конечно, ничего не знали. Князь не позволил бы открыть правду жителям Дивногорска.
– Бабушка, а ты слышала о детях чародея? – Урван задал новый вопрос.
– Да! Старшего звали Зинон, а младшего Замврий. После убийства мага князь повелел уничтожить его дом. Здесь он и стоял, – старушка с усилием вскинула руку и указала на пустую площадку. – А детей выгнал на улицу. Они долго бродяжничали, и мне стало жаль их, поэтому я обратилась к Вольдемару с просьбой отдать их под мою опеку, но он не позволил. Долго скитались несчастные, а потом исчезли, и никто не знает куда.
– А у чародея не было родственников?
– Может и есть, но точно не в Дивногорске. Много лет назад он потерял жену и с тех пор стал очень нелюдим.
Хоть старушка и говорила охотно и много, но не сообщила финисту ничего ценного. Всю эту информацию он уже и так знал от архонта. Последний след обрывался на пустыре бывшего дома колдуна. Дальше оставалось только готовиться к неминуемой битве.
– Спасибо тебе, бабушка, – обречённо бросил Урван.
Финист пошёл к воротам кремля. Он хотел поскорее покинуть город и приступить к тренировкам. Здесь, в кремле, в условиях ограниченного пространства упражняться с фениксом невозможно. Одно неловкое движение хищника могло привести к гибели десятков людей. Даже обычный взмах глефой мог обернуться рассечением надвое зазевавшегося горожанина.
Хранитель развернулся и пошёл прочь из кремля. Миновав вход в крепость, направился на юг. Огненный сокол по-прежнему сидел на восточной башне и с высоты наблюдал за своим наездником. Он терпеливо ждал, когда всадник его призовёт, и они вместе покинут город. Птица в силу своей духовной связи чувствовала печаль Урвана и сама испытывала горесть.
Отойдя от поселения на расстояние версты, юноша призвал феникса, и они улетели.
Глава 5. Бой
Весь следующий день юноша провел в тренировках с глефой и езде на фениксе. Тратить время на поиск оборотней не имело смысла. Монстры скорее всего отсиживаются в своём логове и обдумывают план нападения на город. Перед битвой они вряд ли стали бы высовываться, тем самым ставя под угрозу будущее вторжение. Кроме того, до них наверняка дошла информация о прибывшей помощи горожанам в лице наездника феникса. Поэтому теперь они станут ещё более осторожны в своих действиях и изощрённее в методах. Исходя из всего этого, самым лучшим решением финист посчитал тщательную подготовку к битве.
Утро четвёртого дня выдалось на редкость солнечным. Синий небосвод без единого облачка раскинулся до самого горизонта. Лёгкий ветерок дул с юга. Мелодичное и разноголосое соловьиное пение звучало по всей долине. Казалось, ничто не может испортить этот прекрасный момент.
Войско Дивногорцев, вооруженное стрелковым оружием, выстроилось на стенах кремля в два ряда. Над самими воротами расположились арбалетчики, держа наготове мощные болты. На дальних стенах в томительном ожидании сосредоточились обычные лучники. Среди солдат отсутствовали доспешники и лишь князь стоял облачённый в серебряные латы. Большинство воинов своей защитой выбрали лёгкие кафтаны, дабы не тратить силы на удерживание тяжёлой брони.
Над воротами также нависал громадный чёрный котёл, заполненный доверху кипящим маслом. По обе стороны от него, через каждые пятьдесят метров, располагались котлы меньшего объёма. С их помощью инженеры Вольдемара собирались поливать непрошеных гостей.
Сосредоточение рекрутов на стенах, их вооружение, облачение и другие предпринятые меры защиты свидетельствовали о хорошо продуманной тактике обороны замка. Предполагалось остановить монстров возле стен города, ведь если оборотни прорвутся в кремль – Дивногорск обречён.
Финист приближался к городу верхом на фениксе. За мифическим соколом растекался огненный след. Пламенный шлейф простирался далеко позади птицы и походил на красный веер. Настрой Урвана был боевым, для пущего эффекта он поднял вверх глефу и выпустил огненные клинки. Для подобного мероприятия состояние души должно соответствовать моменту, иначе провала не избежать. Именно сегодня он собирался остановить чудовищ, терроризировавших город.
Ратники, завидев феникса, пришли в восторг. На смену угрюмым гримасам выползли восхищённые улыбки.
– Финист! Финист! Финист! – повсеместно орали солдаты.
Подхлёстываемый всеобщим ликованием, Урван замахал глефой с ещё большей силой и закричал громовым голосом. Сокол опустился ниже и пролетел в трёх метрах над людскими головами. Затем он снова набрал высоту и начал описывать круги над крепостью. Феникс так лихо кружил, что закольцевал пламя, и внутри круга образовался огненный водоворот.
Люди смотрели на пылающий вихрь, разинув рты и расширив от изумления глаза. На смену восторгу пришёл шок. Неизгладимое впечатление сотрясало дух даже самых стойких воинов. И даже самые крохотные сомнения, которые до этого ещё гнездились в укромных уголках души, улетучились безвозвратно. Теперь все были твердо уверены в предстоящей победе над монстрами. Ведь против такого могучего феникса устоять невозможно.
Неожиданно на горизонте возникла чёрная туча. Она появилась из ниоткуда и в мгновение ока разрослась до невиданных размеров. Из тёмного облака блистали молнии, и раскатывался оглушительный гром. Стена дождя, изливавшаяся из тучи, застилала весь горизонт.
Несколько минут северный ветер дул на юг, но затем вдруг «передумал» и двинулся в обратном направлении. Ведомое ветром дождевое облако покорно поплыло в сторону крепости, заливая потоками воды всю долину.
Финист отдал команду фениксу немедленно прекратить нарезать круги над замком и зависнуть в спокойном положении над кремлём. Птица послушно выполнила приказ, и всадник с помощью своего чудесного зрения начал рассматривать тучу. Из бури как будто изливался неестественный бледно-зеленоватый цвет. Обычно синеватые молнии, в этот раз имели кислотно-салатовый окрас.
Урвану стало ясно, что тайфун – порождение скверны. Габариты тучи указывали на могущественную магию её создателей. За время изгнания они преуспели в чёрном деле, а их ненависть к Вольдемару только усиливала способности.
По мере приближения урагана твердая уверенность юноши постепенно убавлялась. На ее месте все больше и больше появлялось сомнение в победе в грядущей схватке. В истории финистов есть страницы, когда битва с одним лишь могущественным колдуном едва не заканчивалась для первых смертью. Но в те славные времена каждый представитель ордена, в отличие от Урвана, встречался с подобной опасностью в зрелом возрасте, будучи опытным воином.
Спустя десять минут буря накрыла всю долину и остановилась. Зависнув в небе практически неподвижно, она накрыла собой крепость, гору и близлежащие окрестности. Под её чёрными облаками было очень темно. В таких условиях эффективность арбалетчиков и лучников значительно падала.
Внезапно на расстоянии трёх вёрст Урван заметил сильное возмущение в своём эшелоне. Огромное нечто неслось на него с бешеной скоростью, издавая оглушительный рык. Вскоре оно врезалось в дождевую стену, и многочисленные капли, с силой отскакивая от него, полетели во всех направлениях. Позади тени вырисовывались два вихря, закрученных в противоположные стороны.
По мере приближения к фениксу, очертания фантома становились всё явственней. Неизвестное существо напоминало обычного льва, наделённого крупными орлиными крыльями, торчащими из хребта. Состоящий из плоти и крови, чернокожий зверь был чуть меньше огненного сокола.
Урван догадался сразу, что этот монстр и есть оборотень. В природе не существовало крылатых львов, а значит грифон – порождение магии. Кроме того, на спине гибрида всадник отсутствовал, тогда как для лучшего контроля чудовища его создатель должен находиться максимально близко.
Зверь, приблизившись на расстояние видимости, остановился. Он завис в воздухе напротив феникса, сотрясая атмосферу крыльями. При виде Урвана, на львиной морде появилась растерянность.
Минуту воины смотрели друг другу в глаза. Не выдержав, грифон развернулся и бросился прочь. Стремительно удаляющийся оборотень вызвал явное сожаление у финиста. Жестокая судьба сироты вызвала в нем искреннюю сердечную боль и сочувствие. Однако какие бы чувства ни испытывал Урван к чародеям, долг обязывал остановить их и, к сожалению, зачастую только смерть позволяла решить эту задачу.
– Вперёд! – крикнул финист, стряхнув наваждение.
Тотчас же феникс бросился преследовать льва. Его скорость в два раза превышала скорость оборотня, и он стал быстро настигать грифона. Оборотень отчётливо слышал нарастающий звук позади себя, прекрасно осознавая приближение погони. Беспокойство чародея возрастало, ведь, не смея оглянуться назад, чтобы не терять драгоценное время, он не знал насколько далеко от него птица. Вполне вероятно, что в данный момент сокол уже заносит свои острые когти, чтобы вцепиться ими в него.
В отчаянной попытке спастись, грифон нырнул вниз, намереваясь за счёт притяжения земли увеличить скорость, но при этом совершенно упустил из виду, что в пикировании соколам нет равных. В отвесном полёте хищник настигал свою жертву практически мгновенно и поэтому бросок вниз считался фатальной ошибкой, на которую финист часто ловил всевозможных крылатых тварей.
Урван сгруппировался в седле и мысленно повелел соколу нагнать льва. Птица наклонила клюв и уже начала складывать крылья для крутого пике, как вдруг, откуда ни возьмись, сверху на феникса налетел другой грифон. Задними лапами он вцепился в голову феникса, а передними схватился за левое крыло. Чудище раскрыло пасть и гигантскими острыми клыками впилось в соколиную шею, засадив их под самый корень.
Эта особь в отличие от первой оказалась несколько крупнее и массивнее. Ярко-синий окрас его шерсти, подобно безоблачной небесной глади, переливался и слепил глаза.
Феникс взвыл протяжно от боли. Его вопль разлетелся на многие вёрсты вокруг и залил всю долину. Крик с силой ударялся в могучий бастион и заставлял пульсировать незыблемые стены. Зловещая туча в мгновение ока рассеялась.
Инерцией от мощного удара птицу развернуло, а финиста вышвырнуло из седла. С высокой скоростью он понёсся к земле, кружась и переворачиваясь в воздухе. Неожиданное вращение вызвало приступ тошноты, и наездника вырвало, моментально окатив рвотными массами с головы до ног.
Тем временем убегающий без оглядки чёрный грифон, почуяв неожиданный рёв за спиной, остановился, молниеносно развернулся и полетел обратно вверх, навстречу приближающемуся финисту. Как только расстояние между ними уменьшилось до ста шагов, лев широко разинул пасть и высунул язык. Едва всадник коснулся кончика органа, чудище спрятало язык и сомкнуло зубы.
Вольдемар, наблюдавший за сражением со стены, пришёл в ужас. Машинально подняв правую руку, принялся вращать ею по часовой стрелке. Солдаты, стоявшие в дозоре и следившие за каждым движением князя, резко потянули за канаты. Тотчас же шатры, покрывавшие вежи, разлетелись в разные стороны. Палатки обнажили огромные баллисты, которые князь поставил вместо керамических конусов.
Управляли стреломётами два лучника. Они спешно прицелились в сердце грифона и спустили упоры с храповиков. С грохотом скорпионы дали залпы по чудовищу. Отдача от баллист дёрнула массивные машины, и они сильно затряслись.
Один из дротиков блеснул в полуметре от брюха животного. Второе гигантское копьё пробило насквозь задние лапы льва и со свистом вылетело. От чудовищной боли, пронзившей тело, монстр взревел и выплюнул финиста. На глазах многочисленных воинов оборотень стремительно начал превращаться в человека и в течение пяти секунд от его звероподобного вида не осталось и следа.
Урван, покрытый с макушки до пят своей рвотой и слюнями грифона, теперь смог рассмотреть колдуна. Им оказался юноша с виду на несколько лет младше его, с красивыми правильными чертами лица. На голове мага торчал ёжик короткостриженых каштановых волос.
Чернокнижник раскинул в стороны руки и полетел вниз. Болевой шок оказался настолько нестерпимым, что чародей в одно мгновение после попадания копья лишился сознания. После трансформации у колдуна по-прежнему зияли на ногах сквозные дыры, из которых хлестала кровь, хотя диаметр отверстий стал заметно меньше диаметра древка.
Второй грифон наблюдал за разразившейся драмой сверху. Силясь предотвратить смертельное падение, не раздумывая, он бросился вниз. Его скорость была настолько высокой, что, схвати он брата у самой земли, не смог бы остановиться и непременно разбился. В тот момент ему была безразлична собственная жизнь, но не жизнь единственного члена семьи.
Лев левой лапой схватил финиста, а правой обморочное тело брата. Земля стремительно приближалась. Грифон чувствовал сильный встречный поток, мгновенное изменение формы крыла могло переломать их или в лучшем случае повыдёргивать перья.
Не видя никакой альтернативы, лев повернул крылья поперёк ветра. В одночасье конечности на спине грифона затрещали, словно могучее дерево с толстым стволом переломили надвое. Мышцы, поддерживающие крылья, лопнули, и из них брызнула кровь, орошая хребет. Превозмогая чудовищную боль, оборотень в последнюю секунду вышел из пикирования в горизонтальный полёт и понёсся вдоль кремля.
Солдаты стали спешно прицеливаться в чудовище, ясно понимая, что лучшего шанса подобраться к монстру им не представится, но едва первый из них выпустил стрелу, как на стену с грохотом рухнул феникс. Он упал брюхом кверху, свесив крылья с внешней стороны стены. К несчастью, из-за внезапного стремительного падения у некоторых воинов не было возможности вовремя среагировать и спастись. Все они оказались под рухнувшим туловищем и мгновенно погибли. Удар о кремль был такой силы, что большая часть защитников крепости от неожиданности выпустили снаряды в разные стороны. Некоторые свалились со стен и разбились насмерть.
Лев повернул голову и окинул взглядом бастион. Увидев беспомощного феникса, повисшего на кремле, не поверил своим глазам. За многие столетия никому не удавалось одолеть огненного сокола, а тем более так серьёзно ранить. Грифон страстно захотел вернуться и перегрызть глотку фениксу. Перспектива оказаться победителем захватывала дух оборотня. Смерть легендарной птицы обеспечила бы ему место в истории и славу самого могущественного колдуна мира. Более того, мёртвое тело феникса – великолепный трофей для убежища магов.
Неожиданно мысли волхва прервал протяжный стон брата. К погибающему чародею подступала агония. Длительное пребывание без соответствующего лечения грозило ему инвалидностью или, того хуже, смертью. С умирающим на руках братом атаковать крепость не представлялось возможным, а, кроме того, баллисты успели перезарядиться и только и ждали, когда грифон подберётся поближе.
Оборотень издал протяжный рык и продолжил полёт. Он решил оставить расправу над соколом до лучших времён. Тем более что финист уже попал к нему в плен и являлся хорошей приманкой, чтобы заманить феникса в ловушку.
Едва грифон скрылся за пиком, сокол начал медленно сползать со стены следом за своими тяжеловесными крыльями. Вскоре грохочущий звук от удара о землю раздался справа от подъёмных ворот. Феникс упал спиной кверху, уткнувшись мордой о твердую каменистую почву. Сила удара оказалась настолько велика, что израненный хищник мгновенно потерял сознание и впал в кому. Птица перестала стонать и лишь тихо засопела. До этого окружавшее её огненное пламя полностью погасло.
Всех защитников крепости в одночасье охватила паника. На их лица выползла растерянность, смешанная с отчаянием. Многие солдаты затряслись от нахлынувшего смятения и схватились за головы. Им всем казалось, что легендарный феникс умер у них на глазах.
Князь также стоял в замешательстве, одолеваемый всеобщим ужасом, но спустя несколько секунд всё же сумел взять себя в руки. Неожиданно вспомнилась легенда, согласно которой сокол, избрав себе нового финиста, совершает акт самосожжения. Когда рождается новый всадник, он спешит к южным джунглям и с помощью своего огненного дыхания поджигает пальмовую пущу. Лишь только жар достигает предела, зверь бросается в пламя, которое чудесным образом обновляет и омолаживает старое тело феникса.
