Читать книгу: «Визмор», страница 5

На город обрушился шквал из горящих стрел. Горячая сталь наконечников врезалась в плоть граждан империи. Сады, площади, жилые кварталы были залиты кровью и телами неудачливых, что были в это время на улице. Цецилий побежал в дворец и встретил своего советника Маркуса. Советник этот был более привязан к миру. Видел он всё более реалистично и менее мечтательно, чем идеалистичный Цецилий.

– Маркус! Славно, что ты здесь! Ты знаешь что-нибудь о нападении? О тех, кто на нас напал?.. – встревоженно спросил Цецилий.

– Конечно знаю, господин. Это Цекул, великий воин, объединивший варварские племена. Боюсь, что ваше поражение неизбежно. Пускай вам и удалось на короткий срок создать Рай, но удержать его в своих руках вы не смогли. Пусть же он перейдет в руки победителю.

– Что?.. Что это значит?

Маркус вынул клинок из-под тоги и резким движением погрузил его лезвие в живот императора. Тёмной полосой окрасилась одежда Цецилия. Алая кровь стекала с белого полотна на каменный зал.

– Ты сгубишь народ под их правлением. Нужно ставить империю выше своих интересов. – с трудом произнёс Цецилий и повалился в лужу собственной крови.

– Ты слишком много размышлял и мало действовал! С моей хитростью и силой Цекула мы отхватим себе все богатства этого мира! – ответил Маркус, вытирая клинок о тогу Цецилия.

Во дворец ворвались варвары. Впереди среди своей охраны,шёл мужчина в меховой шапке с рогами.

– Я всё сделал, как ты и просил, Цекул. – покладисто произнёс Маркус.

– Молодец, человек. Получи свою награду. – ответил Цекул и размашистым ударом меча отрубил голову Маркуса.

Цецилий издал последний вздох и закрыл глаза.

Визмор очнулся. Перед глазами ещё мелькали разноцветными пятнами остатки увиденного. Проморгавшись, он поднялся и ухватился за голову:

«Сколько странных смертей! Сколько предательств! Неужели нет секрета, позволившего хоть кому-то выиграть у этой жизни?! Император делал всё правильно, и даже больше этого, но всё равно, когда пришло время, его империю будто смыло волной. И всё-таки не может философ править там, где царят интриги и предательства. Там, где одни счастливы, другие несчастны, и вторые обязательно придут к первым, чтобы всё разрушить».

Вскоре взгляд его упал на Гектора. Он прислушался к тишине и ответил:

– Да, друг мой, это невероятно. В последние секунды в глазах его больше ничего не имело значения. Цецилий смотрел на мир, на своё будущее, как на тлеющую в огне фотографию. Это меня и пугает, и успокаивает. Вот какие мысли приходят человеку, как только он осознаёт свою смерть. Это ждёт и меня.

Визмор вышел на улицу и вдохнул глоток влажного прохладного воздуха. Дождь заливал лес. В проталинах появились лужи, в которых ковырялись первые жучки. Старик подумал, что этот мир, не дающий никаких надежд, прекрасен. Он зашёл обратно в землянку, достал купленный дневник, и сел с ним за стол. Визмор открыл его и прочёл первые строки: «Это единственное, что заставляет меня жить. Я надеюсь, что санитары не найдут его. Изверги точно сожгут все мои записи. Также, как сжигают наши души».

Старик погрузился в чтение. Фантазия в его голове смешалась с реальностью. Он читал и раздумывал о том, что стряслось с этим человеком, какие тяжелые испытания прошёл он и какую эпоху застал. Впервые Визмор погрузился не в суть предмета, а в суть своего собственного воображения. Строки дневника оживали в его голове и вскоре он очутился в палате старой больницы.

Взгляд упал на испещрённые порезами руки. Ногти обгрызены, кожа сухая и потрескавшаяся. Тело лежит на койке, его прикрывает белая простынь. В палате больше никого нет. В голове копошатся навязчивые мысли. Их настолько много, что Визмор едва может ужиться внутри. Он и сам с трудом мог поразмыслить там, где иные мысли сковывают его безмерным шквалом. Со временем, прислушавшись к шёпоту мыслей, он понимает, что находится в теле женщины. Женщины, уставшей от борьбы.

Вдруг она достаёт из-под матраса дневник и садится в угол комнаты. В маленькой дыре, где известь потрескалась и осыпалась, она достаёт карандаш и начинает записывать:

«Эти демоны, эти губители… уничтожили наш последний шанс. Несколько лет назад пришла большая чума. Один учёный, живущий в моём городке, смог изобрести лекарство. Он даже опробовал его на нескольких моих знакомых, они действительно выздоровели! Это спасение! Это возможность спасти миллионы, оно должно было всех нас спасти! Но люди… Глупым людям кто-то внушил… Я не могу поверить, что они сами решились на такое. Они собрались и обезглавили бедного учёного. Бедного! Бедного учёного! Все ампулы, которые он разослал по направлению к городам, были уничтожены! Их признали семенем дьявола! Ошибкой прогресса! Быть может, эти нелюди и рады уничтожить миллионы, а другие и верят их речам!

Я пишу это, ища понимания!.. Все вокруг меня обезумели! Целые сёла и города вымерли! Остались нетронутыми дома и постройки, но люди… Целые кучи людей сожгли. Несогласных с тем, что лекарство уничтожили, поселили либо в отдельные лагеря с больными, либо в больницы! Я не знаю, что делать! Это они, дьяволопоклонники, внушили всем вокруг, что так и надо. Чума пройдёт сама, нужно только посидеть, потерпеть! Но люди гибнут!..»

Женщина сидит на корточках и трясётся от холода, держа в руках дневник. В её мыслях всплывают ужасные картины смертей родственников, соседей, друзей. Кого-то из них забрала чума, кого-то убили люди, жаждущие избавиться от лекарства.

Она продолжает писать:

«Мой сынок… Мой бедный сынок. Что с ним сейчас? Он остался совсем один в чумном городе. Господи! За что это бедному ребёнку?!»

Из обложки дневника женщина достаёт чёрно-белую фотографию мальчика лет восьми. Она мычит от боли, и переломанным указательным пальцем проводит по лицу мальчика. С её глаз бегут слёзы.

За дверью её палаты дребезжит связка ключей. Она быстро убирает фотографию обратно в обложку и засовывает дневник в дыру.

– Пора на терапию, дорогая Лидия. Сегодня у нас шоковая терапия. Для особенно буйных. – сказал санитар, зайдя внутрь комнаты.

– Отстань, мразь! Есть в тебе хоть что-то человеческое?! – завопила женщина.

– А в тебе есть?! Ты оправдываешь средство, которое уничтожит человеческий род! Мы все должны оставаться верными Богу, принимать его дары и наказания! И ты примешь!

Лидию повели в отдельную комнату. Визмору оставалось лишь наблюдать и чувствовать ту боль, через которую проходит женщина. Её били током до тех пор, пока она не сошла с ума и не признала свои ошибки.

Визмор очнулся от сна. В его руках всё ещё лежит дневник, а в сознании витает фотография мальчика.

«Как велики порой ужасы, что совершает толпа… Как редко этой стихией управляют нужные люди. Эта фотография… В этом мальчике что-то есть. Что с ним стало?»

От мыслей этих у Визмора разболелась голова.

– Верно, Гектор. – сказал он. – Чувствую я, что скоро пробьёт роковой час.

Визмор присел напротив черепа и начал гладить лысую голову.

– Скоро и я стану тобой. Кто обо мне позаботится на последнем пути? Я надеюсь, найдутся неравнодушные. Ну а ты, Гектор, станешь золой, как и вся эта хижина. Все эти фолианты, настои, травы – всё достанется природе, канет в лету. О нас останутся лишь обрывки воспоминаний. И увидит их лишь тот, кто способен на безрассудный риск.

Но голову Визмора снова заняла фотография мальчика. Его мысли рисовали возможную жизнь, догадки о судьбе этого человека. Он достал со своей полки настой и отлил немного в чашку. Как следует размешав его с лесными грибами, он выпил его и закрыл глаза.