Читать книгу: «Последний президент», страница 6

Потом было пять долгих дней ожидания, в ходе которых Голицын постоянно выходил выглядывать их, ночью прислушивался к шорохам, ожидая стука в дверь. С каждым днём росло напряжение, тревога и нервозность. В это время он сильно жалел, что не подумал о спутниковых телефонах и ящике аккумуляторов к ним. Почему-то в голове постоянно крутились какие-то недобрые развития ситуаций: от того, что заблудились, до нападения на них волков или каких-нибудь мародёров. И мысли эти с каждым днём становились всё навязчивее. К счастью утром шестого дня, он в окно увидел, как по просеке тащатся сани. Накинув куртку, он сразу же выскочил к ним. Сани были загружены по максимуму, и ребята еле тащили их, так что помощь Голицына оказалась очень кстати. Мероприятие сильно вымотало их, поэтому накормив их, сразу же уложили спать, а сами стали разбирать сани. Их улов, если можно так называть оказался богаче предыдущего похода. По мимо лекарств, книг и одежды они нашли ещё семена растений, картофель для посадки, чай, подсолнечник, много соли, спички, что-то похожее на огниво, а также самый главный улов – улей с пчёлами. Им даже посчастливилось найти кустарный самогонный аппарат. А вот оружия или пороха, к сожалению, не было.

На следующий день, когда ребята выспались, все собрались вокруг них, слушая их рассказ о своём путешествии. То, что они увидели было ожидаемо – брошенные дома, в некоторых ещё лежат разложившиеся трупы, те дома, которые брошены почти пустые, животных и птицы тоже нет, и вряд ли кто-то вернётся туда. Конечно на основании двух вылазок трудно делать вывод о ситуации, но вывод напрашивался сам собой. Оставалось лишь поискать людей в городах, но там была чума. Поэтому пока этот вопрос даже не поднимался.

14.

Весна на юге совсем не такая как на севере или даже в средней полосе. Тут нет тех долгих грязно-морозных дней, светящего и малогреющего солнца, ветров и тоскливых туч, вяло тянущихся по небу. Весна на юге яркая, быстрая и жизнерадостная. Семья Голицына никогда не видела эту весну, поэтому март произвёл на них неизгладимое впечатление. Снег быстро сошёл, а солнце и лёгкие ветра выдули с земли сырость. В лесу было ещё влажно и сыро, а на опушках уже начала пробиваться молодая трава.

Ожило всё и в охотничьем домике – началась пора приготовления к весенней посадке. На опушке, которую приглядели ещё осенью разгребли сухостой из травы, разбили грядки. Другая опушка была очищена для посева злаков. Со двора перетащили и смастерили систему полива и набора воды. Первый огородно-садоводческий опыт оказался положительным: ещё в начале весны, высаженные в доме семена дали хорошую рассаду, так что бережно посаженные овощи принялись быстро, да и злаки всходили на этой почве хорошо, цветы, виноград, смородина – всё росло как на дрожжах.

Осенне-зимний период хоть и выдался насыщенным, но до весенне-летнего ему было очень далеко. Сейчас не было времени на скуку и безделье, даже дети были заняты домашними делами, хотя для них это было чем-то сродни игры.

Взрослые вставали с рассветом и до подъёма детей успевали полить огород, сходить на рыбалку, поставить сети и раколовки, приготовить завтрак, выйти к солончаку, чтобы на борта с трейлера налить воды. После завтрака уже все вмести шли пропалывать грядки, приводить в порядок двор и дом, готовить обед. После него было пару-тройку часов на отдых, когда каждый занимался чем хочет, а вот ближе к вечеру опять жизнь начинала кипеть: там, где влагу впитал песок нужно было опять поливать, проверить и убрать вредителей, проверять улов и заготавливать дрова на зиму. К тому же нужно было сходить на солончак и смести соль, оставшуюся от выпаренной воды. В походах за солью постоянно брали с собой арбалеты, иной раз даже получалось подстрелить фазана или куропатку, реже попадались перепела, иногда даже попадались следы косуль в районе солончака. Во время этих походов зародилась мысль сделать птичник, чтобы были всегда яйца под рукой. В свободное время за баней за неделю его сделали, вот только пришлось снять одну сетку с реки. А силок для ловли птиц сделали уже из подручных материалов. И, как оказалось, птица не была напугана людьми и силок быстро помог наполнить птичник, так что вопрос с яйцами был решён. Конечно, куры бы подошли больше, но, как говориться «на безрыбье и рак – рыба».

За время зимовки уже понимали сколько продуктов нужно, поэтому трудились, не покладая рук. К счастью, других людей по близости не было и конкуренции в заготовки пропитания не возникало. Сходили на разведку на другой берег, где нашли несколько диких абрикос, растущих на краю поля. Да и само поле хоть не было таким уж как в прошлую осень, но много зерна дало всходы, так что запастись можно было и здесь.

Голицын не заметил, как пролетела весна, а лето уже достигло своего экватора. Он встал рано, ещё до восхода солнца и сидел сейчас на пристани, ожидая, когда из-за берега появиться солнце. На удивление, сейчас он был спокоен: расчёт показывал, что запастись продовольствием они смогут, причём даже сделают приличный запас, с дровами тоже проблем не будет, одежда и прочие предметы обихода есть; найденная в одном из домов книга народной медицины тоже настраивала на отличный лад, к тому же по мимо описания там были ещё фотографии, так что траву находили быстро, а уж сушить и хранить её было где. Странное ощущение было от этой крестьянской жизни, казалось бы, человек привыкший к комфорту, попадая в такой необитаемый мир, должен тосковать и пытаться выбраться из него, а тут наоборот – больше не хочется шума машин, стен квартиры и деловых костюмов, а прогулка босиком не сравниться ни с какими туфлями.

Солнце осветило край берега, начинался новый день с теми же заботами, хотя нет, слово «заботы» тут было не правильным, даже слово «дела» не подходило к их укладу жизни. Тут он даже не мог подобрать слово, потому что описать это состояние от того, что сам делает руками, было трудно. Искупавшись в реке, Голицын двинулся к дому, где Степан уже развёл костёр и поставил чайник.

Ростовское лето в отличии от лета на побережье было ласковым, не таким уж жарким, больше похожим на сухой пар в бане, согревающий, но не обжигающий. И это лето вдохнуло в него новую жизнь, отогнав прошлые муки совести, мысли и воспоминания.

Жизнь кипела до самой средины осени. За это время семья запаслась злаками и себе и для пропитания птицы, насушили и накоптили рыбы, да и куда же без копчёных уток. Соленья и мёд, травы и ягоды, грибы… подвал опять был полон припасов, а жизнь опять начинала впадать в спячку. За октябрь Степан и Ратмир использовали по назначению самогонный аппарат, сделав запас спирта в трёх баллонах. А ещё брага подарила дрожжи, которых так не хватало при выпечке хлеба и теперь на столе лежал красивый пышный подовый хлеб. Приготовление к дождям и холоду было завершено, оставалось только ждать, ждать, ждать и ждать. За это время рассмотрели карту, составили новые маршруты исследования и ждали снега. А когда пришёл снег, то настало время новых приключений: для детворы во дворе, а для мужчин в неизведанных селах. К большому счастью все эти приключения прошли без проблем и к весне семья разжилась уже новым имуществом, стройматериалом. Прошло ощущение «робинзонов» и семья уже прекрасно адаптировалась к реалиям их нынешней жизни. Первые месяцы весны прошли в приготовлениях к сезону посадки растений.

К средине дня солнце уже согревало приятно, и Голицын сидел на берегу реки на причале, забросив удочку. Всё, что было запланировано на сегодня уже сделали и каждый занимался чем хотел. Поплавок мирно покачивался на волнах, даже не думая нырять под воду, да и Голицын не сильно за ним следил. Ему нравилось сидеть здесь, смотреть как бегут воды Северского Донца, как ветер волнует камыш на противоположном берегу, как молодая ещё ярко зелёная трава окрашивает склоны, пряча под собой сухостой. А ещё ему нравилось, как звучит мир вокруг. И он отмечал, что шум города уже ему не кажется чем-то обычным, скорее, он резал бы сейчас слух и был бы неприятен.

Услышав шум шагов за спиной, он не стал поворачиваться, ведь кого-то постороннего тут не было, и со временем осознание этого чётко впечаталось в восприятие. Александра подошла и села рядом, держа в руках две чашки чая. Смешно, но они до сих пор называли заваренные ветки и листья плодовых кустов и растений чаем.

– Обед ещё не готов. – Сказала она, протягивая кружку.

Голицын улыбнулся и взял кружку двумя руками. Этот приятный миг, когда кружка обжигает ладони напоминал о той, прошлой жизни.

– Саш, ты часто вспоминаешь ту нашу жизнь? – Спросил он жену.

В ответ она улыбнулась, села рядом с ним:

– Раньше часто было, не хватало многого, а теперь уже реже. Вспоминаю какие-то моменты жизненные, не связанные с бытом.

– А если бы можно было всё вернуть обратно, чтобы не было болезни. Хотела бы?

– Нет. Тогда бы всё текло так, как и было. Тебя бы мы видели чаще по телевизору, дети и внуки росли бы в Интернете, и мы бы потеряли то, что принято считать семьёй. Не в юридическом смысле, а в моральном.

– Я тоже об этом думал. Вот только знал бы раньше что и как, то этот бы домик снабдил лучше.

Они засмеялись. Уходить с причала не хотелось, к тому же прохладная вода так приятно остужала ноги.

– Я часто думаю о том, какое бы будущее нас ждало, если бы не случился этот переворот. – Прервав молчание, произнёс Голицын. – И понимаю, что я ничего бы не смог дать стране и людям, путей развития и сохранения целостности страны я не знаю, да и вряд ли бы кто-то при таком дефиците человеческого и мозгового ресурса смог бы предложить что-то оптимальное.

– Не забивай себе голову, ты правильно сделал, что не стал цепляться за власть из последних сил. Народ запомнит тебя не тираном и самодуром, и смерти желать тебе никто не будет. В этой ситуации нет выхода правильного и приемлемого для всех. Я думаю, что и страна сейчас в большей степени состоит из таких аскетов как мы или небольших деревушек, которые благодаря своей отдалённости от областных центров или аскетичности остались живы.

Они снова замолчали, смотря на то как плавает поплавок на воде. Когда из-за поворота появилась лодка, они даже не сразу поверили своим глазам. Но это действительно была лодка. И в этой лодке были люди. Видно было двух: один из них грёб вёслами, а второй сидел на носу лодки. И люди заметили их. Голицын встал и помахал им рукой. В ответ тот, что грёб вёслами тоже встал и помахал рукой. Лодку он направил к пристани. Когда лодка была уже близко они рассмотрели, что в лодке по мимо мужчины и женщины есть ещё двое детей. Лодка причалила к их маленькому пирсу.

– Здравствуйте, – отчётливо произнёс мужчина. – Не ожидали увидеть тут людей. Разрешите сойти не берег?

– Конечно, конечно. – Голицын протянул руку и взял верёвку.

Как оказалось, неожиданные гости – это ещё одни скитальцы в поисках благоприятного места. Мужчину звали Хвичи, его жену Марией, а детей Георгием и Тамарой. Дети были чуть старше внуков Голицына, да и сами Хвичи с Марией были тоже ещё молодыми людьми. Уже за обедом Хвичи поведал, что начали они свой путь из Тулы, когда эпидемия только выходила на свой пик, жили то у одних родственников, то у других, постепенно всё дальше и дальше удаляясь от городов. Потом решили, что более безопасно жить самим и на своём микроавтобусе двинулись в сторону Чёрного моря, чтобы обосноваться на побережье. Но микроавтобус потом сломался в районе Каменска-Шахтинского и его удалось выменять на большую лодку. Плыли они и за это время дважды встречали поселения людей. В обоих поселениях их принимали, давали пищу и кров, снабжали припасами, и они плыли дальше. Последнюю ночь пришлось ночевать в заброшенной деревне вверх по течению.

По ним было видно, что к странствию они не приспособлены, да и черноморское побережье было просто надеждой нежели расчётом. Смотря на них, Голицын думал о том сколько ещё таких странников, спасаясь от чумы, бросили свои дома и отправились в неизвестность.

– Хвичи, – обратился Голицын к гостю, – а вы не думали, что там на побережье людей не меньше, чем в городах. Мне кажется, что многие устремились туда в надежде на приятную погоду и спасение от чумы?

– Конечно думал, но куда мы на лодке то денемся? Нам нужно зимовать где-то, да и всю жизнь скитаться мы не сможем. А там есть шанс начать жизнь вот такую как у вас. А чума… Я очень надеюсь, что там её нет.

– Я тоже надеюсь, что она отступила.

После обеда, пока дети играли, а Хвичи с Марией перелаживали вещи в лодке, Голицын позвал семью.

– Я вот что думаю, – начал он, – их путь – это лотерея, даже если им посчастливиться на этой лодке добраться до побережья, то им не гарантирована райская жизнь. И поэтому выношу на повестку дня вопрос о том, чтобы предложить им остаться у нас. А за теплый сезон мы сможем построить им дом, да и продуктами запастись. Кто за?

Если бы все голосования в правительстве проходили так, то законы штамповали бы пачками – все домочадцы были за идею Голицына. И, заручившись поддержкой семьи, он озвучил это семье Хвичи.

– Мы посовещались на семейном совете, – начал Голицын, ставя кружку с чаем на стол, – и подумали, что ваше путешествие очень авантюрное и его успех очень сомнителен. Поэтому предлагаем вам остаться у нас. За теплые дни мы успеем построить вам дом, а продуктов заготовим больше. Здесь у вас есть возможность и жить, и воспитывать детей, и быть в безопасности.

Хвичи молча смотрел в стол, потом поднял глаза и произнёс:

– Я и сам знаю, что наше путешествие очень опасно, да и будущее там не определено, мне очень нравиться ваше предложение, но я не хотел бы стеснять вас ещё и нашими заботами.

– Забота друг о друге – это путь к успеху.

Хвичи улыбнулся:

– Прям как ваш предвыборный лозунг. – Увидев удивление на лице Голицына произнёс. – Даже с бородой я узнал вас, господин президент. И мне очень лестно, что вы предлагаете мне помощь, но я не хочу стеснять вас.

– Ну я уже не президент, но приятно, что ещё меня узнают. Ну а про стеснение я вам отвечу нашей поговоркой «в тесноте, да не в обиде». Поэтому ваш вопрос решаем в положительную сторону. Вытаскиваем вещи из лодки и начинаем стройку. Поверьте мне, и нам будет не так одиноко, и вы обустроите свой новый дом, и дети смогут получить знания, и вместе же жить веселее.

Под постройку дома выбрали место на соседней опушке, пока носили глину и камни из реки, Хвичи предложил подняться вверх по течению реки и разобрать один из деревянных домов, спустить его по воде, а тут просушить и поставить заново. Идея оказалась очень рациональна, поэтому наскоро была организована первая экспедиция, в ходе которой загрузили в лодку окна, двери, металлические части печи и Степан с Голицыным отправились в обратный путь, а Хвичи и Ратмир остались разбирать дом. На следующее утро, быстро управившись с делами, Голицын и Степан сменили Ратмира и Хвичи на разборке дома. Так за три дня дом был разобран по брёвнышку. На узкой части реки в районе дома Голицын и Степан реку перегородили веревками, к палкам привязали топоры, сделав подобие багров, а Ратмир и Хвичи, столкнув все брёвна в воду, поплыли следом на лодке. Тихое течение Северского Донца доставило брёвна уже ночью, так что почти до утра пришлось их выискивать и вытаскивать на берег. Перед восходом солнца были вытащены на берег последние брёвна и все четверо мужчин устало уселись на берегу. Ещё месяц им потребовалось, чтобы поставить дом, затем укрыли крышу вязанками сухого камыша, обжигали глиняные кирпичи для печи, ставили окна и двери, настилали пол. Мария и дети тоже очень легко влились в новую жизнь и быстро приспособились к её реалиям. Уже к средине августа семья Хвичи въехала в свой собственный дом.

Ещё две пары взрослых рук оказались как раз кстати, заготовка на зиму проходила быстрее, чем в прошлую осень, а изобретательность Ратмира не давала покоя Хвичи и Степану. Сам Голицын несколько раз пытался что-то сделать руками, но как оказалось, сын и Хвичи были к этому более расположены.

Сентябрьское солнце приятно грело, Хвичи сидел на крыльце, не спеша плёл силки из капроновой верёвки, найденной при разборе дома, все дети сидели рядом и слушали его рассказы о Грузии. Голицын сел рядом с ними, ему нравилось слушать как рассказывает сосед, было в его голосе, что-то убаюкивающе-загадочное, навеивало воспоминания из детства, когда перед сном читали сказку. И Хвичи тем временем рассказывал детям о Грузии:

– А ещё там бывает так, что облако опускается на гору и когда идёшь по дороге, то не видишь соседней горы. Вместо неё все как в молоке, и впереди тоже все белое, только иногда верхушки деревьев торчат из облака. А потом, когда солнце начинает светить ярче, то облако начинает подниматься и под кронами деревьев оно оставляет капельки, и весь лес тогда блестит в лучах солнца и если смотреть снизу-вверх, то всё дерево блестит как на Новый Год ёлка…

Голицын не первый раз слушал рассказы Хвичи о Грузии, о её природе, о еде, которую готовят там, о том, как живут там люди. И каждый раз у него начинали блестеть глаза от этих воспоминаний. Хвичи замолчал и положил на землю сплетённый силок.

– Хвичи, – обратился к нему Голицын, – ты так рассказываешь о Грузии, что я заслушиваюсь тебя. И жалею, что ни разу там не побывал.

– Много потеряли, Владимирыч, замечательная страна.

– Скучаешь по ней сильно?

– Скорее по детству, проведённому там. У меня там жили бабушки и дедушки, соседями были, и родители на летние каникулы меня к ним отправляли. Сам я хоть и грузин по крови, но родился в Воронеже, и даже говорю на грузинском языке плохо, и пою плохо, – он улыбнулся, – но детство, проведённое там помню до сих пор. Я после пятнадцати лет там ни разу не был, хотя и была возможность, конечно.

– Почему же не был?

– Не хотелось терять ту детскую сказку, которую мне дарила на летних каникулах Грузия. Мои бабушки и дедушки переехали жить в Россию и лет до двадцати мне не к кому было ехать туда. Потом часто вспоминал, думал об этом, хотел поехать, а потом как-то подумалось, что ведь сейчас всё, что я увижу уже не будет моей сказкой и те воспоминания, что остались с детства потеряют свою магию. Вот и сейчас, когда рассказываю об этом – словно в сказку возвращаюсь.

– Да, такие воспоминания греют душу в трудные минуты. Я сейчас тут часто вспоминаю юность, молодость. Особенно, когда на душе грустно.

– Если чувствуем, значит живём, Владимирыч. А жить нам есть ради чего.

– Есть конечно, Хвичи.

– Мне тут на ум мысль одна пришла недавно: вы здесь жили одни, потом приютили нас, теперь уже мы как мини община, но ведь по стране бродят много таких как мы. Что если по реке или по дороге будут тоже двигаться такие же горе-путешественники? Ведь многие просто от безысходности шатаются, а тут мы можем дать им шанс, как вы дали нам. И тогда уже будет община, а потом и своё мини-государство можем построить. У вас опыт есть громадный, а те, кто получит шанс тут выжить – будут рады вместе строить цивилизацию.

– Цивилизация проживала десятилетия и века, прежде чем становилась цивилизацией, а я уже не молод. Да и время сейчас таково, что развитие у нас будет даже хуже средневековья.

– Ну и пусть, ведь после нас останутся наши дети, а потом внуки. Ведь всё равно Земля возродит человечество. Неужели вы не думали о том, что весь мир сейчас почти не обитаем и только Россия имеет возможность дать жизнь тому миру, который вырастит в цивилизацию, ведь здесь и сейчас больше всего людей и если мы начнём создавать поселение, то где-то, услышав об этом, тоже создадут своё и так дальше и дальше.

Голицын задумался. В словах Хвичи было разумное зерно, пусть и плоды оно даст через столетие, но ведь его должен кто-то посадить, а почему бы не стать этим кто-то?

– А почему бы и нет, друг мой, мы ведь ничем не рискуем. – Голицын встал. – Если не попробуем – не будем знать сможем или нет.

– Я рад, что вам моя идея понравилось, – Хвичи тоже встал, – нас ждёт много трудной работы, но, как говориться «в гору подъём труден, зато вид прекрасен».

Этот разговор, конечно, не перевернул мировоззрение Голицына, но зародил в нём идею, которая сменила чувство вины за случившееся. Теперь он чаще размышлял как лучше устроить их новый мир. А пока нужно был приготовиться к зиме. И с этим они справлялись очень хорошо. К рыбе и птице добавилось мясо косули, которую удачно подстрелили из арбалета, а ещё впервые за долгое время был картофель, а не сухой его аналог, а ещё было подсолнечное масло, вино, изюм и горох с фасолью.

15.

Чуть позже Хвичи и Голицын сидели на рыбалке, наслаждаясь видом заходящего солнца.

– Владимирыч, мы, когда сюда плыли, то вверху по течению видели дома, жилые. И это было в двух-трёх днях пути. Я, насколько успел рассмотреть, увидел, что там хозяйство у людей. Может быть организовать к ним поход. Возьмём что-то из своих запасов и попробуем с ними поменяться. Куры думаю у них есть, а может быть козы или ещё лучше коровы.

– Идея хорошая, – Голицын перекинул удочку, – а что мы им предложим? Я не думаю, что у нас есть то, чего нет у них.

– У меня есть немного золота, – Хвичи тоже перебросил удочку, – деньги сейчас никому не нужны и обесценились, а золото, я думаю в ходу.

– Я и не подумал об этом. У нас тоже есть золото. Давай попробуем. Возьмём для начала немного золота и попробуем установить с ними дружеские отношения.

Дальше рыбачить уже не было желания, и они поспешили обратно, чтобы обсудить эту идею. Обсудив её решили, что идея стоит того, чтобы попробовать, да и откладывать на долго не хотелось. В поход было решено идти вдвоём – Голицын и Хвичи. Рано утром, сев в лодку, они отправились вверх по течению. К счастью, Северский Донец не имеет сильного течения и грести веслами было не так тяжело, но всё же этот поход занял почти три дня. Когда они причалили к берегу, то на склоне их уже ждали несколько мужчин.

– Кто вы и за чем приплыли? – Спросил один из них.

– Мы живём ниже по течению, – ответил им Голицын, – в нескольких днях пути. Мой товарищ, – Голицын указал на Хвичи, – раньше спускался по реке и видел ваше поселение, видел, что у вас здесь устроен быт. Мы только начинаем устраивать свой и хотели предложить купить у вас животных.

– Нам не нужны деньги. – Ответил всё тот же мужчина.

– Мы платим золотом. – Голицын шагнул на берег.

Стоящие на склоне берега не слышно переговорили между собой.

– Кого вы хотели купить? – Спросил всё тот же.

– Кур. Возможно гусей и коз. Всё будет зависеть от цены. У нас не много золота. Так что обсудим?

– Оставайтесь там, где стоите. Может вы больны и заразите нас. Мы можем продать вам и кур, и гусей, и коз, но должны увидеть золото.

– Как же мы вам его покажем, раз вы боитесь подойти?

– Положите его на землю по средине между нами.

– Чтобы вы забрали его? – Вступил в разговор Хвичи. – Мы вас тоже не знаем.

– Если бы мы хотели, то забрали бы всё силой. Мы порядочные люди и не собираемся вас обманывать.

Голицын достал из кармана золотые украшения и, пройдя несколько метров, положил их на землю, после чего отошёл обратно к лодке. Один из мужчин спустился, поднял золото с земли и стал рассматривать, после чего положил его на место и вернулся к своим.

– За это золото мы можем предложить вам двадцать кур и десять гусей, но взрослых дать не можем, дадим молодняк. Козу и козла тоже дать можем. Ну ещё продуктов дадим немного. Вас устроит?

– Устроит. – Голицын решил не торговаться, чтобы построить диалог с новыми соседями.

– Ждите здесь, мы все приготовим.

Голицын и Хвичи остались сидеть на берегу около лодки, на верху склона тоже остался один из мужчин. Видимо его оставили, чтобы следил за гостями и не дал им возможности поднятья в поселение.

– Меня Михаил зовут, а это мой друг и сосед Хвичи. – Голицын первым начал разговор.

– Я Сергей. – Вполне дружелюбно ответил мужчина.

– Сергей, вы не пускаете в себе близко посторонних людей. Это как-то связано с мерами недопущения болезни или что-то ещё?

– Только с мерами. Мы опасаемся, что кто-то может принести нам чуму и тогда всё, что мы имеем погибнет.

– Да, это разумно. – Заметил Голицын. – Я немного из далека успел рассмотреть ваше поселение. Мне показалось, что дома у вас построены не так давно.

– Да, здесь раньше был просто берег, а когда начала распространяться болезнь, когда ещё в наших краях не было её, а только в Сибири, несколько семей решили, так сказать, подстраховаться. Кто-то из своих запасов, кто-то взял кредит, наняли рабочих и нам тут построили дома из сруба, хозяйство своё завели, ну, конечно, запасы тоже сделали хорошие, перед тем как сюда прийти. И, как оказалось, мы не прогадали. Кредиты отдавать не кому, деньги обесценились, жизней чума в городах забрала множество, а у нас тут всё спокойно.

– Да, вы оказались проницательными. Много у вас семей?

– Тридцать семей, тридцать дворов. Мини деревня. А вы откуда?

– Я и моя семья из Москвы, – указав на Хвичи, он добавил, – его семья из Тулы. Мы перебрались сюда уже после того как началась эпидемия. Там ниже по течению мы и поселились, потом встретили Хвичи с семьёй и решили, что вместе жить проще. Он рассказал, что видел ваше поселение, вот и решили приехать к вам.

– У нас раньше гостей не было, так что извините, что не гостеприимно вас встретили.

– Ничего страшного, мы прекрасно понимаем ваше беспокойство. Это логично, чтобы не заболеть.

– Сергей, а что в стране твориться? У вас есть связь, радио? – Вступил в разговор Хвичи.

– Нет, к сожалению, ветряная электростанция у нас сломалась год назад, а починить её нечем. Батарейки сели, так что связи с внешним миром у нас нет. Да оно и к лучшему. Когда было радио и телевизор только и были новости о количестве умерших, о новых очагах болезни. В общем сплошной негатив. А сейчас спокойно стало, перестали нервничать, постоянно думать об этом, обжились.

– У нас вообще нет электричества, – продолжил Хвичи, – так что мы в полной информационной изоляции.

– Сергей, вы же все местные тут? – Перебил их разговор Голицын.

– Да, все.

– А другие поселения, выше или ниже по реке есть? Небольшие, такие, где могли бы остаться жить такие же, как и мы с вами люди?

– Вряд ли. Тут по берегам всегда были многочисленные поселки, в несколько тысяч человек, а мелкие только в дали от реки были, да и то несколько штук. Усть-Донецкий тут недалеко, но, насколько мне известно, там тоже чума погуляла и сейчас он пуст, что выше я не знаю. Я думаю, что из маленьких деревушек жилых тоже нет. Они-то хоть и более обособлено жили, но всё равно сильно зависели от крупных поселений, теме же продуктами, лекарствами. И если один привёз заразу, то все её хватали и умирали.

– Да. – Голицын провёл руками по волосам. – Наверное, жизнь осталась только в изолированных местах или, каких-нибудь подобиях резервации. Кто бы думал, что болезнь может так уничтожить весь мир.

– Да, когда-то это казалось лишь сценарием для кино, но… увы. Человечество получило наказание за свою деятельность в отношении природы. Уж сильно мы вознесли себя над ней и начали сами уничтожать её, вот и получили.

– Не поспоришь. – Голицын тоскливо взглянул в небо. – Всё требует равновесия, а мы его нарушили. Теперь остаётся жить вот такими группами, хранящими только воспоминания о былом.

– Ну мы изменить уже ничего не можем, а жить и грустить о прошлом, я не вижу смысла. Лучше строить новый мир, пусть и начинать придётся почти с нуля, но с другой стороны не в каменный же век нас отбросило. Да, у нас нет благ цивилизации, но у нас есть жизнь, есть свобода, есть возможность жить и развиваться, производить руками всё необходимое, а не покупать в магазине. Мы живы, а, значит, нам повезло больше.

– Мне нравится твой оптимизм. – Голицын улыбнулся. – Мы живы, а это важнее отсутствия электричества, интернета, супермаркетов и всех благ цивилизации.

Они ещё пообщались на отвлечённые темы, больше связанные с особенностями нынешнего быта, воспоминаниями прошлого. Минут через тридцать подошли остальные мужчины, которые принесли клетки, связанные из деревянных прутьев, в которых были птицы, привели двух молоденьких козлят, а ещё принесли сыр, хлеб, сало, соль и немного вина. Ещё подарили двух щенят – обычные дворняжки с разных помётов. Как сказал Сергей: «Будите охрану разводить». Не подходя друг к другу, они обменялись, после чего, попрощавшись, Голицын и Хвичи двинулись домой.

Обратный путь занял чуть больше двух дней, спокойное течение реки не создало никаких проблем и мужчины с ценным грузом прибыли в родные места. Привезённые деликатесы были встречены с радостью и съедены практически сразу. Щенки привели в восторг детвору, да и взрослым они тоже радовали глаз. Вечером, сидя у костра, мужчины пересказывали своё путешествие, разговор с Сергеем, а также планировали будущее. На следующий день отправились в «магазин стройматериалов» – так они назвали деревню, стоящую верх по реке, где разбирали брошенный дом. Там запаслись досками, из которых уже у себя построили сараи для животных.

Дома были подготовлены к осени, запасы сделаны и к зиме все были готовы. Сентябрь уже заканчивался, мелкие моросящие дожди становились каждодневными, редкая рыбалка или охота являлись единственными развлечениями.

Голицын сидел и смотрел в окно, выходящее на реку – капли дождя делали водную гладь похожей на кипящую, капли дождя стекали по стеклам, в доме было тепло и сухо. Александра подошла сзади, обняла мужа:

– О чём задумался?

– Думаю о том куда в эту зиму двинуться, что нам нужно, что мы можем сделать.

– Прошлое уже отпустило тебя?

– Не совсем, но уже думаю о нём реже, наверное, перерос. – Голицын улыбнулся и погладил руки жены. – Привык к этой жизни, что ли.

– Я иногда думаю о прошлом и мне кажется, что сейчас мы счастливее, мы семья и все рядом, и жизнь у нас вместе, а не у каждого своя виртуальная. Даже, не смотря на трудности, я сейчас чувствую себя счастливее. Хоть звучит кощунственно, на фоне смертей от болезни.

– Что могли то мы сделали для страны? – Голицын прижался головой к жене. – Мы живы и это не вина наша. Я раньше сильно переживал из-за этого, думал, что участь капитана умирать вместе с судном, но потом понял, что смерть моя ничего бы не изменила, да и глупо умирать, когда судьба дарит тебе шанс выжить.

– Я рада, что тоскливые мысли ушли от тебя. Сделать ванну?

– Буду очень признателен.

В горячей ванной, с камином, в котором потрескивали дрова, в полумраке комнаты Голицын расслабился, вдыхая аромат настоя каких-то трав, собранных ещё летом. Он задумался, а ведь действительно, и он счастлив. И когда у него была власть, деньги и любое желание, что он хотел исполнялось, он не чувствовал себя так. Рядом была семья и они были счастливы. И от этого он сам был счастлив. И не важно, что одет не в одежду от модных модельеров, что нет машины и кучи людей, выполняющих его приказ. Важно, что его семья и он сам избежали смерти, что сплотились перед испытаниями этой новой жизни, и что сейчас даже этот пасмурный день не способен омрачить настроение. Он улыбнулся. Всё же здорово, что есть будущее, что рядом люди, которые тебя поддерживают, верят в тебя, которые рядом не потому что ты лидер страны, им не важно кто ты, и любят тебя не за что-то, а просто так. А какое было бы будущее в том мире, останься он у власти? Вряд ли лучше этого. Можно сказать, оппозиция принесла ему больше пользы, чем бед. Теперь будущее было в его руках. И от того, как он им распорядиться, будет зависеть будущее его семьи и семьи Хвичи. А для этого надо развивать их поселение, нужны новые экспедиции, новые находки и новые знания.